Заповедник Зелирия. Убежище Ксинори

Хамки (2025)

Когда всё идёт по плану — этот хорошо и правильно. Но никто не сложит об этом легенду и не напишет книгу. Максимум песню споют. А раз у вас в руках вторая часть истории Зелирии и её обитателей — значит, у Макса, Хамки и всех остальных снова всё пошло через то место, которое у Хамки фиолетовое. Трудно поверить, что «цветущий сад» Зелирии стал помесью проходного двора и лагеря беженцев, но ещё труднее с этим теперь что-то сделать…

Глава 11. Саланганские технологии воспитания

Темнеет на Зелирии быстро, поэтому, когда Тиара и Макс неспешным шагом добрели до хижины, по пути помыв руки в одиноко стоящей возле низенького заборчика деревянной плошке с водой, вокруг уже царил полумрак. Погода здесь, как и там, за Стеной, — на самой Зелирии, была такой же тёплой и приятной. Сейчас, под вечер, стало чуть прохладнее, но отсутствие ветра позволяло не мёрзнуть.

Когда входил в дверь жилища, Макс боковым зрением заметил, что кусты неподалёку дёрнулись, словно от порыва ветра, но не придал этому значения.

Как вскоре выяснилось — зря.

— Макс, я не могу найти еду, — растерянно сказала Тиара, ощупью изучая стол. — Я точно помню, что оставила свёртки на столе, но тут, кажется, пусто… Посмотри ты, пожалуйста.

Было уже темно, и комнату освещали лишь те странные светящиеся грибы в корытце под потолком, но и этого света было достаточно, чтобы понять — припасённые на ужин продукты исчезли.

— Нету, — проворчал он.

— Жаль, — сникла Тиара. — Придётся есть старые овощи. Отдохни, ты устал больше меня, я сейчас их приготовлю.

— Подожди несколько минут, — сказал Макс. — Сейчас вернусь. Ничего не готовь!

— Макс, ты куда? — удивилась Тиара.

— Ожирение лечить!

Она сказала что-то ещё, но Макс уже вышел из хижины. Благо, расположение жилища бабушки и Свона он сумел запомнить — оно располагалось через дом от хижины Тиары.

* * *

Настроение было ниже плинтуса, Макс не хотел влезать в местные разборки и прекрасно понимал, что излишне накалять обстановку не стоит. Но голодать, а заодно и оставить голодной Тиару, не хотелось куда сильнее. Постучав для приличия, он открыл дверь и вошёл в дом.

Внутри помещение почти ничем не отличалось от хатки Тиары: тот же стол-жаровня в центре, «грибной» светильник под потолком, шкаф у стены и две лежанки. На них и сидели, с удивлением глядя на него, Свон и Ганабира.

— Э… Чего тебе тут надо? Дверью ошибся? — тут же начал негодовать Свон.

— Ошибся, — хмуро сказал Макс. — Ты. Зачем наш ужин утащил?

— Да не я это! — закричал толстяк. — У Тиары мозги набекрень! Витает в облаках и забывает всё! Поди, сама всё раздала, а ты меня обвиняешь! Не брал я их!

— Отдать не хочешь?

Краем глаза Макс заметил, что бабуля встала с кровати и, прихватив клюку, подошла к Свону с хмурым лицом.

— Я ничего не брал! — почти выкрикнул Свон. — У меня ничего нет!

— Даже двух свёртков со свежими овощами, которые бабушка Долония дала Тиаре в руки? — с ухмылкой уточнил Макс, почувствовав, что внезапно обрёл поддержку.

— Отстань от меня! И вообще, иди отсюда, мы ужинать будем! Решайте свои проблемы сами!

Ганабира поменялась в лице.

— Ах, ты, паскуда прожорливая! — Клюка в её руках описала в воздухе дугу, приземлившись прямиком на спину Свона. Взвыв, тот подскочил с кровати и чуть отшатнулся от разъярённой старушки. — Я тебе говорила, что будешь еду у внученьки воровать — я тебе черепушку проломлю!?

«Суровая бабуля, однако», — восхитился Макс.

— Бабушка, я… — Свон развернулся, но сделал это неудачно — направленный на его спину удар палки пришёлся по щеке.

— А ну, отдавай еду ребятишкам, ненасытная ты туша! Как отец за ворота — совсем обнаглел!

— Да она мне сама всё отдала! — заверещал он.

Бабуля на миг остановилась. Видимо, знала внучку хорошо.

— Врёт, — вынес вердикт Макс.

Ба-бах! Очередной удар прошёлся по телесам Свона.

— Да отдам я сейчас, отдам, бабушка, не бей! — чуть не плача, заорал он.

Глядя на щуплую старушку и здорового Свона, дрожащего от её крика, Макс понял, что уважение к предкам тут не пустой звук. Кажется, у кролика и в мыслях не было сопротивляться. В голове невольно всплыл рассказ Хамки об «избиении» как методе наказания на Салангане. Хоть местные и не блистали техническими и всеми остальными знаниями, но подобный передовой метод воспитания освоили отлично!

— Сейчас-сейчас! — испуганно поглядывая на бабулю, Свон опустился на четвереньки и, пошарив под кроватью, достал два свёртка.

«Отлично, наш ужин хоть и запылился, но он хотя бы ещё существует», — с облегчением подумал спецназовец. Он протянул руку, и Свон, с видом «последнее забираешь, сволочь», отдал ему еду.

— Спасибо, — хмуро поблагодарил он.

— Вы кушайте-кушайте, мне девочки рассказали, как вы сегодня работали! — с улыбкой сказала Ганабира, садясь на свою кровать. — Ты добрым работником оказался, Макс. Рада, что судьба тебя к нам послала.

Свон же с хмурым видом улёгся на койку и демонстративно отвернулся к стене, иногда потирая ушибленные места.

— Эм? — не понял Макс.

— Девушки наши, когда между полями шли, видели, что ты уже половину своего участка обработал! Они мне сразу всё рассказали! Ты молодец! Не ошиблась в тебе внученька!

— Э… Спасибо, я старался быть полезным, — растерянно ответил он.

— Ну, ты иди, иди, кушать вам с внученькой нужно. А Свона прости, дурной он у нас, поесть любит. Пока отец был — держал его в узде, и то внученька иногда с братом едой делилась. А теперь некому его одёрнуть, совсем бедную объедать стал. Я-то старая, не могу за ними доглядеть, — она вздохнула и, посмотрев на спину недовольно сопящего толстяка, сказала:

— Ты уж присматривай за ней. Не давай голодной оставаться, а то ведь и впрямь последнее отдаст!

— Хорошо. Я позабочусь о ней, — пообещал Макс. — Спасибо вам. И доброй ночи!

Не зная, как себя лучше вести, он кивнул на прощание и вышел из домика.