Хроника Эвилиона. Сильф

Лео Рин (2024)

Жизнь Вивиан резко меняется после загадочной встречи на автобусной станции. Она возвращается в родной Кэмкастл, где её ждет семья и работа в издательстве. Однако после грозы, застигшей её в дороге, город преображается, и к Вивиан возвращаются сны и воспоминания, связанные с легендарным королём Артуром и его рыцарями. Девушка начинает исследовать своё прошлое и сталкивается с различными версиями истории любви Артура и Гвиневры, а также с тайнами, окружающими самого короля. В процессе она узнаёт о своей роли в этой эпической саге и о том, как её судьба переплетена с судьбой Ланселота. Произведение представляет собой ретеллинг легенд об Артуре и рыцарях круглого стола, разворачивающийся в современном мире. В центре сюжета — первая королева Эвилиона, чья история раскрывает новые грани известных легенд и поднимает вопросы о любви, предательстве и человеческих пороках.

Потерянное сокровище

Стук в дверь прервал Блада от чтения. С тех пор как они с хозяином поселились в этом доме, рыцарь полюбил вечерние чаепития. В это время они с Лугом либо погружались в мир книг, либо обсуждали законченные произведения. Он терпеть не мог, когда их отвлекали.

Луг посмотрел на Блада, и тот, вздохнув, поднялся:

— Я открою.

Выйдя из кабинета, он прошел по узкому коридору, заполненному книгами. Многие из них уже были прочитаны, а некоторые еще ждали своего часа. Проклиная того, кто посмел их отвлечь, он с суровым видом открыл дверь. Позади неё находился худощавый подросток, весь в пирсинге, и его вызывающий взгляд был направлен прямо на рыцаря.

— Хэй, здоровяк, пропусти меня к учителю, — произнес он.

Блад медленно начал закрывать дверь, преграждая путь юноше.

— Не советую этого делать, — быстро проговорил мальчишка, в его словах, как и в голубых глазах, прозвучали угроза и вызов.

Блад чувствовал, что его терпение на пределе. Эти невоспитанные юнцы совсем потеряли страх. В Эвилионе за такое неповиновение их бы уже давно выпороли и отправили на самые грязные работы. Но здесь, в этом мире, он должен проявлять сдержанность.

— Ты не понимаешь, с кем имеешь дело, — процедил Блад сквозь зубы, чувствуя, как внутри него поднимается волна гнева. Он был готов сорваться, но в последний момент сдержался, заметив слишком любопытную соседку в окне.

— Я сейчас вышвырну тебя отсюда так, что свои хиленькие кости ещё долго будешь с камней соскребать, — он попытался вытолкнуть на улицу незваного гостя.

— Не гавкай, — раздался щелчок пальцев, и губы мужчины будто бы стянуло невидимыми швами. — Ну и славненько, — произнес подросток, просачиваясь в дом.

Блад, не в силах издать ни звука, схватил молодого человека и с такой силой прижал его к стене, что те задрожали, а с верхних полок посыпались книги.

— Я не по мальчикам, сладкий, не зажимай меня, — продолжил издеваться он, смотря, как Блад беззвучно рычит, сильнее вдавливая его в стену. — Хотя… Ты миленький, могу и пересмотреть взгляды.

Нервы Блада сдали, и, шумно выдыхая через нос, он попытался выкинуть наглеца из дома. Снова послышался щелчок, и тело, лишившись костей, с грохотом упало на пол, сил не было даже на вдох.

Парень отодвинулся от него и манерным жестом отряхнул свою кожаную куртку:

— Охраняй, Дружок, — и, довольно насвистывая, направился по коридору вглубь дома, словно он уже бывал здесь раньше.

Однако не успел он сделать и нескольких шагов, как из комнаты вырвалась яркая вспышка, парализовавшая непрошеного гостя.

— Кем бы ты ни был, немедленно отпусти его и уходи, — прогремел Луг, выходя из кабинета. Языки огня яростно лизали фигуру бога.

Увидев его, мальчишка склонил голову в знак приветствия.

— Мерлин? — Луг остановился и пристально посмотрел на него, пытаясь обнаружить следы черной магии. Через мгновение связывающие чары были отозваны. А Блад медленно поднимался с пола, вновь получив опору.

— Он самый, — юноша театрально поклонился.

— Ты всё такой же дерзкий, как и раньше, — с искренней теплотой произнес кельтский бог, крепко обнимая своего ученика.

Закончив с объятиями, Луг провел его в свой кабинет. Вскоре туда вошел Блад, бросая гневные взгляды на молодого человека. Однако тот, не обращая внимания на враждебность, спокойно намазывал джем на тост и, мелодично звеня браслетами, наливал вторую чашку ароматного чая.

— У тебя такой необычный питомец, — произнёс волшебник, продолжая с усмешкой разглядывать нового друга своего наставника.

Луг, принявший вновь человеческий облик, лишь вздохнул и, глядя на Блада, сказал:

— Позволь представить тебе моего ученика — Мерлина.

Юноша приветственно помахал рыцарю, который, казалось, не мог поверить в то, что видит перед собой.

— Да, это я, тот самый Мерлин, Миддрин и как там ещё меня называют, — сказал он, манерно взмахнув рукой, словно отгоняя что-то.

— Но ведь он же пропал много лет назад, говорят, его погубила леди озера, забрав силы, — Блад в полном замешательстве посмотрел на своего хозяина.

Мерлин с раздражением скривил губы. — Во-первых, мой гримуар. А во-вторых, именно почему я здесь — у нас есть более серьезные проблемы.

Он откусил тост и взглянул на Луга. — Но сначала поведайте мне, каким образом вы попали сюда.

Пока он рассказывал историю их путешествия, глаза Мерлина темнели, а самодовольство уступало место глубокой тревоге. Затем настал черед Блада, который поведал о событиях, развернувшихся в Эвилионе во времена правления Мордреда.

— Мы в полной заднице, — произнес Мерлин. — Насколько я понимаю, вам не вернуться обратно?

— Да, — ответил Луг, — когда я уже собирался пронзить Мордреда, Гвиневра применила черную магию, столь мощную, что мне с трудом удалось ее преодолеть. А оказавшись в этом мире, я осознал, что свет и время Эвилиона мне неподвластны.

Мерлин откинулся на спинку кресла и прикрыл веки. После чего он снова заговорил:

— Мы все в опасности.

Луг долго смотрел на своего ученика, потом вздохнул и направился к бару. Он достал несколько бутылок вина и три бокала, молча открыл одну из них и разлил напиток.

— Если ты так говоришь, значит, это твоих рук дело, — произнёс он, передавая вино Бладу и Мерлину. — Если кто-то и мог наложить заклятие, которое не позволяет мне покинуть это место, то только ты.

Мерлин залпом осушил свой и щелчком пальцев наполнил его снова.

— Не для кого не тайна, что я испытываю глубокие чувства к Артуру, — начал он. — Я причинил ему немало вреда, пока стремился к могуществу и признанию. Мне было приятно видеть, как он идёт к своей цели, и я находился рядом с ним в моменты его триумфа, ровно как и защищал в трудные времена.

Однако, когда он возжелал Моргану, многое изменилось. Он не хотел слышать голос разума, влекомый собственными желаниями. Мы поспорили, и я ушёл от него в лес, надеясь, что он одумается и вернётся ко мне. Но время шло, а он не возвращался. А я ведь ради этого мальчишки оставил Нимуэ… Мерлин замолчал, собираясь с мыслями. Затем продолжил:

— Я снова попытался завоевать её сердце, но она была глубоко предана своим детям и жителям края. Для меня в её жизни не нашлось места. Внешне она казалась любезной, но её холод мог бы заморозить не один мир. Она так и не простила мне слов о её приёмном сыне.

Голос мага зазвучал тише, почти шёпотом:

— Однажды, когда во время размолвки с Артуром я гостил у неё, Нимуэ привела белокурого мальчика. Её мольба о том, чтобы узнать его будущее, была подобна последней вспышке надежды. Я знал, что ей суждено воспитать одного из рыцарей, который станет опорой Артуру, но то, что я увидел, потрясло меня. Лишь мельком взглянув в сверкающие алым глаза, полные гнева, я осознал, что этот мальчик представляет собой нечто большее, чем просто угрозу. Он легко мог изменить ход истории, и его присутствие требовало особого внимания и контроля.

Юный Ланселот был неразрывно связан с королевой, так же как и Артур. Его появление на свет стало предвестником гибели Эвилиона. Но не только. В руках этого молодого человека таилась сила, способная разрушить мироздание.

Когда я поделился с ней своими мыслями и предложил избавиться от него, она даже не стала слушать мои доводы. Я был слишком мягок и дал Нимуэ уговорить меня помочь ей. Желание быть полезным для неё не позволило мне предотвратить грозящую опасность.

Мы решили не вмешиваться в ход событий до тех пор, пока не наступит момент, когда Артур погибнет от руки Мордреда, но сам же его и убьет. Таким образом, мы не стали нарушать естественный порядок вещей.

Тем временем я создал мир, где Артур мог бы жить как обычный человек, наслаждаясь всеми радостями жизни. Шли дни, Нимуэ растила своего мальчишку, и я наблюдал, как он постепенно занимает её мысли. Она говорила только о его успехах.

Однажды она упомянула, что знает, как изменить судьбу Ланселота. Я лишь рассмеялся, будучи убеждён, что её силы не позволят ей совершить такое. Она бросила на меня злобный взгляд и больше не заговаривала со мной.

Я вернулся к Артуру, чтобы провести с ним последние минуты в Эвилионе, прежде чем начнётся решающая битва. Когда Артур пал, появилась Нимуэ и забрала его тело. Но он не был мёртв, лишь погружен в глубокий сон.

Вместе с Морганой они перенесли спящего Артура на эту сторону, где я уже открыл портал. В тот момент, когда я собирался закрыть его, меня толкнули внутрь вслед за Артуром. Так я оказался здесь.

Я наблюдал за ним, не желая больше вмешиваться в его жизнь. В этом мире моего ученика встретила смертная девушка. Она помогла ему, и впоследствии он стал служить местному правителю, где был рыцарем и позже основал этот город.

После его безмятежной кончины я вернулся к дубу и погрузился в глубокий сон, из которого меня могла пробудить лишь угроза, нависшая над потомками Пендрагона.

— Нимуэ мертва, — нарушил молчание Блэз.

— Я знаю, но я видел другую.

Его глаза сверкнули от гнева.

— Сначала её отобрали самым наглым образом. Но найти её было не так уж сложно. И вот что я обнаружил: она живёт в доме потомка Артура, а с ними Ланселот, пришедший прямо из Эвилиона, и фамильяр Нимуэ, который находится рядом с ним.

— Ты хочешь сказать? — голос Блэза стал твёрдым.

Мерлин сложил руки на груди и посмотрел учителю в глаза.

— Именно так. Нимуэ спасла их, направив сюда.

Луг встал и подошёл к окну.

— Моргана знала, что Артур в этом мире, — сказал он, задумчиво глядя на тёмную улицу.

— Да, она разыскивает нас с Артуром, чтобы не допустить возвращения в Эвилион, когда, согласно предсказанию, ему будет грозить опасность, — произнёс Мерлин. — И если ты здесь, то, вероятно, она отправила тебя из Эвилиона по той же причине.

Луг отвернулся от окна, и вокруг него заплясали языки пламени.

— Нам нужно быть осторожными, — сказал он тихо. — Моргана сильна и коварна. Она не остановится ни перед чем, и время это показало. Однако она не является главной угрозой.

В ходе изучения личности Гвиневры я обнаружил, что за ней стоит кто-то более могущественный, чем Моргана. Но мне пока не удалось понять, кто или что это.

Огонь уже распространился по потолку над головой божества, и его гнев был неудержим при мысли о том, как легко его изгнали из мира, который он любил.

— Каков твой замысел? — поинтересовался он.

Мерлин улыбнулся.

— Вернуть мою маленькую драгоценность, — ответил он.

***

Что-то мягкое и влажное прикоснулось к моей ладони, которая выглядывала из-под тёплого одеяла. Ещё не до конца проснувшись, я спрятала руку обратно в уютный кокон. И полностью закрывшись одеялом, я попыталась вернуться в мир грёз, но тут же услышала недовольное урчание и скрип пружин матраса. Что-то тяжёлое зашевелилось рядом, окончательно пробудив меня. Мои веки медленно приподнялись, и я увидела над собой огромного белого волка.

— Лиярд, дай поспать, — сонно протянула я, протягивая руку, чтобы потрепать его по широкой голове. Однако в следующее мгновение укрывавшее меня одеяло исчезло, и холодный воздух заставил мою кожу покрыться мурашками.

— Ну ладно, уговорил, встаю, — произнесла я, зевнув и потянувшись. За окном всё ещё было темно. — Сегодня же выходной, а ты разбудил меня так рано.

Волк, похоже, был очень доволен собой. Из его пасти свисало моё одеяло с мелкими цветочками. Не в силах сдержать улыбку, я тихо рассмеялась: — Тебе идёт.

В ответ он закатил глаза и с гордым видом вернул одеяло на кровать.

Всё ещё зевая, я поплелась в ванную. Включив воду, я взглянула в зеркало и увидела там девушку с растрёпанными рыжими волосами и опухшим лицом, на котором отпечатались следы от подушки. По крайней мере, на этот раз обошлось без слюней.

Я поискала зубную щётку и, найдя её, переключила воду на прохладную. Закончив с чисткой зубов, я намочила полотенце холодной водой и ненадолго приложила его к лицу, стараясь снять отёк. Компресс немного помог, и моё отражение стало более приятным.

Мне не хотелось тратить время на укладку, поэтому я просто расчесала волосы и собрала их в объёмный пучок, оставив несколько свободных прядей по бокам.

Неожиданно меня отвлёк Лиярд, который гремел чем-то в комнате. Я выглянула, чтобы узнать, что происходит:

— Ты что, услышал звуки ссоры или драки?

Волк вздохнул и покачал головой.

— Не переживай, — крикнула я ему уже из ванной. — Арти обещал не трогать его.

Смешно, я попыталась успокоить волшебное существо, хотя сама очень нервничала, оставляя брата наедине с Ланселотом. Честно говоря, мне и самой не хотелось сейчас с ним видеться. Вчера он напугал меня до чёртиков, когда налетел на Ланселота и сходу ударил его в лицо.

Вздохнув, я открыла шкафчик, где хранила аптечку. Мне неоднократно приходилось подлатывать Арти, с детства попадавшего в неприятности, поэтому она всегда была под рукой. Захватив её с собой, я вышла из ванной. Лиярд лежал на заправленной кровати.

— О, так ты волшебник и домохозяин? — спросила я.

Лиярд недовольно заурчал и сузил глаза. Обведя взглядом мою спальню, в которой царил беспорядок, он вздохнул.

Я подошла к шкафу и, не задумываясь, сняла пижаму, оставшись в одном белье. Фамильяр, заскулив, выбежал из комнаты. Я фыркнула. Никогда бы не подумала, что волки могут быть такими нежными.

Пожав плечами, я вернулась к содержимому гардероба. Наконец я нашла то, что нужно: чёрную футболку с глубоким вырезом, песочную фланелевую рубашку и узкие джинсы. Я уже начала одеваться, как моё внимание привлекло красное пятнышко, похожее на ожог от сигареты. Удивительно, но вчера его не было. Хотя, если подумать, я вспомнила, что перед тем, как лечь спать, я была настолько потрясена случившимся, что могла просто не заметить.

Переодевшись, я посмотрела в зеркало. Раньше я никогда не делала макияж, но сегодня всё же решила подвести глаза и нанести немного блеска на губы. «Это для себя», — подумала я и, взяв с собой аптечку, вышла в коридор.

Первым делом я направилась к комнате Уильяма, где сейчас жил Арти, и постучала. Ответа не последовало. Скорее всего, он уже ушёл. Я знала, что если брата терзали сильные чувства, он сразу сбегал на тренировочную площадку. Хорошо, расспрошу его позже.

Я спустилась по лестнице и вошла на кухню. Было раннее утро, и за окном только-только начало светать.

Моя рука нащупала выключатель у двери и плавно нажала на него. Комната озарилась мягким электрическим светом, осветив расположившегося за круглым столом Ланселота. Он сидел, сложив руки на груди, и его фигура казалась особенно угрюмой в этом полумраке.

— Срань господня! — вырвалось у меня. — Какого чёрта ты так пугаешь?

Он поднял глаза, и я заметила, как его зрачки расширились от напряжения, но ответом он меня не удостоил. Моё сердце бешено колотилось, всё ещё отходя от испуга. Я сделала несколько вдохов и, немного успокоившись, взглянула на него: на скулах проступали фиолетовые оттенки, а один глаз слегка распух.

Я поставила аптечку на стол и, приблизившись к плите, включила газ. Ланселот внимательно наблюдал за каждым моим действием. Неудивительно, что он чувствовал себя неловко — ведь прошло уже более шести столетий с момента его рождения и смерти. Я замерла, осознавая, что он совершенно не приспособлен к этой реальности. Хотя Арти и сказал маме, что Ланселот сбежал из секты, живущей по диким законам, это не могло не вызывать у меня беспокойства.

— Ланселот, — позвала я его, — а есть ли способ передать знания?

Из-под стола послышался шорох и тихое урчание, и через секунду появился Лиярд.

Ланселот отрицательно покачал головой:

— Я не владею магией, а он её проводник. Сам особо колдовать не может, в основном усиливает чары своего хозяина. Сейчас у нас временный контракт на остатках чар Нимуэ, — объяснил он.

Фамильяр сидел с задумчивой мордой, словно что-то обдумывая.

Я приблизилась к холодильнику и обнаружила на его дверце две записки, прикреплённые магнитами. Одна из них была от Грэйни, в ней она сообщала, что отправилась на рынок. Другая от Арти, и в ней он писал, что находится на тренировочной площадке.

Вспомнив слова брата о том, что Ланселот теперь моя забота, я решила, что сама разберусь с этой проблемой. Я открыла холодильник и достала оттуда упаковку яиц и бекон.

Лиярд издал урчание, напоминая, что тоже не завтракал, ведь он всё это время спал в моей комнате и не выходил из неё.

— К сожалению, мяса нет, Грэйни как раз поехала на рынок. Будешь с нами яичницу? — спросила я.

Волк кивнул, и я взяла самую большую сковороду. Пока готовился завтрак, я включила кофеварку и, немного поразмыслив, решила поставить на огонь чайник.

На кухне воцарилась гнетущая тишина. Я резала сыр под пристальным взглядом Ланселота. Хотя, честно говоря, я всё делала под их вниманием. Запах бекона заполнил всё вокруг, и два желудка заурчали в унисон. Когда я обернулась, они оба демонстративно смотрели в сторону, и я хихикнула.

Быстро закинув яйца на сковородку, я дождалась, пока они схватятся, накрыла крышкой и выключила огонь. Напевая «We are the champions», я поставила приборы, кружки и сыр для тостов. Затем разделила большую порцию яичницы на троих.

— Приятного аппетита! — произнесла я, старательно делая вид, что не замечаю, как Ланселот слегка нахмурился, глядя в свою тарелку. Я плюхнулась за стол и принялась с наигранным энтузиазмом поглощать свой завтрак, не обращая внимания на его реакцию.

Лиярд последовал моему примеру, еда из миски исчезла в мгновение ока. Ланселот же, стараясь сохранять достоинство, пытался орудовать вилкой, но, судя по всему, правая рука не очень хорошо слушалась своего владельца.

— Ничего особенного, — пробормотал он, отводя взгляд.

— Да, конечно, как скажешь, — произнесла я, вставая и откладывая свою тарелку в раковину. Затем я налила Ланселоту чай, а себе кофе и, поставив чашку перед ним, вернулась на своё место. Лиярд гипнотизировал хлеб с сыром. Поняв его безмолвный призыв, я протянула один бутерброд прямо в мигом открывшуюся пасть. «Ох, ну и зубищи», — подумала я, наблюдая, как он осторожно берёт угощение, сверкая белоснежными клыками.

— Ты позавтракаешь, и у нас есть дела. — Мой тон не понравился Ланселоту, и он холодно посмотрел на меня. Я же, сохраняя самообладание, добавила в кофе молоко и продолжила внимательно рассматривать его травмы, уже не пытаясь скрыть своё любопытство.

— Какие именно? — спросил он.

— Проверить твои раны, купить тебе новую одежду, приобрести мясо для Лиярда и так далее, по мелочи.

— Мне хватит и того, что на мне, — ответил он.

— Нет, не хватит, если ты забыл, то это костюм Арти, а он, как ты заметил, не очень любит делиться.

Неприязнь на лице Ланселота поразила меня, и я осознала, что только что сказала.

— Прости, я не это имела в виду, — произнесла я с сожалением.

Он резко встал и направился к выходу. «Спасибо за заботу», — услышала я на прощание.

Но нет, черт возьми, этого мне не надо! Я не участвую в их разборках, да и не знаю даже, какие сейчас у них с братом отношения. Злость за его поведение взяла верх.

— Сядь на место, — электрический ток пробежал по моим пальцам, и я намотала несколько нитей, обвивая ноги и руки мужчины.

Ланселот, чертыхаясь, вернулся, каждый шаг давался ему с трудом, он явно сопротивлялся. «Ого, — подумала я, — а это уже неплохо».

— Ведьма, отпусти меня! — процедил он сквозь зубы, и лицо, обычно безразличное, на этот раз не выглядело таким уж равнодушным. Но тут я заметила красные искры в глазах, и мне стало не по себе. Нужно действовать быстро, пока он не вырвался.

— ЛИЯРД! — взревел он, пытаясь скинуть мои нити. Волк, одарив его насмешливым взглядом, демонстративно вышел из кухни, растянулся напротив двери и, наблюдая за тем, как я приближаюсь к Ланселоту, зевнул.

Радуясь, что волшебный зверь на моей стороне, я подошла к стулу, на котором сидел удерживаемый мной рыцарь, и посмотрела ему прямо в глаза:

— Давай проясним вот что, я не знаю, как вы с моим братом связаны. Исходя из всей этой сумасшедшей информации, ты — Ланселот, который спал с женой Артура. Мой брат же даже не состоял в мало-мальски серьезных отношениях! То, что было у вас в прошлом, решайте сами. И пожалуйста, без драк в этом доме. Если тебе предлагают помощь, когда ты находишься в заведомо неясной обстановке, прими её. Ты не в средневековье, Ланселот, ты в нашем мире. И как ты справишься, ничего толком о нём не зная?

Я достала антисептик, ватные диски и пластыри, а также заживляющую мазь.

— Дай я посмотрю! — приказала я, отмечая, что после моего монолога широкие плечи поникли, и он медленно поднял голову, наклонив ее поближе ко мне.

Длинные волосы мешали мне, и я машинально, словно делала это уже неоднократно, заплела их в свободную косу. Он резко вдохнул.

Синие глаза больше не казались холодными. Он рассматривал меня, пока я, заливаясь румянцем, открывала аптечку и искала все необходимое.

Внезапно я почувствовала тёплую магию, что обволакивала тело, помогая справиться с эмоциями. Она исходила от волка, что, заметив мое внимание, подмигнул. Мысленно благодаря его за поддержку, я повернулась к своему многовековому пациенту.

Ланселот сидел с закрытыми глазами, больше не пытаясь вырваться. Это значительно упрощало задачу. Я осторожно обработала основные порезы антисептиком — к счастью, они несерьёзны, и не требовалось накладывать швы. Однако, когда мазь коснулась повреждённой кожи, он поморщился. Я машинально подула на рану, но тут же опомнилась и поняла, что это было неуместно. Он ведь не маленький. Краска смущения залила моё лицо.

— Когда поднимаешь руку, сильно болит? — тихо спросила я.

— Нет, это ушиб, пройдёт через пару дней, — ответил он. — Ребра целы.

— Хорошо.

Я отпустила нити и стала собирать аптечку.

— Какой символ находился над камином? — неожиданный вопрос застал меня врасплох.

— Орлица.

— А где лежали мои золотые ножны?

— Ты имеешь в виду чёрные?

Он открыл глаза:

— Почему ты так добра ко мне?

Ответ сам пришёл ко мне, и я не могла ему врать:

— В тот момент в замке я была охвачена ужасом от происходящего вокруг. Крики, полные боли, и детский плач — всё это до сих пор стоит у меня перед глазами.

Ты сражался с этими тёмными созданиями, защищал людей и не позволял чудовищам проникнуть за их спины. Ты спасал их.

Меня передернуло. Я вспомнила смерть Нимуэ, и каждая клетка моего тела переживала боль в тот момент. — Она просила найти вас и помочь.

В кухне воцарилась тишина. Лиярд приблизился к нам и положил голову мне на колени. Мои руки сами собой потянулись к его шерсти, и я начала гладить волка, который снова пытался меня утешить. Ланселот же просто сидел с отсутствующим видом, но по глазам было заметно, что он тоже переживает этот момент.

— Я слышала о твоих подвигах, о том, как ты помогал людям и защищал их. А то, что случилось между тобой и женой Артура… — Я замялась. — Мне кажется, ты больше всех раскаиваешься в содеянном.

— Я не способен на сожаление или другие сильные эмоции, — его голос снова стал ровным и безучастным.

— Кто знает, может быть, вчера у нас был бы поцелуй любви, не так ли? И я сняла проклятие колдуньи, — попыталась я перевести разговор в шутливую плоскость.

Ланселот пристально посмотрел в ответ:

— Считаешь ли ты, что можно испытывать ко мне тёплые чувства? Учитывая всё, что ты знаешь, смогла бы полюбить человека, который предал своего правителя, желал его жену и не остановил убийцу? Чьей единственной целью было приблизить смерть короля, чтобы он смог вернуть свою возлюбленную?

Вопрос поставил меня в тупик. Он выжидательно смотрел, ожидая моего ответа, но его не последовало. Он говорил злые вещи, но то, что я знала о нем, подтверждало его слова.

— Ты не способна солгать, как и сказать правду. Значит, ты не можешь полюбить монстра, — Ланселот встал и прошел к выходу во двор. — Скажи, когда нам нужно быть готовыми.

Дверь в сад закрылась за ним.

— Как же я хотела бы узнать, что у него на уме, и помочь, — тихо сказала я Лиярду.

Фамильяр повел ушами и опустил голову.

— В моей семье всегда учили не делать поспешных выводов о людях, пока не узнаешь их поближе. Ланселот вовсе не похож на монстра. Они не способны защищать других, рискуя собственной жизнью. В этом доме есть тот, кто куда больше соответствует его представлению о чудовище.

С этими словами я поднялась и последовала за Ланселотом. Он сидел на скамейке под райской яблоней, наблюдая за восходящим солнцем. Я тихо устроилась рядом с ним, он не отстранился, а лишь слегка повернул голову.

— Мне было четыре года, и я мечтала покататься на лодке и увидеть осеннюю красоту деревьев с середины озера. Я уговорила родителей отвезти меня на лодочную станцию. В тот день я долго просила их об этом, и когда они наконец согласились, я была очень счастлива.

Пока отец готовил лодку, мы с мамой играли. Я захватила много игрушек, но мама сказала, что мы не сможем взять их все с собой. Сейчас я понимаю, что она просто хотела защитить мои любимые вещи от возможной гибели в воде. Но тогда я подумала, что это проблема. И пока родители пили кофе на берегу, я потихоньку вытащила из лодки ненужные тряпки.

Когда начался шторм и они решили достать спасательные жилеты, то обнаружили, что вместо них лежат мои игрушечные зайцы.

Горло сжалось. Даже много лет спустя боль не отступала, но ещё страшнее было осознавать свою вину. Мой опрометчивый поступок стал причиной гибели моей семьи.

— Поэтому, когда ты задал вопрос, способна ли я полюбить монстра, я начала размышлять: а сможет ли кто-то полюбить меня?

Ланселот приблизился ко мне, и сильные руки нежно обняли мои плечи, утешая, пока я, заливаясь слезами, сидела на скамейке в саду под лучами восходящего солнца. Его тепло было таким знакомым и родным, но в то же время в этом моменте было что-то ужасно печальное.

— Но Сильф любил тебя больше всего на свете, — прошептал он.

Нежность в его словах заставили поднять голову и посмотреть на него.

— Сильф?

— Когда ты оказалась в моих руках и поцеловала, ты назвала меня этим именем. — Он придвинулся ближе.

— Я… Я назвала тебя так? — В памяти всплыли события прошлого вечера.

Лиярд толкает с ветки задними лапами, и я падаю с дерева у озера, а за мной тянутся дьявольские петли. Я оказываюсь в объятиях Ланселота и целую его.

Ланселот осторожно притянул меня к себе и наклонился, словно пытаясь заглянуть в самую глубину моей души.

— Кажется, мне нужно кое-что напомнить, — произнес он, и я заметила, как в сине-зеленых глазах вспыхнули красные искры нетерпения.

Я замерла в смятении, не зная, как реагировать на сказанные им слова.

— И мне самому интересно, почему я так хочу узнать ответ, — добавил он, его голос стал еще тише.

Сердце предательски забилось, как птица, вырвавшись из клетки, и устремилось к далёким воспоминаниям. Почему меня так влечёт к нему с первой минуты, как он вошёл в покои Нимуэ?

Его рука нежно дотронулась до моего затылка. Это было лёгкое, почти неощутимое касание. Он не торопил и не принуждал, позволяя мне самой решать. Мои руки коснулись его лица. Я приблизилась к нему и неуверенно прильнула к его губам своими. Сначала медленно и осторожно, словно пробуя их на вкус. Но когда наши языки соприкоснулись, он, застонав, прижал меня к себе. Поцелуй становился более настойчивым, и я ощутила, как задыхаюсь, не успевая за его ритмом. Всё, чего я хотела — это раствориться в нём без остатка.

Он слегка отстранился, оставив меня в недоумении.

— Тебе с детства не шло плакать, — прошептал он, нежно целуя в нос и зарываясь лицом в мои волосы.

Я уже было открыла рот, чтобы спросить, что он имеет в виду, но он снова приник к моим губам в поцелуе. На этот раз он был более настойчив, чем в первый, стремясь получить желаемое. С каждой секундой я всё сильнее ощущала его, и мне казалось, что мы уже делали это раньше — настолько слаженно двигались наши губы. «Словно в прошлой жизни», — промелькнула у меня мысль. Но как только она появилась, в глазах потемнело, и голову пронзила острая боль, сменившаяся яркой вспышкой.

***

Лиярд был глубоко погружен в размышления о том, кем являлась Вивиан. После того как она вышла вслед за Ланселотом, он уловил аромат Нимуэ, напомнивший ему о тех днях, когда она впадала в меланхолию. В такие моменты она уходила в свою беседку у озера и подолгу смотрела на водную гладь, словно ожидая кого-то, и тихо плакала…

Это произошло после того, как погибла дочка одной из её служанок — той самой сумасшедшей, впустившей Мордреда в замок. Лиярд покачал головой, снова ощущая, что забыл нечто важное, очень важное. Он прошёл в гостиную и подошёл к окну с видом на сад. Там на скамейке расстроенная Вивиан что-то говорила Ланселоту, пока он не прижал её к себе. Его взгляд выдавал все мысли, крутившиеся у него в голове, хотя он заблокировал их связь, не давая фамильяру подслушать. Лиярд возмутился и уже собирался оторвать несносного мальчишку от бедной девушки, как Вивиан ответила ему поцелуем.

Волк с укором вздохнул и хотел было прекратить это безобразие, как вдруг в его сознании зазвучал нежный голос, который он узнал бы из тысячи: «Не вмешивайся».

Секундная вспышка, и Лиярд вспомнил: они в покоях хозяйки, у нее на руках копошится младенец, перебирая крохотными ручками. Светлые волосы и изумрудные глаза, как у матери. Маленькая копия госпожи.

«Знакомьтесь, — ласково произносит она. — Моя дочь. Вивьенн. Теперь вы её семья», — она нежно треплет по макушке Ланселота, стоящего подле неё и с интересом разглядывающего зелёные глаза малышки.

***

Поцелуй Ланселота пробудил во мне вихрь воспоминаний, и образы начали всплывать в сознании. В первые секунды они были размытыми, словно тени на рассвете, но с каждым мгновением становились всё яснее, обретая глубину и четкость.

— Мама, почему Ланселот покидает нас? — спрашивала я дрожащим голосом, пока Эйрин осторожно помогала мне одеться в серебристое платье, отороченное густым мехом белой лисы.

— Ланселот достиг возраста, когда ему необходимо учиться быть рыцарем, чтобы впоследствии защищать слабых, — ответила мама с тёплой, но немного грустной улыбкой.

Она стояла рядом со мной, глядя на моё отражение в зеркале, и начала аккуратно укладывать мои белокурые локоны, создавая изысканную причёску. На её лице мелькнула едва заметная тень веселья.

— Ты же не любила Сильфа? — спросила она, приложив указательный палец к уголку губ, словно задумалась. — Хм… Несносный мальчишка, враг всей твоей жизни, наглец — как ты его ещё называла?

Она начала перечислять, загибая пальцы на изящной руке, а Эйрин, несмотря на свою беременность, не смогла сдержать смешок. Их отношения с мамой можно было назвать дружескими, но она всё равно приходила в наши покои, чтобы помочь с приготовлениями.

— Маленькая леди, теперь вы готовы, — произнесла она, неуклюже вставая и проверяя, всё ли в порядке.

— И прическа тоже, — мама отошла от меня и окинула взглядом, результат ей явно понравился. В зеркале на меня смотрела девочка с золотистыми волосами, которые обрамляли её лицо, и с глубокими, как изумруды, зелёными глазами. Я вздохнула. У мамы серебристые волосы, и я всегда мечтала о таких же, мои, отливающие розовым золотом, не казались мне чем-то особенным. Зато глаза — в точности как у неё — были моей детской гордостью.

Сегодня мама заплела мне две пышные косы, украсив их нитями с речным жемчугом. Этот образ идеально сочетался с платьем, которое подготовила для меня Эйрин.

— Мам, я хочу быть красивой, как ты, — произнесла я с надеждой, глядя на неё.

Нимуэ рассмеялась, и её глаза заискрились.

— Крошка, ты станешь в сто раз прекраснее, — сказала она.

Я с сомнением посмотрела на неё.

— У тебя нет веснушек, а Ланселот говорит, что на меня мухи накакали, — сообщила я.

Эйрин схватилась за сердце, а Нимуэ нахмурилась.

— Не слушай его, он ещё молод и многого не понимает, — произнесла она.

Я соскочила с небольшой табуретки и поспешила вниз по лестнице. Во дворе Ланселот готовился к отъезду в услужение к рыцарю.

— Сильф, постой! — споткнувшись, я чуть не упала на землю у копыт его коня.

Он отвернулся, видимо, чтобы скрыть улыбку.

— Не уезжай, пожалуйста, останься с нами, — я крепко держала полы чёрной походки куртки, не желая отпускать.

— Ты ещё маленькая и не понимаешь, что я мужчина и должен уметь защищать и драться, — сказал он, отстраняясь.

— Я не маленькая, мне уже семь лет, — обиженно проворчала я.

Он рассмеялся.

— Тебе самому всего одиннадцать, — напомнила я.

— Но я-то взрослый, — дразнил он меня. — Я еду становиться воином, а ты будешь играть в куклы и овладевать всякими женскими штучками, чтобы стать кому-то хорошей и славной женой.

— Я буду твоей женой, — гордо вскинув голову, произнесла я, глядя в сине-зелёные глаза.

— Вот уж дудки, я не собираюсь брать в супруги такую своенравную леди, — ответил он, но в словах прозвучала нежность.

Я не могу сдержать слёз, и в этот момент появляются Нимуэ и Эйрин. К тому времени во дворе уже собралось большинство жителей озерного края. Многие из них любили Ланселота за его доброту и искреннюю улыбку. Он взял под свою опеку всех мальчишек и не позволял обижать слабых. А возникающие споры решались на общем совете, куда меня никогда не пускали.

— Вивьенн, ты ведь хотела сделать ему подарок, — мама подталкивает к нему.

Я отворачиваюсь, не в силах встретиться с ней взглядом, и украдкой показываю язык Ланселоту. Он лишь ухмыляется в ответ, садится на коня, прощается со всеми и исчезает за воротами нашего озерного замка.

Словно в немом кино, сцена воспоминаний начинает изменяться. Обстановка вокруг становится размытой, но я ещё слышу его обещание не жениться на мне.

Внезапно я оказываюсь в своей спальне. Меня притягивает кровать под балдахином, застеленная мягкими шкурами. Я быстро надеваю тонкую ночнушку и босиком бегу по холодным каменным плитам, спеша укрыться под теплым меховым одеялом.

Сегодня мне признался в любви рыцарь из соседнего края. Мы встретились на городской ярмарке, где выступали бродячие артисты. Это был невероятно волнительный день, ведь мама впервые разрешила мне выйти за пределы замка. Ах, если он сказал правду, то, возможно, я стану женой благородного и доблестного воина короля? Совсем скоро начнётся турнир, и, быть может, именно там я смогу вручить ему свой платок — символ моей любви и преданности. В памяти всплывает образ Сильфа, но я решительно стараюсь выкинуть его из головы. Вероятно, он изменился и, скорее всего, проводит время в окружении других женщин, поскольку перестал появляться в наших местах, лишь изредка наведываясь на несколько часов.

Полная надежд, я засыпаю, и мой сон так крепок, что я не слышу утренней суматохи во дворе.

Утром, как обычно, в комнату вошла Эйрин с горячей водой и тазом для умывания. Пока она помогала мне подняться с кровати, я успела замёрзнуть.

— Эйрин, — говорю я, — скоро я выйду замуж.

— Вот как? А госпожа об этом знает? — с улыбкой спрашивает она.

— Я обязательно ей скажу! — с энтузиазмом отвечаю я.

Мне не терпится поделиться новостями с матушкой, и я ёрзаю в резном кресле.

— Юная леди, простите за прямоту, но, полагаю, вы услышите ещё много признаний в любви, — произнесла она, расчёсывая мои волосы и укладывая их в простую причёску.

Надев венец на мою голову, она отметила, как красиво ниспадают мои локоны, словно золотой водопад.

— Сегодня прохладно, накиньте плащ поверх платья, — заботливо добавила она, расправляя принесённые ею одежды.

Стуча зубами от холода, я последовала её совету, благодаря от всей души любимую няню, что нагрела её тёплыми камнями.

— Ваша матушка в нижних покоях, — напомнила мне Эйрин.

— Спасибо! Эйрин, ты чудо! — я нежно поцеловала её в щёку и, подняв подол, поспешила к маме, чтобы поделиться с ней своими новостями.

Я стремительно сбежала по лестнице и ворвалась в комнату, которая находилась рядом с главным залом, где мы обычно завтракали.

— Мама, я хочу рассказать тебе очень важные новости! Я выхожу… — начала я, но слова застряли в горле.

Подле матушки сидел Ланселот. Он уже не был тем юношей, покинувшим нас почти девять лет назад, а превратился в молодого мужчину, чья красота не знала равных. Он, очевидно, давно вернулся домой и переоделся в простую чёрную одежду, которая ему так шла. Его глаза смотрели на меня с мягкой улыбкой.

— И куда же ты выходишь? — спросил он с едва заметной иронией в голосе.

— Замуж! — выпалила я, и тут же в моей памяти всплыла фраза, которую он сказал мне напоследок: «Я не женюсь на своенравной леди».

— Добро пожаловать домой, — быстро проговорила я и выбежала прочь.

Мчась по галерее, спеша укрыться в безопасности, я выскочила со двора и влетела в дом Эрдвина и Эйрин.

Сцена снова изменилась: я оказалась в своей комнате, где готовилась к моему первому рыцарскому турниру. Эйрин с энтузиазмом надевала на меня платье взрослого кроя цвета лазурного неба, расшитое голубками, которые держали ветвь с каплями росы. Мама колдовала над моими волосами, заплетая их в косы и укладывая в венец. По общему решению, моё лицо должна была скрывать вуаль.

— Не волнуйся, дитя, ты получишь столько сердец, сколько пожелаешь, — прошептала она, и я почувствовала, как тепло ее слов немного успокаивают мою нервозность. «Но мне нужно только одно», — промелькнуло в моей голове.

В памяти, словно яркая вспышка света, всплыло следующее воспоминание. Мы сидим на трибунах, и вот-вот должен начаться турнир. Все взгляды устремлены в нашу сторону. Сердце колотится в груди, а руки нервно поправляют вуаль. Вокруг слышатся шепотки, говорящие об озерной деве. Я готова провалиться сквозь землю от смущения и страха. Мама и Эйрин, сидящие рядом, тихо подбадривают меня.

Раздаётся звук горна, возвещающий о начале турнира, и глашатай объявляет первых участников. Когда он закончил называть их титулы и имена, сильный порыв ветра сорвал мою вуаль и унёс её в сторону площадки. Все взгляды были прикованы ко мне, и я не знала, что делать.

В следующую секунду все воины, словно по команде, устремились к небольшому фрагменту серой материи. Но один из них, рыцарь без герба, оказался проворнее остальных. Он подхватил её своим копьём, поцеловал её и прикрепил к древку.

Мама сжала мою руку. Ей тоже не нравилось происходящее, но этикет обязывал сохранять спокойствие. Она мгновенно взяла эмоции под контроль, но я знала, что она подумывает о том, чтобы навести морок на всех присутствующих. Но королём был наложен запрет на колдовство под страхом смертной казни.

Раньше влиятельный покровитель всегда вставал на её защиту перед Артуром. Однако она давно разорвала с ним отношения, и то я узнала об этом только из слухов, распространившихся по округе. Мама никогда не рассказывала о нём, предпочитая переводить тему разговора, пресекая мои вопросы.

Внезапно над толпой раздался голос герольда, объявившего, что юная дева Озера избрана Прекрасной дамой по воле Господа. Я почувствовала мамину руку, резко сжавшую мою. Ей не оставалось ничего другого, кроме как величественно кивнуть, подтверждая, что её дочь действительно достойна этого звания. В этот миг меня охватил страх, словно предвестник грядущих несчастий.

После открытия мы поспешили укрыться в нашем шатре. Я заметила растущее беспокойство и поняла, что причина в мужчине, получившему мою вуаль. Они с Эйрин долго обсуждали сложившуюся ситуацию, пытаясь найти выход из неё.

Всё оставшееся время я проводила в их компании, но это не останавливало рыцарей, которые стремились быть представленными мне. Они следили за каждым нашим шагом, поэтому Персиваль и Эрдвин постоянно находились рядом. Самым тяжёлым стали вечерние пиры. Помимо навязчивого внимания, отвлекающего от веселья, было ещё одно удручающее обстоятельство. Ланселот. Он почти не появлялся на торжествах, а в те моменты, что всё же присутствовал, то за ним по пятам следовала толпа юных девушек и дам постарше. Это заставляло ещё больше сторониться его общества, потому что каждый раз, когда я видела, как он разговаривает с другой, моё сердце горело от ревности.

Так проходили дни, до финала, в котором встретились два самых сильных рыцаря — сероглазый и Ланселот. Стоило им выехать на площадку, зрители затаили дыхание, предвкушая напряжённую и зрелищную битву.

Противник был опытным воином, но Ланселот не уступал ему в искусстве боя. Однако то, как сероглазый проявил себя в первых днях, меня пугало. Я не могла ясно мыслить и просто вцепилась в мамину руку. Секунды казались вечностью, пока они неслись навстречу друг другу, их копья были нацелены, готовые пронзить сердце. На мгновение я поймала взгляд Ланселота, он улыбался мне. Но в следующий миг раздался треск дерева, и я увидела, как он падает с коня. Я была в ужасе и, закрыв лицо руками, не могла смотреть на то, что происходило на площадке.

Однако трибуны взорвались ликованием, и послышался лязг железа. Сквозь полуприкрытые веки я наблюдала, как Ланселот с невероятной ловкостью отражает удары меча своего противника. За короткое время он исполнил такой трюк, что второй рыцарь с шумом упал с коня.

Бой перешел в схватку на мечах. Я была заворожена, видя, как Ланселот постепенно истощает оппонента. Тот был гораздо массивнее и вскоре запыхался, но продолжал сражаться с яростью разъярённого медведя, тесня Ланселота к трибуне, лишая того возможности для маневра.

Казалось, что у него нет шансов, но когда противник занес меч для удара, он ловко проскользнул между расставленными ногами противника. Скорость меча Ланселота была ошеломительной, сероглазый сам не понял, как лезвие остановилось на волосок от приоткрытой шеи.

Ноги предательски дрожали, когда я поднялась поприветствовать Ланселота. Его имя эхом разносилось по трибунам, пока я направлялась к перилам, чтобы вручить заслуженную награду. Но внезапно земля качнулась, а свет начал меркнуть. Мир вокруг закружился, и я потеряла сознание. Так, на своём первом турнире, прекрасная дама упала в обморок, не успев передать приз победителю.

После того случая я старалась держаться подальше от всех. Эрдвин регулярно отправлял рыцарей восвояси, а Ланселот, как я слышала, сразу покинул край. Персиваль последовал за ним. В замке стало очень тихо.

Однажды летним днём, спустя пару месяцев после моего триумфального позора и отъезда Ланселота и Перси, я, как обычно, направилась к дубу у озера, чтобы отдохнуть от суеты. Там я заметила великолепную ветку, которая показалась мне идеальным местом для уединения. Ловко забравшись на неё, я устроилась там с книгой в руках.

Во дворе зазвучали горны и лай — кто-то снова приехал в замок. Я пожала плечами и решила появиться только к ужину, возможно, так мне удастся избежать очередного поклонника. Я продолжила изучать основы магии. Примерно через час мои глаза закрылись, и я задремала.

Меня разбудил громкий спор. Я услышала голос мамы. Она вернулась? Неделю назад она быстро покинула замок, и никто не знал, куда она отправилась.

Она говорила резко и бескомпромиссно, не выбирая слов. Это было так неожиданно, ведь обычно она представляла собой воплощение утончённости и спокойствия. Её собеседник отвечал тихо, и я не могла понять, кто стал причиной внезапного гнева.

— Ты совершил огромную ошибку! Если бы не перо… — Она шумно выдохнула, словно пытаясь справиться с эмоциями. — Поверь, я бы нашла способ вернуть тебя оттуда, куда ты направлялся, и… — Её голос становился всё тише, как и звук их шагов.

Я замерла, выжидая несколько минут, чтобы не попасть под горячую руку матушки. Её гнев был подобен буре, готовой обрушиться на любого, кто осмелится приблизиться. Я знала, что сейчас лучше держаться подальше.

«Как неловко», — подумала я, стараясь бесшумно спуститься вниз. Но моя нога предательски соскользнула с ветки, и я потеряла равновесие. Сердце замерло, когда я начала падать с высоты нескольких метров. Но вдруг, в последний миг, я почувствовала, как сильные руки подхватили меня. Разомкнув веки, я встретилась с изумлённым взглядом сине-зелёных глаз.

— Сильф, спасибо! — прошептала я, заикаясь.

Молча он склонился и запечатлел на моих губах нежный поцелуй. Я была поражена и попыталась освободиться, но он крепко держал меня в объятиях, не позволяя вырваться.

Он прижался своим красивым лбом к моему и тихо произнёс:

— Я всё же получил свой приз. Но сладость лишь усилилась от того, что мне пришлось ждать.

Все чувства, что накопились за время его отсутствия, потоком хлынули наружу, поглощая меня.

— Ещё, — прошептала я, неловко касаясь губ Сильфа своими.

Он улыбнулся.

— Как пожелает моя прекрасная дама, — ответил он, в голосе прозвучала та самая нотка, от которой всегда перехватывало дыхание.