Записки дизайнера. Тень

Лена Рышкина (2023)

Во второй книге «Записок дизайнера» Полина отправляется в отпуск на Бали, где её ждёт ласковый океан, шёпот пальм и блаженное ничегонеделание, одним словом — полный дзен. И главное — никаких мошенников. Не тут-то было! Даже на этом райском острове Полина оказывается втянутой в криминальную историю с подделкой картин! Но она не унывает и блестяще разбирается не только с картинами и закопанным трупом, но и со своими любовными перипетиями. А ещё выдаёт маму замуж!

Глава 46

Закончив разговор с Данко я открыла ноутбук. Кликнув на закреплённую страницу в браузере я стала ждать, пока она обновится.

Фальшивые голландцы, появившиеся на арт-рынке Казахстана. Именно эта тема поддерживала меня на плаву и не давала окончательно свихнуться от безысходности и одиночества.

Допив одним глотком остывший чай, я стала читать свежие статьи на эту тему. Интуиция подсказывала мне, что Фил и Светлана как-то причастны к этому и я стала понемногу собирать информацию.

Вообще-то «понемногу» это мягко сказано. Я читала всё подряд и к середине мая могла уже написать серьёзный научный труд о голландской школе живописи, о «малых» и «больших» голландцах. Я многое узнала об экспертизе художественных произведений, о всевозможных подмалёвках, кракелюрах и провенансах. Размах мошенничества в сфере живописи к этому времени меня уже не удивлял, а удручал.

И чем больше я узнавала, и сопоставляла фактов, тем больше зрела в мысли, что интуиция меня и в этот раз не обманывает. Но всё равно я сомневалась. Зачем знаменитая Светлана Голубка будет делать это?

Чтобы «прощупать» почву и проверить свои догадки, я хотела найти благовидный предлог и навестить её, но всё никак не решалась.

Неделю спустя предлог нашёлся сам собой. Ближе к вечеру Светлана позвонила мне и спросила:

— Полина, Вы говорили, что хотите сфотографировать нашу гостиную для портфолио?

— Да, — обрадовалась я, припоминая, что действительно просила её об этом.

— Вам нужен для этого дневной свет?

— Да желательно.

— Тогда завтра в три часа дня для этого будет подходящий момент. У меня будет пара часов, да и Филипп в командировке. Так что никто не помешает.

Я лихорадочно соображала. Фотографа я уже не успеваю пригласить, так что придётся обойтись своими силами.

Под «своими силами» я подразумевала зеркальную фотокамеру и треножник, которые не раз выручали меня в ту пору, когда я ещё самостоятельно снимала готовые интерьеры для портфолио. Да и зачем нам фотограф? Его присутствие лишь помешает предстоящему разговору.

На следующий день, ровно в пятнадцать ноль-ноль я прибыла на место.

Светлана встретила меня не то чтобы приветливо, нет. Скорее менее отстранённо, чем обычно. Это придало мне решимости.

Меня всю трясло от волнения и я еле справилась с треножником. Конечно у меня было два — три варианта, как начать разговор на животрепещущую тему и дома они мне казались вполне ничего себе. Но сейчас, глядя в её печальные глаза, я почувствовала, как это глупо и мелко играть с ней в кошки-мышки. Поэтому, выбрав подходящий момент, я спросила её прямо:

— Светлана, — я посмотрела на неё в упор — ведь это ваши картины, так? Я имею в виду фальшивых «голландцев», которые недавно появились в Казахстане.

— Я не знаю, что вы имеете в виду, — пролепетала она, бледнея и отводя взгляд.

— Эксперты обнаружили в составе красок кобальтовый сиккатив.

— И из этого следует, что это мои картины?

— Вы разбавляете краски олифой…

— Ну и что?! — она прервала меня, воинственно вздёрнув подбородок.

Вместо ответа я достала телефон и нашла нужную информацию.

— «В составе натуральной олифы масло льняное по ГОСТ 5791-81 и кобальтовый сиккатив (ускоритель высыхания)». Уксуснокислую окись кобальта стали применять сравнительно недавно и малые голландцы знать о ней не знали. Использовали бы, Светлана, старый добрый сурик, глядишь, никто бы и не догадался.

— Полина, это мог сделать кто угодно. Это всё косвенные улики.

— Хорошо, будут вам прямые улики.

Я молча порылась в фотогалерее телефона и, найдя требуемую фотографию, протянула Светлане.

— Вот незаконченная картина, которую я сфотографировала у вас в мастерской, когда вызволяла Джека. Уж простите, не удержалась. А это, — я нашла статью в интернете о подделках, — она же, но уже готовая и «постаревшая».

Тут она буквально посерела лицом. Трясущимися руками она достала сигарету, закурила, и отвернулась к окну. Когда спустя некоторое время она повернулась, я поняла, что она взяла себя в руки.

— Вы правы, Полина. — тихо сказала она. — Это мои картины.

Я обомлела. Ну надо же! Я попала в точку, хотя даже не отдавала себе отчёта, насколько моя доказательная база была далека от идеала и основывалась в основном на моей интуиции.

— У меня только один вопрос, — проговорила я. — Зачем? Чего вам не хватает?

Она усмехнулась.

— Зачем… слушайте, а давайте выпьем коньяку? Разговор будет долгий.

— А не рановато для коньяка? — я помялась, не зная как мне быть.

Она усмехнулась и прошла на кухню, оставляя право выбора за мной. Я медленно поплелась вслед за ней.

С одной стороны мне хотелось всё узнать наконец, а изливать душу наружу Светлана предпочитает, видимо, заливая внутрь коньяк. И потом, если я сейчас упущу такую возможность, в другой раз она может и не раскрыться.

Светлана достала коньяк, два бокала, плитку горького шоколада.

— Светлана, я всё-таки воздержусь от коньяка. Ехать домой на такси, потом завтра приезжать за своей машиной. Как-то чересчур много хлопот.

— Как хотите, а я выпью, — ответила она и, видимо, чтобы как-то начать разговор, повторила: — Вы правы, это мои картины.

— Зачем? — я повторила свой вопрос.

— Расплачиваюсь.

— С кем?

— Это долгая история.

— Светлана, вы же понимаете, что это нарушение закона? А как же ваш профессиональный авторитет? Вы об этом подумали?

— Ещё как…

Она хлебнула приличный глоток, затем положила подбородок на переплетённые пальцы и надолго замолчала. Меня уже начинало раздражать то, что из неё всё приходилось вытягивать «клещами».

— С кем и за что вы расплачивались?

— С человеком, который прикрыл мою задницу.

— В смысле? — я непонимающе уставилась на неё.

Тут она резко подняла голову, посмотрела мне прямо в глаза и сказала:

— Не знаю, есть ли смысл и дальше всё скрывать. Эта история иссушила меня. С ней я просыпаюсь, и с ней же засыпаю. Она преследует меня даже во сне. Может быть, если я расскажу вам, покаюсь, этот кошмар перестанет мучить меня?

Меня поразило, сколько в её наполнившихся слезами глазах было отчаяния!

— Если у вас хватило ума вычислить меня, то остальное — уже вопрос времени, — она помедлила, видимо, решаясь, — Я убила, вернее сбила, человека.