Золотой козленок

Константин Чубич, 2018

Все конечно же помнят Остапа Ибрагимовича Бендера, красавца мужчину, великого комбинатора, а по совместительству отменного жулика. В «Двенадцати стульях» он погибает от рук Кисы Воробьянинова, но потом чудесным образом появляется на улицах славного города Арбатова, чтобы продолжить свои приключения. Было бы жалко с ним попрощаться ровно на том месте, где заканчивается «Золотой теленок», – на берегу пограничной реки, правда, с советской стороны. И это обнадеживает. Уже давно нет Советского Союза, но последователей у Остапа Ибрагимовича предостаточно, совсем как детей у лейтенанта Шмидта. Сударкин Владимир Константинович, он же Вениамин Бортник- Коновалов, он же Жульдя-Бандя, который, заметим, является внучатым племянником великого комбинатора, – один из них. Есть у него и свой Шура Балаганов, которого теперь зовут Фунтик. Та еще парочка, а действие, как водится, начинается в Одессе, где острят даже на похоронах. Содержит нецензурную брань.

Глава 8. Первые дивиденды от кровавого цвета корочки

− Фунтик, ты видищь щё я вижю? − на одесско-воровском наречии обратился к корешу Жульдя-Бандя.

Фунтик, осмотревшись, не увидел, кого можно было бы обворовать или ограбить, и, крутя головой, равнодушно пожал плечами. Невдалеке, у дороги − две огромные пирамиды бахчевых: в одной − арбузы, в другой − дыни. Бледно-бежевые тушки больше походили на мячи для регби.

Товарищ уверенной походкой направился к рукотворным пирамидам, выказывая намерение начать трудовую деятельность в северной столице именно отсюда. Он переменился в лице, навеяв на себя строгости трамвайного кондуктора, изобличившего в пассажире настоящего «зайца».

На ящике − улыбчивый чернявый кавказец тяготился в ожидании очередных покупателей. Его грудь была мохнатая, как шкура ягнёнка. Он монотонно и заученно, как поп на заутрене, провозглашал:

− Арбузы, дыни − дёшево. Слаткие, как первая лубов − луцше не найдёшь! Патхады, пакупай. Тают во рту, а не в руках. Слаще мёда, вкуснее персика!

Жульдя-Бандя без предисловий, дабы не тратить попусту время, сунул ему под нос корочку, сухо уведомив:

− Вэ-Дэ-эН-Ха.

Грозный квартет согласных поверг в шок торгаша, и его улыбка тотчас стала жалкой и уродливой. Он подхватил самый большой арбуз:

− Вазьми, дарагой. Нэ вазьмёщь − абидищь.

Жульдя-Бандя холодно и сурово посмотрел на торговца.

«Сто рублей − не меньше», − подумал тот, возлагая овощ на прежнее место.

− Ваши документы?! − вмешался Фунтик, коему впервые в жизни приходилось грабить без применения спецсредств или насилия.

− Так… так… Мамед… кули… заде, − Жульдя-Бандя с трудом прочитал фамилию торгаша, − Джамал Асадулла оглы. − «Чёрт ногу сломит», − подумал он, наступив на ступню Фунтику, который, растянув губы, с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться.

Торговец утвердительно кивнул, наивно рассчитывая на завершение следствия.

− Та-ак… Азербайджан… Али-Байрамлы… − ни один мускул не дрогнул на лице нашего героя, поскольку он не ведал о злоключениях Файзуллы, − почти земляк.

− Землак, землак! − кивая, подтвердил торговец, уповая на снисхождение.

Тут подошла женщина средних лет, с авоськой в руках:

− Почём дыни?! Арбузы сладкие?

Жульдя-Бандя сунул ей корочку в лицо, грозно предупреждая:

− Товар конфискован! − женщина спешилась, не выказывая желания стать понятой.

Азербайджанец позеленел от страха, чувствуя за этим словом что-то недоброе.

− Так-с, пойдём дальше, − товарную накладную, сертификаты качества, разрешение на торговлю, в общем − всю документацию! — «инспектор» распростёр перед «землаком» ладонь.

Кавказец протянул изрядно потрёпанный лист с расплывшимися от влаги чернилами, мысленно прибавив ещё сотню.

− Сертификат качества − форма номер два, а где форма номер семь? Я спрашиваю, где форма номер семь? Где ветеринарное свидетельство?! − Жульдя-Бандя накинулся на торговца, как учительница на двоечника, отчего лоб последнего покрылся испариной.

Он даже не почувствовал, как Фунтик незаметно толкнул его локтем в бок, когда тот потребовал ветеринарное свидетельство. Впрочем, этого не понял и торговец, оправдываясь:

− Такой даль, другой не даль.

Жульдю-Бандю понесло. Он набросился на свою жертву как спрут, безжалостно сжимая щупальца.

− А может, ваши дыни фригидные?! Может или нет?! − последнее он отправил Фунтику, который, подтверждая, кивнул, не имея ни малейшего понятия, что это такое.

− Абижяещь, начальник. Зачем фригидные?! Вкусные, сочные, слаткие! − торговец кинулся к ножу, чтобы убедить в этом строптивого инспектора. − Мая мама кушаль, маи дэты кушаль, я… − он обозначил себя рукой, − кушаль, − азербайджанец принялся судорожно разрезать дыню, − папробуй!

Жульдя-Бандя сурово отверг угощение, не желая размениваться на подачки.

− Может, ваши арбузы заражены юдафобией?! А эта болезнь неизлечима.

− А если заразятся дети?! − вмешался Фунтик, сказав это в такой жалостливо-сочувствующей тональности, будто какая-то часть из них уже подверглась инфицированию. Он, укоряя себя за то, что некогда отметил пальцы правой руки наколками, прикрывал их ладонью левой, радуясь тому, что не наколол на обеих.

− Нету, брат… этой… юбафодии.

− Так, стоп! Покажи мне санитарную книжку! − инспектор перешёл на «ты», что добра не сулило, и торговец мысленно присовокупил полсотни к ранее прибавленным.

− Дима сказал: «Таргуй, Джамал, праблем нету, Джамал!»

− Какой Дима?!

− Каптан милисья.

− Какая милиция, я же сказал, Вэ Дэ эН Ха! − Жульдя-Бандя снова поднёс корочку к носу торгаша. − Где санкнижка?! Я хочу видеть санкнижку!

Кавказец развёл руками.

− Санкнижки нету!.Может, у тебя демонократия или, не приведи Господь, ностальгия? Ты хочешь заразить ни в чём не повинных людей ностальгией?! Так… − инспектор загнул мизинец. − Товарно-транспортная накладная − нету. Разрешение на торговлю − нету…

− Дима, каптан милисья, сказал: «Таргуй, Джамал», − чуть не плача, лепетал, оправдываясь, азербайджанец.

− Санкнижки нету!

− Регистрация, − напомнил Фунтик, усугубив обвинение.

− Регистрация есть?! − Жульдя-Бандя был похож уже не на учительницу, а на прокурора, обличающего преступника. − Откуда ты взял эти дыни?

− Сам, на земля, своим руком пасадиль!

− Где?!

− На дома, на Азербайджан, на Али-Байрамлы пасадиль, своим руком! − Джамал предъявил ладони, не познавшие сельхозтруда.

− Каким образом ты мог вырастить в Азербайджане узбекские дыни?! Так, всё − товар конфисковываем!

− Арбузы конфискованы! − предупредил он невысокую смазливую блондинку, впрочем, для вас можно сделать исключение, − выбрав огромную, на полпуда, дыню, водрузил в слабые изнеженные ручки. − Не стоит благодарности.

− Забрай не нада! − взмолился торговец. Он вынул из кармана рубашки сложенные пополам червонцы, трясущимися руками передал их инспектору.

Жульдя-Бандя знал, что торговцы крупные купюры держат отдельно, и с холодным равнодушием дожидался добавки.

Азербайджанец, неохотно задрав штанину, извлёк из-под резинки носков свёрнутые рулетом четвертные, намереваясь добавить несколько ассигнаций. Он хотел для этой цели развернуть брикетик, но инспектор, дабы не утруждать торгаша бессмысленными манипуляциями, с нахальной вежливостью, чему, заметим, и учил своего бескультурного компаньона, тремя пальцами извлёк брикетик, схоронив его в заднем кармане брюк.

Не утратив, однако, человеческих качеств, несмотря на пожирающие современное общество бессердечие, безразличие и бесчувственность, вернул червонцы обратно, напутствуя напоследок:

− Весы нужно приобрести нормальные. Безмен пригоден только для бытовых нужд. Удачной торговли.

Торговец пробулькал что-то глухим трубным голосом. Провожая «инспекторов» кисломолочным взглядом, на безопасном расстоянии, в пылу праведного гнева, посвятил им объёмную тираду на смешанном русско-азербайджанском, в которой превалировали всё же русские общеупотребительные слова.