Тайна великого Комбинатора и зигзаги любви

Юрий Леонидович Романов, 2018

Первый роман юмористической трилогии, включающей в себя "Тайна великого комбинатора и зигзаги любви", "Зелёный гамбит комбинатора" и "Курьёзы комбинатора в тонких намёках на толстые обстоятельства", которые являются продолжением не меркнущих идей произведений великих писателей «12-ти стульев» и «Золотого телёнка», захватывая периоды становления и развития главного героя, идущего к своей цели. Жизнь – проза с юмором, но сценарий индивидуален, где вступают в противоречие любовь, стремление обогатиться и способы достижения цели. В этом романе посыльный, преодолевший «железный занавес», передаёт тайное послание великого Комбинатора герою романа, тайные сведения, которого увлекают его на реализацию первого этапа «голубой мечты идиота» в рамках юмора 18+. Автор кандидат технических наук, с.т.н., член "Комитета по науке и техники". Прошёл жизненную школу от грузчика до заведующего крупным отделом НПО. В 90-е годы работал вице-президентом американской компании. Содержит нецензурную брань.

Истории придуманны, за случайные совпадения автор ответственности не несёт

Не скучно жить на свете, господа? На горизонте ветер перемен

Часть первая. Жизнь прекрасна и удивительна

Глава 1. Жизнь продолжалась и мир бурлил

А некоторые «мозговые тресты» нашей планеты, движимые частично серым веществом, но в основном мозговым и другим побочным зудом, были озабочены проблемами перенаселения, а также сексуальными играми и различными антинародными революциями. К этому времени, под тонким воздушным слоем этого голубого шарика, на наиболее значимые, прибыльные и интересные места, уже были наложены волосатые лапы одних и положены разноцветные, но завидущие, глаза других. По этому поводу разночинные группки и страны частенько устраивали заседания, конференции, съезды, разноцветные революции и даже локальные и мировые войны. При этом, заманивали и вовлекали многочисленные народные массы в свои политические и финансовые игры.

Кто-то ещё ждал, что скоро «рак на горе свиснет» и широко известное классическое утверждение: «Заграница нам поможет!» — сработает и… дождался — оно сработало, но только после того, когда основные «мировые игроки» поняли, что им во «второй мировой» хана без усилий весьма сообразительной и напористой нашей части человечества. И эти подключённые усилия в очередной раз дали свои положительные результаты. Однако и в послевоенные годы, когда пришлось помогать освобождённой Европе, в этой отдельно взятой стране, активная её составляющая продолжала регулярно жить, не стесняясь разрухи и многочисленных катаклизмов. И притом, большая и лучшая её половина успевала не только работать и учиться (иногда по вечерам и даже «заушено»), но ещё при этом успевать рожать и воспитывать народившиеся поколение. А благодарная страна предоставляла им длительные декретные и учебные отпуска. То есть, настали времена, когда отдельно взятая страна, после изнурительной, победоносной войны, не только опять помогала другим, но и умудрялась иногда помогать себе.

Первые положительные признаки восстановления народного хозяйства в стране и возвращения домой мужского, изголодавшегося по мирной жизни, населения были очевидны. А так как во все времена, любви все возрасты покорны, а её влиянья плодотворны, то большинство молодых женщин ходили с загадочными взглядами и со счастливыми улыбками, намекая миру о том, что они не только оплодотворённые, но и удовлетворённые. Загадочность этих милых улыбок, возможно, возникала и от того, что старые и новые ячейки общества пока жили и размножались на тех кубатурах, где их застала судьба. Порой высота этих кубатур намного превосходила ширину и длину «уютного» жилища, так что у многодетных ячеек рост, спальных многоярусных мест, был налицо. И они часто спрашивали:

— Скажите, у вас, наверное, очень тесная комната?

— Да, действительно. Но как вы об этом догадались?

— Ваша собака машет хвостом не сбоку набок, а сверху вниз.

Но желание решить эту проблему уже витало в воздухе.

На восстановленных и действующих предприятиях в поте лица трудилась наиболее сознательная часть народных масс, выполняя в весьма укороченные сроки очередную пятилетку. Всё это обеспечивало живущему и планируемому поколению надежный плацдарм для их дальнейшего сосуществования. Одним словом, — потребность в кадрах увеличивалась, в соответствии с грандиозными планами страны. И об этом красноречиво вещали бесчисленные предложения «Требуются на работу», расклеенные почти на каждой доске объявлений у многочисленных организаций. Однако, оплата инженерного труда, в основании которого лежало только вдохновение, мягко говоря, была иногда весьма сомнительна или точнее сказать, не очень высока, но… при регулярности её выдачи и «обмывания». По этим причинам большинству трудового коллектива до обеда хотелось, есть, после обеда — спать и всё время было такое чувство, что мало платят! Видимо от этого во многих головах, при получении назначенной в виде зарплаты суммы, часто возникало неистребимое желание немедленно подзаработать где-нибудь ещё на стороне. Вероятно, в потаённых местах наших инженерно-технических работников (И.Т.Р.) ещё бродили остатки «пережитков прошлого». Но с этим государство, как единственный работодатель, неустанно боролось и «неусыпно» следило, чтобы от побочного труда организм И.Т.Р. сильно не переутомлялся. Тогда… этот организм резко потянулся к вечерней преподавательской деятельности, но эти «ниши» заняли только те, кто с высоты своего положения смогли их заполнить. Зато у основного рабочего класса заработок был сдельный, но так как благодарность государства «в лице Высшего руководства» не имела границ в рамках «разумного», то, как только кто-то вырывался вперёд, старательная армия нормировщиков раб труда сразу производила подобающий перерасчёт, дабы вернуть эту «благодарность» в «рамки разумного». Но, несмотря ни на что, победоносный дух послевоенного времени нарастал и проявлял себя в различных сферах. Это было время «Ч», когда…, стены бесплатных учебных заведений «трещали» и с трудом выдерживали натиск молодой «армии» различных возрастов и весовых категорий, желающих попытать счастья в конкурентной борьбе. А верховные власти всё ещё были способны… организовать для молодёжи бесплатные футбольные поля, заливные катки, всевозможные кружки и спортивные секции. Но в тоже время, власти регулярно устраивали «битву» за неожиданный урожай, направляя «по многочисленным просьбам трудящихся», этих высоко квалифицированных тружеников города: в колхозы, совхозы, овощные базы и прочие «горящие» строительные объекты, в рамках программ облагораживания городских масс и создания «нового человека».

Однако этим же людям во власти чего-то не хватало для полного счастья, так как все их попытки заполнить магазины страны потреб товарами сводились почти к нулю. Видимо «строения» были не качественными и со складов товары просто «улетучивались». Но возможно в больших объёмах, они бесследно утекали из «закромов Родины» через «чёрные дыры», создаваемые различными тайными обществами, такими как: «Ты мне, — Я тебе». По понятиям этих членов тайных обществ их принцип был «прост и благороден», то есть, не зависимо от окружающей среды, «если мы достаем, друг другу нужный товар, то — ты меня уважаешь, и я тебя тоже! А, следовательно,… мы уважаемые люди!».

Да!.. Коммунизм ещё был только на горизонте, а представители тайных обществах «Ты мне — Я тебе», для себя его почти построили! На судьбу они так сильно уже не роптали, поскольку питались не только обильно, но и калорийно ну, там… икоркой, осетриной и другим дефицитом, так сказать «что бог послал».

В тоже время другая не менее шустрая публика также не терялась и на «законных» основаниях стремилась через профсоюзы оприходовать своё «законное» право на получение квартир, машин, гарнитуров, путёвок, ковров и т. д., и т. п. Эти ещё до появления на свет нового поколения уже записывали и «ставили» своих будущих отпрысков в различные очереди на получение в перспективе различных благ, но при этом, испытывая огромное желание получить их как можно раньше! А чтобы их получить, жить иногда приходилось долго и даже очень! Особенно после того, как Высшее руководство объявило, что «коммунизм уже на горизонте!»

Но, если это руководство сказало, что коммунизм уже на горизонте, то большая трудовая часть населения страны сразу поверила в эту светлую мечту и перестала работать. А зачем? Ведь там: от каждого по способности, зато каждому по потребности! Просто «Класс!», — мечта идиота!

Но, как известно, с потребностями у человечества всегда обстояло на много лучше, чем со способностями и трудолюбием! Поэтому, большей части общества, эта мысль пришлась по душе, вселяя радужные надежды на долгие годы. И эта трудовая часть жила очень скромно, но зато с надеждой в светлое будущее, а посему долго! При этом, по ходу «пьесы», улучшая среднестатистические показатели большой страны. А кто в это не верил, при малейшей возможности проникали в общества «ты мне я — тебе», как на островок зародыша «мирового капитализма». И надо признаться, что некоторым повезло, так как ситуация и время иногда позволяли им балансировать в счастливой реальности до прихода к ним уважаемой контролирующей организации ОБХСС, и до их перехода из мира сего в образ «твёрдой памяти!» То есть эти — жили весело и сытно, но зато мало, и этим самым сильно подрывали устои основных среднестатистических показателей «счастливого» общества.

В этот отрезок времени не сознательная часть народных масс и большинство «слуг» народа ещё пока, открыто и много, воровать опасались, боясь неотвратимо и быстро оказаться в местах «не столь отдалённых». Видимо по этой причине автомобилей производилось ещё маловато, и приобретение ЕГО было большой редкостью! А для некоторых лиц это делать было даже не безопасно. И авто для масс продолжал, как и прежде, оставался роскошью, а не средством передвижения. Но «слуги народа» уже давно гордо горцевали на оседланных государственных «зисах», «чайках» и «волгах», используя их при решении проблем своих избирателей, а заодно и своих семей.

Люд, который попроще, с удовольствием использовал «авто в шашечку» — за 10 копеек км, а те им в ответ любезно подмигивали зелёным глазом. В это же время не очень многочисленные, но счастливые обладатели личных «моторов», иногда от избытка переполнявших их чувств, вешали внутри салона на передние зеркала заднего вида различные талисманы. Но наиболее весёлые обладатели АВТО, приклеивали на стекло стального любимца предупреждения и объявления.

Так Броня, c колбасного цеха, обнаружив на заднем стекле «Москвича» своей подруги очередное сообщение: «Не рискуй, держи дистанцию, — этот зад для тебя будет очень дорого стоить!», тут же водрузил на стекло своей «Победы» ответ: «Не говори мне про зад, — о нём всё сказано!»

На лобовом стекле авто священнослужителя красовалось предупреждение: «Водитель помни — Ангел летает со скоростью не более ста километров в час!» В общем, радушие было налицо, и при этом большая часть жила не богато, но зато дружно, а порой даже весело.

Городской «колокольчик» города «Н» регулярно воспевал дороги, а заодно пыль да туман, но горожан это уже не так сильно волновало, поскольку после классического удара «автопробегом по бездорожью и разгильдяйству», в городе наблюдался определённый асфальтовый прогресс.

Однако он, — прогресс, уже начал существенно отставать от темпов роста средств передвижения. И на перекрёстках, как на дрожжах, стало расцветать противостояние пешеходов и автомобилистов, которое порой превращалось в поле боя. И надо доложить, что битва проходила с переменным успехом.

Самодовольные и гордые автомобилисты считали для себя зазорным пропускать пешеходов и с «успехом» давили их по мере возможности. А пешеходы в отместку им, изготавливали для транспортных средств детали со скрытыми дефектами и «творчески» подходили к асфальтовым покрытиям, создавая углубления и неровности на дорогах в самых неожиданных местах.

Автомобилисты в долгу не оставались и старались взять реванш после заполнения этих неровностей тёмной жижей, «любезно» орошая пешеходов содержимым из этих разноцветных луж.

То есть «любовь» была взаимной. Но часть автомобилистов так увлеклись этой игрой, что иногда превращались в «глухарей» и дальтоников, перемещающихся по городским улицам, не согласно существующим дорожным правилам, а по их собственным понятиям. Некоторым водителям особенно понравилась новая авто игра «создай и линяй», то есть «создай аварию или пробку на дороге и линяй, не дожидаясь представителя ГАИ».

Поэтому, с учётом развития отечественного и мирового автопрома, способов приобретения автоправ, а также прогрессирующих «медицинских» отклонений у некоторых славных автолюбителей, утверждение, что «автомобили бились, бьются и будут биться», имеет «светлое» будущее…

Классики утверждают, что в этом «бренном» мире всё течёт и изменяется, а если верить некоторым оптимистам, то иногда эти изменения происходят и в лучшую сторону. При этом почти для каждого желающего, предоставляется возможность использовать свою энергию не только в военных, но и в мирных целях. Мирные цели — это прекрасно! И если это случалось, то молодость, помещённая в хорошую питательную среду, чаще всего старалась тянуться к новому, неизведанному, загадочному и волнующему. Так, от избытка энергии в здоровых телах и запаха цветущей сирени, благоухающих садов, в различных уголках заповедной пригородной природы города «Козлодуева» стихийно возникали многочисленные молодёжные «ПЯТАЧКИ». Их идейными вдохновителями, организаторами и реализаторами являлась наиболее динамичная часть любителей музыки и танцев. Проверяя на практике свои познания законов физики, молодые организаторы этих «плясок» на различных природных пяточках, без ЧП умудрялись подключать к различным источникам энергии различные ламповые источники звука.

И начинали литься звуки мелодий, «впитываемые» адаптерами с рентгеновских плёнок, проникая в чувствительные души активных поклонников вечернего и ночного отдыха. Тогда из славного города «Н» и его ближайших пригородов, а также со всей округи на эти музыкальные островки любви и веселья, начинали стекаться молодые «потоки».

Глава 2. Оскар

Темнело. На берегу острова «речников и прочих специальностей», связанного с остальной частью суши железнодорожными, пешеходным и шоссейным мостами, появился тёмно-русый, высокий, спортивного телосложения, парень, который внимательно вслушивался в звуки живой музыки. Они прилетали вместе с лёгким движением тёплого воздуха над поверхностью воды с различных оживающих «пятачков»:

«Как я люблю смотреть в твои глаза!..

Твои глаза блестят как бирюза!..

Твои глаза красивые такие,

Твои глаза как небо голубые!

Как я люблю смотреть в твои глаза,

В твои любимые глаза!»

Поток воздуха увёл голос певца в другую сторону, а затем опять любезно подтянул оставшуюся мелодию вместе со звуком саксофона:

«И я боюсь, всё время почему-то,

Что вдруг они достанутся кому-то!»

— Со станции, — мелькнуло у Оскара, — вдруг рядом, видимо от переизбытка чувств, воспоминаний о прошлом, из тёмной лодки с удочкой, неожиданно, как джин из бутылки, вырвался молодецкий голос:

«Зубов во рту у ней как небывало,

А на макушечке лишь парочка волос,

Когда она вдруг крепко целовала,

То у меня по коже шёл мороз!»

На этой счастливой ноте сообщение рыбака из лодки также резко оборвалось.

— Да,… ему, видимо, есть что вспомнить!

Тёплый ветерок подул с другой стороны и очередной «рентгеновский тазобедренный сустав» через адаптер продолжил завлекать местную округу:

«Бэ — са — мэ, бэ — самэ мучо…».

— Ну что же, махну я, пожалуй, на стадион. Там попросторней, подбор музыки получше, да и побольше процент симпатичных местных и столичных девушек, — и он уверенно направился в выбранную сторону.

Через некоторое время его вновь догнал молодецкий голос из лодки:

«Зашёл я в чудный кабачок, кабачок!

Вино там стоит пяточек! Пяточек!»

— Видимо принял на грудь очередную рыбацкую норму за счёт «золотой рыбки», — подумал Оскар, — и, войдя на стадион, окружённый с трёх сторон водой, услышал, как вслед за голосом Вертинского… «Здесь под небом чужим…», зазвучали полузапрещённые ритмы «буги-вуги» и «рок-энд-рола», ставшими модными среди динамичной молодёжи.

Молодая, и ещё не потраченная, энергия стремительно выходила наружу и «била ключом». Огромная толпа, не стеснённая пространством, весьма динамично двигалась в такт музыке. А наиболее спортивные пары показывали образцы акробатического танца, тренируя не только слух, но и все уголки, молодого тела.

В одной из таких танцующих пар Оскар узнал высокого, худощавого, но элегантного Арнольда из «Щукинского», по товарищеской кличке «Шарнир». И действительно, под звуки «буги-вуги» его конечности двигались как на шарнирах, но весьма эффектно и завораживающе. При этом он умудрялся свою партнёршу, в парусиновых белых тапочках, начищенных зубным порошком, подбрасывать, крутить вокруг себя и пропускать между ног. Музыка смолкла. Арнольд, узнав Оскара, отпустил свою гибкую партнёршу и, переваливаясь на «белой манке», в развалочку направился к нему. Арнольд был «укомплектован» по последнему «писку стиляг»: с высоко приподнятым коком, тщательно приглаженными бриолином висками, в расширенном в плечах в крупную клетку коричневом пиджаке, и в зауженных к низу тёных брюках, которые подчёркивали белые носки и чёрные «макасины». На его длинном голубом галстуке, указывающем на его мужское достоинство, красовалась полуобнажённая девушка под пальмой.

— Чувакам пламенный, привет! Оскар, целую вечность тебя не видел! Ну, как мы с этой «крошкой» от бацали?! Восхищённо, на одном дыхании, выдал он.

— Привет артисту из народа! Да, — впечатляет. Почти как за бугром в ансамбле Моисеева!

— Правда? А ты, что был там? Удивлённо спросил Арнольд.

— Ну, я пока ещё не невидимка, чтобы проникать через нашу «железную занавесочку»! Не видел, как говорят, но слышал, — отшутился Оскар.

— Но «чувиха», какова! — продолжал восхищаться «шарнир» своей «крошкой», — просто блеск! У нас даже в «Щукинском» таких кадров мало! Надо попытаться закадрить её, а вдруг и она не прочь «поклеиться!»

— Ну, «клей, клей», только клею возьми побольше, а то не приклеится.

— Да,… ты слышал? — продолжал Арнольд возбуждённо, ещё не полностью отдышавшись после динамичного «рока». — Двух «чуваков» взяли на Горького за изнасилование. Следователь их спрашивает: «Как же это могло случиться?» А те в ответ: «Хилеем мы с «чуваком» по броду, мацаем… Баруха. Баранём? Ну и баранули!» — и он громко засмеялся довольный своей шуткой.

— Случай, конечно, забавный, но таких сдвинутых серьёзно нужно лечить. Вообще, я сторонник классической взаимной любви, иначе и «желание» скоро будет указывать «на полшестого»! — резюмировал Оскар.

— Ну, а как, «бренная» жизнь? Как предки? — поинтересовался сразу всем Арнольд, резко сменив тему.

— Ты что? Какие предки?

— Извини, «прошуршал нечаянно». Запамятовал, что у тебя только мать (по-английски).

— Извинения прияты.

— Что, грызем гранит науки и «пашем»? — как бы по инерции снова спросил Арнольд.

— Всё в порядке! Экзамены сдал экстерном! Можно было бы погулять в «учебном», да попросили выйти потрудиться.

— Эх, Оскар! Зря, ты учишься на «вечернем»! Пропадает такой мужской «КАДР»! Перешёл бы на дневное, — распаляясь, продолжал Арнольд, — куча времени образовалась! Мы бы с тобой начали разрабатывать более активно целинные женские «заросли».

— При этом все его конечности подёргивались в такт звучащей музыке.

— Глядишь и ко мне в «Щукинский» почаще бы наведывался! Ты, очень видный «Бой» и от наших прелестных «старушек» у тебя бы отбоя не было! Вот тогда бы мы с тобой изрядно повеселились!

— Нет, это не про меня. Потом, тебя твои предки «окучивают, и даже хорошими «карманными» снабжают. А меня подкармливать некому, а недавно от «нашего рабочего ящика» наклёвывалась международная перспектива. Да ты, наверно слышал, как нас с «рыжим» Сашхеном наш «почтовый ящик» направлял на дневное отделение института международных отношений?

— Правда? Да ты что? Невероятно! — размахивая руками, с жаром удивился Арнольд. — В «САМ» институт «Международных отношений»!.. Это, что у знаменитого моста?! Вот это да! Туда же простым смертным попасть невозможно! Нужны рекомендации нужных людей, характеристики и всё такое прочее… В конце концов, как получить Рекомендации «тёплых» организаций? Так, так, давай рассказывай подробней, как дело было?!

— Да нам все это дали, — продолжал Оскар, — но мы отказались.

— Почему? Да, у вас, что здесь, не всё в порядке? — Арнольд азартно покрутил пальцами у, гладко прилизанных бриолином, висков. В это время, как из — под земли, появился Сашхен.

— Привет честной компании! «Артист из народа» ты, что мозговые извилины пальцами поправляешь?

— А, вот и ты «лёгкий на поминках». Ну, привет «техническому ничтожеству»! Да вот он говорит, что вы от знаменитого института отказались! Это правда?

— Да, было дело!

— Это же работа за «Бугром»! На мир посмотрели бы! Другой уровень жизни и общения! — не унимался Арнольд.

— В теории оно может быть и так, возразил Оскар, а в жизни, «дорогой товарищ», может быть всё не в таком розовом цвете.

— А, в прочем, Сашхен, расскажи ему нашу «международную опу — пею».

— Одним словом, это было ещё зимой, — начал важно Сашхен, — поехали мы с Оскаром к нашему «маяку будущей жизни», чтобы прощупать «почву» до зачисления. Одним словом, мы благополучно проникли в эти «международные отношения» и начали проводить в «деканате» разведку боем, пытаясь выяснить всё о нашем «светлом будущем» или хотя бы кем нас в итоге из института выпустят. Никто внятно нам ничего не произносил, а мягко говоря, посылали, как-будто эта была «сверхсекретная» информация. Но потом очень милая секретарша сжалилась над нами и решила «открыть нам глаза», как дварник в песне Высоцкого, указав многозначительным кивком головы на модного парня в «Боярке» и в сером с «папиного плеча», с шаликовым воротником и зауженного к низу, ратиновом пальто.

— Попытайтесь поговорить вон с тем парнем! — Шёпотом произнесла она и ещё раз кивнула в его сторону. — Он два года назад успешно закончил наше почтенное заведение и сейчас работает там, — повела она к потолку свои приятные глазки, — где-то наверху! И видимо, от какого-то внутреннего удовольствия так закатила свои бездонные глаза, что мы увидели их обратную сторону.

— Я сразу ринулся к этому новоиспечённому «светиле» и начал его «вежливо» пытать, что да как? Но «местное светило» тут же так надул щёки и начал пускать пузыри от осознания своей значимости, что я, испугавшись за их сохранность, на шаг отпрянул.

— Работаю, дескать, при нашем посольстве в Штатах и так далее, — начал важно он, но Оскару, видимо, быстро надоела эта не целевая политинформация про «жизнь и международно — семейное положение» и он ему вежливо так говорит:

— Послушайте господин — товарищ, барин! Дело в том, что мы не со школьной скамьи и уже работаем в одной из закрытых организаций. Прошли армию, а сейчас учимся в МИРГЕМЕ. Закончили параллельно «Дипломатический факультет» при Университете Марксизма-Ленинизма. Он, после этой короткой, но видимо для него значимой политинформации, как-то сразу выпустил лишний пар.

— Ну, это меняет дело! — и, спустившись с небес на землю, представился:

— Константин, — произнё он. — В общем, познакомились. — Ну что, пошли, а заодно по дороге побеседуем! — предложил Константин и начал «сливать» информацию о себе:

— Я, — рассказывал он, — сын довольно известного человека! Закончил с золотой медалью школу и с одной скамьи, по рекомендации влиятельных лиц, сразу пересел на другую, так что ничего не потерял. Естественно, моральная и финансовая поддержка мне была обеспечена. Да, к сведенью для Вас, — в «Международном» обычно проводят предварительные собеседования, чтобы определить на какой язык тебя «кинуть». Но естественно, с учётом, и ваших «связей». Так, что я благополучно преодолел эту «планку» и был «удачно распределён», при поддержке доброй и «волосатой» руки, в нужную страну и нужное место!

— Но кто я, при знании трёх языков, не считая русского, пока с трудом догадываюсь, при этом точно знаю, что целиком завишу от «шефа», его окружения и «поддержки». Если «шеф» скажет, что я не гожусь или что-то не так делаю и я, извините, «дерьмо», то доказать обратное невозможно. Например, он уходит, а за чемоданы отвечаю я, так что можно считать, если вам угодно, — то я носильщик!

— Ну, а если мне со временем удастся защитить диссертацию, на какую-нибудь там тему, например, о каком-нибудь призрачном рабочем движении в Штатах, то тогда! — он многозначительно поднял к небу глаза, — я смогу устроиться где-то здесь в центре.

— Так, что если у вас нет «волосатой руки», — констатировал он, — то в лучшем случае вас направят переводчиками «во тьму тараканью» или подальше на многие годы. Да,… и учтите, что по своему желанию вы оттуда сможете вернуться только в цинковом ящике.

— Ну, всё, пока! — завершил свой мрачный, но «насыщенный» рассказ «международник» и быстро «растворился» в толпе.

— Да!.. Это удар ниже галстука, а я-то думал,… кто бы мог подумать!? — начал, снова как-то не очень связно, сокрушаться «шарнир», двигая при этом своими конечностями.

— Ну, а как твоя жизнь, бьёт ключом? — в свою очередь, поинтересовался у Арнольда Оскар.

— Гудим брат! Гудим! И всё остальное, регулярно. Как говорят в народе, — чем глубже «в лес» тем ближе к телу. Одним словом, «будете у нас в Магадане», — шучу…, я имею в виду «Щукинский», — милости просим! Бывайте, спешу на кадрёш! — и будущий артист «всех времён и народов», услышав очередную мелодию, спешно направился «кадрить» свою «новую старушку…

Глава 3. Сандаль, «Рашпиль» и «Краватный цех»

Большинство жителей и рабочих подростков города Козлодуева, и его окрестностей приобретало, совершенствовало и оттачивало свои рабочие и духовные навыки, в основном, на одном из пристойных «чёрных ящиков» передовой закрытой системы. Те, кто с детства очень сильно любил играть в песочек и продолжал его любить, начинали свою «карьеру» с «пескоструйного» цеха, а тем, кому не «повезло», решались начать свой тернистый путь с токарного и других цехов, и лабораторий.

Считалось, что, если вы «завалили» вступительные в «храм науки», то вам крупно подфартило, если после школьной скамьи вас случайно взяли в «кроватный цех». Но этот цех кроватей и специальных игрушек какой-то странный… — как детали не собирай, всё равно ракеты получаются! То есть, вам удалось соприкоснуться с тайной по изготовлению особых «кроватей». Или точнее сказать…, Вас допустили в святая святых «чёрного ящика», — плазывое отделение этих «летающих кроватей типа: «воздух-воздух», «земля-воздух», ну а если вам угодно, даже «земля-земля».

Плазы — это весьма «удобное» место, ввиде железных больших площадок — столов, покрытых специальной краской. Где на круглых коленочках, в платецах разных цветов, но иногда и в халатиках, перемещаются, в весьма интригующих позах, девушки и молодые женщины, создавая под руководством более опытных работников, различные ажурные развёртки, и прочие фигуры для раскроя будущих изделий.

В тоже время такое рабочее место было весьма притягивающим, так как доступ к рабочим местам лекальщиков, слесарей и начальства пролегал мимо плазовых столов. И вполне естественно, что эти интригующие позы молодых женщин стимулировали другую половину человечества этого цеха приходить на работу вовремя, а и иногда задерживаться на работе. В итоге — посещаемость мужской половиной своих рабочих мест была отменная. Но были и недостатки, так как мужчины слишком часто ходили курить, так сказать «дышать свежим воздухом» или «по делам», и тем самым не преднамеренно снижали к.п.д. соцсоревнований…

Но сейчас Оскар почему-то вспомнил, как он «надцать» лет назад начинал осваивать азы профессионального грузчика в крупном издательстве «Рашпиль».

Тогда в летний период между девятым и десятым классами «трудовой вирус» и рабочий порыв захватили мужскую половину подрастающего поколения одной из пригородных школ знатного города «Козлодуева».

Эти трёхмесячные летние трудовые курсы начались на станции «Залетаево» в бригаде грузчиков под руководством бригадира Толика, под два метра роста, по кличке «Золотой пупырь». Этой кличкой Толик, как ни странно, очень гордился, так как по его признанию она звала его на «подвиги», то есть на «халтуру». И следует сознаться, что на неё у него был особый нюх.

Сегодня, в районе «трёх вокзалов» в качестве объекта «халтуры», для мышечной тренировки бригады, были выбраны огромные мешки частного лица с семенами какой-то травы, чтобы переместить их на значительные расстояния. Реальность показала, что они оказались более чем увесистые для простого «смертного». И так как это было в понедельник, то в этот «чёрный день» Толик не мог позволить своей «стеснительной и ослабленной нарзаном натуре» поднимать тяжести больше гранёного стакана и пивной кружки, поэтому он «вежливо» предложил это сделать другим.

Особенно ему понравилась идея, предложить новенькому самые, по его выражению, «выдающиеся» тяжести для «воспитания лучших качеств души человеческой» у начинающего грузчика. А так как больших мешочков было много, и испытуемый был налицо, то для «воспитания чувств» наметился определённый простор.

Смычка испытательного процесса и чувств от переносимых тяжестей особенно успешно проходили на первом и последнем мешочке, когда испытуемый с трудом удерживался на ногах, чтобы не ударить лицом в грязь вместе с товаром. Но сила воли и остаток молодых сил внесли свою лепту, и испытуемый сохранил своё лицо потным, но без грязи.

На «левые, сверхнормативные», братство грузчиков закупило изрядное количество «горячительных» напитков, а также соответствующую закусь.

После первого стакана «пупырь» сообщил, что испытания новичка прошли успешно и, что он — испытуемый, успешно встал на путь «грузчика — подхалтурщика», и это позволит ему быть финансово более удовлетворённым. А после второго,… «пупырь» произвёл его в «грузчики — автопогрузчики», когда новичок на спор перенёс стодесятикилограммовый тюк прессованных концов ветоши, со стаканом водки и солёненькими огурчиками сверху тюка, ничего не уронив.

Здесь же, не отходя от тюка, «спитая» компания под эти огурчики и одобрительные возгласы махнула очередную дозу. Оскар компанию поддержал, но, к удивлению коллег, только лимонадом, сказав, что будет воспитывать волю, как Чапаев.

— А как Чапаев? — поинтересовался сильно раскрасневшейся бригадир при поддержке, изрядно повеселевшей, компании.

— Да так!.. Дело было в понедельник… и Василий Иванович, после очередного мощного сабантуя, «приболел» — начал Оскар, и присутствующие с пониманием одобрительно загалдели.

— Одним словом…, все ушли на парад, а Чапаев остался в гордом одиночестве, но с больной головой, но праздник есть праздник и его надлежало отметить, да и голову организм требовал поправить.

Чапаев взял по блату пару пузырей, но выпивать в одиночку воспитание не позволяло, да и тосты в честь праздника оценивать некому, а это обидно. И он решил наудачу заглянуть в общественную столовую, тем более там всегда было много народа, а на столах, как вы знаете, бесплатные горчица и хлеб, тем более у него с закуской было туго. Но, к сожалению, столовая оказалась практически пуста, и только в дальнем полутёмном углу сидел какой-то странный человек, одетый во всё черное. Василий Иванович подошёл к столику и вежливо спросил:

— Свободно? — тот кивнул.

— К вам присесть можно? — в чёрном опять кивнул. Чапаев быстро присел к столу, а так как голова сильно болела, а «трубы» горели, он опять спросил:

— «Вы со мной в честь праздника выпьете? А то одному как-то грустно», — тот утвердительно кивнул и произнёс:

— В честь славного праздника… с удовольствием!

— Прекрасно! — потирая руки, произнёс Чапаев и быстро налил до верха два гранёных стакана, которые предусмотрительно захватил с собой.

— Ну, с праздником и здоровичка вам! — произнёс Василий Иванович и залпом выпил свою дозу.

Смотрит, а у собутыльника стакан остался полным.

— А, вы, почему не выпили?

— Я выпил…, но мысленно, — я йог!

— А как это?

— Я же сказал, что я йог и умею пить мысленно!

— Это здорово! — восхищённо произнёс Чапаев.

— Ну, тогда между первой и второй… перерывчик небольшой! И Чапаев, быстро налив ещё, залпом выпил свой стакан. История с йогом повторилась. Когда же Василий Иванович выпил третий стакан, голова у него прошла, но праздничное настроение иссякло и он, допив вторую бутылку и стакан йога, закусив горчицей с чёрным хлебом, по-английски удалился.

На следующее утро Петька осторожно приоткрыл дверь и заглянул к Чапаеву, видит, — Командарм труды Карла Маркса листает. Он бесшумно дверь закрыл… Через полчаса Петька опять заглянул, но Чапай продолжал изучать классика, и вдруг, увидев Петьку, махнул ему рукой:

— А, Петька, заходи, чего сапоги за порогом стаптываешь?!

— Неудобно тебе мешать, вижу — классиков перечитываешь!

— Да не до этого, Петька! Вчера, понимаешь, праздник отмечал! И уже поздно вечером, в один из трудов нашего основоположника капитала, положил трояк, а сегодня его найти не могу! Понимаешь, голова после вчерашнего, раскалывается!

— Осознал, Василий Иванович! — врубился Петька и уже через минуту две бутылки стояли на столе.

— Молодец! Догадливый! Садись Петька со мной, разливай и говори тост.

Петька налил и произнёс:

— С прошедшим тебя Василий Иванович! За твоё драгоценное здоровье! Ну, чтоб хотелось и моглось! — чокнулся и выпил. Смотрит, а стакан Чапаева остался полным.

— Василий Иванович, ты чо?.. Так не поправишься!

— Не волнуйся Петька, я выпил, но мысленно. Я йог!

— Ну, Василий Иванович, ты даёшь! Каждый день совершенствуешься!

— Да, Петька, я всё могу! Давай наливай ещё, и тост толкай!

Петька снова налил себе стакан и произнёс:

— Ну, за тебя и твою светую голову! — но только выпил — смотрит, а… Чапаев бац — упал на по

Прибежали врачи и Петька начал причитать не своим голосом: «Ой, Командарм помер! Ой, помер Командарм!»

— Да, что вы, адъютант, причитаете! Не волнуйтесь! Он живее всех живых!

— А тогда, что с ним?

— Да, в принципе ничего! Просто… слюной подавился! — искушённая в этих вопросах публика развеселилась.

— Вот смотри и ты не подавись! — сквозь хохот выдавил бригадир.

— В общем, валяй, тренируй свою волю! — вокруг одобрительно загалдели:

— Глядишь, и нам больше достанется!

— В общем, валяй, если сил невпроворот!

— Так, что поступило предложение выпить за молодое «по колено»! — плоско сострил «пупырь» и довольный собой выпил очередной стакан, но поймав «кайф», сделал ход конём и заржал, как застоявшийся жеребец.

«Пупырь» сегодня был на пике винного вдохновения и за короткое время, полулёжа в доисторическом кресле, умудрился между выпивкой и закуской обыграть в шахматы почти всех участников застолья, чем был весьма горд.

И в это самое время, экс танцор Гарик, уволенный из какого-то знаменитого ансамбля «пенсии и пляски», как он оповестил публику: «За широту души и чрезмерное пристрастие к «горячительным напиткам»», — предложил бригадиру сыграть с новеньким.

— А мне всё равно с кем, лишь бы «пыли» меньше было! Что подтаскивать, что оттаскивать! С молодым «по колено», так с молодым! — Толик смачно выругался, очередной раз, подтвердив, что он на дружеской ноге с не стандартным лексиконом.

— Годидзе! — ещё раз снисходительно произнёс почти бордовый Толик. Он был доволен собой, но лицо его уже смахивало на перезревший помидор.

— Но, условие,… играем на вынос «параши» (то есть большого ведра, мирно стоявшего в углу и к этому времени, наполненного доверху отбросами от пиршества), — но договараемся считать победителем того — кто выиграет две партии подряд.

Перед началом тура Толик принял призовую дозу и небрежно передвинул свою белую пешку по центру. За новичка, судя по дискуссии, «болел» почти весь взбодрённый «нарзаном» коллектив. Толик заранее чувствовал себя победителем и от этого играл очень небрежно, но, уже после нескольких ходов, лицо его стало похоже на фиолетовый помидор, так как ситуация для белых сложилась плачевная.

— Говорят, вы из цыган? — поинтересовался Оскар.

— Верно, говорят!

— На вашем месте я бы сдался, — предложил Оскар Толику.

— Это ещё почему?

— Потому что цыганский шахматист считает, что партия проиграна, если он теряет на шахматной доске своих двух коней.

— Не на того нарвался! — Толик оторвал своё «сокровенное» место от насиженного кресла и начал судорожно сжимать голову. Это не помогло. В мутной голове «пупыря» гроссмейстерские мысли не проявились. И первая партия, на всеобщую радость болельщиков, им была быстро и позорно проиграна.

Во вторую партию Толик вложил весь свой умственный потенциал, но вероятно первый раз осознав, что эта игра требует более серьёзной теоретической и трезвой подготовки. Он каждый свой ход сопровождал пятистопным матом, но агония продолжалась также недолго и закончилась тем же плачевным результатом для «шахматного гиганта местного разлива». И «Пупырю», по его собственному признанию, в первый раз в этой должности, пришлось выносить им же организованый приз в виде «параши», под улюлюканье раскрасневшихся болельщиков! Но это улюлюканье бригадира задело за живое…

— Значит так!.. Раз вы все болеете за него, то я предлогаю сыграть ещё «партиечку», но на «наряд», чтобы всех вас застимулировать. То есть, если проиграет новичок, то все, кроме него, идут на станцию разгружать платформы с речным песком.

— Мы верим, что он выиграет! — поручился за Оскара экс танцор Гарик.

— Мы согласны! — загалдела публика.

— А если выиграет молодое «по колено», — то самый выгодный наряд на завтра я отдам тебе «Беспалый» и твоему молодому напарнику Оскару, — так он назвал коренастого парня, у которого на правой руке не хватало двух средних пальцев, но который очень страстно жестикулировал в поддержку молодого грузчика, своего напарника по завтрашнему выгодному наряду.

«Беспалый» — это исключение из нормальной жизни. Для грузчиков в мат плане «Беспалый» был «вундеркиндом». Вообще, начало беды этого времени состояло в том, что мат среди определённых групп населения уже перестал являться исключительно шахматным термином. По информации дальних родственников и по собственному признанию «Беспалого», он прошёл курсы «спец материнства», не отрываясь «от производства» (т. е. от груди матери) присосался к значительным дозам алкоголя, насыщенного никотином, а также через её молоко легко научился — материться, пить и курить одновременно! День своего совершеннолетия «Беспалый», по его же признананию, он отметил «с друзьями» в новом отрезвителе. За своё сквернословие в общественных местах, также по его признанию, он неоднократно «награждался» пятнадцатидневными — суточными. А за временное тунеядство, его чуть было не отослали осваивать земли за сто первым километром от Столицы. К счастью, он вовремя успел устроиться в издательство «Рашпиль». Но, устроившись грузчиком, держался за работу, хоть она его порой так выматывала, что к вечеру он, забывал все скверные слова.

— Пока, — говорил «Беспалый», — только малая часть из народа понимает, что народный мат, зародившись в его недрах, вышел из народа. Поэтому, в обозримом будущем, мат с молоком матерей устойчиво войдёт и в его будущих руководителей, и будет грозным оружием в борьбе за победу рабочего класса на этом шарике!»

И действительно, под воздействием стихийно возникающих временных обществ «на троих», и их творческой пропаганды мата, под дозу на «сугрев» в подъездах и других тайных для дружинников и милиции местах, он стал замечать положительные сдвиги в сторону своей идеологии у отдельных экземпляров из народных масс. А под влиянием собственных сдвинутых идей, а также «знаний» почерпнутых из обрывков фраз черновиков и прочих бросовых материалов, которые ему часто приходилось вывозить на свалку из «Рашпиля», в голове «беспалого» зародилась мутная мысль о необходимости написания словаря по народному мату.

Развивая эту мысль дальше, он даже умудрился написать несколько статей типа: «Развития кретинизма в эпоху дебилизма!», «Мат спасёт мир!», «Луч мата в мировой культуре», «Мать вашу так…» и «Без мата жить нельзя на свете, нет!» И очень удивлялся, почему его «творения» не спешат печатать:

— Странно, почему-то не печатают! Да!.. Видимо до демократии у нас ещё далеко! — но продолжил надеяться на «положительные» сдвиги в идеологии «Рашпиля» — Главного Издательства Страны и регулярно «ходить в народ» под девизом «на троих».

… Итак, бригадир и грузчики ударили по рукам! Снова разыграли, кто будет играть белыми. И на сей раз повезло Толику!

— Вот оно знаменье свыше! — произнёс он и, видимо для концентрации шахматных мыслей в голове, «принял» перед «атакой» свои «фронтовые» сто грамм, но по привычке или от волнения опять забыл закусить. А вообще «пупырь» придерживался теории — закусывать, только «продукт портить»!

Но дополнительная «фронтовая» доза помогла продержаться Толику лишние тридцать минут, и выгодный наряд под одобрительные возгласы заинтересованных болельщиков «перекочевал» из кармана бригадира в карман Оскара!..

«Ледяной» наряд действительно мог быть выгодным, но при условии, если вам удавалось подогнать вплотную к пятиметровому льду задний борт грузовой машины и несколькими ударами в одну точку специальным ломом с резиновым набалдашником по поверхности льда отколоть ледяную глыбу, и… машина по борта наполнялась кусками льда!..

Наутро «Беспалому» и Оскару распорядитель «Рашпиля» указал место, где можно брать лёд. Место было «девственным» и, чтобы очистить от покрывавших его опилок и толи им пришлось немало потрудиться. После двух часов упорной работы лёд засверкал на солнце. Казалось, — ещё мгновенье и денежки в кармане. Но, когда они подогнали к отвесной ледяной стене задний борт машины, чтобы наполнить кузов сверкающим льдом, неожиданно появился главный завхоз «Рашпиля» Блюмкер и сообщил «радостную» весть…, что его заместитель это место указал ошибочно. И, что нужное место вон… там, где предыдущие ребята якобы из их бригады не подровняли основанье льда и это придётся сделать им, иначе льда они не получат!

— Пошёл я на! А ты за мной! — закричал «Беспалый» и тут же стал вспоминать «мать, лядь» и других ближайших родственников и знакомых Блюмкера, используя при этом термины, не вошедшие в словарь «Даля».

Он «художественно» (от слова худо) переходил с белого мат — стиха на «материзованный двустопный ямб» и хорей, а затем обратно. Но его насыщенная не стандартная и страстная речь не возымела должного действия на завхоза «Рашпиля», так как «беспалый» не знал, что Блюмкер, став начальником, тут же стал глух к «гласу народа».

— Можешь лаяться сколько угодно, я всё равно «непокабелим», — сообщил ему главный завхоз «Рашпиля».

После ещё двухчасовой «творческой» работы ломами и интенсивного потоотделения на новом поприще, стена льда стала почти отвесной. В это время снова появился Блюмкер в кожаных блестящих, светло-коричневых сандалиях на босу ногу и стал бегать перед ледяной стеной, давая свои «бесценные» указания:

— Подровняй здесь! Ударь там!… — «Беспалый» не выдержал и обратился с яркой речью с пятиметровой ледяной «трибуны» к «ледяному бугру»:

— Слушай, мать твою! В хвост тебя и в гриву! Ты своими баретками нас ослепил! И вообще, у нас от тебя, пряха муха, в глазах рябит! Тебя что, пальцем делали, и не учили соблюдать технику безопасности или ты, пидермэн, о ней, не слыхал?.. — и так минут на двадцать…

Блюмкер спокойно выслушав эту яркую и страстную речь, в ответ только произнёс:

— Слушай, ну что же у тебя в разговоре мат через каждую секунду?

— А у меня чаще не получается!

— Ну, всё равно!.. Я начальник, ты… — дурак!

— Ну, смотри хрен отмороженный! Сорвется лом «и падёшь ты чудак (на другую букву), дрючком припэртый»! — неожиданно озвучил «Беспалый» свои познания в поэзии.

— Нэ,… мимо пришпандорит вин! — как бы дразня, отозвался, гурман чистого льда, Блюмкер. Но «ледяной бугор», как его окрестил «Беспалый», не унимался со своими «ценными» указаниями, продолжая бегать вдоль ледяной сверкающий стены.

Вдруг, после очередного удара Оскара, глыба отвалилась, и специальный для колки льда лом с острым наконечником стремительно полетел вниз. В руке, у изумлённого этим обстоятельством, Оскара остался только резиновый набалдашник. Отрекошетив от образовавшегося выступа, лом, стремительно устремился вниз, и,… пронзив, блестящий сандаль «Бугра», вошёл почти на половину своей длины в землю.

— Ага! Свершилось! Я же говорил, что будешь ты дрючком припэртый! — радостно закричал, махая руками и обливаясь потом, «Беспалый».

Бледный Блюмкер, лежал на земле, с поднятым, как безымянный памятник, коленом, раскинув руки и почему-то не возражал…

Уже через несколько дней, следователь констатировал отсутствие состава преступления. И всё же Блюмкеру крупно повезло, так как, полученные по распределительным спискам профсоюза, сандалии на несколько размеров превосходили ногу главного завхоза «Рашпиля», поэтому в итоге сильно пострадавшим остался только сандаль. Блюмкеру «поставили на вид», а Оскару предложили, завершить вечернюю школу при «Рашпиле», с гарантией направления его вне конкурса на факультет журналистики при знаменитом Университете, но поскольку Оскара больше тянуло к технике, то он отказался…

— Всё-таки, — размышлял вслух Иванов после увольнения из «Рашпиля», — летние курсы «бери больше, кидай дальше» существенно пополнили мой жизненный опыт:

— во-первых, курсы способствовали укреплению молодой души и тела;

— во-вторых, я приобрёл профессиональные навыки переноски тяжёлых ящиков (узкой стороной к спине), а полутонные бумажные рулоны научился играючи поворачивать на деревянной щепке в любом направлении;

— в-третьих, я уяснил, что «салом» у грузчиков называется не только то, что съедобно, но и любой цветной металл.

Узнал, как этот товар под мусором, с лёгкостью фокусника, грузчики умудряются вывозить с охраняемой территории «Рашпиля» и реализовывать его, имея при этом приличный дополнительный «навар» к зарплате. Да, однажды грузчики даже умудрились реализовать бронзового коня килограмм на триста, изготовленного по спецзаказу, который, правда, после грандиозного скандала грузчикам пришлось тайком вернуть, утащив его обратно с приёмного пункта утильсырья. Приработок, полученный, таким образом противозаконен и, пожалуй, для использования в жизни рекомендован быть не должен;

— в-четвертых, узнал, как при «творческом» подходе к спидометру грузовой машины и с учётом её загрузки избыточным весом «меловой» бумагой, можно не отъезжая с места, увеличить количество ездок от «Рашпиля» до Южного порта с шести до восьми. Так грузчики, без обильного потоотделения, могли на одну треть увеличить свою сдельную зарплату;

— в-пятых, я убедился, что баранка грузового авто для «водили измученного нарзаном», как спасательный круг: пока держится за неё, — почти трезвый, а как только отпустил, всё… — упал! — В итоге осознал: «Жизнь не шахматы… — здесь одного мата мало!» А главное, — после различных упражнений с тяжестями, меня теперь неудержимо потянуло к умственному труду…

Глава 4. Дела идут — Контора Спишет!

Как стало известно от предков и учёных — труд вообще и умственный, в частности, преобразил обезьяну в человека. А так как с незапамятных времён человечество стремилось облегчить свой труд и обеспечить себе наилучшее существование, то следует признать, что всего за несколько тысяч лет ему — человечеству, это удалось.

Так в начале своего пути оно из подручных средств соорудило топор, молоток и прочие необходимые орудия труда, для производства средств — производства и нападения. Но уже в более осознанные периоды своего существования, человечество с успехом разрабатывало, на базе новейших комплектующих, более совершенные механизмы, для создания средств защиты и самоуничтожения. И, руководствуясь этими историческими фактами и своим душевным порывом, Оскар переместился из плазывого отделения в отдел автоматизации.

В отделе автоматизации, работая над глобальным проектом «автоматические склады», Оскар во всей красе начал познавать науку инженерно-технического работника. Над этими и другими многочисленными вопросами автоматизации на уважаемом предприятии города «Н», вместе с ним в поте лица своего, трудился многочисленный молодой коллектив во главе с руководителем генерального проекта автоматизации предприятия Осланом Ослановичем Козёловым. Коллектив под его руководством регулярно брал соцобязательства по завершению проекта, но с такой же регулярностью не выполнял их. Корнем зла такого положения, по мнению Ослана Ослановича, являлась регулярность поступлений в его подразделение новых комплектующих, стимулирующих его творческую мысль. А коллектив, как не странно, придерживался противоположного мнения, считая, что основной виной тому являлось навязчивое стремление «Козла», как величали его коллеги, угнаться за своей, постоянно ускользающей творческой мыслью, стремясь к бесконечному усовершенствованию уже отработанных узлов. Остановиться на каком-либо варианте он не мог, да и не желал. И поскольку в каждый новый вариант он вкладывал всю свою душу, то все варианты ему были дороги, как дети, то ни от одного из них он отказываться не планировал!

А посему, на вопрос большого начальства:

— Почему не выполняется план? — он неизменно отвечал, что его замучили варианты.

И только на двух направлениях этого большого проекта наблюдалась устойчивая тенденция к завершению: это автоматические склады и автоматизация фрезерных станков (копиров). Над первым проектом трудился Оскар, а над вторым колдовал молодой, кудрявый, но уже с талантливо лысеющими задатками правильного черепа и просветом на макушке, Витоха — инженер «механизмов и человеческих душ».

Что же касается человеческих душ, в частности женских, на чьих подушках и оставались «умные волосы» специалиста, то свои «профессиональные» навыки в этом направлении он оттачивал на многочисленных пляжах и водных просторах Клязменского и Пироговского водохранилищ. Там же он дополнительно подрабатывал, т. е. «халтурил» в выходные дни по совместительству спасателем.

Сегодня Витоха «идеологически» обрабатывал на водных просторах какую-то новую блондинку, уговорив Оскара, в случае чего подстраховать его на работе.

И вот Оскар сегодня, вместо Витохи, в качестве «скорой помощи» был вызван в цех для приведения «в чувство» автоматического фрезерного копира по изготовлению магниевых крыльев. Открыв дверь в цех, он сразу окунулся в знакомый мир шумов. Цех был огромный, а шум как на аэродроме, радовал душу рабочего подростка. Одна четвёртая этой «музыки» была наполнена шумами клепальщиков, на другие две четверти шумов претендовали токарные станки больших диаметров, а оставшуюся часть заполняли различные сверлильные и фрезерные станочки.

Лавируя между станками и шумами, Оскар продвигался к намеченной цели. Неожиданно перед ним у огромного токарного станка нарисовался Моня Мулерманов. Моня был скромный, теплолюбивый и любви обильный человек, как говорят — «метр с кепкой», но очень обожающий высоких женщин (иногда согревающих его в холодную погоду) и славу, но ещё лучше его трепетную душу согревали деньги.

— Ти далеко двигаешь? — прокричал Моня, при этом подпрыгнув, чтобы направить звук в ухо Оскару.

— Да надо один автоматик на путь истинный направить!

— И эта пгоцедуга надолго?

— Пока не знаю. Но может и надолго. А что?

— Если надолго, тогда хо-го-шо!

— Что же в этом хорошего?

— В этом случае ти смогишь помочь трудолюбивому габочему классу и его многочисленной семье!

— Чувствую, что ты какую — нибудь девицу надумал охмурить!

— Вегно! А как ти догадался?

— Да по твоим хитро-мудрым глазам!

— Тогда вигучай! Незаметно посмотги на втогой этажик, что за моей спиной. Видишь, там навегху под часиками на техническо балкончике стоит подгуга — ногмиговщица этого милого цеха. Сейчас, она ногмигует мою габоту. Поэтому, чтоби не сгезали газценочки, я делаю всё по технологии, то есть вигавниваю на этом большом станочке неговние кгая этих пгелестних магниевих отсеков. Стачиваю, их я по технологии, как учили, медленно, по микгонам, чтоби магний не загогелся. А так, сам понимаешь, много не загаботаешь! Если сгежут расценки, загоботка даге детишкам на молочишко не хватит. Часики сзади меня видишь, но обогачиваться и смотгеть на них я не имею пгава. Газоблочат и тогда кгишка! Плакали мои денежки! Я тебя пгошу, от имени моей большой и дгужной семьи, каждие полчасика пгоходить в пгеделах видимости пегед моим станочком. Сейчас сколько натискало? Двенадцать?! Уге четиге часа тгугусь! Значит, если она не уйдёт, с этим отсеком пгедстаит ещё два с половиной часика попагиться! А как она уйдёт, то я своим методом «научного втика» в несколько секунд обгаботаю дгугой кгай отсека. Ну, как Оскаг, добго?

— Гадидзе! Поможем, чем можем раб классу, — и Оскар продолжил путь к своей цели…

Уже издали он увидел, как у одного из обычных копиров марки «нажал на кнопку — спина вспотела», трудился в поте лица Альхен Балаболов. С ним он познакомился ещё на втором курсе вечернего института. Со спины Балаболов напоминал жонглёра — многостаночника, который все свои оставшиеся силы напрягал для выполнения плана. Мотая головой во все стороны, он обильно орошал влагой ближайшие «окрестности», но при этом, непрерывно крутя ручки станка, часто меняя их направления, и в то же время умудрялся воздействовать ногами на боковые рычаги станка, меняющих высоту фрезы. Наконец Балаболов закончил «жонглировать» и стал вытирать рукавом трудовую влагу с измученного «нарзаном» лица, видимо ничего не замечая вокруг.

— Привет виртуоз! Как дела? — вернул его в реальность Оскар.

— Дела идут — контора пишет! Ну, в общем, сам видишь.

— Да!.. Тебе бы с этим номером да в цирке выступать! Слава быстрей бы пришла, а заодно и зарплата намного больше нарисовалась!

— Слава, как поет Володя Высоцкий, это хорошо, если сил невпроворот! А насчёт «фантиков» я и здесь рублю не плохо, если хорошо покрутиться. Сам знаешь…, работа сдельная.

— А ты, что так сегодня взмок? Раньше я за тобой этого не замечал. Видимо на ком-то силы свои оставил?

— Да, ты угадал! Это после вчерашнего мирного слияния нашего мальчишника, с каким-то девичником, — «ой, где был я вчера, не пойму хоть убей!». Но как говорят «почти трезвые» участники этого мероприятия, до битья посуды дело не дошло. Так как я вовремя кончил пить, потомучто устал! И… отключился!

— Ладно, с тобой всё ясно! Лучше подскажи мне, какой здесь автоматик барахлит?

— Да, вон тот — серенький! — указал Балаболов на автоматический станок с многочисленными пневмоприсосками.

— Слушай Оскар, а здорово эти автоматики работают! Я, вот, сколько не стараюсь, а догнать их не могу.

— Это и понятно! Они же слиянием мальчишников с девичником не занимаются! Да и столько выпить не смогут!

— Да, тебе всё хихоньки да хаханьки, а мне придется подыскивать другую работёнку, как только все автоматы отладят! Жаль, но деваться некуда!

И как только Оскар отошёл, Альхен, закончив перекур, снова ринулся в «бой», показывая класс в «жонглировании», но вдруг, через несколько секунд, выключил станок. В сердцах выругался, махнул рукой и что-то ещё произнёс, — видимо запорол дорогую магниевую панель.

— Как говорят, «факир был пьян и фокус не удался!» — почему-то мелькнуло в голове у Оскара. — Да, после такой работёнки, на занятиях в институте Балаболов сможет только хорошо спать!..

В соответствии с договорённостью, во время ремонта Оскар, несколько раз изображал «часы», облегчая отсчёт времени Мулерману, видимо поэтому, на обратном пути через цех его снова остановил Моня:

— Всё в ногме! Магагыч за мной! Ногмигованная чувиха ушла удовлетвогённая! А сейчас будет исполнена когонная «песня» Мулегмана из «листопгокатного» цеха, то бишь из пегвого, но нашего: «Возле ног твоих я не нашёл своих!» в интегтгипации — «Не клади свои потные ноги на мою волосатую ггудь!»

— А грудь его действительно волосатая, — подумал Иванов, — и не исключено, что своей густой чёрной порослью действительно манит многих женщин.

— Эй, Вася! Будь на шухеге! — крикнул он долговязому парню в тёмном халате. — Песню не впегвые исполняет хог мальчиков и Бунчиков! — радостно объявил Моня, и, заложив два пальца в рот, сильно свистнув, закричал:

— Атас! Бегегись!

В ту же секунду большой срез магниевой панели вылетел из-под резца его большого станка и просвистел над защитной сеткой. Срезанный кусок пролетев метров двадцать пять, благополучно приземлился в очередном проходе уважаемого цеха… Техника безопасности не пострадала, сохранив свои прежние позиции.

В тоже время рядом, друг Мони, чтобы на него не «повесили» брак, успешно перегонял ускоренными темпами в стружку свой «запоротый» магниевый отсек.

— Видишь! — кивнул Моня Оскару. — Как он успешно выполняет пятилетку в четиги годика! Можно считать ногмигованный отсек испагился на глазах изумлённой публики! И ни одна охгана этого почтового ящичка не смогет его обнагужить даге воогужённим глазом!

— Твой друг наверно это понял также как четырёхлетний мальчик вундеркинд, прочитав партийный лозунг «Пятилетку — в четыре года!»

— И как он это понял?

— Да после этого он стал регулярно целовать пятилетнюю соседку…

Глава 5. Курите от Здоровья

Наступило обеденное время. Это особое состояние души «рабочего подростка», располагающее к вдыханию всех запахов заводской столовой. Оскара потянуло к старым цеховым знакомым, и он перед уходом зашёл в «Красный уголок». Не найдя в «Красном уголке» общих знакомых, он решил заглянуть в курилку, где каждый курил почти свои папиросы, но ещё старался вместе с «трёпом» всасывать и общий дым.

Открыв дверь, Оскар увидел наиболее активную мужскую часть этого цеха, возбуждённо продолжающих обсуждать только что прошедшее мероприятие. Видимо заканчивая мысль предыдущего оратора «О возможности получения в этом месяце премии», Большой Гога, поднял свои огромные, волосатые руки, и предложил: «Внимательно следите за руками!» Но когда все устремили лучезарные взоры на его длинные руки и ногти, тщательно обработанные напильником, он громко произнес:

— А это не хотите! — и резко опустил руки вниз ладонями на своё мужское достоинство, — мгновенно стены содрогнулись от мощного и дружного мужского смеха.

— Да, поистине — в здоровом теле здоровый дух! — подумал Оскар.

— Привет честной компании! Гога, а ты как «предводитель» цехового актива всё ещё в лобовую атаку ходишь?

— Да, это так, но трудовой народ должен докапываться до истины через своих признанных микропредводителей, а не блуждать в потёмках. Только в нашей стране можно учиться, лечиться и трудиться бесплатно!.. Вот вы недовольны, что вам мало платят? — обратился он к слушающей его аудитории:

— Ну да, ничего существенного в принципах формирования зарплаты с рабовладельческого строя не изменилось. А признайтесь-ка, работа вам нравится?

— Нравится!

— Нравится! — загалдели со всех сторон.

— Так вы хотите, чтобы вам за удовольствие ещё и платили?!

А скажите тогда, кто из вас испытывал счастье труда?

— А что это такое?

— Для непонятливых объясняю: «Счастье труда — это чувство, которое испытывает поэт, глядя, как рабочие строят плотину».

Вдруг Гога, увидев в руках одного из присутствующих какие-то рисунки с «позами» неожиданно спросил:

— Какой номер позы твоей коллекции самой лучшей для надёжных партнёров? — тот, у кого в руках были рисунки, стал выкладывать свои наспех приобретённые познания в этой области…

— Нет! Нет! — констатировал Гога. — А вот поза «3» ничего… Вы снизу, правительство сверху. Оно держит вас обеими руками за горло и всё время, вам что-то обещая, говорит ласковые слова. Посему правительство — ваш на…адёжный партнёр!

— Гога, а правда ли, что тебя в молодости хотели выбрать членом профкома? — спросил кто-то.

— Эх, где моя ранняя молодость? Членом туда…, членом сюда!..

— Да ты при таких познаниях и опыте можешь легко стать лидером профкома, — предположил кто-то из дымного «тумана».

— Да, могу! Я даже знаю, чем накормить народ и где это взять, но только он не будет это употреблять!

— И почему же? — Спросил кто-то из присутствующих.

— Да потому, что оно сильно и неприятно пахнет! Поэтому уж, от лидерства лучше избавьте! — открестился Гога. — Как говорят у нас на юге «Лучше быть головой мухи, чем задом у слона!»

Вдруг с противоположной лавочки кто-то, заикаясь, начал:

— О…однажды Чук…чукча при…при…привёл в по… погранчасть геолога и говорит:

— Однако, шпиона поймал.

— Е…е…его спрашивают:

— А…а с чего ты взял, что э…э…этот человек шпи…шпион?

Оно так, о…днако, иду, вижу стоит э…э…этот тип и по сс…ска…а…ле мо…молотком стучит. Я спрашиваю: «Ты кто?» А он: «Я начальник партии».

— Чук…чукча не дурак, чукча зз…знает, кто у…нас Начальник Партии!

С противоположной стены кто-то вдруг продекламировал: «Прошла зима, настало лето, спасибо партии за это!.. И когда, партия ещё кому-то даст порулить?

— Э мужики! Курите свободно от здоровья, но не затягивайтесь! Давайте лучше поговорим о женщинах, — неожиданно прозвучал голос из табачного дыма и тут же сам продолжил:

— Вообще-то мужики изменяют женам по уважительным причинам — либо жёны толстые, либо для разнообразия.

— Видимо и у жён этих мужиков такая же психология как у тебя, — вставил кто-то, но Витя, что из токарного, влез со своим вопросом:

— А что такое трепанация?

— А где ты это услышал?

— Да в газете прочитал!

— Молодец! Объясняю! — Гога улыбнулся, обнажив свои ровные, белые зубы, — трепанация, это необоснованный трёп на национальной почве!.. Как я сформулировал! А?

— Почти таже как классик Карло! — прозвучало одобрение из тобачного «тумана».

— Ладно, парни не огорчайтесь! Гога, лучше поведай им, как ты с Бореечем шапку покупал! — перевёл разговор Оскар на домашнюю тему.

— Да мужики, действительно была такая забавная история! — начал своё повествование Гога:

— Дело было перед днём конституции 5-го декабря. Наступили морозы. А у Борееча куда-то пропала зимняя шапка. Так вот, — в день естественного отбора.

— Это, что ещё за день такой?

— А вы, что не знаете?

— Нет!..

— Нет!.. — послышалось с разных сторон.

— Да это день изъятия денег у мужа после получки!

— А, день зарплаты! Теперь понятно!..

— Так вот в этот день жена Борееча говорит ему:

— На те денег, купи себе ондатровую — и ходи как белый человек.

— Да, где её возьмёшь-то? — поинтересовался Бореич.

— Говорят, в соседний магазин вчера завезли под праздник. Сходи в этот магазин, там моя хорошая подруга работает, Зарой зовут, «золотая ручка» — да ты её ведь знаешь!

— Знаю… А денег хватит?

— Хватит и ещё, может, останется! — и тут она ещё ни к селу, ни к городу так хитренько Борееча подначивает:

— А ты мог бы мне с этой Заразой изменить, а? — тот сдуру: «Хорошо, уговорила!» — и шустро выскочил на улицу… Одним словом, Бореич позвонил мне и попросил помочь в выборе шапки. Мы встретились.

— Вообще-то положено немного принять «на грудь» перед «походом» за такой исторической покупкой, да и уши согреются! — произнёс Бореич.

— Ну, взяли мы вне очереди бутылёк с определёнными трудностями, через грузчиков, и шустро раздавили его из горла под плавленый сырок в ближайшем подъезде, пока «дружина» или милиция не замела! За хорошело так на душе!.. Вдохновлённые, мы с удвоенной энергией потопали к промтоварному магазину.

— Притопали в отдел шапок первыми. Смотрим, а на полках, среди кроличьих, действительно лежат несколько ондатровых шапок, но цены доложу я вам! — и он развёл свои огромные ручищи.

— Одним словом зря мы взяли эту бутылочку. В аккурат этой суммы, с учётом плавленого сырка, и не хватило на ондатровую!.. Видимо жена цену точно знала. Пока мы мялись, за нами выстроилась очередь. Публика начала выражать недовольство. Но Бореич не растерялся и попросил Зару:

— Подай мне вон ту… чёрную… из кролика!

— А, она его ехидно так спрашивает: «А почему не ондатровую?»

— А, эта мне больше нравиться! В итоге мне её носить, а не жене! — парировал Бореич.

— Одним словом водрузили мы эту шапку на его босую макушку, и вышли из магазина, а Бореич снова с предложением:

— Давай теперь её обмоем, ведь деньги — же остались! А то носиться не будет!

— Сказано — сделано. Заяц трепаться не любит! Короче, обмыли мы её крепко!.. Я ночью перед домом в канаве проснулся. А Бореич пришёл домой под утро без шапки, но зато с бабой! И сейчас, когда его жену спрашивают, почему её муж редко с ней гуляет, то в ответ слышат:

— А ему и других баб хватает! — стены снова содрогнулись от дружного смеха, и тему выпивки поддержал рябоватый парень:

— Правильно в народе говорят, что покупки совершаются лишь из-за желания что-нибудь обмыть…

— А я вот от водки дерганый стал в последнее время, — подал голос кто-то со скамейки у дальней стены, — нервный. Жена говорит оттого, что пью всякую гадость. И на самом деле пора всё менять.

— А ты попробуй успокаивающий лосьон после бритья, — посоветовал кто-то из самого дымного угла, — хорошо, спасибо за совет. Сегодня же попробую.

— А вот у нас в сборочном — мужики натренировались употреблять политуру и «восемьдесят восьмой»! Чего-то добавляют, потом крутят и… готово!

— Это что, на нашем ящике вообще супералхимики водятся! — опять вступил в разговор Гога. — В нашем «ящике» не так давно был случай, да вы его наверняка помните, одно время на заводе никто не пил спирт.

— Давай Гога, вещай! — присутствующие закивали.

— Значит хотите узнать, почему так произошло?..

— Давай… не тяни.

— Хорошо,… уговорили, а то вы слюной изойдёте: «Однажды наш директор решил навести порядок в этой не очень простой сфере. Он собрал лучших химиков нашего «ящика» и за приличную премию предложил им придумать, ну…, чтобы спирт в работе использовать можно было, а во внутрь, чтобы ни-ни. Они что-то предложили и, в результате, народ ходил по «ящику» целый месяц трезвый как стёклышко, но… почему-то задумчивый».

— Да помним…

— В этот же период было подано много различных рацух! — подметил кто-то.

— Да было дело, — подтвердил мужчина с проседью, — а вот через месяц, народ видимо раскрыл этот секрет, и всё повторилось сначала.

— Вот тогда-то, — продолжил Гога, — наш директор Дорош опять собрал химиков и устроил им взбучку. А химики знай, твердят ему одно, что этот спирт пить невозможно, а тот, кто выпет, так сразу же отдаст богу душу!..

— Но пьют же! — громовым голосом кричал директор, — пьют же черти и плюют на ваши научные утверждения! Я знаю четыре способа как заставить трезвого лодыря работать, но на пьяного лодыря не один из них не действует!

— Тогда ему наш прославленный генерал, он же начкадров, дал дельный совет — пригласить заводского, не менее знаменитого, чем эти учёные, прославленного народного «алхимика» с подходящей фамилией Бутыльбродов. У него даже в характеристике написано, молвил он: «Склонен к злоупотреблению лакокрасочных изделий». Мол, он наверняка знает, как раб класс очищает этот благородный напиток.

— На том и порешили: «Раз фамилия подходящая, давай зови», — позвали Бутыльбродова, по прозвищу «Бут».

— Уговаривали и стращали его часа два, — не поддавался, — народ одобрительно загалдел…

— Я эту гадость вообще в рот не беру! — твердил проспиртованный Бут, — при этой фразе снова раздался хохот!

— Тогда директор дипломатично предложил ему сделку:

«Если, ты, Бутыльбродов расскажешь или покажешь, как очищают этот спирт, то сможешь забрать домой ведро этого напитка! — и тот не выдержал и поддался соблазну.

— А не врёшь? — переспросил, ещё немного сомневающийся Бут. Дорош подтвердил.

— Тогда давай!

— Принесли ведро отравленного спирта. Директор велел позвать из приёмной своих учёных химиков. Те вошли и быстро расселись напротив народного «алхимика» вдоль длинного стола, накрытого зелёным сукном.

Бутыльбродов не спеша, зачерпнул стакан из ведра и с гордым видом, двумя пальцами, как факир, медленно пронёс его над сукном и поставил на край стола. За всеми его движениями внимательно наблюдали присутствующие. Он, как будто совершая таинственный обряд, достал из кармана коробок и не торопливыми, размеренными движениями достал из коробки две спички. Чиркнул о коробок и, медленно покрутив несколько раз высоко над стаканом, быстро поднёс огонь к его поверхности. Спирт загорелся каким-то разноцветным пламенем.

Бут устремил свой пристальный взор на пламя. Заинтригованная учёная публика внимательно следила за его действиями. Вдруг через несколько минут, он неожиданно для окружающих, быстро накрыл ладонью стакан, произнеся: «Я вам всё показал, а это мне душу согреет!» — и пока никто не успел опомниться, залпом выпил его содержимое…

— Кстати, химики до сих пор ломают голову, как сделать так, чтобы свойства спирта для производственных целей сохранялись, и в тоже время народ не мог употреблять его внутрь в целях самолечения!

— Вот таким путём Бутыльбродову, обладая определёнными познаниями в химии, удалось заработать ведро спирта, с правом выноса его с территории нашего «почтового ящика»! Ему ведь, как вы знаете, до сих пор удаётся при вашей поддержке снабжать регулярно заводской люд «живой водой»! Мораль сей басни такова: «Заяц с кодлой в рот поя-ет льва!»

— Так, что… нам товарищи, господа бояре, — необходимо регулярно и добросовестно повышать свои познания в различных областях нашего мощного народного хозяйства. Одним словом, регулярно химичьте!..

И этой своеобразной фразой Гога, наставив слушателей на путь истинный, завершил свой «поучительный» рассказ.

— Регулярность в любом деле нам не повредит и даже в нашей работе! Одним словом: «Цели ясны, задачи поставлены! За работу дорогие товарищи!» — с иронией подвёл итог обеденному перерыву Оскар и, увлекаемый «внутренним голосом», вернулся в отдел автоматиции…

Глава 6. «Общество Лосей»

В этом молодом творческом отделе под личным воздействием, непосредственном участии и под руководством добродушного двухметрового гиганта Тёмы было создано добровольное «Общество Лосей». Члены этого общества, не обращая внимания на «точные научные» прогнозы погоды и реальные погодные условия, с завидной регулярностью каждую пятницу вечером с гитарами отправлялись в поход, перенося при этом на значительные расстояния большие и тяжёлые рюкзаки.

Группа молодых девушек и парней, здоровых духом и телом любила не только песни, «но кое-что ещё, о чём сказать не надо…» — так что всё то, о чём они намекали в своих песнях, в воскресенье подтверждалось пустыми рюкзаками.

Попасть в это общество мечтал каждый, но удавалось далеко не всем. Мечтал присоединиться к ним и Дулькин. В заявлениях он упорно подчёркивал свои физические достоинства, но дружный коллектив с там же упорством отказывал ему в этом в силу его основного качества — он не любил работать, так как работа (по его словам) нагоняла на него сон!

— Странно! — говаривал Дулькин, стараясь обратить на себя внимание творческого коллектива и добавлял, — ток переменный, а шарахает почему-то постоянно!

— А тебя, Дуля, наверняка всё время по голове? — смеялись окружающие.

— И вообще, — рассуждал Дуля, — при такой оплате иногда кажется, что работу придумали для того, чтобы утром было куда ходить. Одним словом, ОНИ думают, что нам платят, а МЫ делаем вид, что работаем!

— Ну, Дуля, если деньги тебя совсем не радуют, следовательно, эти приличные деньги не твои! Работать надо и всё будет…

Дулькин на это не обижался и продолжал систематически «работать» над улучшением образа «великого труженика».

Основные выдержки из его правил «трудового поведения» с его же резолюцией красными чернилами: «Работа не волк — в лес не убежит!» были изложены на белом листе бумаги в стихотворной форме и закреплены на стене сзади его рабочего стула.

«Принципы» молодого специалиста»

«Я согласен и впредь не платите,

Пусть шатает меня на ходу,

Не давайте жилья, не кормите.

Всё равно на работу приду.

День получки — нет траурной даты,

Просто нет её в этом году,

Не давайте поёк и зарплату,

Всё равно на работу приду.

Отдыхать всё равно не поеду,

Это море имел я в виду,

Чай пустой и сухарик к обеду,

Всё равно на работу приду.

И лечиться мне вовсе не надо,

Могут вылечить вдруг на беду,

Не нужны ни какие награды,

Всё равно на работу приду.

Ничего, что одежда в заплатах,

Я не вру Вам, имейте в виду,

Даже если проезд будет платным,

Всё равно на работу приду.

Я приду, даже если затменье,

Даже если начальник Иуда,

Даже если в мозгу помутненье,

Я приду! Но… работать не буду!

Под текстом довольно художественно изображена «Дуля» в цвете и автографом. И надо доложить, — этого принципа Дулькин твёрдо придерживался. Приходя на работу, он сразу садился к большому осциллографу, иногда даже забывая включить его, клал свою упитанную физиономию на резиновый «иллюминатор» и с сознанием выполненного долга, сразу же засыпал, издавая при этом определённые звуки.

Уволить его не решались, — не хотели ссоры с «Советом молодых специалистов» и ПРОФСОЮЗОМ, так как в любом случае, по традиции, чтобы не выносить сор из «избы» коллектив «взял бы его на поруки».

Но однажды «Лосиный» коллектив решился приобщить этого «великого труженика» к походной жизни, взяв в очередной поход, как они говорили на пробу, а точнее для проведения воспитательной работы и исправления трудом. И так как Дулькин был человек не слабого, десятка, то ему предложили нести самый тяжёлый рюкзак, с предварительно добавленными к содержимому шестью кирпичами. Но, к удивлению, пере воспитателей он безропотно согласился.

Вечером на месте сбора, когда все разошлись по своим делам, оставив его одного охранять имущество, он шустро переложил кирпичи гиганту Тёме, а в свой рюкзак для придания прежней формы доложил сено.

В походе и после длительных переходов на привале он чувствовал себя великолепно, так как проделка придавала ему силы и согревала его «трудолюбивую» душу. Он от души смеялся, шутил над формой рюкзака добродушного гиганта Тёмы, узнавая, как это удаётся Тёме при таком весе рюкзака сохранить его форму. Наверняка, мол, самое тяжелое и вкусное уже съел по дороге или передал другому, а форму исправил свежей травкой. Часто интересовался, не тяжело ли ему и сколько нужно добавить кг, чтобы тот прочувствовал вес, остальные дружно поддерживали шутки Дулькина и в свою очередь подшучивали над ним.

Пришли на запланированное место и стали выкладывать содержимое рюкзаков, чтобы сложить провиант в одну «продовольственную» палатку. Стал освобождать свой рюкзак и Дулькин.

Вдруг истерический хохот Дулькина огласил лесную поляну. Все «Лоси» подбежали к нему. Дулькин безумным взглядом смотрел внутрь своего рюкзака…, а там…, на дне… красовалось шесть его полновесных кирпича. И тогда от всей души рассмеялись, Тёма и его «Лоси», которые ранее скрытно провели обратную операцию…

Глава 7. «Пэстик» и «Попуфигуляночка»

В отделе автоматизации Пэр-Дуков, являясь представителем главного соисполнителя по обеспечению всех проектов новейшей техникой и комплектующими изделиями, занимал достаточно заметное положение. За его «скромный» около полутора центнеровый вес и румяное лицо молодой коллектив величал его «ПЭРчиком». Он часто просил Оскара дать ему совет:

— Знаешь, у меня в голове полно творческих замыслов. Я могу разработать, совершенно уникальную схему автоматизации этого п/я или написать хороший роман… Мне мешает только одно обстоятельство — я не знаю с чего начать.

— А вы возьмите чистый лист бумаги и начните, как все, с левого верхнего угла. Но вообще-то плохому танцору всегда что-то мешает!

Честно говоря, техническим талантом он наделён не был и не стремился его развивать, зато был всегда очень приветлив и исполнителен, и мог с ходу (по его словам) «обаять» женщину, не взирая, на её «технические характеристики».

Но в реальности в этом плане, если ему что-то и удавалось, то только после длительной «осады» и ухаживаний. Особым вниманием и лаской «ПЭРчика» пользовались те особы, чьи папы, мамы или их родственники занимали значимое положение в социальной «лестнице». И его пэрчиковое обаяние росло в геометрической прогрессии, но в прямой зависимости от этого уровня.

Но как-то, уже в зрелом возрасте, ночью, когда его при переосмысливании жизненного пути мучила бессонница, Пэр-Дукова вместе с «Шизи» посетила вдруг «свежая», но весьма неожиданная мысль. Он вдруг осознал, что его должность и оклад в меньшей степени зависят от его «таланта». Она, настоящая должность, но только с большой буквы, в большей степени зависит от уровня ступеньки в соцлестнице его жены или её родственников. И чем ближе он к ним, тем стремительнее и надёжнее его продвижение.

Ступеньки любовниц он считал временными и легко уязвимыми. И использовав их, срочно перемещался в более защищённое место. Сейчас же он сильно сожалел, что эти «умные мысли» не смогли посетить его этак лет на надцать раньше, когда он решил отдать руку и кусочек сердца, очаровательной, с идеальной фигуркой Леночке с педагогического, в качестве «супового набора».

Он сначала стал называть её «Ляной», но так как у него было хобби — из разных словосочетаний и стоящих в них букв, складывать новые слова и имена (Лена — Полено — Поляна — Ляна), то за ПОходку ПлывУщую и отменную ФИГУрку, он её ласково обзывал «Попуфигуляночкой», а она любовно стала называть его мой «Пэстик», видимо намекая, что его достоинство ассоциируется у неё с какой-то небольшой частью растения.

У «Попуфигуляночки» в центре града была двухкомнатная квартира, с маленькой кухней, но с хорошим видом на высокую гостиницу и метромост над красивой рекой, а у «Пэстика» полутора центнеровый вес, румяное лицо и куча долгов. Когда знакомый встретил его однажды у «Сберкассы» и спросил:

— Вы, как и я тоже держите сбережения в «Сберкассе?

— Нет. Я их держу в самом надёжном месте.

— А это где?

— В долгах!

Правда, через несколько месяцев после их совместной жизни (по протекции её «важного» родственника), — его в той же организации, где он трудился, пристроили по заместительству председателем жилищно-строительного кооператива Крыша. И сразу же он стал нужным и узнаваемым человеком, прямым следствием чего являлось заметное снижение темпа роста его долгов и увеличение роста популярности. После этого весомого события новая семья вдохновилась на создание своего потомства.

Создание потомства — процесс конечно творческий и требует серьёзного и взаимно осмысленного подхода. Видимо по этой причине в их, доселе тихой, семейной «гавани» по вечерам стали проходить шумные, но регулярные испытания всех горизонтальных изделий на прочность. При этом содрогались потолки и стены, а сквозь шумовое оформление иногда прорезались стоны. Но КПД их совместной «работы» был, вероятно, не достаточен, так как в результате этих бурных ночей дети почему-то не появлялись. Леночка считала основной причиной низкой результативности совместных экспериментов — избыточный вес своего благоверного.

— Послушай, «Пэстик», все нормальные мужики на животе кубики себе выращивают!

— Ну и что? Я тоже выращиваю, — один большой…, но… шарик! И чтобы добиться желаемого результата, а заодно и облегчить свою участь в качестве «тренажёра», она решила заняться снижением веса и корректировкой фигуры своего «Пэстика». Эта педагогическая мысль полностью овладела ею. Леночка изучила и разработала массу мероприятий и диет, которые впоследствии стала тиражировать пресса. При обсуждении этой проблемы с подругами она для себя сделала ошеломляющее открытие, — оказалось всё дело в обжорстве её худшей половины! И она решила с этим решительно бороться.

— Понимаешь мой «Пэстик», чтобы у нас появились дети, тебе необходимо срочно хотя бы немного сбросить вес с твоего большого шарика!

— «Попуфигуляночка» моя, я перепробовал всевозможные рекомендации — не помогают, но вообще-то в нашей новейшей позе мой шарик нам не помеха!

— Нет, помеха! Да ещё какая! Милый «Пэстик», вот тебе очередная подсказка. Хочешь?

— Ну,… милая Попу… фигу…, какая? — упавшим голосом заикаясь, спросил Пэстик.

— Например, в военных фильмах — ты, хоть раз видел жирных мужчин в концлагерях?! — поинтересовалась она, не теряя надежду убедить «Пестика» в своей правоте, наезжая на него своим прелестным открытым бюстиком.

— Милая «По-по-чка», но причём же здесь концлагерь? Ж-о-о, — стараясь сдерживать себя, промычал «Пэрчик».

— А притом, что там их кормили не регулярно малокалорийной пищей, и при этом витамины вообще не давали, а я тебе их даю! Вот и весь секрет твоего вхождения в идеальную форму! Ну, в конце-то концов, нужна только воля и желание сделать своего ребёнка!

— Но так можно «склеить ласты», тогда уж точно будет как в концлагере, что означает в переводе с арабского — отдам аллаху душу. Да и потом, я не хочу жить в концлагере! Моя душа требует ежедневного и разнообразного пищевого простора!

— А помнишь, дорогой Пэс…, когда ты был немного стройнее и за мной ухаживал, уже тогда моя собака у моего дома покусала тебя. Видимо она, уже чуяла, что ты станешь жирным?

— Да! По — па,… жопа… помню!.. Но уж лучше бы она меня загрызла тогда, чем так мучиться сейчас!

— А как же наши будущие дети…?! — с дрожью в голосе вопрошала Леночка, но не дождавшись от своего «Пэстика» звукового согласия, Леночка настойчиво продолжала кормить его кашкой из отрубей, и новой разработанной спецдиетой, надеясь на быстрый результат.

Однако до быстрого результата, было далеко, как до звёзд, так как «Пэстик» на работе регулярно что-то жевал и дополнительно добирал в обед к её спецдиете и кашке из отрубей, милое его сердцу мясо! Так что его килокалории сильно не страдали от жёсткой «Леночкиной диеты». Через некоторое время отруби всё же дали свои всходы и,… его потянуло к другой!..

А в это же самое время Леночкины утончённые чувства металась в поисках идеального эталона для фигуры «Пэстика», но когда нашла…, то начала так тщательно изучать «эталон» очередного «Аполлона», что не заметно для него и себя стала регулярно наставлять любимому «Пэстику» рожки, притом весьма большие и ветвистые! Так что организм Пэр-Дукова начал даже страдать от недостатка кальция. Но, как всегда, всё тайное становится явным.

И вот однажды хмурой осенью, в очередной понедельник, «Пэрчик» пришёл на работу в тёмных очках и с синяком под глазом. Публика в отделе ожила в ожидании сенсации.

— Народ интересуется, как имя той кометы, которая так не удачно вас в глаз звезданула! — поинтересовался от имени здорового коллектива лысеющий, но подающий надежды инженер «механизмов и душ человеческих».

— Вы не поверите, но нашу семейную гавань сегодня ночью посетила «Шизи»! — надеясь отделаться лёгкой шуткой, парировал Пэр-Дуков.

— А причём тут «Шизи»? — допытывалась молодая, но любопытная «техническая поросль».

— Да притом, что от увиденного мне в голову ударила моча!..

— А синяк-то от чего? Понимаешь, Пэр, народу очень важно знать, от чего же возникают синяки в неподходящих местах? Ведь такой ценный опыт приходит только с годами! Да и любой опыт других может пригодиться в жизни! — продолжала резвиться молодёж.

— Да оттого, — не выдержав назойливости молодёжи, произнёс Пэр-Дуков, — что вместе с мочой мне в голову ударил ночной горшок!..

Это был семейный финиш. Но «Пестик» не расстроился, и c легкостью пушистого кота, ушёл к другой! А другая, — уже имела некоторый жизненный опыт. Поэтому она обожала упитанных, или как она выражалась — пухленьких самцов. Её папа был уже «там, — наверху». Он успел подарить ей полноценную четырёхкомнатную квартиру, а бывший муж между командировками и работой сумел ей посодействовать при сотворении милого дитяти.

Следовательно, забота о сотворении детей отпала сама собой и это, радовало Пэр-Дукова. За неуёмный аппетит его больше не критиковали, а кормили как на убой. Перемещался по городу солидный и «немного» упитанный Пэр-Дуков теперь только на «моторе» и он, чтобы не утруждать себя шнурками, приобретал импортную обувь на резинках.

Кстати, Пэр-Дуков, в пику окружающим, считал себя весьма стройным и хорошим человеком. Он всегда гордился своей чрезмерной упитанностью, поскольку считал, что «хорошего человека» должно быть много. И вообще считал, что всё, что выше пояса, то — грудь, а эта «грудь» за последнее время заметно раздалась и приобрела весьма заметную солидность. Все, кто его знал, при встрече всегда ему говорили: Пэр — Дуков, вы сегодня «стройный» как рояль.

За усыханием другой части тела, что находилась ниже его пояса и почти не отбрасывала тень, Пэр-Дуков с унынием мог наблюдать только при помощи большого зеркала в своей спальне. И при виде этого удручающего отражения, в голове его, почему — то, возникала аналогия с очень зрелым арбузом…, чем больше арбуз — тем меньше «хвостик»! И это не вдохновляло хозяина отображения, но, зато бодрость духу придавали весьма заметные темпы его продвижения по служебной лестнице. Так что, несмотря на эту зеркальную хренотень, жизнь ещё продолжалась!

Глава 8. Тренеруйте волю!

ВУЗ, — преподаватели, профессора, доценты!.. Все их светлые мысли, высказывания, наставления, особенно своевременные и современные, студентам надо записывать, соблюдать и чтить, как уголовный кодекс! Они, невзирая на погоду, зарплату и семейные неурядицы, день за днём пытаются перекачать свои знания в эти, чем-то уже заполненные, студенческие головы.

Над дверью, при входе одного из храмов науки, что рядом с Октябрьской площидью, всех входящих, шершавым языком плаката, встречали два лозунга на красном фоне: «Быть умным и хорошо учиться — две большие разницы»;

«Студент не сходи с рельс, — чтобы не случилось всё равно иди в колее! Остатки воли — в кучу и вперёд на лекцию! Впереди диплом, а за ним и светлое будущее!»

«Сходу с рельс», как известно, способствуют многочисленные факторы, среди которых: питейные и просто увеселительные заведения, парки, танцы, девушки, а иногда и — просто лень! Видимо поэтому, взрослые часто советуют своим детям: «Регулярно тренируйте и укрепляйте, как мышцы тела, данную Вам всевышним волю!» Но учтите, что сила воли у женщин измеряется в килограммах, а у мужчин в литрах! И это весьма своевременный и дельный совет, так как жизнь в свою очередь, с завидной регулярностью и ещё с большим упорством, будет проверять наличие у Вас этой самой воли…

Шесть раз в неделю аналогичным испытаниям подвергался и Иванов, отправляясь, в институт по вечерам после работы, проходя мимо кинотеатра «Авангард», с полным разнообразием девушек и ароматом духов. Особенно было непросто бороться с пережитками прошлого, проходя в пасмурный день мимо кафе «КАЙФ», что рядом с его институтом, — так как шашлычные запахи этого заведения звали на «подвиги» и усиленно способствовали активному выделению желудочного сока, чем лишний раз подтверждали правильность теории о рефлексах знаменитого Павлова. И всё-таки в большинстве случаев ему удавалось брать верх над «подвигами». При этом основным сдерживающим фактором был его кошелёк, в котором ощущался постоянный финансовый дефицит. А это, как известно во все времена, являлось не только пороком, но и большим свинством! В такие минуты в нём зарождались чувства «единства и борьбы противоположностей», а также понимание того, что с этим надо что — то делать?! Но пока он учился и работал, то на дополнительные заработки не хватало ни времени, ни физических возможностей.

В настоящее время Оскару, после перехода в МИРГЭМ, осталось доздать «электротехнические материалы» профессору Комарикову и лаб. работы по «автоматике и телемеханике» профессору «Зелёному» — так его прозвали студенты за вечнозелёные костюмы, которые он носил с завидным постоянством.

В коридоре, по дороге на экзамен, как хорошее предзнаменование, Оскару повстречался «Дедушка русского телевидения», ещё прекрасно читавшего курс радиоэлектроники. Этого уважаемого всеми старого профессора студенты называли «голубчик» за привычку начинать любую фразу со слов: «Скажите-ка мне, пожалуйста, любезнейший голубчик!» И этот доисторический псевдоним бережно передавался студентами от одного потока к другому.

Перед дверью в аудиторию, где профессор Комариков и его доцент принимали «хвосты», скопилась большая группа студентов с разных курсов, тщательно всматривались в какую-то бумагу, прикреплённую к стене. Оскар уверенно направился к двери, но затем его внимание также привлекла эта бумага, на которой студентом разъяснялось понятие амбиции: «Амбиции — это когда студент идёт на экзамены и думает, что знает на неуд, а когда ставят хорошо, удивляется, почему не поставили отлично».

Через полуоткрытую дверь аудитории послышался голос доцента, который, видимо, пытался вытянуть студента:

— Вы хотя бы знаете, при какой температуре кипит вода?

— Боюсь быть не очень точным, но мне кажется, что она уже при 40 градусах превращается в водку, а при 90 градусах — в самогон.

Неожиданно из-за соседнего стола от профессора вскочил радостный студент и побежал к выходу с криком:

— Сдал! Сдал!..

— Гоолубчик! Гоолубчик! Постойте-с! — закричал ему в след профессор. — Надо же отметить-с!

— Вечером! Вечером отметим!

— Я не о том-с, голубчик! Вы же с забгали свою зачётку без моей подписи! — Но странный студент уже скрылся в клубах коридорной пыли.

Любознательный студент «с многолетним хвостом», сидящий у двери под лозунгом «Учиться, учиться и учиться», для которого этот лозунг на практике означал один экзамен и две пересдачи, и собирающий статистику, поинтересовался у Оскара:

— Парень, а ты какой раз идёшь сдавать свой «хвост»?

— А это не «хвост», а досдача! Иду впервые! Перешёл из другого института.

— Счастливчик, у тебя всё ещё впереди!

— А, сам то как? — в свою очередь поинтересовался Оскар.

— А у нас уже остался только один «утешительный заезд»! Мы, кто с пятого, кто с шестого. Раз по пять сдавали, пока прорваться не удалось, так что будем ждать, когда и ты пристанешь к нашему шалашу. Одним словом, возьмём его измором сообща. Профессор умнейший и милейший человек, но очень суров к посредственным знаниям. Но когда будешь сдавать экзамен учти, что он очень плохо слышит даже со слуховым аппаратом, зато понимает разговор по губам. Так что, если будешь подсказывать, то рот прикрывай ладонью. А говорить можно достаточно громко! Но, вообще, рекомендую идти к доценту, который помогает ему принимать экзамены. Доценту уже, видимо, надоели эти регулярные спектакли, да и он лучше понимает душу рабочего подростка.

Получив такую исчерпывающую справку, Оскар уверенно вошёл в аудиторию. За столом сидел белый, как лунь, профессор похожий на дедушку Калинина, только бородка была подлиннее.

— Пгоходите-с, молодой человек! — прокричал он высоким дребезжавшим голосом и по этой высокой ноте Оскар сразу понял, что истинное удовольствие профессору доставляет сам экзаменационный процесс, а не прелюдия к нему. Поэтому, мелькнуло у него в голове, видимо придётся, этот предметик сдавать долго и упорно пока досконально его не изучу. Он медленно прошёл к задним рядам и не спеша, снял плащ, затем подошёл к столу и положил перед профессором зачётку. Профессор взял в руку зачётку и громко прочитал:

— Иванов Оскаг Остапович, — и с удивлением вдруг заметил, — да-с, гедкое сочетание-с! Интернационально-с!

Сидящий с профессором молодой доцент, нашёл фамилию в списке студентов, перешедших из других институтов, и досдающих предметы, которые не проходили ранее в своих институтах или по которым не хватало часов, и бодреньким голосом, как будто в награду, предложил приобрести билетик.

Выбор билета процесс, конечно, волнующий, но не всегда приятный, особенно если ты не только не выучил предмет, или хотя бы поверхностно ознакомился с ним, но даже не успел до конца дочитать этот «милый» сердцу учебничек! Иванов, с видом студента, прекрасно знающего предмет, небрежно взял билет и сел на свободное место в аудитории. Быстро прочитал его. Три первых вопроса он знал, а последние два знал достаточно слабо, или точнее сказать, совсем не знал!

— Так уважаемые студенты, — произнёс доцент, — те, у кого есть шпаргалки, прошу ими не шуршать, чтобы не вызывать зависть тех, у кого их нет…

Через некоторое время, он неожиданно подошёл к Оскару.

— Как дела? — довольно громко спросил доцент, видимо оттого, что стоял спиной к профессору.

— Да, вот с этими двумя есть небольшие проблемки! — прикрыв рот ладонью, решил сознаться Оскар, с тайной мыслью — вдруг подскажет и ткнул пальцем в вопрос.

— А это интересно! Зависимость сопротивления трансформаторного масла от напряжения и тока, и тангенс угла потерь?.. Да это не простые вопросы! И учтите, это любимые вопросы профессора!

— Мне только этого не хватало! — мелькнуло у Оскара в голове.

Доцент что-то начиркал на листке Оскара и быстро отошёл к своему столу. Но так как по этим вопросам у Оскара были весьма «глубокие познания», то понять, что на листке изобразил уважаемый доцент, ему, мягко говоря, было трудновато. И он решил: «Буду сидеть до упора, пока не освободится доцент, а там будь, что будет! — при этом варианте у него затеплилась надежда на удачу».

Но по веленью свыше, профессор освободился намного раньше, так как из-за «очень глубокого», но не твёрдого знания предмета, намного раньше положенного срока его уже покидал очередной студент с потным лицом, награждённый «неудом». И сразу же Комариков, видимо ещё не остывший от прошедшей «схватки» со студентом, неожиданно произнёс:

— Нутес…, сту-у-де-ент Ива-а-нов О…О. пго-о-шу-с ко мне! Прошу-с! — слово товарищ он не употреблял принципиально, вероятно, в силу своей очень давней, но обоснованной неприязни.

— Почему к нему? — мелькнуло у Оскара, но упираться было бесполезно и он, собрав волю «в кулак» уверенной походкой направился к «профессорской гелятине».

С тремя первыми вопросами разобрались достаточно быстро. Оскар начал говорить громко чётко и уверенно. Профессор остался доволен и хотел уже было, закончить опрос и выставить оценку. Но вдруг его взор остановился на последних двух его любимых вопросах и «эскизах» доцента и он, видимо, в надежде на твёрдые знания студента, решил продолжить с ним приятное общение. Немного поколебавшись между приятным и дефицитом времени, Комариков вдруг весёлым голосом произнёс:

— Ну-у-с, и как же ведет себя наше сопротивление? — видимо надеясь на быстрый и чёткий ответ.

Оскар уверенно поставил конец авторучки на точку в системе координат, оставленную доцентом.

— Та-а-кс! Давайте-с, дегзайте-с молодых человек! Дегза-йте-с, голубчик! Дег-за-йте-с! — весело напутствовал его корифей науки, довольно потирая руки, не догадываясь, что «дерзания» у молодого человека в этой области просто отсутствовали.

— Куда же повести авторучку? — размышлял про себя Оскар. И неуверенно и очень медленно повел пером по своему листку вверх и в правую сторону, глядя не на свой листок, а на мгновенно меняющиеся лицо и выражение глаз профессора, при этом внимательно анализируя звуковую тональность мычания Комарикова.

Некоторое время пока перо медленно двигалось вверх и в сторону, выражение глаз и лица профессора оставались спокойными, но затем выражение глаз стало меняться, а лицо искажаться гримасой, а звуковое сопровождение достигло самой низкой ноты, на какую был способен уважаемый профессор. Тогда Оскар подкорректировал движение и повёл перо вниз при этом, замечая, что гримаса с лица Комарикова исчезла, и лицо приняло снова приветливое выражение, а звуковое оформление перешло на его обычную «экзаменационную частоту».

Итак, звукомимическая характеристика профессора, похожая на какую-то абракадабру была готова! Но, судя по реплике профессора, лишь отдалённо напоминало требуемый график.

— Что-о это-о та-а-ко-о-е? — вдруг опять заблеял расстроенный профессор.

— Извините профессор, что-то мне на мгновенье стало не очень хорошо. Немного приболел, — Оскар аккуратно провёл по ломаной линии авторучкой, сглаживая неровности и острые углы.

— Сочувствую-с! Нечего-с, нечего-с! Бывает-с! Нуте-с, голубчик, с большим-с тгудом-с, но всё же вам-с удалось вылезти из этого непгиятного-с болотца! И что-же-с у нас на закусочку-с? — произнёс Комариков, потирая руки и заглядывая в билет.

— А это великолепно! Тангенс угла-с потег! Пгелестно! Пгелестно! Нуте-с, пгошу-с! — и довольный вопросом откинулся на спинку стула в ожидании получить удовлетворение от чёткого ответа.

Иванов медленно пододвинул свой листок с набросками доцента поближе к профессору, в тайне надеясь, что Комариков сам начнёт расшифровывать профессиональные наброски, но тот почему-то с этим не спешил. Тогда Оскар, прикрыв губы ладонью начал произносить, почти не относящиеся к теме фразы. Только иногда выкрикивал фразы: «… тогда тангенс угла потерь…», а далее продолжалось бормотанье. Профессор весь превратился в слух, но не чего понять не мог. Он несколько раз поправлял слуховой аппарат, стучал по нему и опять вставлял в ухо, но, естественно ни чего разобрать не мог. Комариков подумал, что у него сломался слуховой аппарат и вдруг сердито снова «заблеял»:

— Мо-ло-до-ой чело-о-веек, — закричал он во весь голос, срываясь на фольцет, — обе-еспе-е-чте доста-а-то-о-чную слы-ы-шимость!!! — и в это мгновенье Оскар решил, что дальше комедию ломать не стоит, поскольку ничего путного из этого не выйдет.

— Стыдоба, — мелькнуло в голове у него, — чтобы «хоть как-то сохранить своё лицо» необходимо уйти хотя бы по-человечески. Потом выучу предмет нормально и с достоинством сдам его.

Иванов встал и не спеша, пошёл к задним рядам, чтобы взять свой плащ и «по-английски» выйти из аудитории. Профессор медленно приподнялся со стула и, опираясь кулаками на стол, громким голосом, срываясь на фальцет, закричал:

— Вы-с куда-а-с мо-о-ло-о-дой человек-с? Сейчас же-с вегнитесь! — Иванов, не спеша, продолжал идти по проходу.

Студенты, сидящие у края ряда, прикрыв рот ладонью, громко и убедительно советовали ему срочно вернуться.

— Послушай нас, парень! Вернись! Иначе ты ему никогда не сдашь! А предмет он обяжет сдавать только ему!

В это время Оскар дошёл до стола, где лежала верхняя одежда, и услышав снова призывы профессора вернуться, подумал: «А что я, собственно, теряю? А почему бы и нет?!» — и пока профессор стучал «копытами», Оскар, медленно достал из кармана своего плаща носовой платок, как бы ещё обдумывая, повернулся и, вытирая им нос, быстро направился обратно к столу, где ещё лежал его злополучный билет. Он присел на прежнее место и произнёс: «Извините профессор, — насморк. Вынужден был сходить за платком!»

Комариков так был доволен его возвращением, что лицо его засияло, как будто ему только что вручили Госпремию.

— Ну-с голубчик, тогда-с пгодолжим! — и не давая заговорить Оскару, вдруг с расстановкой медленно произнёс, — в общем, вы хогошо отвечали, но вот тут-с у вас не большая неточность, — подправив на листке сказанное. — Да, и фогмула написана пгавильно, но как-то уж негазбогчиво! А остальное всё пгелестно! Пгелестно! Но, к сожаленью, могу-с поставить только «хог-с»! Как вы не возгажаете-с!

— Ну, а зачем?

— И это пгавильно-с! — и он торжественно вручил зачётку Иванову. А тот в свою очередь, не теряя драгоценного времени, «окрылённый» неожиданным исходом экзамена, «полетел» на досдачу «лабораторок». Вечер явно складывался удачно.

Глава 9. Радость нужно заслужить и отработать

Лаборатория профессора, обладающего некоторыми странностями, по студенческой терминологии «Зелёного», — короля приборов и машин, находилась в конце этого же коридора. Войдя в неё, Оскар увидел элегантного человека средних лет, самостоятельно колдующего над какой-то паутиной из проводов и электронных плат. Одет он был как обычно в очередной костюм любимого зелёного цвета, как будто специально, стараясь не нарушать установившуюся прямую связь, между его фамилией «Зелёный» и студенческим прозвищем. Оскар подошёл к нему:

— Скажите, в соответствии с нашей договорённостью, вы сможете сейчас у меня принять остальные лабораторные?

Зелёный почему-то отошёл к дальнему стенду и рукой поманил его к себе. А когда Оскар подошёл, профессор вкрадчивым голосом тихо сказал:

— Мы… всё можем!

— Благодарю, Вас, профессор! — так же шёпотом почему-то произнёс Оскар. — А почему мы говорим так тихо?

— Видите ли, у меня сейчас в кабинете светилы из Академии Наук, — продолжал «Зелёный» шёпотом, — и я не хотел, чтобы они услышали наш разговор. Они подбирают под какую-то академическую проблему неординарных студентов с вечерних институтов, так сказать с опытом работы на производстве.

— Конечно это хорошо, но я здесь при чём?

— Дело в том, что вы мне при нашей первой встрече рассказывали о своих разработках, а я в свою очередь об этом проинформировал их. Так вот, они сильно заинтересовались вами! И попросили, чтобы я вас пригласил к ним на разговор. Так, что вы сегодня удачно появились в нужном месте и в нужный час!

О своём «рабоче-крестьянском» происхождении Иванов имел смутную и противоречивую информацию, что позволяло ему в соответствующей графе официального кадрового бланка уверенно писать — из рабочих. Но в своей развернутой автобиографии всегда стремился зафиксировать, что имеет тягу к решению системных вопросов, и то, что его желания не всегда совпадали с возможностями, т. е. ему всегда чего-то не хватало.

В тот исторический период ему казалось, что ему не хватает денег и знаний, и стоит ему только получить диплом, как он сразу приобретёт в жизни финансовую независимость. И только намного позже он осознает, что это далеко не так!

Однако сегодня он рвался вперёд «к победе коммунизма», беря многочисленные соцобязательства: сначала просто личные соцобязательства, потом повышенные, а затем встречные обязательства к дням рождения вождей и различным юбилейным датам. Приходилось их так грамотно составлять, чтобы достойно и с честью выполнять эти принятые многочисленные обязательства под строгим контролем грозного начальства.

Он пока старался честно работать на благо общества с надеждой, что общество со временем ему ответит взаимностью, т. е. в конце концов, осчастливит его финансовым благополучием. И надеясь на это, в своих разработках старался использовать доступные ему последние достижения в области автоматизации из доступной информации Академии Наук. Возможно, поэтому в данное время и в этом неожиданном месте между светилами и им завязался живой технический разговор. Под конец разговора, эти светилы вдруг предложили Оскару перейти в один из институтов их системы.

Это неожиданное и заманчивое предложение сильно взволновало душу «рабочего подростка», но он высказал мысль с предположением, что из этого «почтового ящика» его добровольно вряд ли отпустят!

— Раз вы согласны, то уж эту проблемку мы берём на себя! — и в этот момент профессор «Зелёный» протянул ему зачётку:

— Лабораторочки я вам «по совокупности обсуждений» зачёл! Так, что вперёд к диплому! Не задерживайтесь долго на мелочах!..

Если вас неожиданно вызвали к руководству, не спешите радоваться! Радость нужно заслужить.

— Послушай товарищ «учёный», о тебе слухи дошли аж до Академии! — так О. Иванова встретил директор «ящика» Дорош, когда тот переступил порог его кабинета.

— А, я-то, грешным делом, подумал, когда к вам шёл, что мне, случайно за разработку складов и по совокупности опубликованных работ, успели академика присвоить! — отшутился Оскар.

— Пока, вот, не успели, но я получил письмецо от них с просьбой направить переводом тебя в Академию! Кстати, ты внедрение своих умных складов завершил?

— Да, было дело! Акт подписан.

— Молодца! А может, останешься? Нам хорошие кадры тоже вот так нужны! — и он подтвердил слова доходчивым жестом.

Оскар на мгновенье задумался и произнёс: «Откровенно говоря, заманчиво в Академической сфере повращаться, а затем с приобретёнными опытом и знаниями можно будет и вернуться!»

— Ладно, уговорил! Подписываю. Такчто бери «бегунок» и вперёд! А, если вдруг надумаешь вернуться, всегда возьмем! — но тут в разговор вступил начальник отдела кадров, доселе мирно сидящий у стены:

— У нашей заслуженной организации, товарищ директор, наметился недобор в «творческую» группу по уборке картофеля согласно разнарядке нашего Райкома. Так что я предлагаю сначала на месячишко его направить в наш подшефный «санаторий», — типа совхоза «Гудок» под Волоколамском. Так сказать, подышать свежим воздухом, сил набраться, а заодно там же пройти «картофельную академию», с огромной пользой для народного хозяйства. А затем, после «разминки» на трудовых полях, завершить слияние практики и теории уже в Академии, в соответствии с запросом. Да кстати, все «совхозники» у нас пройдут инструктаж: «Как соблюдать технику безопасности при проведении сельскохозяйственных работ, а также при ловле рыбы и раков». Знания эти опять же могут пригодиться в Академии.

— Честно говоря, я эту технику безопасности при проведении сельскохозяйственных и прочих работ знаю «как два пальца об асфальт». Столько раз посылали, что поневоле сам «раком станешь». Дорош ухмыльнулся, видимо довольный предложением своего дальновидного кадровика и поставил дату перевода на месяц позднее.

— Принудительно согласен, — отреагировал Оскар. Я так понимаю, что «перевод» нужно не только отработать, но и заслужить! А наука пока подождёт, ведь она всегда чего-то ждёт!

— Правильно понимаешь «политику партии и правительства»!

— Когда же отъезд в «милый» моему сердцу «санаторий Гудок»?

— Завтра в девять, а «бегунок мы сдесь без тебя оформим», — и кадровик довольный результатом поставил в своём совхозном списке красную жирную «птичку» напротив цифры 237 и фамилии Иванов.

Глава 10. Битва за «неожиданный» урожай совхоза «Гудок»

Систематическое направление молодых «кадров» в совхозы, колхозы и различные подсобные хозяйства дело конечно хорошее, но как правило, добровольно — принудительное, правда иногда дающее не плохой результат при «плотных» взаимоотношениях молодёжи. Естественно, в соответствии с различными Постановлениями, совхозы и колхозы полагалось всемерно поддерживать созданием и поставкой новейшей техники, разработкой которой и занимались многие из этих направляемых специалистов. Но пока, «эффективность работ» и частичное улучшение «породы» в таких хозяйствах достигалась за счёт сезонного увеличения численности, в основном мужского пола, направляемого различными организациями из городов.

В этом сезоне, по призыву «центрального» руководства, работники всевозможных организаций вступали в «битву» с новым урожаем совхоза «Гудок», который «неожиданно» труженики села ежегодно и выращивали на своих экологически чистых просторах. Большую деревню и её же одноименный совхоз, видимо, назвали «Гудок» по причине завидной регулярности созревания урожая с одновременным «созреванием» почти всего мужского населения! И по утрам с момента «созревания» — мужское население «Гудка» испытывало чувство истощения серого вещества и всеобъемливающего сильного физического недомогания организма.

— Посему, — говаривали они, — необходимо срочно «поправить» свой организм «измученный нарзаном».

Правда, про нарзан они только слышали…, но до сих пор не пробовали. А так как «поправка» организмов велась по частям и с завидным постоянством, то вместо сбора урожая мужская «сильная половина» неделями «гудела» дома под самогонными парами в ожидании «поправки» всего организма! Видимо с учетом этих «самогонных обстоятельств», на битву с урожаем (как всегда неожиданным), и двигалась большая колонна автобусов с молодой городской энергией и с задорными голосами.

Уже в автобусе Оскар обнаружил своих старых знакомых Альхена, Витоху и «великого труженика полей и огородов» Дулькина.

— А нам всё равно! А нам всё равно!.. Не боимся мы…, — неслось из густых облаков придорожной пыли. И им действительно было всё равно, так как каждый такой труженик за совхозный период получал «по середнячку» из уважаемой кассы своего родного предприятия.

К вечеру шумная автобусная армада прибыла в одноименную деревню, являющуюся центром картофельного совхоза «Гудок». А уже утром, после короткого технико-политического инструктажа, небольшая, но почти трезвая кучка пожилых женщин и несколько бригадиров развели по картофельным полям молодое, но даровое пополнение. И началось внедрение новой «технологической установки» — выборка урожая руками до «подошвы» и до темноты, т. е. предельной визуальной видимости клубней. «Подошва», — это — то место в земле, плуг которого никогда не касался. В итоге — первые пять дней «молодое по колено» приходило после такого труда на полусогнутых и тут же отключалось.

Уже на шестой день молодёжь успела набрать необходимую физическую «картофельную форму», и парней, объединённых «интеллектуальным трудом», потянуло на «подвиги» — видимо интенсивно начал выделяться какой-то удивительный осенний гормон. И этот гормон на свежем воздухе сильно подогревал мужской интерес к многочисленному не знакомому девичьему коллективу, прибывшему на «борьбу» с урожаем из многочисленных организаций.

Для расширения круга знакомств и сближения «разнополых вновь прибывших масс», а также пополнения молодых организмов допкалориями, Оскар предложил проводить дни «открытых дверей» в виде импровизированных дней рождений.

В соответствии с этим новым почином, при появлении у совхозного клуба, превращённого на время уборки в столовую, последнего трактора «облепленного» городскими парнями, возвращался и Дулькин из магазинного похода, а Василий из какого-то КБ лихо начинал выводить на аккордеоне мелодию циркового марша.

— Трата-та-та, тра-татататата… — разносилось по деревне и, естественно эти звуки аккордеона, проникающие в столовую, благотворно влияли на пищеварение, изголодавшейся за день молодёжи.

Временный недостаток молодых организмов в килокалориях с лихвой компенсировался импровизированными днями рождения, а поскольку коллектив был достаточно многочисленным и всем «совхозникам» перед выездом выдали аванс, то «дни рождения» возникали, хотя иногда и стихийно, но почти каждый день, в соответствии с многочисленными пожеланиями трудящихся.

Для стимулирования этих мероприятий, с утра в магазин посылали гонца, который шёл «за дефицитным горючим» через лес, ориентируясь на местности по телеграфным столбам, и приходил к вечеру без опозданий, как раз к завершению полевых работ.

С закуской проблем не возникало, так как «скатертью самобранкой» являлось само же картофельное поле. Неожиданно самым лучшим гонцом «за горючим» в здоровом коллективе был признан Дулькин тем более, что ему это мероприятие было больше по душе, чем полевые работы… Сегодня постановили: «Быть дню рождения Витохи Ветролюбова инженера «механизмов и человеческих душ», особенно женских…

По этому случаю Оскар, в «закромах» здешней деревни, раздобыл гитару, а Витоха с Дулькиным в углу столовой соорудили из кастрюль экзотическую ударную установку в центре с пионерским барабаном и палочками, временно прихваченными из красного уголка. В руках Сашхена, как бы случайно, оказался чей-то бубен. Витоха лихо прошёлся пионерскими палочками по «ударной установке», и за этим кратким ударным вступлением зазвучал голос Василия, на фоне аккордов его аккордеона, душевно выводя мелодию осеннего танго:

«Отшумело, отзвенело бабье лето,

Паутинкой перепутав чьи-то мысли…»

«… И со мною стоя под рябиной,

Ты грустишь при виде стаи журавлиной…»

«… Я вернусь к тебе и снова до рассвета,

Провожать с тобой мы будем бабье лето!..»

И потекли над совхозом «Гудок» популярные мелодии, размягчая трудовые души «специалистов картофельных полей», усиливая их тягу, друг к другу. Через час импровизированный оркестр ушёл на перерыв и в этой затянувшейся музыкальной паузе Оскара подозвали к дальнему столу деревенские парни.

— В «Гудке» уже все, кроме тебя, поучаствовали в конкурсе «сильные Руки». Вот победитель! — они кивком головы указали на высокого, немного полноватого парня в тельняшке.

— А, что! Можно и поучаствовать! — и Оскар подмигнул сельскому чемпиону. Чемпион, видимо, был из местных парней.

— Петро! — добродушно представился чемпион и поставил свой локоть на стол.

Интерес к этому поединку проявили почти все присутствующие, так как парня знала вся местная округа, а Оскара многие приезжие. И все, кто был в клубе, потянулись к столу. «Внешние весовые категории» были немного разные. Парень был весьма упитан, а у Оскара излишеств не наблюдалось. Деревенские стали болеть за своего, а приезжие — за Оскара. Соревнующиеся на стол поставили локти и плотно сжали ладони. Все замерли в ожидании упорной борьбы, но к удивлению, присутствующих Оскар правой рукой выиграл без особых усилий. Но Петро не собирался сразу сдаваться:

— Давай левой, а то от долгого напряга правая уже, подустала! — Оскар согласился.

— Хорошо! Левой, так левой! — и поставил в исходную левую руку. Но уже через три минуты раздались возгласы удивления одних и восхищения других, так как левая рука могучего Петра была припечатана к плоскости стола.

— Да…, вот кого надо опасаться! — произнёс Петро, потирая свои натруженные руки, — а с виду не подумаешь! Ну, ты паря, как бык! Отродясь я таких «ласковых» лапок не встречал! Вообще я тоже хочу немного потренироваться с колёсами от вагонетки и реально сбросить вес, но не знаю, как, — продолжал восхищаться добродушный Петро.

— Если ты, Петро, желаешь реально похудеть, то надо соблюдать всего лишь простое правило.

— Какое?

— Очень простое,… никогда не ешь натощак! — все засмеялись.

— Пожалуй, воспользуюсь советом. Да…, а я-то думку имел, что в городе остались одни «стюденисты»! Я до этого городских лапок немерено надавил! Ты наверняка с какой-то кувалдой на «дружеской ноге».

— Есть немного — штанга, борьба, футбол и прочее…

— ДА! «Рад с тобой побрататься!» — и Петро протянул свою ладонь, размером с хорошую лопату. — Если ты не против, то прихвати желающих и айда на сеновал! Надо сенцем подышать и с девками расслабиться!

Желающими оказались почти все находящиеся в колхозном клубе, но огромный сеновал обеспечил всем укромные места. Свежий воздух и запах сена одурманивал присутствующих.

— А анекдот созвучный с названием этого совхоза хотите послушать? — поинтересовался Оскар.

— Давай!

— Не тяни, включай громкоговоритель! — неслись со всех сторон возгласы парней и девчат.

— Даже не анекдот, а что-то вроде байки от знаменитого Вовочки.

— Давай не тяни! — подал свой голос в темноте Витоха, явно занятой какой-то девушкой, так как слышалось её повизгивание.

— Однажды в школе, — начал Оскар, — учительница поинтересовалась, кем работают папы её учеников. Наиболее активные ученики стали сообщать, что у них папы работают трактористами, комбайнёрами, доярами и тому подобное. А Вова о своём папе ничего не рассказывает. Тогда учительница его спрашивает:

— Вовочка, а кем всё же твой папа работает?

— Да…, понижающим трансформатором!

— Как это понижающим трансформатором?

— Да так: «Получает он 220 р., из них 127р. отдаёт мамке, а на остальные гудит!»

— Ну, это у нас могут! — согласился Петро.

— А вот в нашей сельской школе, — продолжил Петро, — училка спрашивает: «Дети, вам было задано на дом сочинение на тему «Моя любимая передача». Скажи, Вовочка, ты сам писал или тебе папа помогал?»

— Папа помогал.

— Ну, тогда скажи папе, что передачи можно не только получать, но ещё и смотреть! — возникла неожиданная пауза.

— А вот одна женщина, — произнёс женский голос из глубины сеновала, — спрашивает мужчину: «Вы знаете, в чём разница между подарком и мужчиной? — Нет, ответил тот».

— И я не знаю, — послышался голос с противоположной стороны.

— Так знайте: «Подарок практически всегда удовлетворяет женщину, а мужчина — нет!» — послышался девичий смех.

— А вообще-то, нашему шарику грозит перенаселение из-за роста рождаемости в Китае! — сменил тему Витоха.

— Вряд ли! — отозвался Оскар.

— Почему же? Я читал…

— А потому что, каждое утро там выстраивают всё взрослое население без трусов в шеренгу и «доктора» двумя кирпичами обрабатывают их яйца!

— Да это же больно! — простонал Петро.

— Действительно больно! И это подтверждают те, кто занимается их обработкой. Очень уж больно, когда случайно между кирпичами попадает палец «докторов»! — атмосфера на сеновале стала наполняться молодым игривым весельем.

Из тёмных закутков сеновала один за другим следовали анекдоты, приправленные повизгиванием девчат.

— Ну, на закуску, давайте, и я вам расскажу анекдот про городскую жизнь! — вдруг в темноте снова прозвучал бас Петро.

— Валяй, чего там, давай про городских!

— Одним словом представьте себе картину: город…, ночь…, ни одного горящего фонаря. Темнота хоть глаз коли. Тишина гробовая… На балконе четвёртого этажа «хрущёвки» курит парень. Под балконом на скамеечке нежно обнимается влюблённая парочка, — на сеновале также воцарилась гробовая тишина.

— И вдруг, — продолжал Петро, — тишину разрезал истошный мужской крик (и сам как заорёт): «Помахивай! Помахивай… на одного ссышь!» — взрыв молодого смеха разорвал ночную тишину совхоза «Гудок».

На сеновале было тепло и уютно, но звёзды указывали, что уже далеко за полночь, и «сеновальная» публика, повинуясь им, начала с неохотой «уползать» со своих согретых телами временных «гнёзд». Но некоторые парочки, имея больший взаимный интерес, предпочитали продолжить обоюдное знакомство…

— Пойдем со мной! — предложил Витоха своей подружке по сеновалу.

— А в чём дело? И почему я это должна делать?

— Я просто хочу… познакомить тебя со своим внутренним миром, а заодно научить делать фигуру «лиссажу»… из трёх пальцев!

— Тогда пойдём!

— А что-то ты так быстро согласилась?

— Да я хочу… поскорее всё узнать про эту фигуру, как её…?

— «Лиссажу».

— Уж больно слово красивое…

Сегодня Витоха был в ударе и своё ударно-поступательное проникновение в новую подругу он осуществил под бугорком в густых деревенских зарослях…

В конце своей «кипучей» деятельности Витоха вдруг увидел её…, молодую незнакомку, с пристальным горящим взором жадно наблюдавшую за ними из кустарника. И этот страстный взор не мог не заинтриговать его. Поэтому, быстро проводив свой «предмет» сеновального знакомства, Витоха вернулся к этим густым зарослям. Рядом с кустом на спине лежала, смотря мечтательно на блестящие, как алмазы, звёзды, та миловидная молодая женщина.

— Привет! — произнёс он и лёг на траву рядом.

— Ну, что всё видела? И осуждаешь?!

— Да ты что? Наоборот!

— Как? — удивился Витоха.

— У этой, — она кивнула головой на место, где Витоха так недавно с удовольствием «трудился», — муж тоже тракторист. Я, как и она, замужем. Вначале я своего так любила, так сильно любила, ночами не спала, а переспала и… разлюбила!

— А что так?

— Понимаешь…, смены нет, так он за свои четырнадцать часов на своём тракторе так напашется, что ему не до меня. А если ещё к народному лекарству, типа самогон приложится, то падает, не умывшись, а иногда прямо в сапогах. Так что по «этому делу» я сильно тоскую!

— А дети есть?

— А когда их заводить — то при таком круговороте?! С утра до вечера в поле кроме зимы. Плюс корову надо, то кормить, то доить! Да и за овцами, поросятами надо присматривать…

— Корова, это хорошо! А сколько она молока даёт твоя корова? — поинтересовался Витоха.

— 20 литров в день, если вовремя будешь её кормить и доить.

— И что же вы с молоком то делаете?

— 10 литров оставляем себе, а остальные 14 продаём городским, — они привычны к разбавленному…

Но он её уже не слышал, рассуждая про себя: «Да, видимо нас сюда посылают не только для уборки урожая, но и умиротворения и оплодотворения, так сказать для «закладки» нового… более перспективного урожая. Говорят, что они — женщины, без «этого дела» даже болеют! — продолжал про себя анализировать состояние сельхоз работ «женский лекарь», а вслух произнёс:

— Действительно, регулярность в этом деле важна не только для сохранения здоровья, но и для продолжения рода человеческого! — и этой исторической, но, несомненно, перспективной фразой он подвёл идеологическое обоснование их дальнейшим взаимоотношениям.

— А как звать это прекрасное создание!

— Гла…фи…ра.

— Ну, а меня Витохой кличут! — и не теряя времени, тут же приступил к «лечению пациентки»!..

— Ты как считаешь на сегодня достаточно? — она, молча, кивнула.

— Тогда продолжим завтра, точнее уже сегодня на этом же месте в одиннадцать вечера. Договорились?!

— Договорились! — она поднялась, отряхнула юбку и медленно пошла, что-то тихо напевая, а затем, будто ещё сомневаясь в договорённости, обернулась и, помахав платочком, произнесла: «Послушай, Витоха, только не забудь, что место и время нашей встречи изменить нельзя!» — и она засмеялась счастливым смехом…

Глава 11. Академические Пенаты

После завершения картофельных «баталий», Иванов сразу же направился в долгожданную Академию наук, а точнее в один из институтов при ней, что находился не далеко от трёх вокзалов Столицы.

У входа, в непрерывном режиме, усердно трудился открытый «австрийский» лифт. Учёный люд непрерывно сновал в разные стороны и занятый своими мыслями непрерывно запрыгивал и выпрыгивал из лифта. Он, по замыслу их создателей, состоял из последовательной вереницы лифтов без дверей, постоянно двигающихся через все этажи «по баранке» с одинаковой скоростью сверху вниз с одной стороны и снизу-вверх с другой, что было весьма удобно, особенно, если тебе необходимо было кого-то срочно «отловить».

Пока очередные секции лифта с сотрудниками института и его посетителями медленно проплывали мимо Оскара, он поинтересовался:

— Подскажите, как мне найти доктора Ларина?

— Зайдите в триста шестую комнату, что на третьем, доктор Дадашев вам обязательно поможет, — отреагировал интеллигент в каком-то поколении в сером пиджаке в большую коричневую клетку, и воспользовавшись следующей выплывающей из-под пола секцией лифта, Оскар проследовал на указанный этаж.

Узкий коридор третьего этажа был основательно заставлен большими коричневыми сейфами, древними деревянными шкафами, набитыми какими-то умными бумагами, старыми диванами и другой, похожий на домашний антиквариат мебелью.

В промежутках между этой мебелью и сейфами с обеих сторон «притаились» двери в ожидании очередного прохожего. Двери располагались как справа, так и слево. Дверей было очень много, и они, как живые, хаотично открывались в сторону узкого пространства и закрывались, выталкивая и втягивая, под мелодии своих пружин, потоки людей. Те же, оказываясь в коридоре, умело проскакивали между этими открывающимися и закрывающимися «заслонками» благополучно достигая своей цели. Явно здесь сказывался многолетний опыт проживания в ограниченном жизненном пространстве! И Оскар, с намерением достичь желаемой цели, но, не успев влиться в поток, был отброшен к противоположной стене неожиданно открывшейся дверью.

Обошлось без особых травм, но первое «крещение» состоялось и проявилось в виде синяка на лбу. После «боевого крещения» он короткими перебежками, но уже без дополнительных потерь, вскоре достиг заветного номера, где, по его разумению, в кожаном кресле гордо должен был восседать солидный, преклонных лет и убелённый сединами доктор наук.

Но триста шестая оказалась заперта и он, не раздумывая, вошёл в дверь, напротив. В комнате, среди многочисленных приборов и устройств, над спинкой стула виднелась белобрысая юношеская голова. Оскар уверенно подошёл к нему и спросил:

— Послушай, парень! А триста шестая, действительно кабинет Дадашева?

— Да…, да…, да…начал, было, парень, — и Оскар, получив ответ, уверенно направился к двери, но уже приоткрыв её, вновь услышал, — Да…, Да-дашев это я!

Оскар в изумлении закрыл, открытую было дверь, и уставился на юного доктора, думая, что парень пошутил, но в это время дверь с шумом распахнулась, и в комнату вошёл лет сорока, большой, в меру упитанный, приятной наружности человек. Комната сразу наполнилась какой-то положительной энергетикой:

— Привет, Да-даш-ка! — пророкотал он нараспев своим мощным оперным басом, как будто собираясь петь арию. — Говорят, что тебе с острова «Япономамы» и одноименного симпозиума «О саморождаемости автоматов» звонил А.Я.?

— Да! (английский).

— Тогда обнародуй тайную дату возвращения горячо любимого нашим творческим коллективом шефа! — Дадашев взял чистый лист бумаги и крупно вывел: «10-го сего месяца, а номер рейса совпадает с датой моего рождения».

— Дадашка, от нашего многочисленного «коллектив-вар» прими, благодарность за информацию и признательность за её своевременность и конфиденциальность! — он взял листок свернул его в четверо и положив в карман, совсем было, собрался уходить, но вдруг обратился к Оскару:

— А Вы к кому, молодой — красивый? Может, я могу быть чем-то полезен?! — Я, из «ящика», к профессору Ларину. Вот бумаги…, начал было объяснять Иванов.

— А! Да, вы, видимо, то молодое дарование, на которое возлагает свои надежды наше новое научное направление! Я догадываюсь, что Вам с нашей помощью всё же удалось вырваться на научные просторы мировой цивилизации! С чем от души поздравляю! Превосходно! «Тогда вам ко мне», — и он протянул руку.

— Хлебосолов Сергей Павлович, но для друзей я — СП, так что можете использовать это буквосочетание! Я его зам, — и прихватив бумаги, предложил, — пошли на «обмывание!»

Хлебосолов шёл быстро, искусно лавируя между «дверными заслонками» и коридорными шкафами. В его уверенной поступи ощущалась многолетняя отработка движений на этом «коридорном тренажёре». А Оскар, хотя и был уже наделён некоторым «дверным» опытом всё же с большим трудом держался в фарватере за импульсивно перемещающейся мощной фигурой Хлебосолова.

Войдя в свой кабинет Хлебосолов, поймал удивлённый взгляд Оскара на толстых двойных дверях, разделяющих кабинет и приёмную:

— Что хороши?! По моей просьбе соорудили! Я их как «глушитель» громкого театрального мата использую! А то, когда меня доводят до кондиции, от моего «интеллигентного» баса у милой секретарши, без этого фильтра, уши в трубочку сворачиваются! Секретарша у меня умница: владеет стенографией, несколькими языками и великолепно работает на пишмашинке. Она у меня талант! А вообще-то большинство, кроме её, из этой специальности могут выполнять три команды: лечь, встать, телекс!.. Шутка! — и он засмеялся заразительным смехом.

После передачи документов Иванова на оформление начальнику отдела кадров, СП достав из сейфа рюмки, шоколад и бутылку Армянского, произнес: «Ну, что обмоем значимое в твоей жизни событие, да и мы не каждый день на должность замлаба берём молодых талантов! И как говорят, нанявши начальство, теперь нужно нанять и подчинённых!».

— Да, кстати ознакомься с моим подарком от «Совета молодых специалистов», который они закрепили на внутренней стороне второй двери моего кабинета, — Оскар закрыл дверь кабинета и прочитал:

«Советы современному руководителю (шутка)».

Береги кадры. Создавай условия, чтобы увольнялись только по собственному желанию.

Борись с опозданиями. Личным примером доказывай их вред производству.

Будь великодушен. Прощай подчинённым свои ошибки.

Рискуй! Испробуй на себе все формы материального стимулирования.

Будь справедлив. Не держи зла на обиженного тобой подчинённого.

Будь откровенен. Прямо заявляй о своём согласии с начальником (несогласие оставь при себе — оно его не интересует).

Воспитывай в себе чувство юмора — с улыбкой переноси чужие неприятности.

Не будь незаменим — приучай подчинённых делать твою работу.

Не опаздывай на совещание — будешь сидеть в первом ряду.

Умей слушать. Никогда не прерывай человека, который тебя хвалит.

Умей объяснить подчинённым, что в их успехах есть и твоя львиная доля.

Приучай себя — служебные дела в первую очередь, а личные — безотлагательно.

Не позволяйте себе хамить начальству, но если очень хочется, то разрядитесь на подчинённых.

Постоянно напоминайте себе правило Спарка: «Если подчинённый задаёт вам вопрос по существу, — уставьтесь на него, как на сумасшедшего. Когда же он отведёт взгляд, задайте ему его же вопрос.

Никогда не опаздывай, когда опаздывают подчинённые и можешь «задержаться», когда подчинённые приходят вовремя.

Решение сложной задачи поручайте ленивому сотруднику — он найдёт самый простой путь.

Чтобы Вам было интереснее старайтесь разговаривать с незнакомыми сотрудниками. Знакомые уже знают, что ты идиот».

— А чем же я должен заниматься в принципе, после усвоения «Дельных советов»?

— Задача у тебя потрясающая! Решишь — это уважение, диссертация, патенты, Госпремии! Понимаешь, твой шеф не так давно докторскую защитил, но не подумай, что колбасу. Он создал какие-то «дисперсионные функции», используя которые можно с учётом всевозможных факторов оптимально управлять различными процессами. Например, крекингом нефти, распознавать по шумам самолёты, подводные лодки и так далее, в общем, решать многочисленные технические мирские и военные задачки. Но есть одно большое «НО»!.. Ещё нет машин вычислительных, которые смогли бы обработать информацию по его алгоритму, хотя бы за несколько минут. На настоящий момент времени, они это могут делать в лучшем случае, за несколько месяцев, то есть, когда «поезд давно ушёл»! Так что, как видишь, существует «небольшая проблемка»!

— Нечего себе небольшая проблемка! А почему выбор пал на меня?

— Не знаю. Только скажу — такие корифеи науки не промахиваются! Потом пойдём к НС (Науму Самойловичу) — твоему завлабу. Он тебе свой алгоритм и задачу по полочкам разложит.

— Ещё бы понять, что он будет рассказывать! Впрочем, не боги горшки обжигают!

— Вот это уже по-нашему! Да,… я недавно для этого дела привёз от военных превосходную элементную базу!

— И во что обошлась эта радость Академии?

— Практически, — в ящик коньяка, который вместе с ними и выпили! Дело в том, что на чествовании моего большого друга и огромного учёного в военной сфере, он меня знал ещё по «Большому», когда уже многие «подустали» от спиртного, я начал удачно «травить» анекдоты, а затем спел пару романсов по его просьбе. В результате, все кто дремал, сразу вдохновились, и юбилей раскрутился с новой силой! То есть — «за красивые глаза» и во благо нашего Свята-га О-те-че-ства отвалили, сему Отроку сей Пода-ро-чек! — пропел СП сию «арию» мощным басом. — Так что можешь дерзать!

— Но я не большой специалист в разработке вычислительной техники, я лучше ориентируюсь в комплексных задачах.

— Да это то, что надо! А то «вычислители» уже два года ковыряются и не с места! Так, что включай серое вещество и энергию. Да и не забудь про использование принципа «мозговой атаки», а я постараюсь тебе в этом кое-чем помочь!

— Здесь, наверное, все научные разработки секретные?

— Ну конечно! — СП улыбнулся, — как и во всём мире. Во Франции, например, в одном институте не знают, чем занимаются в другом. В Англии сотрудники не знают, что их коллеги делают в соседней лаборатории. В Америке сотрудники не знают, что делается за соседним столом. А у нас сотрудники сами не знают, что они делают.

— Ладно, с этим всё стало ясно. А скажите, этот Дадашев, действительно доктор наук? Ведь ему лет двадцать?!

— Да, также, верно, как я сижу перед тобой! С ним вообще забавная история приключилась… А ты знаешь, что наш Дадашка был кандидатом на отчисление из Госуниверситета, так как заваливал экзамен по высшей математике? Преподаватель уже хотел ему «неуд» поставить, но Дадашка умудрился уговорить профессора дать ему последний шанс. А тот, думая, что раз студент всё равно ничего не знает, решил подшутить над ним и дал Дадашке одну из задач Ферма нерешённых мировыми светилами, а сам ушёл обедать.

Каково же было удивление профессора, вернувшегося с обеда, когда Дадашка перед ним положил решение. На первом этапе, тот просто обалдел и дал ему вторую из не решённых задач Ферма, а сам помчался на кафедру с Дадашкиным решением.

Учёные мужи собрались на консилиум, который постановил, что решение верное. Когда же он вернулся с несколькими удивлёнными академиками, то Дадашка, с испугу, представил решение и второй задачи.

Вот так и стал наш Дадашка в 21 год в Союзной Академии самым молодым доктором математических наук. А сейчас предлагаю пройтись. Я покажу тебе наш отдел и его лаборатории, а заодно и твоё рабочее место. Кстати, у нас здесь много оригиналов, так что ни чему не удивляйся.

— С учётом познаний «Советов современному руководителю», «Инструкции по эксплуатации устройств Заведения» и «Трактата о туалетной бумаге», с которым мне «посчастливилось» ознакомиться в поисках комнаты 306, постараюсь не удивляться.

— Ну, тогда с почином!..

В академическом МЭ и ЖО, который ему ранее довелось посетить, на входной двери в «мужскую зону» весела инструкция следующего содержания:

Технические условия (ТУ 05.12) и Инструкция по эксплуатации устройств Заведения Мэ и Жо под названием сортир

Назначение — облегчение мужских душ и сдачи отходов производства на удобрение или для проведения анализов производителей отходов.

К условиям эксплуатации допускается только персонал, прошедший обучение или повышение квалификации по эксплуатации данного типа изделий и имеющий справку от врача.

Успешно сдавших экзамены и получивших «Свидетельство с отличием», обязаны пропускать в клозет вне очереди.

Пользователи должны содержать клозет и писсуар в чистоте, регулярно протирая их медицинским спиртом.

В очко клозета желательно не ронять, перчатки, носовые платки, деловые бумаги, папиросы и спички. Так как последние придётся долго сушить, а аромат от всего остального не сможет заменить вам запах вашего любимого одеколона типа «Шипр».

Не рекомендуется в порыве душевной доброты «хвалиться харчами» прямо в клозет. Но, а если сильно приспичило, то постарайтесь точно попасть в очко клозета, не задевая его краёв.

Пользоваться очком клозета надлежит, не забираясь на него ногами, но при «диком» желании это сделать можно, предварительно помыв ноги и обувь.

Если вы выполнили условия п. 6, то можете, смело садится на него голым задом, как на стул, с полной нагрузкой, так, чтобы ягодица целиком и полностью облегала клозетную подушку.

В целях ускорения сдачи отходов производства, производитель отходов должен держать корпус прямо и совершенно не давить на ноги. Для этого, необходимо перенести тяжесть аппарата по производству отходов на ягодницу, положив руки вдоль соответствующих нижних конечностей.

Выполнение условий п. 8. позволят достичь 100 % попадания в очко отходов производителя, не задевая его краёв и поверхности подушки очка.

Необходимо выполнить условия поддерживания двумя руками органа мочеиспускания (и осуществления других потребностей настоящего мужчины) при направлении его в центр очка, дабы не замочить подушку очка мочой.

При пользовании писсуаром надлежит вплотную подойти к писсуару, слегка упиревшись в него коленями, податься вперёд нижней частью живота и вынув целиком мужской предмет под названием мочеиспускательный орган, просунуть его двумя руками в вниз, не доводя до касания дна писсуара.

После выполнения условий п. 11. разрешается сдать мочу до последней капли. По окончании процесса мочеиспускательный орган сразу из писсуара не вынимать, а дать ему просохнуть, чтобы не разбрызгивать мочу по полу и не оставлять следы «преступления» на полу туалета. А если таковое случилось, то производителю мочи надлежит мокрой тряпкой или туалетной бумагой протереть весь пол туалета, дабы после его пользования производителем отходов туалет оставался чистым».

Примечание:

— Сия инструкция касается только лиц, которые не причастны к расчёту траекторий летательных аппаратов на около земную орбиту, Луну и Марс;

— клозет и писсуар, сложные общественные автоматизированные устройства, работают исправно только при регулярном техническом обслуживании слесарем не ниже кандидата с-сантех наук».

С уважением,

Главслесарь по учёту отходов производства, доктор с-сантех. наук Клитор О.Х.

Войдя в зону «душевного облегчения», и устроившись в соответствии с инструкцией, Оскар на обратной стороне двери туалета неожиданно увидел на уровне глаз ещё одно творение неизвестного автора. В отличие от кривых надписей на дверях и стенах общественных туалетов, здесь в приличной рамке красовался «Трактат о туалетной бумаге».

Туалетная бумага

Назначение, условия эксплуатации и технические данные изделия

Туалетная бумага (арт. № 11315509651), в дальнейшем — изделие № 2, предназначено для удаления процесса дефектации с внешнего края заднепроходного отверстия, прилегающих к нему участков кожи и локально концентрированного на данном участке волосяного покрова (в дальнейшем — места использования).

Применение:

1. Тщательно ознакомиться с настоящей инструкцией. Инструкция должна быть закреплена винтами М6 в легкодоступном, хорошо освещённом месте и в зоне прямой видимости пользователя (пользователей).

2. Рулон изделия расположить на уровне груди пользователя в слегка горизонтальном положении.

3. Провести акт дефектации.

4. Убедитесь в успешном завершении акта и в отсутствии позывов к его продолжению (данный пункт важен для экономии и рационального пользования изделием).

5. Прямым поступательным движением правой руки вниз ухватить кончик (изделия), а затем резким движением вверх и право приблизительно под углом 60 градусов к линии горизонта дёрнуть изделие, отмотав, таким образом, 700 миллиметров изделия (для удобства пользователя каждые 100 миллиметров изделия маркированы перфорацией).

6. Разнонаправленным движением рук в горизонтальной плоскости произвести разрыв ленты приблизительно между двумя ближайшими участками перфорации. /Лица, обладающие отсутствием одной из конечностей, производят манипуляции с изделием с помощью острого режущего или рубящего инструмента (ножницы, столовый нож, опасная бритва, топорик для разделки мяса), при этом необходимо соблюдайте меры предосторожности, изложенные в соответствующих инструкциях, прилагаемых к данным изделиям/.

7. Сложить отрез изделия в виде гармошки (баяна), последовательно сгибая его по участкам перфорации.

8. Переложить в руку, наиболее удобную для пользователя.

9. Приложить полученное в ходе предыдущих манипуляций изделие № 2 к месту использования и, плотно прижав рукой к кожному покрову, произвести подтирочные действия в межи ягодичном пространстве.

10. Поместив использованное изделие в область зрения, в условиях хорошей освещённости осмотреть наличествующий на нём мазок на предмет обнаружения яйца глистов или признаков педикулёза. В случае обнаружения таковых набрать 03 и поставить в известность соответствующие медицинские учреждения по месту жительства. В противном случае повторить пункты с 4-го по 9-ый четыре раза.

11. Чистой сухой рукой проверить качество очистки. Меж ягодичное пространство на ощупь должно быть сухо, слегка шероховато, края заднепроходного отверстия хорошо протёрты, волосяной покров пушист и легко доступен для прочёсывания. В случае наличия признаков некачественной подтирки (грязь под ногтями, резкий специфический запах при обонятельном контроле и др.) произвести манипуляции, описанные в пунктах 4–9, ещё три — четыре раза.

Примечание:

— не рекомендуется производить надрыв изделия по участкам перфорации ввиду опасности нарушения и деформации поверхностного слоя волокнистой структуры материала изделия;

— не пытайтесь экономить дефицитную бумагу на своих пальцах, — это весьма неприятное занятие, но, если очень хочется и предоставляется возможность — лучше сэкономьте на чужих!

МЕРЫ ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ

1. Не курить вблизи изделия.

2. Не оставлять использованное изделие в местах культуры, отдыха и приёма пищи.

3. После использования, туалетную бумагу, в целях экономии материальных средств, можно постирать, но не более одного раза.

4. Беречь от детей. Туалетная бумага — не игрушка, а средство гигиены!

5. Не рекомендуется многократное использование нестиранного изделия.

Глав. Ассенизатор, Х. Вольнодум

— Кстати, Оскар, если успел обратить внимание, в нашем уважаемом «заведении» весьма много трудится иностранцев. Толковые ребята. Особенно трудолюбивые с азиатской части «шарика» из Хуайнянь. Одни фамилии чего стоят! «Только вслушайся в музыкальность их звучания», — и он своим мощным голосом произнёс на распев:

— Вань… Плюнь Пук, Сунь… Ху Ли, или… Вынь… Ху… Нянь, Ли. На! Правда, наш язык знают ещё слабовато, но зато стараются читать наряду с научными статьями все трактаты, лозунги, включая и надписи на заборах! Представляешь, с какими вопросами они иногда пристают! Обхохочешься! Им же не объяснишь, что у нас в стране одни оригиналы. Особенно их «впечатляют» надписи в общественных местах и на заборах! — и после музыкального экскурса СП предложил:

— Ну, что по единой?! И двинули в мировую науку!

— Двигать, так двигать! Согласился Оскар и вслед за Хлебосоловым вышел в коридор.

В коридоре, озвученном радиодинамиками, было столпотворение. Около переполненного конференц-зала многие стояли на мысках с вытянутыми шеями, так как выступал известный учёный и любимец научного мира академик Ципкин. Обсуждалась какая-то видимо актуальная тема. И докладчик, войдя в раж, вдруг неожиданно для себя и окружающих оговорился:

— Вот я и говорю, что в этом случае, как говорят в народе «Машу каслом не испортишь!» — наступила гробовая тишина. Видимо докладчик обдумывал им сказанное… В это время в тишине из зала кто-то мощным басом вдруг произнёс:

— Это, смотря какое КАСЛО! — стены содрогнулись от реакции слушателей…

Началось обеденное время. В одной из больших комнат отдела было много сотрудников. Один уже не очень молодой научный сотрудник, смахивающий на хиппи, бил ногой по мечу подбрасывая его вверх, не давая мячу коснуться пола. Вероятно, по этому виду соревнований он был в лидерах, так как несколько человек считали удары, а стоящий у чёрной доски «судья» заносил мелом результаты в таблицу.

— Как дела? — весёлым голосом мимоходом спросил Хлебосолов, при этом чувствовалось, что подобные соревнования ему приходится здесь видеть не впервой.

— Завершаем «чемпионат Европы и Мира» по «фут стопингу» среди научных сотрудников.

— Ну, давайте завершайте, только чтоб без травм и срывов сроков завершения «мозговых атак»! — и пройдя в другую комнату, Хлебосолов радостно развёл руками:

— Привет «самовозникающим» и «самообучающимся» молодым гигантам творческой мысли! — он обнял по очереди двух улыбающихся молодых парней.

— Познакомьтесь, это наше новое молодое дарование Оскар! Так что в вашем полку прибыло!

— Вабник!

— Червонюк! — представились они по очереди.

— Оскар, пожалуйста, напряги своё талантливое серое извилистое вещество, это не Бабник, а Вабник! Кстати, женщинами он интересуется крайне редко, — сообщил своим громовым голосом СП, — но женская часть нашего заведения на него смотрит с надеждой и верой в будущем получить от него многочисленное и талантливое потомство! Поэтому мы иногда его любя называем БАБНИК! Представляешь, такие молодые, а уже доктора!

— Дорогой СП, — заметил Вабник, — разве дело в диссертациях и званиях! Тема сама по себе интригующая: «Теория распознавания образов и реализация её в «металле»». Например, при поиске месторождений нефти, газа или при распознавании подчерков. Кстати, это же очень просто! — и он стал быстро что-то набрасывать на листе бумаги, чтобы, видимо, ещё раз объяснять существо теории, но СП его ласково перебил:

— Послушай, милый, ты настоящий «нашенский» ученый «бабник» и к нашей общей академической радости на тебе нет ни одной жидовской точки! — последняя фраза СП развеселила всех присутствующих.

— Кстати, продолжил Хлебосолов, — когда Вабник и Червонюк хотят заняться любовью, они просто разрабатывают новую теорию, например, «теорию распознавания образов», которая потом имеет весь научный мир.

В это время к Червонюку подошёл высокий парень и хлопнул рукой по его цветному свитеру. Поднялось облако пыли.

— Послушай. Червонюк, прочитал тут на днях твою статью «Распознавание образов» в академическом журнале, ну просто класс! — тот заулыбнулся.

— Да не бери в голову, Пашкевич, лучше посмотри, какую я за выходные дни рожу отработал! — и он, заложив в рот по краям большие пальцы рук, мизинцами потащил вниз нижнюю губу, а средними стал задирать свой большой нос, при этом умудрился потянуть указательными пальцами нижние веки глаз вниз и высунув язык до подбородка гордо предстал во всей театральной красе перед изумлённой публикой, на фоне, играющей в лучах солнца, пыли от свитера. Пашкевич, насладившись только что воссозданным «воскресным шедевром» поинтересовался:

— А где Вабник? Я собственно «прилетел» по его душу! — но пока, Червонюк демонстрировал научному миру свои «театральные достижения» Вабник, как выяснилось, убежал в университет на «дневную халтуру» читать лекции.

— А как же его очки, пиджак и деловой портфель? — поинтересовался изумлённый Пашкевич.

— Э, брат! А это его дежурные экземпляры! Учитесь конспирации мой друг, пока он жив! Так что, считайте, что и сейчас он на работе, а через некоторое время от осознания этого варианта, ваша душа вероятно успокоиться! — шутливо подметил Червонюк.

В это время из своего кабинета вышел завлаба Раймон. Пашкевич, описав дугу мимо присутствующих, ринулся к нему со словами:

— Извините, раньше не успел поздравить с защитой докторской! О! Какой же вы ГИГИНТ человеческой и научной мысли! Какое совершенное достижение в науке!

Завлаба остановился и произнёс:

— С вами произошло это только сейчас?! — «нежно обласкал!» его ГИГИНТ человеческой и научной мысли. — Если в следующий раз на Вас снова такое «вдохновение найдёт» милости прошу, заходите ко мне в кабинет без стука!

— Да, нет, — промямлил Пашкевич. — Ну, тогда есть надежда на выздоровление! — и он повеернулся к Хлебосолову:

— Приятно видеть вас вместе: технического куратора и нашего нового сотрудника! Проходите, усаживайтесь поудобнее. Разговор будет долгим, но надеюсь полезным!..

Глава 12. «Северный Олень» имени Берзона

В этом Гостиннечном комплексе, вмещающим гостинницу, ресторан и прочие помещения, любой святой мог творить чудеса, но лишь немногие из них смогли бы так содержать гостинничний комплекс. Здесь гостило гостеприимство — качество, которое складывалось из первобытной простоты и античного величия, но администратор, на всякий случай, носил костюм цвета брони, так как у директора Комплекса все пальцы на руках были указательные.

Зося Михайловна Иванова, (девечья фамилия по матери — Синицкая, а по отцу Иванова), не щадя живота своего, уже давно и добросовестно трудилась в гостиничном комплексе «Северный олень», заместителем «главбухнутого», а по совместительству иногда, по приказу директора, выполняла функции кастелянши.

Она добросовестно блюла уголовный кодекс, отвечая за наличие, сохранность, своевременное списание и получение тарелок, рюмок, фужеров, скатертей, штор, ковров и прочей утвари, необходимой для функционирования одноименного ресторана и других участков сего комплекса, уверенно плывущего под пристальным взором ОБХСС сквозь плотные туманы, а порой и штормы.

Надёжным капитаном этого корабля уже много лет оставался Вилли Михайлович Берзон (в детстве — Валёк). Обладая уникальным чутьём и нужными связями, он умело вел «корабль» меж «скал» и «подводных рифов» к выполнению и перевыполнению производственных планов, устанавливаемых Минобщепитом.

За достижения в этой сфере, Валька и некоторых его сотрудников, по его же рекомендации, регулярно поощряли похвальными грамотами. Но так как одними грамотами, при скромной «государевой» зарплате, сыт не будешь, то Вилли раз в полгода давал Зосе ценные указания об обновлении всех интерьеров, под девизом: «Шагаем в ногу с рублём». Реализация этого списанного «старомодного» (по его мнению) товара успешно осуществлялось через комиссионки и друзей.

«Слёт» по итогам реализации ширпотреба и «излишков» продовольствия обычно проходил в обширном кабинете Берзона, — предводителя местного торгового прогресса, обставленном роскошной мебелью старинных гарнитуров эпохи «отжившего царизма», но под идущие в ногу со временем лозунги.

— Зовите меня просто «Предторгресс»! — говаривал он своим коллегам «по оружию».

Прямо над креслом «Предторгресса», который скромностью не страдал, красовался лозунг: «Своя рубашка ближе к телу!», «Ваш личный интерес — движитель общего прогресса!»

Справа: «От тюрьмы и от суммы не зарекайся!»

Слева: «Раньше сядешь, — раньше выйдешь!», а над дверью красовалось резюме «Слёта»:

«Цели ясны, задачи поставлены, — вперёд на реализацию товаров!»

«Коммунизм к Вам ближе, чем обещают массам!»

Эти «Слёты торговой мысли» в основном проводились у него в кабинете по вечерам, а иногда в санаториях у друзей, дабы без помех иметь возможность обсудить дела свои бренные, а заодно что-нибудь выпить качественное и сие питие закусить, чем-нибудь «что бог послал».

Здесь собирались весьма уважаемые люди большого Сталичного города. В основном это были продавцы комиссионных и директора театров, кинотеатров, при которых функционировали буфеты. Через этих представителей шла бойкая реализация различного ширпотреба и «излишков» продукции, где применялся «Закон уменьшающихся порций».

Формула расширения внутреннего производства была гениально проста, например, весь объем коньяка, который планировался для реализации массам, проходил «проверку качества», на специальном карусельном полуавтомате, сконструированном лично «Предпрогрессом».

Бутылка с содержимым сначала взвешивалась. Полуавтомат шприцом через пробку отбирал грамульки коньяка из каждой бутылки до установленного на шприце уровня, а взамен обжимал горлышко металлической фольгой с клеем. «Проверочные дозы» создавали очередной, наполненный дефицитной жидкостью, ликвидный товар! Все эти «мероприятия», а также замена в эклерах и прочих пищевых «шедеврах», более дорогих компонентов на более дешёвые (с учётом «скромного» недовеса порций посетителей), приносило их организаторам ощутимые положительные финансовые результаты. Теперь они друг друга начинали иногда уважать, а по сему внутри своего «клана» становились «уважаемыми людьми».

Для Зоси перспектива войти в это «общество уважаемых людей» отсутствовала по нескольким причинам:

Во-первых, — она туда не стремилась; во-вторых, — стала уже много знать, а в-третьих, — «Предпрогресс» уже подумывал, как бы от неё, под благовидным предлогом, избавиться, да так чтобы профсоюз не возражал (по его мнению, она могла уже кое о чём догадываться). Так что, держали её в «чёрном теле», но при этом регулярно напоминая ей об ИХ собственных высоких аморальных устоях и «самоотверженном труде во благо народа».

Сегодня у Берзона намечался весьма доходный день. Его «Северный олень» от очень уважаемой организации получил заказ на банкет в честь какого — то очень ВЫСОКОГО юбиляра. Предстояло обслужить более восемьсот персон в пятницу, да ещё устроить ночёвку в гостинице. Следовательно, на следующий день, как всегда, ЮБИЛЯР и уважаемая публика потребуют продолжения банкета.

В честь приятного события уже обновили лозунги в его спец кабинете, сняли такие как:

«У нас современный сервис — обсчитывают быстро и вежливо»;

«Чем хуже готовят повара, тем вежливее должны быть официанты»;

«В нашем ресторане порция любого блюда, которое вам подадут, будет меньше, чем год назад»;

«Клиент, который меньше всех платит, больше всех скандалит» но: «Клиент всегда прав, если у него больше прав!».

Сегодня он, одухотворённый большим заказом, пригасил «из торгового ряда наиболее значимых и уважаемых людей», так сказать «слитки общества золотого рубля». Как он любил говаривать, — для «обсасывания», наиболее перспективных вопросов. На повестке дня значился один вопрос: «Реализация нелегальной резины, как роскоши для средств передвижения!».

В ожидании ЮБИЛЯРА и заказчиков, Вилли важно восседал в своем легендарном кресле под плакатами: «ТОТ ПРАВ У КОГО БОЛЬШЕ ПРАВ!»

«Чтобы у нас ВСЁ БЫЛО и за это нам НИЧЕГО НЕ БЫЛО!»

«Начальник — это тот, кто может работать до седьмого пота своих подчинённых!»

«КРАСИВО ЖИТЬ НЕ ЗАПРЕТИШЬ!»

«Чтобы красиво жить НЕОБХОДИМО, иметь как минимум ЧЁРНЫЙ ВХОД и ЗАПАСНОЙ ВЫХОД»

ЮБИЛЯР задерживался. Образовалась непредвиденная «творческая» пауза. «Предпрогресс» будучи в отличном расположении духа, решил её заполнить. В приоткрытую дверь, он, пробегая «профессиональным взглядом» по сервированным хрусталём, красной и чёрной икоркой, балычком, осетринкой и прочей закусью столам, с различными напитками, про себя подумал:

— Да! Прилично мой зам поработал и себя наверно тоже не обделил! Наверняка вдвое увеличил мой недовес в порциях, — а вслух, видимо в качестве стимулирующей благодарности, произнёс:

— Дорогой Сэмэн, а ведь когда захочешь, ты и твои людишки умеют работать! — лунообразная физиономия Сэмэна расплылась в счастливой улыбке и почти слилась с цветом его красного галстука. Он считал себя честным помощником Берзона так какчестный помщник: тот, кто зарабатывает чуть-чуть меньше, чем «хозяин заведения».

— Вы правы дорогой шеф, но мне почему-то в последнее время упорно снится картошка? К чему бы это?

— Как вещают по этому поводу специалисты, дорогой Сэмэн, может быть одно из двух: либо тебя по весне посадят, либо по осени уберут! Да, кстати, ты предупредил своих, чтобы в порциях уважаемых клиентов дополнительного недовеса не образовывалось! А то гляди у меня…, по тебе действительно Тобольский лес скучает! Ведь ты и так лишних три года на свободе ходишь! — Сэмэн от неожиданности съёжился и ещё сильнее покраснел. Узкий лоб его покрылся холодной испариной.

— Шеф, но я же знаю, что нельзя обижать гостя.

— Шучу! Шучу! — и Вилли «заблеял» как козёл, довольный собственной шуткой. Весёлый «смех сквозь слёзы» поддержали все кроме Сёмы:

— Ну и шуточки у Вас, шеф! — и вытер выступивший обильный пот с красного «натруженного» марочным коньяком «и исхудавшего от систематического недоедания» лица, но успокоившись, открыл дверь настежь, чтобы дать насладиться изобилием и сервировкой столов остальным членам «Золотого рубля».

Вид столов весьма благотворно влиял на пищеварение присутствующих и подтверждал заявку на светлое будущее основных исполнителей всех этих мероприятий. В эти минуты Берзон начинал понимать, что коммунизм в отдельно взятом банкетном зале лично ИМ уже построен!

— Кстати, Сэмэн, почему ты при таком изобилии перестал, есть мясо, и превратился в вегетарианца?

— Дело конечно не в том, шеф, что я люблю животных. Просто я растения ненавижу. И вообще я не из тех, кто мечтает вернуться в лоно природы, а я из тех, кто мечтает вернуться в лоно нашего гостинничного комплекса.

— Ладно, продолжай экономить на мясе!

Вдруг сквозь розовую пелену своей «творческой» мысли ОН увидел, как неожиданно и без доклада в спец кабинет зашло несколько человек в серых костюмах, и один из них приказал:

— Всем оставаться на местах! — ОБХСС!

— А сон-то Сэмэна в руку, — мелькнуло у собравшихся.

И сразу приятное осознание личного «вклада» у Предторгресса сильно потускнело, вернувшись в зачаточное состояние, а его фраза, выданная Сэмэну в сердцах, обрела ощутимую реальность бренной жизни для всех членов «Золотого рубля», но только с большими сроками…

— Да…, когда-то это был хороший гостинничный комплекс, — произнёс Берзон, — но ведь и я когда-то был хорошим мальчиком. В общем, на нарах хорошо, но об этом лучше не вспоминать…

Зосю Иванову и на сей раз пронесло, но проверяющие вручили ей предписание на «погашение» в течении трёх дней довольно крупной недостачи, которая на неё свалилась неожиданно, как «снег на голову».

— Надо срочно погасить эту недостачу, а потом буду разбираться, откуда она образовалась. Но где же взять такие огромные деньги?

Вернувшись, домой Зося уже в который раз мысленно перебирала, у кого можно занять эту злополучную сумму, но скоро поняла, что у неё таких знакомых нет. Потом стала мысленно перебирать, какие вещи можно было продать или заложить в ЛОМБАРД, но ничего приличного на память не приходило, чтобы смогло покрыть хотя бы часть недостачи. Что же делать?.. Где же выход?

Стрелки часов продолжали наматывать время на ось. Почти кремлёвский бой старинных настенных часов вернул её к бренной жизни, и она в отчаянье начала перебирать вещи в скудном гардеробе и старых коробках…

Одновременно с арестом «Могучей кучки золотого рубля» в дверь квартиры Берзона позвонили. Дверь открылась. На пороге высветился мужчина в элегантном сером костюме.

— Здравствуйте Лурен, — и показав обложку паспорта, — я Кидайло, тружусь в поте лица совместно с вашим кормильцем.

— И как там мой КАШЕЛЁК поживает? Не кашляет?! Ну, ты, что не мычишь и не телишься. Случилось что, паря? Или ты себя решил в мой домашний ломбард на несколько часов пристроить, тогда я смогу принять тебя на неограниченный срок, с небольшими перерывами на отдых!

— Хуже! Ваш КОШЕЛЁК повязан! — от неожиданности подруга «кошелька» ахнула и приоткрыла китайский халатик, показав некоторые достоинства своего застоявшегося тела.

— Ша! Вилли Исаакович велел вам без лишнего шюма и очень быстро, пока сюда не пришли из ОБХСС, собрать все гроши и драгоценности, и передать их мне на сохранность! Он также велел больше никому не звонить! Вам же наказал на некоторое время уехать к дальним родственникам или знакомым в Сибирь!

— В Сибирь,… жуть!

— Тогда поезжайте в Одессу, а в Сибирь вас бесплатно доставят?

— Не хами паря!

Подруга заметалась по тайным закромам «музейной квартиры» и уже через несколько минут вручила Кидайло два тяжёлых саквояжа…

Как выяснилось позже, аналогичные «представители» своевременно посетили всех жён этого общества «Золотого рубля». Но, по словам, временно отпущенного на поруки Сёмы, никто никаких посыльных в свои «хаты» не посылал и «нажитое ими потом и кровью добро» никому не доверял сохранять. Вероятно, «золотой фонд» накопленный представителями общества успешно переместился в карманы других законспирированных тайных обществ! Так что: «Всё течёт и всё перемещается!»…

Глава 13. Юбилей

О время, время, время! Вся и всё находится во времени и пространстве. Время — драгоценная вещь. В тоже время одним его некуда девать, а другим его постоянно не хватает! К сожалению, многие в молодости не дорожат им и растрачивают впустую, считая, что оно для них бесконечно и частенько, под занавес жизни, остаются у разбитого корыта или с грузом несбывшихся надежд. В жизни каждый осознаёт свой путь по оставленным вехам, но, безусловно, у каждого эти вехи разные по высоте и значимости. Особенно приятно, когда все вехи положительные, а не ниже пояса! У талантливых и трудолюбивых людей оно бежит особенно быстро и всегда его не хватает!

Вот и сегодня одна из таких вех у Хлебосолова Сегея Павловича — сорокапятилетний ЮБИЛЕЙ. И для большой устойчивости таких вех считается полезным совместно с друзьями провести «за рюмкой чая» своеобразный анализ уже пройденного им жизненного пути.

Первый стол — по хлебосоловски накрыли прямо во вместительном кабинете СП с огромной цветущей розой, которая занимала его почти пятую часть. Для анализа не только достижений юбиляра, но и напитков с закусками «случайно» припасённых по этому случаю, стал подтягиваться честной народ, давно знающий юбиляра…

Ближе к вечеру наступила пора «второй волны» и там же, у основательно сервированного стола, остались только свои, т. е. близкие по духу и восприятию мира друзья юбиляра.

— Ну, что друзья, поскольку первый Акт пьесы, где я сыграл самого себя, завершён, — произнёс Хлебосолов, то предлагаю начать второй не менее интересный всем присутствующим, чем первый. Но поскольку, как Вы знаете, я в дни юбилейные мало не пью и вам не советую, то предлагаю принять на грудь за Вас — моих друзей и персонально за завершение разработки «Дисперсиометра», которая легла в основу успешно защищённого Дипломного проекта, а заодно и в фундамент Кандидатской Диссертации Оскара. За которую мы, кстати, получили кучу изобретений и «Премию им. Вавилова».

— Оскар не мучайся, не нравится вино, вылей его под розу, — она это употребляет. Плесни себе армянского — подарок друзей солнечной Армении! Ну что же, скажу я Вам коротенький славянский тост с немецким акцентом. Как говаривали в таких случаях наши довоенные немецкие друзья: «Дербалызнем!»

В это время дверь открылась, и в дверном проёме нарисовался портрет давнего друга юбиляра, Шумейко, зав. какой-то кафедры какого-то института, в огромном, свисающем с плеч тёмно-сером пальто.

— Привет мой милый «ходячий мешочек»! Присоединяйся!

— СП, прими мои горячие соболезнования!

— Уже принял, причём, как ты догадываешься, неоднократно, что и тебе желаю!

Поскольку ты не опоздал, а как большой начальник только задержался и доставил своё «бренное» тело в нужное время и нужное место, то, как говорят: «Самозванцев нам не надо — ПРЕДСЕДАТЕЛЬ будешь ты!»

— Ладно, уговорил Хлебосольный, ты наш! А тебе сегодня о главной новости докладывали?

— О какой?

— Видишь ли, наше правительство на данный момент подготовило к всенародному обсуждению ПОСТАНОВЛЕНИЕ «О концентрации народных усилий» для решения глобальных хозяйственных проблем нашей страны: догнать Америку, но самое главное не обгонять её!

— Почему!

— А, чтобы весь мир не мог лицезреть наши ГОЛЫЕ ЗАДЫ!

— Неплохо! Неплохо! Надо признаться, это очень сво-еврее-мен-ное ПОСТАНОВЛЕНИЕ! Действительно, на полках магазинов нашей великой страны явно имеются вакантные места для народных промтоваров и народных продуктов! Там даже нет следов всенародно любимой сушёной воблы, которую в период НЕПА продавали мешками, а теперь её продают только своим из-под полы и поштучно, да и нормального пива днём с огнём не найдёшь! Кстати, Вы, вероятно знаете, от кого произошла вобла? — и поскольку творческий коллектив молчал, сам же ответил:

— От кита, приплывшего из коммунизма!

— Знаете, почему в магазинах нет мяса? — Оскар сделал паузу. Со всех сторон послышались всевозможные догадки.

— Просто мы так быстро идем к коммунизму, что скотина… за нами не успевает!..

— А вот совсем недавно, — начал Вабник, — на туманном Альбионе прошёл международный конкурс художников «кто лучше изобразит голод». Там было написано множество картин, но победил художник из центральной Африки, — он во всё полотно размером три метра на три изобразил затянутую паутиной голую задницу и завязанный на три узла половой орган!

— Класс! На три узла говоришь!.. Хо-ро-ший ОРГАН! Ну что по единой и поехали ко мне на фазенду. К этому же времени к нам должны подъехать мои замечательные барышни из Большого…

— Но вот мы и дома! Кстати, в этой родительской квартире прошли моя юность и часть отрочества. Здесь я начинал приобщаться к искусству. Многие из присутствующих знают, что мне посчастливилось после консерватории длительное время тренировать свой вокал в Большом. Чудесные были денёчки, хотя и была война, но мы были молоды и рвались на фронт, но некоторых из нас туда не пускали, по причине «полезности для общества нашей персоны» быть в тылу. И вряд ли кому известно, что мне однажды даже посчастливилось сыграть с Юрой-Усы в одной редкостной опере, повествующей о силе духа комиссара военных лет.

— Он тогда осветителем при Большом служил, так как по состоянию здоровья был признан не пригодным для боевых действий. В тот период балет и опера шли реже, чем сейчас. Поскольку в театре мужской персонал был в дефиците, то Юру-Усы, который, как Вы знаете, сейчас у нас работает токарем и по утрам восстанавливает свои профессиональные руки при помощи двух стаканов дефицитной водки. Но тогда он был молод, и ему достаточно было пол стакана для вдохновения и «сугрева», чтобы он еле держался на ногах.

— В том спектакле он исполнял роль одного из санитаров, нёсших носилки, в которых лежал я собственной персоной в качестве раненого комиссара дивизии. Вначале всё шло гладко, как и положено, они меня успешно донесли до средины сцены, и я начать исполнять предсмертную арию тяжело раненного, подняв забинтованную правую руку высоко вверх. Так вот, в самый ответственный момент «предсмертной арии», видимо доза ранее выпитого спиртного «дошла» до конечной цели и санитары, не удержав носилки, уронили меня на историческую сцену Большого… Публика в зале, вместо того чтобы плакать, развеселилась. В результате — оперу сняли, Усы завершил театральную карьеру, — второй санитар был направлен на передовую, а Ваш «покорный слуга» получил благодарность и грамоту от военного коменданта города, за то, что, и после этого трагического момента, лёжа на полу с шышкой на лбу, продолжил петь арию!..

— Предлагаю спортивный тост, — произнёс Червонюк, — присутствующие подняли ёмкости. Он приложил палец ко рту, изображая свисток судьи, и свистнув, произнёс: «Вбрасывание»!..

В ожидании замечательных барышень из Большого, народ продолжал культурно — развлекательную программу. СП продекламировал несколько ярких отрывков из немеркнущего труда Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев и Золотой Телёнок», которые стали «всенародными настольными книгами». Эти книги у книголюбов значились как особо дефицитные.

Вспомнили неувядающие высказывания Остапа Бендера типа: «А на вокзалах крали, крадут и будут красть!» «Почём опиум для народа?»…

— Послушай, Оскар, а я тебя, пожалуй, в честь моего дня рождения осчастливлю, подарив эту ЗОЛОТУЮ КНИГУ, — публика зааплодировала. — Думаю, что книга, сея, будет способствовать рождению в твоей светлой голове неардинарных мыслей. Кстати, там имеется немало интересных жизненных поворотов и решений! Так что дерзай! — Хлебосолов трогательно притянул к себе Оскара и, сделав в книге соответствующую запись, передал подарок…

Шумейко неожиданно поменял тему: «Уважаемые коллеги! Довелось ли кому — либо из присутствующих видеть изделия знаменитой фирмы Фаберже?»…

— Нет, — за всех произнёс Юбиляр.

— А мне довелось. Это я Вам доложу, Божественные шедевры! Абсолютно неземной красоты! — и как в таких случаях говорят, «по многочисленным просьбам трудящихся», стал рассказывать о знаменитом Фаберже:

— С этой французской фамилией, Карлу Фаберже, довелось родиться 30 мая 1846 года в Санкт — Петербурге. Его предки, некогда жившие во Франции и бывшими убеждёнными гугенотами, не по своей воле покинули родину при короле-католике Людовике XIV. За четыре года до рождения Карла, 1842-м, его отец Густав Фаберже, ювелирных дел мастер, основал под собственным именем фирму. Расположилась эта фирма в одном из домов на Большой Морской. Но когда Карлу, старшему из его сыновей, исполнилось 14 лет, Густав переселился вместе с семьёй в Дрезден. Именно оттуда по настоянию отца Карл отправился в своё большое «плавание» — Европу посмотреть и ювелирному делу обучиться. Закончив колледж в Париже, он прошёл обучение в Лувре и Версале, познавая тонкости ювелирного искусства венецианцев, саксонских камнерезов и французских эмальеров. Брал уроки у франкфуртского ювелира Джозефа Фридмана.

— Предлагаю принять «на грудь» за тех, у кого он приобретал свои навыки! — Хлебосолов встал.

— Так вот, — продолжил Шумейко, — одухотворённый и уверенный в собственных силах, Карл принимает решение вернуться в Петербург, чтобы начать там работать вместе с мастерами своего отца, благо фирма и после отъезда семьи в Дрезден продолжала существовать. Довольно скоро Карл Фаберже в 20 небольшим лет отроду принял в свои руки отцовское дело. Он мечтал, объединив русскую и европейскую традиции, создать нечто новое, доселе невиданное. По его глубокому убеждению, ценность любого художественного изделия заключалась не только в качестве и дороговизне во вложенном в него мастерстве, а в его воздействии на человека.

Незаурядный художник, Карл оказался ещё и хорошим предпринимателем, окружившим себя искусными умельцами, а потому относительно небольшая мастерская, когда — то основанная, постепенно превратилась в крупнейшее предприятие, имеющее свои филиалы в Москве, Киеве, Одессе и даже Лондоне.

В 1882 году к семейному делу присоединился младший брат Карла Агафон, ставший вскоре главным художником фирмы. Годы его работы совпали с «золотым веком» Фаберже. Продукция с клеймом «К. Фаберже», признанная на родине, получила высокую оценку и европейской знати.

В 1895 году, после смерти Агафона, в фирму пришёл новый главный художник — Франц Бирнбаум. С его появлением изделия обрели новый художественный стиль и Фаберже увлёкся модерном. В 1895–1903 годах ведущим мастером — ювелиром Дома Фаберже был Михаил Перхин — именно им выполнено большинство знаменитых пасхальных яиц.

Конец делу Фаберже положили события 1917 года. Сам ювелир в Германию эмигрировал, откуда затем перебрался в Швейцарию. К сожалению, с его отъездом фирма перестала существовать. А Карл Фаберже ненамного пережил своё детище — он умер в Швейцарии в сентябре 1920 года…

— Скажи, Шум, — прервал творческую паузу СП, — тебе вроде-бы Академика дали, но я что-то не припоминаю, чтобы мы это мероприятие обмывали!

— Не волнуйтесь, уважаемые товарищи! Это мероприятие Вас не минует!

— Дорогие товарищи, — СП встал с кресла, — обратите особое внимание на этот обворожительный образ: перед вами трижды ЗАСЛУЖЕННЫЙ ЖЕНИХ! Во-первых, ему всего сорок семь; во-вторых, — он уже Академик; в-третьих — ОН к тому же ещё и не женат!

— Да ладно, моё время ещё придёт и сейчас дорогой не обо мне речь, а о тебе. Так вот, — перехватил инициативу Шумейко, — предлагаю выпить сей благодатный напиток за талантливых людей, в лице Дорогого Юбиляра, который как вы знаете к.т.н. и к тому же лауреат Государственной премии!

— Ну, тогда уж за всех присутствующих! — предложил Хлебосолов.

— А мы то — здесь причём! Сегодня твой день! Так что снова и опять за тебя! МОЙ ДОРОГОЙ, потерпи меня — уже немного осталось! Каких-нибудь лет восемьдесят пять!..

В дверь позвонили, а поскольку её никто не запирал, то почти вслед за звонком вместе с ароматом духов проявились замечательные барышни из «Большого» — и почти протрезвевший научный коллектив сразу оживился…

После последнего «АКТА» Оскар, выйдя из метро, долго не мог сориентироваться на местности и наконец, желтовато-красное пятно, на которое он пристально и долго смотрел, медленно стало фокусироваться и превратилось в огромную рубиновую звезду.

Глава 14. Через отдых в «Светлый путь»

Утром, собираясь на работу, он с трудом открыл свой, почему-то ставшим почти круглым и сильно потяжелевшим после юбилейных событий, большой тёмно-жёлтый кожаный портфель. А поскольку этот почти круглый «предмет» он бережно нёс всю ночь, то был счастлив, обнаружив в нём ЗОЛОТУЮ КНИГУ, и «приятно» удивлён добросовестно сложенной коньячной стеклотарой…

Во второй половине этого же дня СП вручил Иванову, в качестве премии от Академии, «горящую» путёвку на две недели за 7 рублей и 20 копеек в областной Дом отдыха со словами:

— Получи путёвочку! Дабы твоё серое вещество могло отдохнуть от праведных трудов! Но при этом, чтобы выручить Академию надо совершить очередной «трудовой подвиг», так что — после Дома отдыха тебе наше руководство в течение месяца рекомендует подышать свежим воздухом в подшефном совхозе!..

Время в доме отдыха летело быстро, так как из соседнего летнего домика, расположенного среди сосен, ежедневно шла прямая трансляция бесплатных «концертов» по одной и той же типовой программе: днём — завтрак вместе с выпивкой и песнями до вечера; вечером — выпивка с дракой вместо ужина! А утром разборки… Кто-то постоянно истошным голосом пытался довести до окружающих своё понимание вопроса:

— Я всё пойму, только дайте мне денег! И вообще…, у меня возникла мысль…, оплатите детский труд!

— Ты, чижик, уразумей: мысль только тогда мысль, когда её головой думают, — и на этой «высокой» ноте отдыхающие соседи держались почти десять дней… пока у них не закончились финансы, а по завершению оных — сразу разъехались по домам, дабы другие мероприятия их не интересовали! Бесплатные «концерты» по ночам в соседнем домике закончились…

Прощай Дом отдыха, да здравствует очередной подшефный совхоз!..

На станции «Талдом» Оскар неожиданно столкнулся с Сашхеном, которого хорошо знал ещё по совхозу «Гудок».

— Оскар, привет! Какими судьбами в этих краях, да ещё в красной праздничной рубашке, явно за красивыми девушками приехал?!

— Наши судьбы заранее ВСЕВЫШНЕМ прописаны, мы только в пределах дисперсии свою судьбу можем ухудшать или улучшать. А что до красной рубашёночки, то работа в совхозе всегда для меня большой праздник, а может и красивая девушка вдруг заметит!

— Да ты как защитился — философом стал!

— Что делать, когда в течении последних лет тебя заставляют сдавать, то философию, то философию в естествознании, то философию в кибернетике, то философию Канта и тому подобное так, что поневоле Бо-о-льшим Философом станешь!

Настроение было великолепное! Идя по шпалам запасного пути к указанному месту сбора даровой рабочей силы, прибывающей с различных институтов, КБ и предприятий и увлечённые беседой, они не обратили внимания на двух стройных девушек в цветастых платецах, которых обогнали, не догадываясь, что это впоследствии отзовётся в их совхозной жизни.

Вновь прибывших, для работы в совхозе, собрали у пятиэтажной «хрущёвки».

— Прошу разобраться по группам: мальчики налево, девочки и студенты направо! Девушки и студенты остаются в центральном отделении совхоза для различной оперативной работы и будут жить в этом, только что построенном здании, а мужской персонал отвезут в соседнее отделение нашего совхоза, где они будут заниматься заготовкой сена. Правда, мы их поселим без особого комфорта, отсюда за десять километров, но зато в про-о-сто-орном сарае с настоящей деревенской печкой и с туалетом на свежем воздухе! — проинформировал собравшихся совхозный оратор.

При последних словах оратора взгляд Остапа приковала к себе необыкновенной красоты темноволосая девушка, стоящая в группе студентов, напротив.

— Сашхен, посмотри, какой я бриллиантик откопал напротив нас! Жаль только, что этот бриллиант остаётся здесь за десять километров от нашей будущей пещеры!

— А взгляни на ту, что справа от неё, которая немного повыше, тоже хороша, но, которую ты обнаружил, просто изумительна! Чур, моя!

— Ну, здесь мы с тобой бессильны. Скорее всего, её желания с нашими расходится кардинально! Может мы её совсем не интересуем или она уже приобрела мужа и детей!

— А давай сделаем так, — Сашхен задумался, — подойдём, познакомимся и на кого этот «бриллиантик» обратит своё внимание, тот и будет её добиваться!

— Ты ведь знаешь, Сашхен, что до сих пор меня девушки мало интересовали, но здесь другой случай! Ладно…, тронулись.

Подошли, Сашхен первый протянул руку «бриллиантику» и произнёс:

— Александр! — но её подружка быстро вложила в его руку свою и произнесла:

— Мэри!

— Ну что же, давайте теперь и мы знакомиться, я — Оскар!

— А я, Татьяна Ларина!

— Почти как у Пушкина А.С. в поэме «Евгении Онегин»!

— Удивительно, но это так!.. «И так она звалась Татьяной!», — тут же продекламировала Мэри.

— Как же вы решились с нами заговорить? А часом ранее прошли мимо и даже не обратили внимания! — подметила Татьяна.

— Не может быть?..

— Но факт! Нам этот случай запомнился Вашей красной рубашёночкой, когда вы так поспешно обгоняли нас по шпалам! — Оскар и Сашхен были шокированы таким неожиданным поворотом знакомства и почти одновременно замолчали, что для них было вовсе не свойственно. Затем Сашхен мучительно начал оправдываться, а Оскар всё вглядывался в обворожительные черты Татьяны.

— Да…, действительно, как мы могли не обратить внимания на такое божественное создание! — подумал Оскар, продолжая разглядывать её незаметно для окружающих. — Потрясающей красоты девушка! Точеная фигурка! Шатенка — волосы густые и блестящие, глаза карие большие, брови тёмные в разлёт! Формы и цвет лица просто изумительные! А голос, голос прямо завораживает!..

В этот момент к ней подбежал недавний оратор, молодой довольно приятной наружности парень, видимо старший группы студентов:

— Ларина забирай свою подругу и пошли устраиваться! Я для вас «забронировал» площадь! Будете жить в двухкомнатной, в соседнем со мной подъезде. В проходной комнате с вами будет жить ещё шустрая студентка с нашего курса! Надеюсь, она нам мешать не будет, а если что… поможет отбиться от местных и других особо назойливых парней! — при этом он взглядом указал на Оскара и Сашхена…

— Полный Кирдец! «Увели прямо из стойла!» — упавшим голосом тихо произнёс Сашхен.

— Ну, это бабушка надвое сказала! Я с этой оценкой ситуации в корне не согласен! Или как говаривал один мой знакомый слепой: «будем посмотреть»! Но раз мы с тобой попали в реестр «назойливых», хотя при этом получили определённую ясность во взаимоотношениях, то предлагаю действовать так: первую неделю наши тени в этом районе не появляются!.. Так сказать, «будем держать наши скелеты в шкафу». Но как показала короткая практика, парень не очень тактичен и на первый взгляд хамоват, поэтому будем, надеется, что за эту неделю он им надоест. Ну, а там жизнь подскажет… В общем «ноги в руки» и пошли к своему «мужскому персоналу», тем более все уже сгруппировались в автобусах, — предложил Иванов, — и займёмся «совхозной сенозаготовкой»…

В очень длинном сарае были одноярусные нары из досок, покрытые соломой. Посреди сарая, действительно красовалась большая деревенская печь, но всех сразу предупредили, — что ей пользоваться нельзя, да и дров для неё не заготавливали.

Как позднее выяснилось, что в этом сарае руководителям совхоза «Светлый путь» удалось собрать представителей почти всех профессий: от бывших воров до реальных научных сотрудников. И в первый же день этим «поселенцам» удалось основательно перезнакомиться за стихийно организованным столом, куда не очень изыскано, но аппетитно сложили привезённые с собой «припасы»… Но всё хорошее, как известно, быстро заканчивается и снова надо бежать в магазин…

Казалось, неделя покоса тянулась целую вечность. Наконец, объявили выходной. Оскар, Сашхен и молодой Витя Охриненко, которого они прихватили с собой для непредвиденных обстоятельств, на «попутке» благополучно добрались до центрального отделения совхоза. Быстро удалось выяснить, где поселились девчата, у приятой девушки, идущей в сторону этой четырёх подъездной «хрущёвки». Она, похоже, тоже жила в этом же здании так как, обогнав парней, продолжила свой путь в том же направлении и к этому же подъезду, где по её информации и должны проживать девчата. К их удивлению, на третьем этаже она вошла в ту же дверь, номер которой сообщила им.

Дверь осталась приоткрытой, и, закрывая её за собой, Оскар и шедшие за ним Сашхен и Виталий услышали радостные голоса Татьяны и Мэри:

— Пришли! Пришли! Ура! — и почти в это время, пройдя через походную комнату, парни появились перед ними.

— Здравствуйте милые девушки! Мы рады Вас видеть!

— А мы-то, как рады! Молодцы, что пришли! — произнесла Мэри.

— Татьяна уже было предположила, что Вы не появитесь после нашего немного странного знакомства! Тем более, что Ваше исчезновение было очень неожиданным.

— На самом деле пропали не мы, а Вы, — произнёс Оскар, — в обществе такого приятного и ненавязчивого кавалера!

— Но уж и не навязчивого! — Мэри поправила пышные рыжие волосы. — Он всю эту неделю не давал нам прохода и всё обхаживал Татьяну.

— Значит, она ему нравится.

— Зато мне такие не нравиться, — вступила в разговор своим бархатным голосом Татьяна, — уж очень он навязчивый и нагловатенький. Сейчас мы его к себе не пускаем, общаемся через Веру, она из нас самая боевая! Кстати, познакомьтесь…

— Как мы догадываемся, эта вероятно та самая боевая девушка, на которую Ваш старшой возлагал большие надежды по отпугиванию очень назойливых, по его мнению, парней.

— Да! Да! — засмеялись девчата.

— Ну, раз Вера с нами, тогда нам никто не страшен! — Есть предложение пойти погулять!

— Принимается!..

В процессе общения, выяснилось, что Татьяна и Мери работают после института вместе в конструкторском бюро, и при этом Татьяна хорошо катается на водных лыжах и даже выступает за район…

Теперь рабочее время проходило веселее. Подъём в четыре утра, но так как давали план покоса на несколько дней вперёд, то можно было, перевыполнив дневную норму, иногда освобождать себе вечера для души и тела. При встречах с Татьяной душа Оскара играла и пела, а тело напрягалось до предела. В один из вечеров они, уединившись за углом «хрущёвки» дошли до развязки…, но в самый ответственный момент услышали голос сторожа:

— А ну студенты по домам!..

Наутро Оскар, проигрывая прошедшую ситуацию, твёрд сказал себе: «Прекрасное создание, но, чтобы создавать семью, нужны положение в обществе и деньги. Надо найти, где-то подработку, а ещё лучше — постоянно их зарабатывать!»…

Как всегда, «слухи» бегут впереди паровоза. Не успел Иванов после совхоза появиться на работе, как первый встретивший его Вабник встретил его вопросом:

— Привет, Оскар! Ходят слухи, что ты после совхоза уже женатым стал.

— Шлюхи-то ходят, но я не женат!.. Но ты-то, как никто знаешь, что на девушках женятся не те, кто за ними ухаживает, а те, кто им делает предложение!..

Глава 15. Советский Миллионер

Сегодня Оскар договорился встретиться с Сашхеном и его школьными однокашниками в известом Пив-Баре «Полёт меч — ты», что рядом с Крымским мостом на территории парка имени знаменитого писателя. Это было место, куда по слухам, последнее время с завидной регулярностью завозили чешское пиво, а посему количество желающих намного превышало возможности довольно вместительного Пив-Бара.

Извилистая и разношерстная очередь в «Полёт Мечты» впечатляла, так как была длиннее, чем в «Мавзолей». Параллельно ей, с поднятой над головой пачкой «Мальборо», к заветному дверному проёму, дышащего пивом, креветками и раками, уверенно шёл, спортивного телосложения в серо-голубом свитере, облегающем его спортивную фигуру, человек. Заметив его, Оскар уверенно скомандовал:

— За мной! — и с видом старого приятеля «свитера» уверенно проследовал через дверной проём в Пив-Бар за «спортсменом», предварительно бросив фразу, предназначенную только швейцару, — эти с нами! Оскар, едва коснувшись козырька адмиральской фуражки, подаренной ему морским ведомством во время уточнения техзадания на разработку «Дисперсиометра» небрежно кивнул, в сторону Сашхена, Альхена и Эмиля, следовавших за ними.

Швейцар, видимо хорошо прикормленный сероголубым «свитером», и заворожённый пачкой «Мальборо», не обратив на них никакого внимания, левой натренированной рукой на лету уверенно поймал брошенную пачку, а правой отдал честь адмиральской фуражке.

В зале под высоким стеклянным потолком, припудренного городской пылью, нависало синевато-серое табачное облако, под которым бурлила пенная жизнь, «сдобренная» запахами шелухи дефицитных креветок, воблы и другой принесённой с собой вяленой рыбы.

— Похоже на прихожую в рай! И это… при пустых полках в магазинах! — восторженно произнёс Альхен.

Чешское пиво, как удалось выяснить впоследствии, слава богу, здесь не разбавляли, но разумно недоливали. Игристый напиток из увесистых гранёных пивных кружек, тёк рекой под шум мужских речей о бренности жизни и о проблемах скорейшего построения коммунизма в отдельно взятой стране.

Человек в свитере уверенно прошёл к большому круглому, покрытому голубой скатертью, и уже сервированному столу. Видимо его здесь принимали как завсегдатая. Проникшую же нелегально компанию никто не ждал, и пока свободных мест не наблюдалось. Эмиль, Альхен и Сашхен стали метаться между столиками, в надежде найти свободные места или стулья, а потом путём обмена собраться за одним столом. Но сейчас они из — за отсутствия мест оказались лишними на этом «пенном празднике жизни».

Вдруг Оскар увидел знакомую по институту физиономию с шестью, «по всем правилам» наполненными, кружками и искусно лавирующую между посетителями и столиками.

Проходя мимо и узнав Оскара, он кивнул ему:

— Привет! Я сейчас подойду, — и виртуозно расставив пивные кружки на столе завсегдатая, он стрелой улетел к разливочной стойке, оставляя за собой тонкий шлейф приятного одеколона, смешанного с воздушным коктейлем «Плёт Мечты», но спустя несколько минут, он появился снова уже с другой стороны:

— Привет, Оскар! Как поживаешь?

— Привет Борис, в основном регулярно!

— Что со столиком проблема? Сейчас организую. Кстати, вот здесь одно из лучших мест. Присаживайтесь. Это мой резервный столик и не далеко от нашего постоянного посетителя! Я сейчас смену сдам и присоединюсь к вам, а вы здесь присаживайтесь. — И с этими словами, ловко подхватив табличку с волшебными словами «Стол занят. Иностранная делегация», растворился в табачном тумане «Полёт Мечты». Объединение сотоварищей на «пенном празднике жизни» состоялось. Через несколько минут их стол был накрыт другим официантом аналогично столу постоянного посетителя, но согласно численности и плюс один. Одновременно с завершением сервировки появился Борис со словами:

— Это от меня, я сегодня угощаю! Рад встрече! Наконец-то, Оскар, мы с тобой за последние надцать лет впервые будем пить чешское и притом не разбавленное пиво! А помнишь, как мы, ещё учась в институте бегали, через дырку в заборе этого парка имени литературного классика, сюда в большую перемену и с трудом наскребали на одну кружку сильно разбавленного «Колоса».

— А ты, я вижу, за это время пока мы не виделись, клад откапал, и посему, видимо, решил после диплома здесь навсегда обосноваться?!

— Понимаешь, официант, конечно, звучит не очень гордо и престижно, но я здесь вместе с чаевыми за неделю зарабатываю столько же, сколько металлург по горячей сетке за месяц не получает! Да и дыму у нас немного меньше, а золотой пены значительно больше!

— Вот это да! — восхищенно произнёс Эмиль, — а устроиться сюда можно?

— Конечно можно, если есть железные связи, да ещё в эту ЛАПУ умело дать приличные деньги, а потом ещё регулярно отстёгивать нужным людям.

— Нет…, мне не потянуть. Да и особый талант здесь нужен!

— Дорогой, пожилой ребёнок, талант необходим в любом деле, особенно в работе с массами!

— Понимаю, — да с массами то у меня разговор иногда получается!

— И что часто бьют? — бывает, — Сашхен подмигнул Эмилю.

— Как у нас на работе один работяга пришёл с подбитым глазом, а его спрашивают: «Это где и за что ты схлопотал? — Да тёща с женой избили, за то, что, будучи пьяным, сказал, что «я в доме хозяин».

— Ты, что оборзел! Так говорить нельзя!

— А, как надо? — Надо придти, стукнуть кулаком по столу и сказать: «Сегодня с тёщей спать буду!»

— Да, вы что, мужики? Меня просто убьют!

— Не боись, делай, как мы тебе сказали!..

Он пришёл опять пьяным домой, стукнул кулаком по столу со словами: «Я сегодня с тёщей спать буду», — и съёжился. Жена с кулаками к нему:

— Ты, что совсем разум потерял! — но тут вступилась тёща. — Как хозяин сказал, так и будет!..

— А, моего знакомого, чуть за решётку не упрятали из-за тёщи, — продолжил тему Борис.

— За что?

— Да он выступал неудачно свидетелем на суде.

— Как это неудачно?

— Следователь его спросил: «Вы видели, как чужой человек ударил вашу тёщу, так почему же вы не поспешили на помощь?

— Ну и что здесь криминального? — заинтересовался Эмиль.

— А в том, что он возьми да ляпни: «Ну, я подумал, что этот чужой человек и сам справится… — Так что коллективу пришлось его на поруки брать!

— Да, кстати, Борис, познакомься с «концессионерами».

— Эмиль.

— Сашхен.

— Альхен.

Закончив, знакомство Борис произнёс: «Оскар, тут наши одноклассники предлагают встретиться и отметить дату окончания нашего школьного заведения. Как ты на это смотришь?»

— С одной стороны, неплохо бы повстречаться со «старыми лодырями и тунеядцами», а с другой стороны, многое зависит от ситуации, да и деньги не мешало где-нибудь дополнительно подзаработать. Я, думаю, что всем нам необходимо подумать о дополнительном заработке… Помолчал…, но вдруг вернулся к вопросу школьной встречи.

— Борис, а вообще-то, когда они планируют это мероприятие?

— Встреча думаю, может состояться, не раньше следующего июня. К этой дате надо что-нибудь интересное придумать, да вот ничего путного в голову не лезет! А относительно дополнительного заработка — меня, как ты понимаешь, пока этот вопрос не особенно колышет.

Наступила пауза. Каждый занимался своим пивом и креветками… И в этот момент прозвучал приятный баритон посетителя, благодаря, которому им так благополучно удалось проникнуть в это питейное заведение.

— Извините, что я вмешиваюсь в Ваш разговор! — произнес он, обращаясь к Оскару, видимо, принимая его за старшего,

— но у меня, если Вы позволите, есть небольшое предложение. А в общем…, если Вы не против обсудить его со мной, то прошу, присоединитесь к моему «шалашу»! — все сидящие за столиком повернулись в его сторону.

Незнакомцу на вид было лет пятьдесят, стройный, сидел прямо, волосы с не большой проседью, глаза светло-голубые, нос с горбинкой и небольшим шрамом на переносице, который придавал ему мужской шарм.

— Благодарим, Вас, за предложение. Мы готовы присоединиться, — Иванов, не спеша встал, подошёл к незнакомцу и представился:

— Оскар! А это мои одношкольчане, они сейчас студенты: Эмиль и Альхен. Я же, Сашхен и Борис свои Вузы уже закончили.

— Малонов Эдуард! Очень приятно. Присаживайтесь! — присели на стулья, которые официант, видимо по его просьбе подставил заранее.

Эдуард поднял указательный палец левой руки и тут же к нему подошёл официант, который вероятно держал его столик в поле зрения. Подобострастно нагнувшись, внимательно слушал его заказ.

Альхен, раскрасневшись от добротного пива, с нетерпеньем заёрзал на стуле и смахнул креветочную шелуху со своей бороды.

— Ещё раз извините, что случайно подслушал Ваш разговор! Но вы так увлечённо и горячо обсуждали волнующую вас тему, что я невольно заинтересовался. К этой юбилейной дате я предложил бы юбилейные значки для каждого из выпускников и естественно, специальные значки для ваших учителей.

— Предложение весьма заманчивое, но у нас нет таких финансовых и производственных возможностей для воплощения этой идеи в жизнь!

— Если, Вам, моё предложение по душе, тогда по рукам! Необходимая информация для изготовления значков за вами, а изготовление их и оплата за мной! — с живым интересом произнёс Малонов.

— А, вы, что советский миллионер? — заплетающимся языком спросил Альхен, — пока шёл разговор, Альхен успел опорожнить ещё пару кружечек этого добротного напитка. В отличии от него Эдуард был абсолютно трезв только глаза светились каким-то внутренним светом.

— А, ты угадал. Я действительно советский официальный миллионер! Работаю бригадиром макетчиков в Художественном Фонде Союза. Помимо изготовления действующих макетов мы занимаемся реставрационными работами на ВДНХ, в Кремле, в церквях, а также обслуживаем и осуществляем запуск макетов на выставках, которые, как правило, проходят в наиболее развитых странах мира. Причём, сэкономленные средства также идут на зарплату. В общем, зарабатываем не плохо, — поэтому иногда имеем право хорошим пивком и коньячком побаловаться.

— Получается, как бы государство в государстве? — уточнил Оскар.

— По крайне мере Государство не запрещает это делать.

— Мы делаем в основном уникальные вещи! В определённом смысле, каждый наш макет, является художественным произведением. При их изготовлении в основном применяются нестандартные решения. Например, почти все механизмы перемещаются, используем специальные краски, светящиеся под воздействием специальных ламп, синхронное озвучивание и тому подобное. Сроки, как правило, сжатые, а ответственность большая. Не успел вовремя закончить работу для отправки макета на зарубежную выставку, а пароход стоит и ждёт погрузку в порту, — плати неустойку. Так что хорошо оплачиваемая работа требует высококвалифицированных и дисциплинированных специалистов. Если я не ошибаюсь, среди вас, есть, кто разбирается не только в чертежах, но и в электронике.

— Да, есть! — подтвердил Оскар.

— Так вот, сейчас в одной из бригад сложилась не простая ситуация. Одним словом, пришли со стороны в эту бригаду полуграмотные и непорядочные людишки. Не справились, деньги почти все съели и сбежали, не разработав даже электросхемы, а сроки подпирают. Если вытянете этот макет, честь Вам и хвала, но со следующего макета будете зарабатывать прилично. Эта работа по совместительству. Если вы на инженерных должностях и вам не будут давать справку на совместительство с места работы, то вы сможете за определённую мзду договориться с кем-нибудь из ваших знакомых, который трудится на рабочей должности. Трудиться будите вы, а через них будете получать честно заработанные, и надеюсь долго, прилично и своевременно.

— А это шанс, — мелькнуло у Оскара. — Конечно это возможность дополнительно подзаработать, но ситуация почти экстремальная, и можно облажаться!

Концессионеры загалдели, обсуждая сложившуюся ситуацию.

— Что это за макет, и в какой срок необходимо вложиться при изготовлении этого макета? — поинтересовался Оскар.

— Макет размером три метра на семь наглядно показывает физику радиации, а по центру динамическое изображение атомного взрыва и далее динамический показ последствий от взрыва. Делается для музея ДОСААФ. Осталось до сдачи — два месяца, а там и «конь не валялся».

— Где же территориально собирают эту «радость»? — спрсил Сашхен.

— Все подобные работы, как правило, осуществляются в банях города, так как в них большие помещения и высокие потолки. В частности, — этот делают в Можайской бане, что рядом с Киевским вокзалом.

— Как это в бане? Что заодно можно и подмыться? — заинтересовался захмелевший Эмиль.

— Можно! Особенно, если «намылят» тебя в женском отделении.

— Ну, что мужики рискнём! — спросил Оскар. — Тогда по рукам! А «Князя» Малонова попросим быть нашим наставником.

— Кстати, ты угадал! В Худ фонде меня так и «ругают».

— Да, у Вас есть, что-то княжеское в осанке.

В это время Эмиль тоже решил внести в разговор свою посильную лепту плохо «послушным» языком: «О-о-о «Кня-язь», э-этот поступок у-оказывает на ваше вну-утреннее благородство!»

— Что значит внутреннее?! Да я, со всех сторон аристократ!..

Глава 16. Под «парами» Худ Фонда

После успешной сдачи злополучного макета «Атомный взрыв», который установили в музее ДОСААФ, заказы посыпались «как из рога изобилия» для Международной выставки в Канаде: «Мягкая посадка на Марс»; «Конвертерный цех»; «Непрерывный розлив стали». Появились даже небольшие деньги. Но теперь катастрофически не хватало времени…

Сегодня оставалась последняя ночь, чтобы завершить небольшой очередной «горящий» макет «Снабжение танковых войск в горных районах Союза», но за зарплату в десять раз больше, чем обычный гражданский макетик. Заказчик Минобороны, опасаясь, что вымотанная бригада может уснуть, не закончив его к этому утру для демонстрации действующего макета ПЕРВОМУ, прислал подкрепление в виде настоящего полковника, но с редким даром рассказчика анекдотов. Бравый сорокалетний полковник пытался взбодрить макетчиков:

— Так вот мужики, наш военный атташе в Бельгии вчера обратился к нашему послу, сказав, что его в последнее время сильно волнует Гондурас и знаете, что ответил посол немного, подумав?..

— Что? — серьёзно спросил бригадир макетчиков Неверов.

— Надо, чтобы Вы его поменьше чесали! — и сам же засмеялся заразительным смехом…

— А, кстати, вы парни хоть учёный народ, но наверняка не знаете, что такое сверх индукции?

— Что такое индукция — в курсе, а сверх… — действительно не знаем!

— Так вот знайте, — сверхиндукция возникает, когда в результате долгого постукивания мужским половым органом по телеграфному столбу, — на другом конце проводов телеграфистка забеременеет. Ха, ха, ха!..

— Грубо, но доходчиво, — отреагировал бригадир макетчиков Неверов.

— Послушайте, Неверов, а кстати, кто у вас дома хозяин?..

В результате активной (аморальной) поддержки никто ночью не уснул и макет был своевременно сдан Худсовету, а совместителей полгода возили на зелёном виллисе в закрытую «зону» за зарплатой и обратно, всё как обещали. Вот, что значит твёрдое слово офицера!..

Сегодня на втором этаже Можайских бань шум и гам. Чествуют Абрамова — бригадира макетчиков, прекрасного человека и специалиста, прошедшего школу беспризорника в трудные послереволюционные годы, и постигшего макетное дело своим трудом, ежедневно развивая дарованный ему богом природный талант. Вторую мировую прошёл разведчиком, а сегодня, при начальном четырёхклассном образовании, умудрялся профессионально читать и перерабатывать чертежи крупных промышленных установок для изготовления макетов.

Основной коллектив, поздравив юбиляра, вновь приступил к работе, но некоторые личности уже нащупали индивидуальный «творческий подъём».

В дверном проёме в лучах солнца играл на гитаре и пел, похожий на цыгана, лохматый Лёва Тархун-Задэ: «ой да зазнобило…», а за юбилейным столом, ещё «не сильно разорённым» первой волной застолья, встретились почти трезвый главный энергетик бригады Петрович и полупьяный Паша, бывший его коллега по работе.

— Здорово! Ну как Паша жизнь молодая?

— Да какая жизнь! Я сей…сейчас… в тво-орческом запое…

— А это как?

— Ну,… ка-ак-как? Пью, пью, а потом та-ако-о-ое вытво-оряю!

— Вот ты, Паша, поймал кайф, а мне уже который год это не удаётся. Я тебе от души завидую. Ни спирт, ни водка меня не берут! То есть не воздействуют на мою увеселительную систему. Видимо алкоголь убил мои счастливые клетки мозга!

— Да ты что? Плохо дело! Вообще-то, го-о-о-ворят, что ал-ал-коголь убива-ает не все клет-клетки мо-о-зга, а… а только те…, ко-оторые о-отказываются пить! — Паша с удовольствием икнул.

— А ты, Петрович, поп… попробуй как я!

— А это как?

— Бе…берёшь и цеэ…лый год пьёшь то…лько одно красное. А после этого наачинай пить тоолько одно белое. Заберёт!..

Обязательно, за-а-берёт! По с-себе знаю. Но не пеэй её вместе с красным! Так как водка бьёт в го…ло…ву, а красное — в но-оги, и когда они в желудке встречаются, то не знают куда бить! И ты будешь ходить трезвым!

— Понял. Давай выпьем. Вообще то, Паша, в приличном обществе мясные блюда запивают красным вином, рыбные — белым, плавленые сырки портвейном, а солёный огурчик водочкой!

— И э-это п-правильно! Знаешь Пе-пеэтрович как я в детстве уз…навал, что у отца сегодня получка?

— А откуда мне знать?

— А, воот я узнавал… В этоот день он сссолёный оогурец брал с собой!..

— Паша, а ты с женой живёшь давно?

— Да уже наверно… третий по…шёл.

— Э, брат, уже пора!

— Что по-о-ра?

— Выгонять!

— Это ещё по-о-чему?

— Сам посуди. Мы с тобой, конечно, сделали глупость, т. е. женились, но это не страшно. Страшно, когда это становится нашей привычкой… Вот с первой женой я прожил три года и выгнал её. А со второй я сделал вторую глупость — прожил пять, и теперь — она меня выгоняет!.. Понимаешь, найти в принципе свою женщину из нескольких тысяч не трудно, трудно найти именно эти несколько тысяч.

Вообще, Паша, мужчина в браке подобен мухе, севшей на мёд — и сладко, и скучно, а улететь трудно… В то же время необходимо осознать, что у нас с тобой сейчас пока переходный возраст, т. е., у нас ещё есть возможность переходить с одной женщины на другую! Но как только ты заметишь, что у тебя стали пропадать деньги, знай — либо их у тебя кто-то ворует, либо ты опять женился! Также при этом полезно помнить, что чем красивее женщина, тем быстрее исчезают время и деньги. Но учти, регулярное общение с женщинами необходимо, так как не следует забывать, что орган, который не работает — отмирает! — Ты…ы, что мои мозги имеешь в…веду?

— Ну ты филосов… А я, что имею, то введу! Да причём здесь твои мозги?

— Не… Петрович. Я свою Катьку вы-выгонять не… не со-обираюсь. Пони-и-маешь, она ни-ни с кем… до меня не спала! Она у меня по-порядочная! Когда её в пе-ервую б-брачную ночь с-спросил: «Скажи мне о-от-кровенно, я пер-первый муж-мужчина, который будет с-спать с то-о-бой? Она откровенно ска-а-зала, что если я собираюсь с-спать, то да!»

— Но, если, по совести, Паша, то настоящий мужчина всегда должен быть готов сделать всё ради женщины…, лишь бы на ней не жениться!

— Да у мм-меня по ээтому пооводу ммноого разных ммыслей!

— Дорогой, Паша! Учти, много мыслей — это хорошо, так как чем меньше их в голове, тем легче они путаются.