Любовь под запретом

Инга Самойлова (2023)

Мое сердце умерло много лет назад. Для меня любовь — под запретом. Нежная наивная Алиса… Держись от меня подальше, если не хочешь пострадать.

Глава 18

Виктор

Стискиваю челюсть, сдерживая эмоции. Опять сын крутится возле нее! Обнимает…

— Алиса, иди к себе в комнату, — приказываю.

— А как же тренировка? — шепчет, и только теперь замечаю, что она плакала.

Сергей обидел? Разберусь.

Отвечаю кратко:

— Отменяется.

Она неуверенно отправляется к себе. Дожидаюсь, пока она уйдет, не отводя от сына взгляд. Он заносчиво усмехается.

Произношу четко:

— Предупреждаю в первый и последний раз. Держись от нее подальше.

— С чего бы такое предупреждение? — в вопросе явственно чувствуется сарказм.

Вспоминаю заплаканное лицо девушки.

— То, что ты мой сын, не дает тебе право обижать моих людей.

— Твоих людей? — Сергей едко усмехается. — Будь честен, отец! Она твое развлечение, твоя «пока что любимая» игрушка!

Не намерен на такие комментарии отвечать, отчего Сергей раздраженно продолжает:

— Мы неплохо с ней ладим, поэтому ты ко мне шлюху подослал? Чтобы я не мешал?

Не понимаю, о чем он, да и не хочу знать. Сергей, разозленный моим холодным молчанием, не унимается:

— Ну как, понравилось наивную молоденькую медсестричку зажимать?

— Ты ведешь себя как обиженный маленький мальчик, — произношу четко. — Говоришь о своих обидах, но я ничего не услышал о том, почему она плакала. Что ты сделал?

— Я? — Сергей разражается смехом. Машинально взлохмачивает себе волосы, качает головой.

— С чего ты решил, что я? Скорее ты, отец! Говоришь, чтобы я к ней не подходил? А ничего, что она одна сидит целыми днями? Ничего не ест, когда тебя нет дома. С ней не разговаривают, к ней не подходят, ее избегают. А еще грязно сплетничают.

Прерываю его:

— Что ты городишь?

Цедит сквозь зубы:

— Твои люди ее обижают. Потому что по-своему понимают твое распоряжение с ней не общаться. Для них она — не «вашего круга», посторонняя, чужая. Твоя временная игрушка. Подстилка. Ждут не дождутся, когда ты наиграешься и выбросишь ее, заплатив, как шлюхе.

Разворачиваюсь и выхожу. Слышу, как сын матерится и пинает что-то от досады. Думает, я остался равнодушным. Как всегда, ошибается. Звоню Севе.

— Ты уже приехал? Собери всех. Возле парадного входа. Кроме наружной охраны, — говорю холодно и сразу прерываю связь.

Направляюсь к главному входу. Мои люди начинают собираться, завидев меня, понимают, что-то не так, и это мягко сказано. Последним выходит Арсен.

Выстроились. Смотрят. Ожидают. Встаю перед ними, обвожу ледяным взглядом. Начинаю с первого обвинения, которое выдвинул сын:

— Я узнал, что Алиса в мое отсутствие голодает. Это так?

Многие тушуются, другие опускают глаза, третьи непонятливо таращатся. Все молчат, не пасует только Арсен.

— Девушка молодая, а они, как правило, голодают, чтобы поддержать форму и мужчинам нравиться, — отвечает. — Но если ты хочешь, я начну ее откармливать. Только скажи, Ворон, армянская кухня, русская, европейская. Даже, азиатская, могу, если захочешь!

— Арсен! — предостерегаю его.

Поднимает руки:

— Извини.

Продолжаю:

— То, что она здесь изгой, тоже правда?

Одни опускают головы, другие хмуро переглядываются. Не отрицают, значит, правда. Молчать не стали бы.

Стальным голосом объявляю:

— Всех ждет наказание! Правила для всех одинаковы. Безоговорочная дисциплина и подчинение. Не потерплю сплетни, оскорбления, издевательства! Если кого-то не устраивает, можете собирать вещички и уматывать. Это всех касается!

Теперь все стоят, понурив головы.

— Виктор Юрьевич, пожалуйста, не надо! — вдруг слышу голос Алисы. Оборачиваюсь. Она смотрит на меня испуганными глазами.

Поворачиваюсь к своим работникам:

— Вы меня поняли?

Алиса подбегает, хватает меня за руку. Непозволительно. Она не замечает моего предостерегающего взгляда или не хочет замечать, что еще хуже.

— Я прошу, не надо! Не надо никого наказывать! Это… Это неправильно.

Довольно ощутимо сжимаю ее запястье.

— Алиса, иди в дом, — приказываю тем же тоном, что говорил со своими работниками.

Она замирает. По ее щеке скатывается слеза, потом другая. Но меня не разжалобить.

Медленно вытягивает руку из моей ладони, поворачивается к моим людям.

— Простите! — обращается к ним, а слезы из больших глаз капают и по щекам скатываются. — Я не хотела. Это неправильно.

Вот дурочка, извиняется! Считает, что я поступаю неправильно! Никто не смеет мой авторитет подрывать и нарушать мной установленные правила.

Алиса всхлипывает:

— Пусть меня тоже накажут…

— Алиса, иди в дом! — повторяю угрожающе.

Она не уходит. Плачет, уткнувшись в ладони. Не подчиняется. Только еще больший гнев во мне вызывает. Напрасно она так делает…

— Ворон, мы тебя поняли, — слышу слова Арсена. Он что, пытается оградить Бэмби от моего гнева?

К Алисе подскакивает Варвара:

— Пойдем, девочка, пойдем. Всё в порядке…

Уводит ее, успокаивает. Арсен ко мне приближается. Тихо произносит:

— Не держи зла, Ворон. Мы ведь твой приказ выполняли. Слегка палку перегнули. Ну посплетничал кто-то… С кем не бывает…

Смотрю на него убийственным взглядом.

— Ты прав. Абсолютно прав, — идет на попятную. — Виноваты. Исправимся.

Поворачиваюсь к работникам:

— Я закончил. Расходитесь.

Кто-то тяжело вздыхает, начинают расходиться. Иду в дом. Бэмби просила для себя наказание? Да, ее тоже ждет наказание! Поднимаюсь в ее комнату, без стука открываю дверь. Она вещи собирает.

Напрасно ты так, девочка! Не надо мне свой характер показывать! Захожу, закрываю дверь. Не хочу, чтобы кто-то нас слышал. Она вздрагивает, оборачивается. Лицо заплаканное, немного испуганное, но решительно настроена. Упрямая! Молчу. Жду, что скажет. Она действительно не выдерживает, начинает говорить:

— Не нужно было с ними так! Я бы всё сама… сама уладила…

— Мне лучше знать, как поступать, — прерываю ее. Подхожу ближе, прожигая холодным взглядом. — Никто не смеет мне указывать.

Она вздрагивает. Не ожидала?

Продолжаю:

— Не стоило мне перечить. За это тебя тоже ждет наказание.

— Что? — Она огромными глазами смотрит на меня. — Вы… Я уеду…

Опять мне выкает. Выводит. Уехать собралась? Здесь я всё решаю!

Произношу со сталью в голосе:

— Никуда ты не уедешь, Бэмби. Пока я не скажу.

Пугаю ее, дрожит, но не отступает:

— Я вам не верю. Вы не такой.

— Хочешь узнать, какой я?

Храбрится. Вздергивает подбородок:

— Да. Если ослушаюсь, что вы сделаете?

Подхожу еще ближе, чувствую ее теплое дыхание на своих губах, потому что задрала голову и смотрит мне в глаза. Прищуриваюсь. Произношу четко, чтобы у нее не осталось сомнений:

— Выпорю.

Сергей

Наблюдаю со стороны, как отец своих построил и отчитывает. Потом появляется Алиса, не оставляя отцу выбора, как тоже ее наказать за нарушение установленных в его доме правил. Усмехаюсь. Вот тебе, отец, и ловушка. Уже интересно, как ты с ней поступишь? Накажешь?

Ко мне медленно подходит Сева.

— И зачем ты это сделал? — спрашивает.

— Что сделал?

— Натравил отца на них.

Поворачиваюсь к нему, интересуюсь:

— Ты что, подслушивал?

— Мимо проходил.

Засовывает руки в карманы, лениво продолжает:

— Зря ты на отца наезжал. Девочку тебе на ночь я подогнал. Не он.

Хмурюсь:

— Зачем?

Усмехается:

— Хотел, чтобы ты развлекся по-настоящему. Не понравилась?

Раздражаюсь:

— Девчонку на ночь я сам в состоянии снять. Притом бесплатно. Чистое удовольствие. А вот твои, Сева, мотивы вызывают сомнения!

— Что ты, всё чисто и прозрачно, — улыбается, но я его «честной» улыбке не верю.

— Шлюх отцу подгоняй, мне не надо. Не ожидал от тебя.

Вздыхает:

— Значит, не понравилась.

И переводит тему:

— Узнал что-нибудь про картины?

— Нет, — упрямо поджимаю губы.

Савельев вздыхает:

— Твоему отцу нужно исполнить обещание, которое он твоей матери дал. Двадцать четыре года уже, как он без нее мается. Никого к себе не подпускает.

Раздражаюсь:

— От меня-то ты что хочешь?

— Прояви к отцу внимание. Помоги ему с картинами.

— А он ко мне проявлял это самое «внимание»? — не удерживаюсь от сарказма. — Только указывал. А мне отец нужен был… а не «босс мафии».

— Зря ты так.

— Послушай, Сева, — рукой сжимаю его плечо, — от тебя я больше внимания и поддержку получал, чем от отца! Сколько раз он мне звонил, пока я был за границей? На пальцах можно сосчитать! А ты? Ты постоянно мной интересовался, спрашивал, как мои дела. Даже когда я в Питер примчался к Веронике. Кто меня поддержал? Вот именно, ты. А где был отец? Он на ее свадьбе и своего давнего партнера по бизнесу гулял!

Отпускаю его руку:

— И после этого не говори мне, чтобы я к нему был внимателен. Он не умеет любить, да и не любил никогда. Это холодная глыба.

— Ты ошибаешься. Отец любит тебя. Ты многого не знаешь…

Закатываю глаза:

— Давай прекратим эту сопливую дискуссию. Мне плевать.

— Тогда что ты из-за этого дергаешься? Так и хочешь развести отца на эмоции. И не смотри на меня так! Я это знаю, он это знает. Твои выходки терпеливо сносит. Чего ты добиваешься?

— Ничего.

Оставляю его, ухожу. Как всегда в таких случаях, иду к своему авто, сажусь, завожу двигатель, выезжаю на дорогу и разгоняюсь. Скорость. Только она меня успокаивает. Мне всегда был нужен отец. С Виктором Сергеевым у меня его никогда не было!