Неточные совпадения
Бывало, он меня не замечает, а я стою у двери и думаю: «Бедный, бедный старик! Нас много, мы играем, нам весело, а он — один-одинешенек, и никто-то его не приласкает. Правду он говорит, что он
сирота. И история его жизни какая ужасная! Я помню, как он рассказывал ее Николаю — ужасно быть в его положении!» И так жалко
станет, что, бывало, подойдешь к нему, возьмешь за руку и скажешь: «Lieber [Милый (нем.).] Карл Иваныч!» Он любил, когда я ему говорил так; всегда приласкает, и видно, что растроган.
Мы каждый день под окна к нему будем ходить, а проедет государь, я
стану на колени, этих всех выставлю вперед и покажу на них: «Защити, отец!» Он отец
сирот, он милосерд, защитит, увидите, а генералишку этого…
Кабанова. Что ты сиротой-то прикидываешься! Что ты нюни-то распустил? Ну, какой ты муж? Посмотри ты на себя!
Станет ли тебя жена бояться после этого?
— Вам
стало жаль
сироту, вы и съели? — договорила бабушка. Все трое засмеялись.
Стал Максим Иванович: «Ты, говорит, молодая вдова, мужа хочешь, а не о
сиротах плачешь.
Кончилась обедня, вышел Максим Иванович, и все деточки, все-то рядком
стали перед ним на коленки — научила она их перед тем, и ручки перед собой ладошками как один сложили, а сама за ними, с пятым ребенком на руках, земно при всех людях ему поклонилась: «Батюшка, Максим Иванович, помилуй
сирот, не отымай последнего куска, не выгоняй из родного гнезда!» И все, кто тут ни был, все прослезились — так уж хорошо она их научила.
Наконец отец ее помер, и она тем самым
стала всем богомольным лицам в городе еще милее, как
сирота.
А
станут уставать — голову на руки положит и загорюет: «Ох,
сирота я сиротливая! покидают меня, голубчика!» Конюха тотчас девок и приободрят.
В конце концов Банькевич потерял самообладание и
стал писать доносы в высшие инстанции на самих судей, чинящих одному Курцевичу толеранцию и потакательство, а ему,
сироте — дворянину, — импертыненцию и несправедливость.
Звали его Мамертом, или, уменьшительно, Мамериком, и вскоре на дворе
стало известно, что это
сирота и притом крепостной, которого не то подарил Уляницкому отец, не то он сам купил себе у какого-то помещика.
— Штой-то, Ефим Андреич, не на пасынков нам добра-то копить. Слава богу, хватит и смотрительского жалованья… Да и по чужим углам на старости лет муторно жить. Вон курицы у нас, и те точно
сироты бродят… Переехали бы к себе в дом, я телочку бы
стала выкармливать… На тебя-то глядеть, так сердечушко все изболелось! Сам не свой ходишь, по ночам вздыхаешь… Долго ли человеку известись!
Вот, думаю, мы жалуемся на свою участь горькую, а каково ей-то,
сироте бесприютной, одной, в слабости женской, себя наблюдать, да и семью призирать!"И
стал я, с этой самой поры, все об ней об одной раздумывать, как бы то есть душу невинную от греха избавить.
И только девчонка-сирота, в выбойчатом сарафане и босиком, торопливо схватила пряники и сейчас же их съела, а позументы
стала рассматривать и ахать. Две старухи остановили княжну: одна из них, полуслепая, погладила ее по плечу и, проговоря: «Вся в баушиньку пошла!» — заплакала.
— Теперь вот мой преемник, смотритель, — продолжал Петр Михайлыч, —
сирота круглый, бедняк, а по образованию своему делается сочинителем:
стало быть, человеком знатным и богатым.
Буду каждое воскресенье ходить непременно в церковь, и еще после целый час читать Евангелие, потом из беленькой, которую я буду получать каждый месяц, когда поступлю в университет, непременно два с полтиной (одну десятую) я буду отдавать бедным, и так, чтобы никто не знал: и не нищим, а
стану отыскивать таких бедных,
сироту или старушку, про которых никто не знает.
— Так и быть, — сказал он с притворною горестью, — хоть и тошно мне будет без тебя,
сироте одинокому, и дела-то государские, пожалуй, замутятся, да уж нечего делать, промаюсь как-нибудь моим слабым разумом. Ступай себе, Федя, на все четыре стороны! Я тебя насильно держать не
стану.
Рассказала она ему о себе:
сирота она, дочь офицера, воспитывалась у дяди, полковника, вышла замуж за учителя гимназии, муж
стал учить детей не по казённым книжкам, а по совести, она же, как умела, помогала мужу в этом, сделали у них однажды обыск, нашли запрещённые книги и сослали обоих в Сибирь — вот и всё.
Я не знаю в точности всех путей и средств, которыми достигла Александра Петровна своего торжества, и потому не
стану говорить о них; не
стану также распространяться о том, каким жестокостям и мучениям подвергалась несчастная
сирота, одаренная от природы чувствительною, сильною и непокорною душою; тут не были забыты самые унизительные наказания, даже побои за небывалые вины.
Ах, вот как! Хамишь, Зойка. Ну что ж, хами… хами… Гонишь двоюродного брата, пешком першего с Курского вокзала?
Сироту? Гони, гони… Что ж, я человек маленький. Я уйду. И даже пива пить не
стану. Только вы пожалеете об этом, дорогая кузиночка.
— Да так, горе взяло! Житья не было от приказчика; взъелся на меня за то, что я не снял шапки перед его писарем, и ну придираться! За все про все отвечай Хомяк — мочушки не
стало! До нас дошел слух, будто бы здесь набирают вольницу и хотят крепко стоять за веру православную; вот я помолился святым угодникам, да и тягу из села; а
сирот господь бог не покинет.
С той поры, как всё село
стало звать Евсея Стариком, дядя Пётр называл его
сиротой.
— Семен Матвеич вдруг залился тонким хохотом, а я… не обиделась я… но жалко мне
стало самой себя… и тут-то я вполне почувствовала себя круглою
сиротой.
Гневышов. Ее мать умерла давно, и она осталась круглой
сиротой. Моя жена приняла в ней участие; полюбила ее, как родную дочь; но потом
стала хворать и уехала за границу…
Ераст. Нет, может-с. Положим так, что в ней любви такой уж не будет; да это ничего-с. Вы извольте понять, что такое
сирота с малых лет. Ласки не видишь, никто тебя не пожалеет, а ведь горе-то частое. Каково сидеть одному в углу да кулаком слезы утирать? Плачешь, а на душе не легче, а все тяжелей
становится. Есть ли на свете горчее сиротских слез? А коли есть к кому прийти с горем-то, так совсем другое дело: приляжешь на грудь с слезами-то, и она над тобою заплачет, вот сразу и легче, вот и конец горю.
Аполлинария Панфиловна. По монастырям
стала ездить! Надо подсмотреть за ней; в самом деле, нет ли
сироты какого.
Это свахино было научение. Своих детей у нее много было, но она еще до
сирот была очень милая — все их приючала и маменьке
стала говорить...
С возрастом, по мере того как сиротка
становилась разумнее, постоянное это одиночество обратилось не только в привычку, но сделалось для нее потребностию. Оно было единственным средством, избавлявшим ее от побоев скотницы и толчков встречного и поперечного. Всеобщее отчуждение, которое испытывала она со стороны окружающих, как круглая
сирота, и которое с некоторых пор как-то особенно тяготило ее, также немало способствовало подобному расположению.
—
Сирота, батюшка, бездомная, и девка-то совсем хворая… Опричь того, батюшка, позволь слово молвить, больно ломлива, куды ломлива! Умаешься с нею… Ни на какую работу не годна… рубахи состебать не сможет… А я-то стар
стал, да и старуха моя тож… перестарились, батюшка… Вестимо, мы твои, Иван Гаврилыч, из воли твоей выступить не можем, а просим только твоей милости, не прочь ты ее моему парню.
— Вестимо, бог до греха не допустит, — перебила Домна. — Полно тебе, Акулька, рюмить-то; приставь голову к плечам. И вправду Савельевна слово молвила, за что, за какую надобу мужу есть тебя, коли ты по добру с ним жить
станешь?.. Не люб он тебе? Не по сердцу пришелся небось?.. Да ведь, глупая, неразумная девка! вспомни-ка, ведь ни отца, ни матери-то нет у тебя, ведь
сирота ты бездомная, и добро еще барин вступился за тебя, а то бы весь век свой в девках промаячилась. Полно… полно же тебе…
Нет у тебя отца!
Твоим отцом убийца быть не может!
Ты
сирота! Как я, ты
сирота!
Беги со мной! Я не на счастье, Ксенья,
Тебя зову, не на престол! Быть может,
Я осужден к лишеньям и к нужде,
Быть может, я скитаться буду — но,
Где б я ни
стал, то место, где я
стану,
Оно всегда достойно будет нас!
А этот терем, Ксенья…
Матрена. А видишь ли, ягодка, — малый, сама знаешь, до баб какой, да и красик, нечего сказать. Ну жил он, ведашь, на чугунке, а там у них девчонка-сирота — в куфарках жила. Ну и
стала вязаться за ним девчонка эта.
А потому не мог я этого долго терпеть и под каким ни есть предлогом покинул работу и побежал домой; думаю: пока никого дома нет, распытаю я что-нибудь у Михайлицы. Хоша ей Лука Кирилов и не открывался, но она его, при всей своей простоте, все-таки как-то проницала, а таиться от меня она не
станет, потому что я был с детства
сиротою и у них вместо сына возрос, и она мне была все равно как второродительница.
Сирота… привык бы и
стал заместо сына нам…
— Да, — вступилась мать Манефа, — в нынешнее время куда как тяжко приходится жить
сиротам. Дороговизна!.. С каждым днем все дороже да дороже
становится, а подаяния
сиротам, почитай, нет никакого. Масленица на дворе — ни гречневой мучки на блины, ни маслица достать им негде. Такая бедность, такая скудость, что един только Господь знает, как они держатся.
Лицом к игуменье у самых дверей рядами
стали пришедшие
сироты.
А как
стала она подрастать, упросила родителя привозить ей с ярмарки ситчику, холстиночки, платочков недорогих и всех-то, бывало, бедных
сирот обделит.
Три белицы принесли бумаги и
стали писать «памятки» на раздачу
сиротам. Манефа вынула из кармана три письма и, подав казначее, сказала...
Сироты тоже прибрели в часовню, но
стали в притворе, мужчины по одну сторону, женщины по другую.
— Эка, о чем заботится… А мне и невдомек! Нет, ангел мой, — вздохнул он, — писать мне не к кому, завещать нечего… ведь я, что называется, «бедна, красна
сирота, веселого живота»; плакать,
стало быть, некому будет… А есть кое-какие должишки пустячные, рублей на сорок; там в бумажнике записано… счет есть. Ну, так ежели что, продай вот вещи да книги, да жалованья там есть еще за полмесяца, и буду я, значит, квит!
Стали разузнавать стороной мысли о замужестве богатой
сироты и те кумушки, что прежде были засылаемы к Марку Данилычу сватать купчиков.
— Ну, девочка, будь умна, послушна, прилежна. Исполняй все, что от тебя требуется, и никто не обидит тебя. Ты
сирота и с этих пор
становишься воспитанницей нашего ремесленного приюта. Тебя будут учить грамоте, Закону Божию, счету и ремеслу. Когда ты вырастешь, тебе найдут место, словом, мы всячески будем заботиться о тебе.
—
Сирота,
стало быть, и получила наследство?
Гвардейские солдаты полюбили доступную цесаревну,
стали называть ее «матушкой» и говорили друг другу, по внушению Шубина, что ей, дочери Петра Великого, «не
сиротой плакаться», а следовало бы на престоле сидеть.
За опекой дело не
стало —
сирота богатая, не объест…
В этом году я кончил курс в университете, и, отчасти благодаря моим лекциям по уголовному праву и судопроизводству, А. П.
стал собираться на Сахалин. Он готовился к этой поездке осень, зиму и часть весны и 20 апреля 1890 года отправился на Дальний Восток. Мы остались
сиротами, одни.
Гвардейские солдаты полюбили добрую и доступную цесаревну и
стали называть ее матушкой и говорили меж собой, что ей, дочери Петра Великого, не
сиротой плакаться, а на престоле сидеть.
Я
сирота, ваше превосходительство, меня не воспитывал никто, я сама себя воспитала; родные, отец и мать, благодаря моему раннему физическому развитию, в котором не виновата я, по невежеству, сами отступились от меня и чуть ли не первые назвали меня «исчадием ада» и
стали распространять обо мне преувеличенные басни в околотке…
Так под именем «Проклятой» она и
стала слыть на Сивцевом Вражке.
Сирота сделалась центром внимания соседей, следивших за каждым ее шагом и толковавших вкривь и вкось даже самые обыденные ее поступки.
Константин Ионыч вознамерился, во что бы то ни
стало, отыскать разбогатевшего дядю
сирот, но отыскал его не богачом, а таким же точно бедняком, каков был сам Пизонский.
Но только что она
ставши успела оправиться, как сюда же вдруг вошла почтмейстерша и сдвинула
сироту с ее места.