Неточные совпадения
Да только, повторяю вам,
Напрасно вы проходите,
В остроге он
сидит…
Началось с того, что Волгу толокном замесили, потом теленка на баню тащили, потом
в кошеле кашу варили, потом козла
в соложеном тесте [Соложёное тесто — сладковатое тесто из солода (солод — слад), то есть из проросшей ржи (употребляется
в пивоварении).] утопили, потом свинью за бобра купили да собаку за волка убили, потом лапти растеряли да по дворам искали: было лаптей шесть, а сыскали семь; потом рака с колокольным звоном встречали, потом щуку с яиц согнали, потом комара за восемь верст ловить ходили, а комар у пошехонца на носу
сидел, потом батьку на кобеля променяли, потом блинами
острог конопатили, потом блоху на цепь приковали, потом беса
в солдаты отдавали, потом небо кольями подпирали, наконец утомились и стали ждать, что из этого выйдет.
— Соня, — сказал он, — уж лучше не ходи ко мне, когда я буду
в остроге сидеть.
Будешь ко мне
в острог ходить, когда я буду
сидеть?
Сидел в мое время один смиреннейший арестант целый год
в остроге, на печи по ночам все Библию читал, ну и зачитался, да зачитался, знаете, совсем, да так, что ни с того ни с сего сгреб кирпич и кинул
в начальника, безо всякой обиды с его стороны.
Еще я видел больницу,
острог, казенные хлебные магазины; потом проехал мимо базара с пестрой толпой якутов и якуток. Много и русского и нерусского, что со временем будет тоже русское. Скоро я уже
сидел на квартире
в своей комнате за обедом.
— А еще, — сказал Нехлюдов, — сейчас
в остроге сидят 130 человек только зa то, что у них просрочены паспорта. Их держат месяц здесь.
— Нет, не сошел и имею документ, что вы знали все и знали, какие деньги брали от Натальи Осиповны, чтобы сделать закупку дешевого сибирского хлеба. Ведь знали… У меня есть ваше письмо к Наталье Осиповне. И теперь, представьте себе, являюсь я, например, к прокурору, и все как на ладони. Вместе и
в остроге будем
сидеть, а Харитина будет по два калачика приносить, — один мужу, другой любовнику.
Когда я увидел его впервые, мне вдруг вспомнилось, как однажды, давно, еще во время жизни на Новой улице, за воротами гулко и тревожно били барабаны, по улице, от
острога на площадь, ехала, окруженная солдатами и народом, черная высокая телега, и на ней — на скамье —
сидел небольшой человек
в суконной круглой шапке,
в цепях; на грудь ему повешена черная доска с крупной надписью белыми словами, — человек свесил голову, словно читая надпись, и качался весь, позванивая цепями.
В Тобольске состоялся приговор над скопцами. Между прочими приговоренными к ссылке
в Туруханск — два брата Гавасины, которые
в малолетстве приобщены к этой секте, не сознательно сделались жертвами и потом никаких сношений с сектаторами не имели. Мать послала
в нынешнем месяце просьбу к министру юстиции. Шепните, кому следует, за этих бедных людей. Если потребуют дело
в сенат, то все будет ясно. Приговоренные
сидят в тюменском
остроге…
— Вы знаете, он за нее
в остроге сидел, — продолжал Салов с видимым уже удовольствием.
— Мы не
в одном
остроге сидим, а нас и по улицам водят, — отвечала арестантка.
— Христос с вами! Да вы слыхали ли про Бородавкина-то! Он ведь два раза невинно падшим объявлялся! Два раза
в остроге сидел и всякий раз чист выходил! На-тко! нашли кого обмануть! Да его и пунштом-то для того только поят, чтобы он не слишком уж лют был!
Отбыв второй срок
в остроге, Прокофий, этот бойкий, самолюбивый щеголь-малый, вышел оттуда совсем конченным человеком. Трезвый он
сидел, ничего не делал и, сколько ни ругал его отец, ел хлеб, не работал и, мало того, норовил стащить что-нибудь
в кабак, чтобы выпить.
Сидел, кашлял, харкал и плевал. Доктор, к которому он ходил, послушал его грудь и покачал головой.
Так слушали его молча и внимательно всегда двое: каторжник, убийца, палач Махоркин и Василий, который попался
в воровстве и, ожидая суда,
сидел в том же
остроге.
— А вор, батюшка, говорит: и знать не знаю, ведать не ведаю; это, говорит, он сам коровушку-то свел да на меня, мол, брешет-ну! Я ему говорю: Тимофей, мол, Саввич, бога, мол, ты не боишься, когда я коровушку свел? А становой-ет, ваше благородие, заместо того-то, чтобы меня, знашь, слушать, поглядел только на меня да головой словно замотал."Нет, говорит, как посмотрю я на тебя, так точно, что ты корову-то украл!"Вот и
сижу с этих пор
в остроге. А на что бы я ее украл? Не видал я, что ли, коровы-то!
Да вот с той поры и
сижу, братец ты мой,
в эвтим месте,
в остроге каменном, за решетками за железными, живу-поживаючи, хлеб-соль поедаючи, о грехах своих размышляючи… А веселое, брат, наше житье — право-ну!"
И чуть этот последний товарищ заснул, я поскорее поднялся и пошел прочь, и пришел
в Астрахань, заработал на поденщине рубль и с того часу столь усердно запил, что не помню, как очутился
в ином городе, и
сижу уже я
в остроге, а оттуда меня по пересылке
в свою губернию послали.
— Ну, уж времечко! — говорит купец Колупаев соседу своему купцу Разуваеву, удивляясь, что оба они
сидят на воле, а не
в остроге.
— Он третий раз уж
в остроге сидит, два раза сквозь строй был прогнан; человек ломаный, не наболтает на себя лишнего!
Она уже
в городе
сидела раз
в остроге, еще посидит.
— Какая ты честная девушка, коли ты
в остроге сидела за то, что купца обокрала! — кричала не тише Маланьи стоявшая за ней старуха Арина.
— А вот горох поспеет — другой год пойдет. Ну, как пришли
в К-в — и посадили меня туда на малое время
в острог. Смотрю:
сидят со мной человек двенадцать, всё хохлов, высокие, здоровые, дюжие, точно быки. Да смирные такие: еда плохая, вертит ими ихний майор, как его милости завгодно (Лучка нарочно перековеркал слово).
Сижу день,
сижу другой; вижу — трус народ. «Что ж вы, говорю, такому дураку поблажаете?» — «А поди-кась сам с ним поговори!» — даже ухмыляются на меня. Молчу я.
— Вот — нашел было я себе… сердечного друга — женщина тут одна встретилась, вдова, мужа у нее
в Сибирь осудили за фальшивые деньги —
сидит здесь,
в остроге.
— А на што? Бабу я и так завсегда добуду, это, слава богу, просто… Женатому надо на месте жить, крестьянствовать, а у меня — земля плохая, да и мало ее, да и ту дядя отобрал. Воротился брательник из солдат, давай с дядей спорить, судиться, да — колом его по голове. Кровь пролил. Его за это —
в острог на полтора года, а из
острога — одна дорога, — опять
в острог. А жена его утешная молодуха была… да что говорить! Женился — значит,
сиди около своей конуры хозяином, а солдат — не хозяин своей жизни.
— Никто ничего не знает этого. Это всё врут на меня, ты не верь. Закон есть, по закону Ваське приводится
в остроге сидеть, а нам с тобой на воле гулять! Идём
в избу-то!
Он и
в горы ходил, и у русских воровал, и
в остроге два раза
сидел.
Не
сидели ли мы с вами вместе
в остроге в Казани?» Да при всей публике-то.
— Не верьте ей, братцы, не верьте! Она так… запужалась… врет… ей-богу, врет! Его ловите… обознались… — бессвязно кричал между тем Захар, обращая попеременно то к тому, то к другому лицо свое, обезображенное страхом. — Врет, не верьте… Кабы не я… парень-то, что она говорит… давно бы
в остроге сидел… Я… он всему голова… Бог тебя покарает, Анна Савельевна, за… за напраслину!
Вот ежели человек
в остроге сидит, или, скажем, слепой, или без ног, то это, действительно, не дай бог никому, а ежели он на воле, при своем уме, глаза и руки у него есть, сила есть, бог есть, то чего ему еще?
Молодой рыбак, державший
в руке
острогу, положа ее поперек лодки, не слушал меня и только трясением головы или отрывистым шепотом: «Это все дрянь,
сидите смирно», — отвечал на мои знаки и слова.
Осмотрели они купца, видят, что спина у него опалена; глядят, дело неладно, обшарили — и денег нетути; так да сяк, взяли они Петруху, тогда сам, вишь, дался,
в неправде-то бог, знамо, запинает, скрутили да
в острог и посадили;
в нашем
остроге и
сидел…
А вот чем:
сидит так-то год целый Петруха
в остроге… ладно; а отец, старик-ат, тем временем хлопотать да хлопотать, много и денег передавал, сказывают… ну, совсем было и дело-то уладил, ан вышло и бог знает как худо.
Был у него один дружок, Савёлка Мигун, ворище известный и пьяница заливной, не раз бит бывал за воровство и даже
в остроге сидел, но, по всему прочему, — редкостный человек! Песни он пел и сказки говорил так, что невозможно вспомнить без удивления.
Дульчин. А вот, бог даст, ты будешь
в остроге сидеть, я тебя навещу, и калачик подам.
—
В остроге-то, как она
сидела, — начал Петр, — я тоже проходил мимо Галича, зашел к ней, калачик принес… заплакала, братец ты мой.
Однако вспомнил про старика своего… «Неужто, думаю, я его обману?» Лег на траву,
в землю уткнулся, полежал маленечко, потом встал, да и повернулся к
острогу. Назад не гляну… Подошел поближе, поднял глаза, а
в башенке, где у нас были секретные камеры, на окошке мой старик
сидит да на меня из-за решетки смотрит.
— Я, говорит, занапрасно (он, три года
в остроге сидя, таки подучился немножко по-русски).
—
В остроге человек много
сидит, умнай бывает…
—
В тайге встречал, чай варили… Этот Иван — умнай, беда! Говорит: царю помогал, деньги делал. Не знаю — правда, не знаю — хвастает…
В остроге много
сидел.
Платонов. Ты
сидел хоть раз
в остроге, Осип?
— Да денежка щербата, — перебил Колышкин. — Мягкую бумажку возлюбил — переводит… И огрели ж его ветлужские мастера —
в остроге теперь
сидит.
— А были при том деле, матушка, трое, — отвечала Таифа, — новый приказчик Патапа Максимыча да Дюков купец, а он прежде
в остроге за фальшивые деньги
сидел, хоть и не приличон остался.
Старше его по жительству
в ските никого не было, кроме древней матери Ксенофонты, впавшей
в детство и уж больше пяти годов не слезавшей с печки, да матери Клеопатры Ерахтурки, чтимой всем Керженцем, всем Чернораменьем за преклонную старость, за непомерную ревность по вере, за что пять раз
в остроге сидела и много ради древлего благочестия нужд и скорбей претерпела.
— Известно про какое!.. За что Дюков-от
в остроге сидел?.. Увернулся, собачий сын, от Сибири, да, видно, опять за стары промыслы… Опять фальшивы деньги ковать.
— Не все же виноватые
в остроге сидят, — заметил Алексей. — Говорится: «От сумы да от тюрьмы никто не отрекайся»… Оправдали его.
В нем много старообрядцев поповщинского согласия.], пять раз была под судом, пять раз
в остроге сидела, пять раз подписку давала не совращать никого от церкви
в раскол и несчетно раз ее нарушала.
— Да ты, парень, хвостом-то не верти, истинную правду мне сказывай, — подхватил Пантелей… — Торговое дело!.. Мало ль каких торговых дел на свете бывает — за ину торговлю чествуют, за другую плетьми шлепают. Есть товары заповедные, есть товары запретные, бывают товары опальные. Боюсь, не подбил бы непутный шатун нашего хозяина на запретное дело… Опять же Дюков тут, а про этого молчанку по народу недобрая слава идет. Без малого год
в остроге сидел.
— Слыхала, что годов десять али больше тому судился он по государеву делу,
в остроге сидел?
— Да хоша б насчет фальшивых денег, — отвечал Пантелей. — Ты думаешь, напрасно он
в остроге-то
сидел?.. Как же!.. Зачем бы ему кажду неделю на Ветлугу таскаться?.. За какими делами?.. Ветлуга знамо какая сторона: там по лесам кто спасается, а кто денежку печатает…