Неточные совпадения
Вскочила, испугалась я:
В
дверях стоял в халатике
Плешивый человек.
Скоренько я целковенький
Макару Федосеичу
С поклоном подала:
«Такая есть великая
Нужда
до губернатора,
Хоть умереть —
дойти...
Раскольников поднял свою шляпу и пошел к
дверям, но
до дверей он не
дошел…
«Вот», — вдруг решил Самгин, следуя за ней. Она
дошла до маленького ресторана, пред ним горел газовый фонарь, по обе стороны
двери — столики, за одним играли в карты маленький, чем-то смешной солдатик и лысый человек с носом хищной птицы, на третьем стуле сидела толстая женщина, сверкали очки на ее широком лице, сверкали вязальные спицы в руках и серебряные волосы на голове.
— «Хоть гирше, та инше», — сказал Дронов, появляясь в
двери. — Это — бесспорно,
до этого —
дойдем. Прихрамывая на обе ноги по очереди, — сегодня на левую, завтра — на правую, но
дойдем!
Захар остановился на дороге, быстро обернулся и, не глядя на дворню, еще быстрее ринулся на улицу. Он
дошел, не оборачиваясь ни на кого,
до двери полпивной, которая была напротив; тут он обернулся, мрачно окинул взглядом все общество и еще мрачнее махнул всем рукой, чтоб шли за ним, и скрылся в
дверях.
Она остановилась и глядела на него молча, положив руку на замок следующей
двери. Он не успел
дойти до нее, а она уже скрылась за
дверью.
Но так как она не уходила и все стояла, то я, схватив шубу и шапку, вышел сам, оставив ее среди комнаты. В комнате же моей не было никаких писем и бумаг, да я и прежде никогда почти не запирал комнату, уходя. Но я не успел еще
дойти до выходной
двери, как с лестницы сбежал за мною, без шляпы и в вицмундире, хозяин мой, Петр Ипполитович.
Он примолк. Мы уже
дошли до выходной
двери, а я все шел за ним. Он отворил
дверь; быстро ворвавшийся ветер потушил мою свечу. Тут я вдруг схватил его за руку; была совершенная темнота. Он вздрогнул, но молчал. Я припал к руке его и вдруг жадно стал ее целовать, несколько раз, много раз.
Мы
дошли до китайского квартала, который начинается тотчас после европейского. Он состоит из огромного ряда лавок с жильем вверху, как и в Сингапуре. Лавки небольшие, с материями, посудой, чаем, фруктами. Тут же помещаются ремесленники, портные, сапожники, кузнецы и прочие. У
дверей сверху
до полу висят вывески: узенькие, в четверть аршина, лоскутки бумаги с китайскими буквами. Продавцы, все решительно голые, сидят на прилавках, сложа ноги под себя.
Я отправился по этой тропинке;
дошел до пасеки. Рядом с нею стоял плетеный сарайчик, так называемый амшаник, куда ставят улья на зиму. Я заглянул в полуоткрытую
дверь: темно, тихо, сухо; пахнет мятой, мелиссой. В углу приспособлены подмостки, и на них, прикрытая одеялом, какая-то маленькая фигура… Я пошел было прочь…
Дней через пять, когда пароксизм
доходил до высшей точки и наступало настоящее бешенство, Степанида Михайловна с шумом отворяла
дверь своей спальни и прибегала к дочери.
Что, не ждал Парфена Рогожина? — повторил Рогожин,
дойдя до гостиной и останавливаясь в
дверях против Гани.
— Вот эти все здесь картины, — сказал он, — всё за рубль, да за два на аукционах куплены батюшкой покойным, он любил. Их один знающий человек все здесь пересмотрел; дрянь, говорит, а вот эта — вот картина, над
дверью, тоже за два целковых купленная, говорит, не дрянь. Еще родителю за нее один выискался, что триста пятьдесят рублей давал, а Савельев Иван Дмитрич, из купцов, охотник большой, так тот
до четырехсот
доходил, а на прошлой неделе брату Семену Семенычу уж и пятьсот предложил. Я за собой оставил.
Впрочем, эту просьбу надо было повторить несколько раз, прежде чем гость решился наконец уйти. Уже совсем отворив
дверь, он опять воротился,
дошел до средины комнаты на цыпочках и снова начал делать знаки руками, показывая, как вскрывают письмо; проговорить же свой совет словами он не осмелился; затем вышел, тихо и ласково улыбаясь.
— И вот, видишь,
до чего ты теперь
дошел! — подхватила генеральша. — Значит, все-таки не пропил своих благородных чувств, когда так подействовало! А жену измучил. Чем бы детей руководить, а ты в долговом сидишь. Ступай, батюшка, отсюда, зайди куда-нибудь, встань за
дверь в уголок и поплачь, вспомни свою прежнюю невинность, авось бог простит. Поди-ка, поди, я тебе серьезно говорю. Ничего нет лучше для исправления, как прежнее с раскаянием вспомнить.
— Пропадает и то, — неожиданно подтвердил вдруг Рогожин. Они
дошли уже
до самой выходной
двери.
Абрамовна с Райнером так же тихо и неслышно
дошли по лестнице
до дверей парадного подъезда. Старуха отперла своим ключом
дверь и, толкнув Райнера на улицу, закричала пронзительным старушечьим криком...
Но старик не
дошел до порога.
Дверь быстро отворилась, и в комнату вбежала Наташа, бледная, с сверкающими глазами, как будто в горячке. Платье ее было измято и смочено дождем. Платочек, которым она накрыла голову, сбился у ней на затылок, и на разбившихся густых прядях ее волос сверкали крупные капли дождя. Она вбежала, увидала отца и с криком бросилась перед ним на колена, простирая к нему руки.
Она молчала, проводя по губам сухим языком. Офицер говорил много, поучительно, она чувствовала, что ему приятно говорить. Но его слова не
доходили до нее, не мешали ей. Только когда он сказал: «Ты сама виновата, матушка, если не умела внушить сыну уважения к богу и царю…», она, стоя у
двери и не глядя на него, глухо ответила...
До двери дошел осторожно, ни за что не зацепив и ничего не опрокинув,
дверь же приотворил на маленькую щелочку, так что пролез в отверстие почти боком.
Елена встала и пошла по палубе, стараясь все время держаться руками за борта и за ручки
дверей. Так она
дошла до палубы третьего класса. Тут всюду в проходах, на брезенте, покрывавшем люк, на ящиках и тюках, почти навалившись друг на друга, лежали, спутавшись в кучу, мужчины, женщины и дети.
Дойдя молча
до двери ложи, Николай оглянулся, отыскивая глазами капельдинера, но его не было.
Держась рукою за плечо гостя, он
дошёл с ним
до двери, остановился, вцепившись в косяк, и сказал.
Чувствуя себя отброшенным её словами, Кожемякин приподнял плечи и ушёл из кухни, а сквозь неприкрытую
дверь до него
доходила торопливая, воющая речь татарина...
Тогда Кожемякин, усмехнувшись, загасил свечу, сел на постель, оглянулся — чёрные стёкла окон вдруг заблестели, точно быстро протёртые кем-то, на пол спутанно легли клетчатые тени и поползли к
двери, а
дойдя до неё, стали подниматься вверх по ней. Ветер шуршал, поглаживая стены дома.
Я приехал в Лисс в десять часов вечера, тотчас направясь к Филатру. Но мне не удалось поговорить с ним. Хотя все окна его дома были ярко освещены, а
дверь открыта, как будто здесь что-то произошло, — меня никто не встретил при входе. Изумленный, я
дошел до приемной, наткнувшись на слугу, имевшего растерянный и праздничный вид.
Прошло еще пять дней, и я настолько окреп, что пешком, без малейшей усталости,
дошел до избушки на курьих ножках. Когда я ступил на ее порог, то сердце забилось с тревожным страхом у меня в груди. Почти две недели не видал я Олеси и теперь особенно ясно понял, как была она мне близка и мила. Держась за скобку
двери, я несколько секунд медлил и едва переводил дыхание. В нерешимости я даже закрыл глаза на некоторое время, прежде чем толкнуть
дверь…
Двумя грязными двориками, имевшими вид какого-то дна не вовсе просохнувшего озера, надобно было
дойти до маленькой
двери, едва заметной в колоссальной стене; оттуда вела сырая, темная, каменная, с изломанными ступенями, бесконечная лестница, на которую отворялись, при каждой площадке, две-три
двери; в самом верху, на финском небе, как выражаются петербургские остряки, нанимала комнатку немка-старуха; у нее паралич отнял обе ноги, и она полутрупом лежала четвертый год у печки, вязала чулки по будням и читала Лютеров перевод Библии по праздникам.
Справа только не
доходил он
до стены, открывая посетителям сообщение с задней
дверью.
Отворив
дверь харчевни, приемыш вступил в крошечную темную каморку, стены которой, живьем сколоченные из досок, не
доходили до потолка. На полу шипел самовар, распространявший вокруг себя огненную вычурную звезду. Труба самовара, наполненная пылающими угольями, освещала раздутое лицо батрака Герасима.
Незаметно
дошли до знакомого трактира; у
двери Евсей остановился и, задумчиво посмотрев на освещённые окна, недовольно пробормотал...
И когда все было готово, то пригласил Соломон свою царственную гостью на свидание. Окруженная пышной свитой, она идет по комнатам Ливанского дома и
доходит до коварного бассейна. На другом конце его сидит царь, сияющий золотом и драгоценными камнями и приветливым взглядом черных глаз.
Дверь отворяется перед царицей, и она делает шаг вперед, но вскрикивает и…
В середине этого плетня оставляются одни, иногда двое ворот, или
дверей (в аршин или аршин с четвертью шириною), в которые вставляются морды, прикрепленные к шестам; два хода, или отверстия, оставляются иногда для того, чтобы было ставить одну морду по течению, а другую против течения воды: рыба идет сначала вверх, а потом,
дойдя до края разлива, возвращается назад и будет попадать в морды в обоих случаях.
В воксал мы прибыли с триумфом. В швейцаре и в лакеях обнаружилась та же почтительность, как и в прислуге отеля. Смотрели они, однако, с любопытством. Бабушка сначала велела обнести себя по всем залам; иное похвалила, к другому осталась совершенно равнодушна; обо всем расспрашивала. Наконец,
дошли и
до игорных зал. Лакей, стоявший у запертых
дверей часовым, как бы пораженный, вдруг отворил
двери настежь.
Переходами да коридорами
дошли мы
до места, открыла старуха
дверь, толкнула меня вперёд и шепчет...
Наконец Печорин встал, раскланялся и
дошел уже
до двери, как вдруг княгиня вскочила с своего места и убедительно просила его не позабыть поцеловать за нее милую Вареньку сто раз, тысячу раз.
— А то пить стану, с такими деньгами ехамши! — фыркнул он. — Уж как там в фортепьян играл кто-то, ловко, беда! — прибавил он, помолчав и усмехаясь. — Должно, барышня. Я так-то перед ней стоял, перед барыней, у горки, а барышня там, за
дверью, закатывала. Запустит, запустит, так складно подлаживает, что ну! Поиграл бы я, право. Я бы
дошел. Как раз бы
дошел. Я
до этих делов ловок. Рубаху завтра чистую дай.
Наше, сударь, доложу вам, мастерство такое, что и конца ему нет: крыши, да заборы, да стены красить — особ статья; а, например, полы под паркет выводить или там
дверь и косяки под слоновую кость отделать, — это выходит вторая статья; экипажная часть тоже по себе, мебельное дело другого требует, а комнатная живопись настоящая опять другое, а названье у всех одно: маляр, да и баста, а кто дело разберет, так маляр маляру рознь — кто
до чего
дошел.
Зевая и лениво всей пятерней почесывая в затылке, из кельи уставщицы Аркадии выползла толстая, рябая, с подслеповатыми гноившимися глазами канонница. Неспешным шагом
дошла она
до часовенной паперти и перед иконой, поставленной над входной
дверью, положила семипоклонный начал… Потом медленно потянулась к полке, взяла с нее деревянный молот и ударила в било… Заутреня!
Следующий день принес новые испытания. Дело было летнее,
двери оставались незапертыми, и он незаметно прокрался во двор, где ужасно напугал корову. Кончилось тем, что медвежонок поймал цыпленка и задавил его. Поднялся целый бунт. Особенно негодовала кухарка, жалевшая цыпленка. Она накинулась на кучера, и дело чуть не
дошло до драки.
От Дорониных вести про Петра Степаныча
дошли и
до Марка Данилыча. Он только головой покачал, а потом на другой аль на третий день — как-то к слову пришлось, рассказал обо всем Дарье Сергевне. Когда говорил он, Дуня в смежной комнате сидела, а
дверь была не притворена. От слова
до́ слова слышала она, что отец рассказывал.
Таким образом
дошли они
до какой-то
двери.
Дойдя под порывами осеннего ветра
до темного подъезда гостиницы, Синтянина остановилась внизу, за
дверью, и послала пришедшую с нею женщину наверх за майором, который сию же минуту показался наверху тускло освещенной лестницы и сказал...
В деревне тоже только и было разговору, что об уходе большевиков. Белозеров вывесил на
дверях ревкома грозное объявление, что, мол,
до сведения моего
дошло о провокационных слухах, распространяемых злонамеренными лицами… Рабоче-крестьянская власть установилась в Крыму навсегда… распространители злостных слухов будут караться революционным трибуналом расстрелом на месте…
«Буду пятиться назад… — решил он. —
Дойду задом
до дверей и там крикну».
— Особенно перед самым праздником. Нельзя же самим стать у своих
дверей и объявлять визитерам, что нас дома нет.
До этого еще вообще не
дошло, но между тем непротивленская малютка это-то именно у меня и устроила.
В соседней деревушке, в убогой глиняной лачуге, лежала больная старуха-китаянка; при ней остался ее сын. Увезти ее он не мог: казаки угнали мулов. Окна были выломаны на костры,
двери сняты, мебель пожжена, все запасы отобраны. Голодные, они мерзли в разрушенной фанзе. И вдруг
до нас
дошла страшная весть: сын своими руками зарезал больную мать и ушел из деревни.
Дойдя до своей избы, он вошел в нее, плотно закрыл
дверь, высек огня, засветил светец и, сбросив с себя зипун, тряхнул головой, отчего волосы его откинулись назад и приняли менее беспорядочный вид, пятерней расправил всклокоченную бороду и совершенно преобразился.
Один, рассказывая, а другая, внимательно слушая, не проронив слова, они не заметили, как
дошли до сторожки. Егор Никифоров отворил
дверь и они вошли.
Чеглоков схватил халат и побежал наверх. Там стеклянные
двери были заперты. Он велел выломать замки и,
дойдя до комнат, где спали великий князь и великая княгиня, отдернул занавески, разбудил их и сказал, чтобы они скорее вставали и уходили, так как под домом провалился фундамент.