Неточные совпадения
— Ты, Семенушка, всегда в своем дежурстве наделаешь глупостей. Если ты так несообразителен,
то старайся больше думать. Принимаешь всех, кто только
явится. Сегодня пустил бог знает какого-то господина, совершенно незнакомого.
— Ей бы следовало полюбить Ральфа, — возразил Калинович, — весь роман написан на
ту тему, что женщины часто любят недостойных, а людям достойным узнают цену довольно поздно. В последних сценах Ральф
является настоящим героем.
Те думали, что новый смотритель подарочка хочет, сложились и общими силами купили две головки сахару и фунтика два чаю и принесли все это ему на поклон, но были, конечно, выгнаны позорным образом, и потом, когда в следующий четверг снова некоторые мальчики не
явились, Калинович на другой же день всех их выключил — и ни просьбы, ни поклоны отцов не заставили его изменить своего решения.
Между
тем у Годневых ожидали Калиновича с нетерпением и некоторым беспокойством. В урочный час уж капитан
явился и, по обыкновению, поздоровавшись с братом, уселся на всегдашнее свое место и закурил трубку.
Тот получил — и с
тех пор более не
являлся, скрылся даже из города неизвестно куда.
— Нет, вы погодите, чем еще кончилось! — перебил князь. — Начинается с
того, что Сольфини бежит с первой станции. Проходит несколько времени — о нем ни слуху ни духу. Муж этой госпожи уезжает в деревню; она остается одна… и тут различно рассказывают: одни — что будто бы Сольфини как из-под земли вырос и
явился в городе, подкупил людей и пробрался к ним в дом; а другие говорят, что он писал к ней несколько писем, просил у ней свидания и будто бы она согласилась.
Он хвалил направление нынешних писателей, направление умное, практическое, в котором, благодаря бога, не стало капли приторной чувствительности двадцатых годов; радовался вечному истреблению од, ходульных драм, которые своей высокопарной ложью в каждом здравомыслящем человеке могли только развивать желчь; радовался, наконец, совершенному изгнанию стихов к ней, к луне, к звездам; похвалил внешнюю блестящую сторону французской литературы и отозвался с уважением об английской — словом,
явился в полном смысле литературным дилетантом и, как можно подозревать, весь рассказ о Сольфини изобрел, желая
тем показать молодому литератору свою симпатию к художникам и любовь к искусствам, а вместе с
тем намекнуть и на свое знакомство с Пушкиным, великим поэтом и человеком хорошего круга, — Пушкиным, которому, как известно, в дружбу напрашивались после его смерти не только люди совершенно ему незнакомые, но даже печатные враги его, в силу
той невинной слабости, что всякому маленькому смертному приятно стать поближе к великому человеку и хоть одним лучом его славы осветить себя.
Вообще герой мой, державший себя, как мы видели, у Годневых более молчаливо и несколько строго,
явился в этот вечер очень умным, любезным и в
то же время милым молодым человеком, способным самым приятным образом занять общество.
Калинович, измученный и истерзанный ощущениями дня, сошел вниз первый, разделся и лег, с
тем чтоб заснуть по крайней мере поскорей; но оказалось это невозможным: вслед за ним
явился почтмейстер и начал укладываться.
— Ну да, — положим, что вы уж женаты, — перебил князь, — и тогда где вы будете жить? — продолжал он, конечно, здесь, по вашим средствам… но в таком случае, поздравляю вас, теперь вы только еще, что называется, соскочили с университетской сковородки: у вас прекрасное направление, много мыслей, много сведений, но, много через два — три года, вы все это растеряете, обленитесь, опошлеете в этой глуши, мой милый юноша — поверьте мне, и потом вздумалось бы вам съездить, например, в Петербург, в Москву, чтоб освежить себя — и
того вам сделать будет не на что: все деньжонки уйдут на родины, крестины, на мамок, на нянек, на
то, чтоб ваша жена
явилась не хуже другой одетою, чтоб квартирка была хоть сколько-нибудь прилично убрана.
— Даже великолепное звание полководца не дает ему на
то права, — возразил Белавин. — Величие в Отелло могло
являться в известные минуты, вследствие известных нравственных настроений, и он уж никак не принадлежал к
тем господам, которые, один раз навсегда создав себе великолепную позу, ходят в ней: с ней обедают, с ней гуляют, с ней, я думаю, и спят.
— Да, — произнес протяжно директор, — но дело в
том, что я буду вам говорить
то, что говорил уже десятку молодых людей, которые с такой же точно просьбой и не далее, как на этой неделе,
являлись ко мне.
— Это ужасно! — воскликнул он. — Из целого Петербурга мне выпали на долю только эти два дуралея, с которыми, если еще пробыть месяц, так и сам поглупеешь, как бревно. Нет! — повторил он и, тотчас позвав к себе лакея, строжайшим образом приказал ему студента совсем не пускать, а немца решился больше не требовать.
Тот, с своей стороны, очень остался этим доволен и вовсе уж не
являлся.
Почти всегда серьезные привязанности
являются в женщинах результатом
того, что их завлекали, обманывали надеждами, обещаниями, — ну и в таком случае мы, благодаря бога, не древние, не можем безнаказанно допускать амуру писать клятвы на воде.
— Не за
тем, Яков Васильич,
являюсь, — возразил он с усмешкою, — но что собственно вчерашнего числа госпожа наша Полина Александровна, через князя, изволила мне отдать приказ, что, так как теперича оне изволят за вас замуж выходить и разные по этому случаю будут обеды и балы, и я, по своей старости и негодности, исполнить
того не могу, а потому сейчас должен сбираться и ехать в деревню… Как все это я понимать могу? В какую сторону? — заключил старик и принял вопросительную позу.
В
тот же день сделали было набег члены губернского правления, чтоб
явиться новому начальнику, но не были приняты.
Вскоре после
того разнесся слух, что надворный советник Куропилов не
являлся даже к губернатору и, повидавшись с одним только вице-губернатором, ускакал в именье Язвина, где начал, говорят, раскапывать всю подноготную. Приближенные губернатора объявили потом, что старик вынужденным находится сам ехать в Петербург. При этом известии умы сильно взволновались. Дворянство в первом же клубе решило дать ему обед.
В продолжение всего моего романа читатель видел, что я нигде не льстил моему герою, а, напротив, все нравственные недостатки его старался представить в усиленно ярком виде, но в настоящем случае не могу себе позволить пройти молчанием
того, что в избранной им служебной деятельности он
является замечательно деятельным и, пожалуй, даже полезным человеком [Вместо слов: «…замечательно деятельным и, пожалуй, даже полезным человеком» в рукописи было: «…если не великим,
то по крайней мере замечательно полезным человеком» (стр. 50 об.).].
Он очень хорошо понимает, что во мне может снова
явиться любовь к тебе, потому что ты единственный человек, который меня истинно любил и которого бы я должна была любить всю жизнь — он это видит и, чтоб ударить меня в последнее больное место моего сердца, изобрел это проклятое дело, от которого, если бог спасет тебя, — продолжала Полина с большим одушевлением, —
то я разойдусь с ним и буду жить около тебя, что бы в свете ни говорили…
Неточные совпадения
— Скажи! — // «Идите по лесу, // Против столба тридцатого // Прямехонько версту: // Придете на поляночку, // Стоят на
той поляночке // Две старые сосны, // Под этими под соснами // Закопана коробочка. // Добудьте вы ее, — // Коробка
та волшебная: // В ней скатерть самобраная, // Когда ни пожелаете, // Накормит, напоит! // Тихонько только молвите: // «Эй! скатерть самобраная! // Попотчуй мужиков!» // По вашему хотению, // По моему велению, // Все
явится тотчас. // Теперь — пустите птенчика!»
С козою с барабанщицей // И не с простой шарманкою, // А с настоящей музыкой // Смотрели тут они. // Комедия не мудрая, // Однако и не глупая, // Хожалому, квартальному // Не в бровь, а прямо в глаз! // Шалаш полным-полнехонек. // Народ орешки щелкает, // А
то два-три крестьянина // Словечком перекинутся — // Гляди,
явилась водочка: // Посмотрят да попьют! // Хохочут, утешаются // И часто в речь Петрушкину // Вставляют слово меткое, // Какого не придумаешь, // Хоть проглоти перо!
Тем не менее вопрос «охранительных людей» все-таки не прошел даром. Когда толпа окончательно двинулась по указанию Пахомыча,
то несколько человек отделились и отправились прямо на бригадирский двор. Произошел раскол.
Явились так называемые «отпадшие»,
то есть такие прозорливцы, которых задача состояла в
том, чтобы оградить свои спины от потрясений, ожидающихся в будущем. «Отпадшие» пришли на бригадирский двор, но сказать ничего не сказали, а только потоптались на месте, чтобы засвидетельствовать.
Ободренный успехом первого закона, Беневоленский начал деятельно приготовляться к изданию второго. Плоды оказались скорые, и на улицах города
тем же таинственным путем
явился новый и уже более пространный закон, который гласил тако:
9. Буде который обыватель не приносит даров,
то всемерно исследовать, какая
тому непринесению причина, и если
явится оскудение,
то простить, а
явится нерадение или упорство — напоминать и вразумлять, доколе не будет исправен.