Неточные совпадения
При входе в диванную Янсутский заметно
был сконфужен, так
что у него едва хватило
духу поклониться первоначально хозяину, а не Тюменеву.
— Никогда не подадут, если деньги заплатишь хорошие, — заметил Хмурин и снова принужден
был поклониться Домне Осиповне, потому
что она опять подлила ему вина, которое Хмурин
выпив пришел в заметно приятное настроение
духа.
Следующий гость
был доктор. Он постоянно в этот час приезжал к Бегушеву и на этот раз заметно
был чем-то сконфужен, не в обычном своем спокойном расположении
духа. Расспросив Бегушева о состоянии его здоровья и убедившись,
что все идет к лучшему, доктор сел и как-то рассеянно задумался.
Покорность мужа не очень успокоила Домну Осиповну. Она знала, какие экспромты от него бывают, по прежней своей жизни с ним.
Что касается Бегушева, так она и подумать об нем боялась, зная наперед,
что с ним бороться ей гораздо
будет труднее,
чем с мужем… Словом, она находила себя очень похожей на слабый челн, на который со всех сторон напирают волны и которому единственное спасение — скользить как-нибудь посреди этого и не падать
духом.
Бегушев не без удовольствия покачивался в спокойном фаэтоне: в настоящие минуты он
был хоть и не в веселом, то, по крайней мере, в довольно покойном расположении
духа, и мысли его мало-помалу устремились на воспоминание о Домне Осиповне: то,
что она теперь делала и какого рода жизнь вела, ему и вообразить
было противно, но у него существовало прошедшее с Домной Осиповной, и хорошее прошедшее.
Перед балом в Дворянском собрании Бегушев
был в сильном волнении. «Ну, как Домна Осиповна не
будет?» — задавал он себе вопрос и почти в ужас приходил от этой мысли. Одеваться на бал Бегушев начал часов с семи, и нельзя умолчать,
что к туалету своему приложил сильное и давно им оставленное старание: он надел превосходное парижское белье, лондонский фрак и даже слегка надушился какими-то тончайшими
духами. Графу Хвостикову Бегушев объявил, чтобы тот непременно
был готов к половине девятого.
— Лучше, гораздо лучше! — произнес он раздраженным голосом и готовый, вследствие озлобленного состояния
духа, спорить против всего,
что бы ему ни сказали. — И каким образом вы, Долгов, человек умный, не поняли,
что газета
есть язва, гангрена нашего времени, все разъедающая и все опошляющая?
— Дорого для меня, — начал Долгов торжественным тоном, — поднять
дух народа, восполнить историческую связь между древней Россией и новой, которая прервана; напомнить России,
что она
есть!..
Граф Хвостиков, впрочем, более приятеля сохранивший присутствие
духа, принялся доказывать доктору,
что Россия самая непредприимчивая страна,
что у нас никто не заинтересуется делом за его идею, а всякому дорог лишь свой барыш! Доктор с легкой улыбкой соглашался с ним; Домна же Осиповна держала свои глаза устремленными на Долгова, который сидел совсем понурив голову. Наконец гости увидели,
что им
есть возможность уехать, и уехали!
— Именно! — подхватил генерал Трахов, видимо, бывший в весьма дурном расположении
духа,
что с ним почти всегда случалось, когда он
был не в очень дальнем расстоянии от супруги своей.
Неточные совпадения
Был, после начала возмущения, день седьмый. Глуповцы торжествовали. Но несмотря на то
что внутренние враги
были побеждены и польская интрига посрамлена, атаманам-молодцам
было как-то не по себе, так как о новом градоначальнике все еще не
было ни слуху ни
духу. Они слонялись по городу, словно отравленные мухи, и не смели ни за какое дело приняться, потому
что не знали, как-то понравятся ихние недавние затеи новому начальнику.
Но ошибка
была столь очевидна,
что даже он понял ее. Послали одного из стариков в Глупов за квасом, думая ожиданием сократить время; но старик оборотил
духом и принес на голове целый жбан, не пролив ни капли. Сначала
пили квас, потом чай, потом водку. Наконец, чуть смерклось, зажгли плошку и осветили навозную кучу. Плошка коптела, мигала и распространяла смрад.
— Ну, это, брат, дудки! После этого каждый поросенок
будет тебе в глаза лгать,
что он не поросенок, а только поросячьими
духами прыскается!
Вронскому, бывшему при нем как бы главным церемониймейстером, большого труда стоило распределять все предлагаемые принцу различными лицами русские удовольствия.
Были и рысаки, и блины, и медвежьи охоты, и тройки, и Цыгане, и кутежи с русским битьем посуды. И принц с чрезвычайною легкостью усвоил себе русский
дух, бил подносы с посудой, сажал на колени Цыганку и, казалось, спрашивал:
что же еще, или только в этом и состоит весь русский
дух?
— Однако послушай, — сказал раз Степан Аркадьич Левину, возвратившись из деревни, где он всё устроил для приезда молодых, —
есть у тебя свидетельство о том,
что ты
был на
духу?