Неточные совпадения
— Пожалуйста, пожалуйста! — упрашивал
его губернский предводитель. — А то ведь это, ей-богу, ни на что не похоже!.. Но сами вы лично знакомы с графом?
— Мое нетерпение, ей-богу, так велико, — начал
он полушепотом и заискивающим голосом, — что я умолял бы вас теперь же сообщить мне эти известия.
— Это уж
их дело, а не мое! — резко перебил
его Марфин. — Но я написал, что я христианин и масон, принадлежу к такой-то ложе… Более двадцати лет исполняю в ней обязанности гроссмейстера… Между господами энциклопедистами и нами вражды мелкой и меркантильной не существует, но есть вражда и несогласие понятий: у нас, масонов, —
бог, у
них — разум; у нас — вера, у
них — сомнение и отрицание; цель наша — устройство и очищение внутреннего человека,
их цель — дать
ему благосостояние земное…
— Марфину спасибо, ей-богу, спасибо, что
он так отделал этого нашего губернского маршала, — сказал один из
них, одетый в серый ополченский чапан, в штаны с красными лампасами, и вообще с довольно, кажется, честною наружностью.
Иметь такое циническое понятие о женщинах Ченцов, ей-богу, был до некоторой степени (вправе: очень уж
они его баловали и все
ему прощали!
Во всех действиях моих я мню, что буду иметь в
них успех, что все
они будут на благо мне и ближним, и токмо милосердный
бог, не хотящий меня покинуть, нередко ниспосылает мне уроки смирения и сим лишь хоть на время исцеляет мою бедствующую и худую душу от злейшего недуга ее…»
Антип Ильич решительно недоумевал, почему барин так разгневался и отчего тут
бог знает что могут подумать. Егор Егорыч с своей стороны также не знал, что
ему предпринять. К счастию, вошел кучер.
Gnadige Frau сомнительно покачала головой: она очень хорошо знала, что если бы Сверстов и нашел там практику, так и то, любя больше лечить или бедных, или в дружественных
ему домах, немного бы приобрел; но, с другой стороны, для нее было несомненно, что Егор Егорыч согласится взять в больничные врачи ее мужа не иначе, как с жалованьем, а потому gnadige Frau, деликатная и честная до щепетильности, сочла для себя нравственным долгом посоветовать Сверстову прибавить в письме своем, что буде Егор Егорыч хоть сколько-нибудь найдет неудобным учреждать должность врача при своей больнице, то,
бога ради, и не делал бы того.
Вероятно,
их вожаки подливали в
него воды, чтобы уверить простаков; но что обряд наплакиванья у
них существовал, это мне, еще ребенку, кинулось тогда в глаза, и, как теперь, я вижу перед собой: все это сборище бегало, кружилось и скакало вокруг чана, и при этом одна нестарая еще женщина с распущенными, вскосмаченными волосами больше всех радела и неистовствовала, причем все
они хлестали друг друга прутьями и восклицали: «Ой,
бог!..
За все это Крапчик, конечно, прежде всего поблагодарил
бога и похвалил мысленно распорядительность своего управляющего; но новая выходка сенатора против
него, — и выходка столь враждебная, — взбесила
его донельзя, так что Крапчик, не медля ни минуты, облекся в мундир, звезду, ленту, во все свои кресты и медали, и поехал к
его сиятельству объясниться.
— Конечно!.. — не отвергнула и адмиральша, хотя, по опыту своей жизни и особенно подвигнутая последним страшным горем своим, она начинала чувствовать, что не все же
бог устраивает, а что надобно людям самим заботиться, и у нее вдруг созрела в голове смелая мысль, что когда Егор Егорыч приедет к
ним в воскресенье, то как-нибудь — без Сусанны, разумеется, — открыть
ему все о несчастном увлечении Людмилы и об ее настоящем положении, не утаив даже, что Людмила боится видеть Егора Егорыча, и умолять
его посоветовать, что тут делать.
— Ну, вот видите, и теперь вдумайтесь хорошенько, что может из этого произойти! — продолжала Миропа Дмитриевна. — Я сама была в замужестве при большой разнице в летах с моим покойным мужем и должна сказать, что не дай
бог никому испытать этого; мне было тяжело, а мужу моему еще тяжельше, потому что
он, как и вы же, был человек умный и благородный и все понимал.
Адмиральша, Сусанна и майор перешли в квартиру Миропы Дмитриевны и разместились там, как всегда это бывает в минуты катастроф, кто куда попал: адмиральша очутилась сидящей рядом с майором на диване и только что не склонившею голову на
его плечо, а Сусанне, севшей вдали от
них и бывшей, разумеется,
бог знает до чего расстроенною, вдруг почему-то кинулись в глаза чистота, порядок и даже щеголеватость убранства маленьких комнат Миропы Дмитриевны: в зальце, например, круглый стол, на котором она обыкновенно угощала карабинерных офицеров чаем, был покрыт чистой коломянковой салфеткой; а про гостиную и говорить нечего: не говоря о разных красивых безделушках, о швейном столике с всевозможными принадлежностями, там виднелось литографическое и разрисованное красками изображение Маврокордато [Маврокордато Александр (1791—1865) — греческий патриот, организатор восстания в Миссолонги (1821).], греческого полководца, скачущего на коне и с рубящей наотмашь саблей.
Петр Григорьич исполнился восторга от такой чести:
он, человек все-таки не
бог знает какого высокого полета, будет обедать у сильнейшего в то время вельможи, и обедать в небольшом числе
его друзей.
— Это
бог с
ним, — отозвался князь, — пусть
он и позамедлит; не нынешний год, так в будущем, а то и в последующем!..
— Далее этой черты ум ничего не понимает, и тут уж действуют наши чувства и воображение, и из
них проистекли пророчества, все религии, все искусства, да, я думаю, и все евангельские истины: тут уж наитие
бога происходит!
По мере того как вы будете примечать сии движения и относить
их к Христу, в вас действующему,
он будет в вас возрастать, и наконец вы достигнете того счастливого мгновения, что в состоянии будете ощущать
его с такой живостью, с таким убеждением в действительности
его присутствия, что с непостижимою радостью скажете: «так точно, это
он, господь,
бог мой!» Тогда следует оставить молитву умную и постепенно привыкать к тому, чтобы находиться в общении с
богом помимо всяких образов, всякого размышления, всякого ощутительного движения мысли.
Тогда кажется, что в душе все молчит, не думаешь ни о чем; ум и память меркнут и не представляют ничего определенного; одна воля кротко держится за представление о
боге, — представление, которое кажется неопределенным, потому что
оно безусловно и что
оно не опирается ни на что в особенности.
Наставник в
нем сам
бог, и
он сообщил свое учение душе непосредственно, без слов, и способом, который невозможно объяснить словами.
— О,
бог с
ними!.. Такое ли теперь время!
Господь
бог так благ к высшим существам мироздания, что не хотел
их стеснить даже добром.
— О, нет, нисколько! — успокоила
его Миропа Дмитриевна. — У
них, слава
богу, идет все спокойно, как только может быть спокойно в
их положении, но я к вам приехала от совершенно другого лица и приехала с покорнейшей просьбой.
— Нет,
он верил и верил очень сильно в своего только
бога — в Разум, и ошибся в одном, что это не
бог, принимая самое близкое, конечное за отдаленное и всеобъемлющее.
Прямоугольник этот, отвес, циркуль, молоток — обыкновенные орудия каменщиков; но у масонов
они составляют материальные феномены: циркуль выражает, что
бог этим далеко распростертым циркулем измеряет и разыскивает работу масонов!..
Приятель мой Милорадович некогда передавал мне, что когда
он стал бывать у Екатерины Филипповны, то старику-отцу
его это очень не понравилось, и
он прислал сыну строгое письмо с такого рода укором, что
бог знает, у кого ты и где бываешь…
— Впрочем,
бог с
ними, со всеми этими господами, — начал
он, — мне еще лично вас нужно повыпытать; скажите мне, как врачу и другу, успокоились ли вы совершенно по случаю вашей душевной потери в лице Людмилы?
— Говорить перед вами неправду, — забормотал
он, — я считаю невозможным для себя: память об Людмиле, конечно, очень жива во мне, и я бы
бог знает чего ни дал, чтобы воскресить ее и сделать счастливой на земле, но всем этим провидение не наградило меня. Сделать тут что-либо было выше моих сил и разума; а потом мне закралась в душу мысль, — все, что я готовил для Людмилы, передать (тут уж Егор Егорыч очень сильно стал стучать ногой)… передать, — повторил
он, — Сусанне.
— Очень!..
Они также ищут единения с
богом… мистики тоже!..
— Убежден глубоко в том! — отвечал Пилецкий. — Возьмите вы одно: кроме людей к
богу близких, пророчествуют часто поэты, пророчествуют ученые и великие философы, каков был, укажу прямо, Яков Бем [Бем Яков (1575—1624) — немецкий философ-мистик.]!.. Простой сапожник,
он прорек то, что и греческим философам не снилось!
Воистину
бог от века был в теснейшем союзе с натурою, и союз сей не на чем ином мог быть основан, как на том, что служит основанием всякого истинного союза и первее всего союза брачного, — разумею на взаимном самоотвержении или чистой любви, ибо
бог, изводя из себя творение, на
него, а не на себя, обращал волю свою, а подобно сему и тварная натура не в себе, а в
боге должна была видеть цель и средоточие бытия своего, нетленным и чистым сиянием божественного света должна была она вечно питать пламенное горение своего жизненного начала.
Но владычествующий дух первозданной натуры, князь мира сего, первый носитель божественного света в природе, отчего и называется
он Люцифером, сиречь светоносцем или Денницею, действием воли своей расторг союз
бога с натурою, отделил огонь своей жизни от света жизни божественной, захотев сам себе быть светом.
Обратившись против сущаго, изрек
он из себя: «я есмь!», и сие «я есмь!» несокрушимую стену воздвигло и бездну непроходимую простерло между
богом и творением; расторгся союз
их, а с
ним расторглась и связь самого творения, в подчинении единому сущему состоявшая.
А посему божественное слово, собрав все существенные свойства тварей и совокупив
их в одну умопостигаемую единицу, как настоящее зерцало всеединого
бога, отразилось в сем живом зерцале, и бог-отец, узрев в
нем точный образ и подобие возлюбленного сына, излил в
него дух свой, сиречь волю любви своей, — и создался человек, и почи
бог от дел своих.
И поколику
бог только чрез свободную душу человека мог иметь союз с тварию, то когда человек из райской ограды ниспал на землю труда и страдания, то и божество должно было последовать туда за
ним, дабы на месте падения восстановить падшего и стать плотию в силу небесной любви.
Таким образом в самое телесное общение можем мы провести и чрез
него осуществить восстановленный во Христе союз
бога с натурою, если только внешнее единение будет для нас не целью и не первым побуждением, а лишь крайним выражением и последним довершением того внутреннего духовного единства, про которое сам господь сказал: «что
бог соединил, человек да не разлучает».
«Мартын Степаныч; теперь уже возвратившийся ко мне в город, — объяснял в своем письме Артасьев, — питает некоторую надежду уехать в Петербург, и дай
бог, чтобы это случилось, а то положение сего кроткого старца посреди нас печально: в целом городе один только я приютил
его; другие же лица бежали от
него, как от зачумленного, и почти вслух восклицали: «
он сосланный, сосланный!..», — и никто не спросил себя, за что же именно претерпевает наказание свое Мартын Степаныч?
Не за то ли, может быть, что
он искреннее и горячее любит
бога, чем мы, столь многомнящие о себе люди?!»
— Фу ты, черт возьми! Что в ней могло
ему нравиться? — вспылил Егор Егорыч. — Я, как сужу по себе, то хоть и видел, что Петр Григорьич желал выдать за меня дочь, но я прямо показывал, что она мне противна!..
Бог знает, что такое… Черкесска какая-то, или персиянка! А между тем Валерьян любил Людмилу, я она
его любила, — понять тут ничего нельзя!
— Этому браку, я полагаю, есть другая причина, — продолжал Егор Егорыч, имевший, как мы знаем, привычку всегда обвинять прежде всего самого себя. — Валерьян, вероятно, промотался вконец, и
ему, может быть, есть было нечего, а я не подумал об этом. Но и то сказать, — принялся
он далее рассуждать, — как же я мог это предотвратить? Валерьян, наделав всевозможных безумств, не писал ко мне и не уведомлял меня о себе ни единым словом, а я не
бог, чтобы мне все ведать и знать!
Аггей Никитич на это только пыхтел; в голове и в сердце у
него происходила
бог знает какая ломка и трескотня.
Оба
они при довольно тусклом лунном освещении, посреди травы и леса, с бегающею около и как бы стерегущею
их собакою, представляли весьма красивую группу: молодцеватый Ченцов в щеголеватом охотничьем костюме, вооруженный ружьем, сидел как бы несколько в грозной позе, а лежавшая головою на
его ногах молодая бабеночка являла
бог знает уже откуда прирожденную ей грацию.
— Кроме того, полковник, — продолжала Катрин, тем же умоляющим тоном, — я прошу вас защитить меня от мужа:
он так теперь зол и ненавидит меня, что может каждую минуту ворваться ко мне и наделать
бог знает чего!
— О, без сомнения,
бог благословит вас этим! — перебил
его Иван Петрович.
— Благодаря
бога, имею склонность к добрым делам! — произнес с чувством Тулузов и, получив квитанцию в представленных
им Артасьеву тридцати тысячах, раскланялся с
ним и уехал.
— Значит, и
бога можно понять, как часовую пружину? — проговорил
он почти с каким-то азартом.
—
Бога вы, пожалуйста, еще оставьте в покое! Я говорил вам о способах мышления нашего разума… До
бога нельзя дойти этим путем;
его нужно любить;
он токмо путем любви открывается и даже, скажу более того, нисходит в нас!
— Я
бога люблю больше всего в мире, — воскликнул Аггей Никитич, — и пламенно желаю, чтобы
он открылся мне, но не знаю, что для этого нужно делать!.. Как об этом говорят мистики?
— По мнению мистиков, для уразумения
бога, кроме откровения, существует в человеке внутреннее сознание божества, которое каждый из нас может развивать в себе силою созерцательного чувствования: русские масоны по преимуществу избрали для себя путь уединения, путь жизни аскетов; но, по-моему, это — путь слишком аристократический и вместе с тем мрачный;
он пригоден для людей, нежно и деликатно воспитавших свое тело; тогда как есть еще гораздо большая масса людей, у которых тело могучее духа…
—
Бог милостив, все совершится благополучно, — ответил
ему тот тоже шепотом.
— Я тоже, хоть и ритор ваш, но имею право объяснить вам лишь одно, что
они исходят издревле, из первозданного рая, который до грехопадения человека был озаряем совершенно иным светом, чем ныне мы озаряемы, и при свете этом человеку были ведомы вся тварная природа,
он сам и бытие
бога; после же склонения человека к своей телесной природе свет этот померк, а вместе с тем человек утратил и свои познания; но милосердый
бог не оскудел совсем для
него в своей благости.