Неточные совпадения
« Занятия мои, — продолжал он далее, — идут по-прежнему: я скоро буду брать уроки из итальянского языка
и эстетики, которой будет учить меня
профессор Шевырев [Шевырев Степан Петрович (1806—1864) —
профессор литературы в Московском университете, критик
и поэт.
— Из Шекспира много ведь есть переводов, — полуспросил, полупросто сказал он, сознаваясь внутренне, к стыду своему, что он ни одного из них не знал
и даже имя Шекспира встречал только в юмористических статейках Сенковского [Сенковский Осип Иванович (1800—1858) — востоковед,
профессор Петербургского университета, журналист, беллетрист, редактор
и соиздатель журнала «Библиотека для чтения», начавшего выходить в 1834 году. Писал под псевдонимом Барон Брамбеус.], в «Библиотеке для чтения».
Огромная комната, паркетные полы, светлые ясеневые парты, толпа студентов, из коих большая часть были очень красивые молодые люди,
и все в новых с иголочки вицмундирах, наконец,
профессор, который пришел, прочел
и ушел, как будто ему ни до кого
и дела не было, — все это очень понравилось Павлу.
Профессор для первого раза объяснил, что такое математический анализ,
и Вихров все его слова записал с каким-то благоговением.
Целые две недели Вихров занимался над этим трудом
и наконец подал его
профессору, вовсе не ожидая от того никаких особых последствий, а так только потешил, в этом случае, натуру свою.
— Упражняетесь в этом!.. Прекрасно, прекрасно!.. У вас положительное дарование! —
И профессор мотнул Вихрову головой в знак того, чтобы тот садился.
Павел опустился — от волнения он едва стоял на ногах; но потом, когда лекция кончилась
и профессор стал сходить по лестнице, Павел нагнал его.
«Что-то он скажет мне,
и в каких выражениях станет хвалить меня?» — думал он все остальное время до вечера: в похвале от
профессора он почти уже не сомневался.
— Я позвал вас, — продолжал
профессор, — сказать вам, чтобы вы бросили это дело, за которое очень рано взялись! —
И он сделал при этом значительную мину.
И профессор опять при этом значительно мотнул Вихрову головой
и подал ему его повесть назад. Павел только из приличия просидел у него еще с полчаса,
и профессор все ему толковал о тех образцах, которые он должен читать, если желает сделаться литератором, — о строгой
и умеренной жизни, которую он должен вести, чтобы быть истинным жрецом искусства,
и заключил тем, что «орудие, то есть талант у вас есть для авторства, но содержания еще — никакого!»
Герой мой вышел от
профессора сильно опешенный. «В самом деле мне, может быть, рано еще писать!» — подумал он сам с собой
и решился пока учиться
и учиться!.. Всю эту проделку с своим сочинением Вихров тщательнейшим образом скрыл от Неведомова
и для этого даже не видался с ним долгое время. Он почти предчувствовал, что тот тоже не похвалит его творения, но как только этот вопрос для него, после беседы с
профессором, решился, так он сейчас же
и отправился к приятелю.
Марьеновский между тем, видимо, находивший эту выдуманную Павлом травлю на его знакомого неприличною, начал весьма серьезно
и не в насмешку разговаривать с Плавиным о Петербургском университете, о тамошних
профессорах. Неведомов сидел молча
и потупив голову. Павлу было досадно на себя: отчего он не позвал Салова?
Если Мари в Москве учили
профессора разным наукам
и она читала в подлинниках «Божественную комедию» Данта
и «Манфреда» Байрона, если Фатееву ничему не учили, как только мило держать себя, то m-lle Захаревская, можно сказать, сама себя образовала по русским журналам.
— О, какая еще умница! — воскликнул Вихров. — Главное, образование солидное получила; в Москве все
профессора почти ее учили, знает, наконец, языки, музыку
и сверх того — дочь умнейшего человека.
Но без этого занятия жизнь его и Анны, удивлявшейся его разочарованию, показалась ему так скучна в итальянском городе, палаццо вдруг стал так очевидно стар и грязен, так неприятно пригляделись пятна на гардинах, трещины на полах, отбитая штукатурка на карнизах и так скучен стал всё один и тот же Голенищев, итальянский
профессор и Немец-путешественник, что надо было переменить жизнь.
Неточные совпадения
В глазах родных он не имел никакой привычной, определенной деятельности
и положения в свете, тогда как его товарищи теперь, когда ему было тридцать два года, были уже — который полковник
и флигель-адъютант, который
профессор, который директор банка
и железных дорог или председатель присутствия, как Облонский; он же (он знал очень хорошо, каким он должен был казаться для других) был помещик, занимающийся разведением коров, стрелянием дупелей
и постройками, то есть бездарный малый, из которого ничего не вышло,
и делающий, по понятиям общества, то самое, что делают никуда негодившиеся люди.
Но тут Левину опять показалось, что они, подойдя к самому главному, опять отходят,
и он решился предложить
профессору вопрос.
Предводителем на место Снеткова предполагалось поставить или Свияжского или, еще лучше, Неведовского, бывшего
профессора, замечательно умного человека
и большого приятеля Сергея Ивановича.
Левин не слушал больше
и ждал, когда уедет
профессор.
И профессор тотчас же приехал, чтобы столковаться.