— Нет, не встретится, если я уеду в деревню на год, на два, на три… Госпожа, которая жила здесь со мной, теперь, вероятно, уже овдовела, следовательно, совершенно свободна. Будем мы с ней жить в дружеских отношениях, что нисколько не станет меня отвлекать от моих занятий, и сверх того у меня
перед глазами будет для наблюдения деревенская и провинциальная жизнь, и, таким образом, открывается масса свободного времени и масса фактов!
Они сели оба. У Вихрова смутно мерцали
перед глазами: какая-то серенькая комната, дама на картине, нюхающая цветок, огромное яйцо, привязанное на ленте под лампадой… Прежняя женщина в это время принесла две свечи и поставила их на столик; вскоре за ней вошла еще другая женщина, как видно, несколько поопрятнее одетая; она вошла и села невдалеке от Павла. Он осмотрел ее тусклыми глазами… Она ему никакой не показалась.
С той стороны в самом деле доносилось пение мужских и женских голосов; а
перед глазами между тем были: орешник, ветляк, липы, березы и сосны; под ногами — высокая, густая трава. Утро было светлое, ясное, как и вчерашний вечер. Картина эта просто показалась Вихрову поэтическою. Пройдя небольшим леском (пение в это время становилось все слышнее и слышнее), они увидели, наконец, сквозь ветки деревьев каменную часовню.
Я сначала рассмеялся этому, думая, что всякому человеку может выпасть на долю столкнуться с негодяем; но потом, когда я увидел, что этот пасквиль с восторгом читается в том обществе, для которого я служил, трудился, что те же самые люди, которых я ласкал, в нуждах и огорчениях которых всегда участвовал, которых, наконец, кормил так, как они никогда не едали, у меня
перед глазами передают друг другу эту газетку, — это меня взорвало и огорчило!..
Неточные совпадения
Полковник теперь видел, точно въявь,
перед собою его искаженное, с впалыми
глазами, лицо, и его искривленную улыбку, которою он как бы говорил: «А!..
Более уже тридцати лет прошло после этого события, а между тем, какое бы горе или счастье ни посещало Вихрова, искаженное лицо солдата хоть на минуту да промелькнет
перед его
глазами.
Тот, оставшись один, вошел в следующую комнату и почему-то опять поприфрантился
перед зеркалом. Затем, услышав шелест женского шелкового платья, он обернулся: вошла, сопровождаемая Анной Гавриловной, белокурая, чрезвычайно миловидная девушка, лет восемнадцати, с нежным цветом лица, с темно-голубыми
глазами, которые она постоянно держала несколько прищуренными.
— Молния! — воскликнул он, открыв для этого на мгновение
глаза, и, действительно,
перед зрителями как бы сверкнула молния.
Павел стал искать его
глазами — и вдруг увидел
перед собой Анну Ивановну, в прелестном воздушном платье и всю залитую в брильянты.
«Милый друг, — писал он, — я согрешил, каюсь
перед вами: я написал роман в весьма несимпатичном для вас направлении; но, видит бог, я его не выдумал; мне его дала и нарезала им
глаза наша русская жизнь; я пишу за женщину, и три типа были у меня, над которыми я производил свои опыты.
— Вы считаете меня незнакомым? — произнес Кергель, лукаво потупляя
перед ней
глаза.
Начальник губернии в это время сидел у своего стола и с мрачным выражением на лице читал какую-то бумагу.
Перед ним стоял не то священник, не то монах, в черной рясе, с худым и желто-черноватым лицом, с черными, сверкающими
глазами и с густыми, нависшими бровями.
Вихров открыл
глаза — он только что
перед тем вздремнул было.
Виссарион Захаревский в полной мундирной форме, несмотря на смелость своего характера, как-то конфузливо держал себя
перед начальником губернии и напоминал собой несколько собачку, которая ходит на задних лапках
перед хозяином. Юлия, бледная, худая, но чрезвычайно тщательно причесанная и одетая, полулежала на кушетке и почти не спускала
глаз с дверей: Виссарион сказал ей, что Вихров хотел приехать к Пиколовым.
Он взмахнул
глазами;
перед ним, у самой почти головы его, стоял высокий мужик, с усами, с бородой, но обритый и с кандалами на руках и на ногах.
Он слышал, как девка-хозяйка подошла к шестку, неторопливо там стала присекать огня к тряпочному труту и зажгла об него серную спичку, а от нее зажгла и лучину; изба снова осветилась. Вихров окинул кругом себя
глазами, — старухи уже
перед ним не было.
Герой мой, в самом деле, ни о чем больше и не думал, как о Мари, и обыкновенно по целым часам просиживал
перед присланным ею портретом:
глаза и улыбка у Мари сделались чрезвычайно похожими на Еспера Иваныча, и это Вихрова приводило в неописанный восторг.
Груша ушла, и через несколько минут робкими и негромкими шагами на балкон вошла старая-престарая старушка, с сморщенным лицом и с слезливыми
глазами. Как водится, она сейчас же подошла к барину и взяла было его за руку, чтобы поцеловать, но он решительно не дал ей того сделать; одета Алена Сергеевна была по-прежнему щепетильнейшим образом, но вся в черном. Супруг ее, Макар Григорьич, с полгода
перед тем только умер в Москве.
Те, оставшись вдвоем, заметно конфузились один другого: письмами они уже сказали о взаимных чувствах, но как было начать об этом разговор на словах? Вихров, очень еще слабый и больной, только с любовью и нежностью смотрел на Мари, а та сидела
перед ним, потупя
глаза в землю, — и видно было, что если бы она всю жизнь просидела тут, то сама первая никогда бы не начала говорить о том. Катишь, решившая в своих мыслях, что довольно уже долгое время медлила, ввела, наконец, ребенка.
— Ну и что ж из того, что вы видели собственными
глазами?.. Все-таки в этом случае вы
передаете ваши личные впечатления, никак не более! — возразил Плавин. — Тогда как для этого вы должны были бы собрать статистические данные и по ним уже делать заключение.
Маленькая горенка с маленькими окнами, не отворявшимися ни в зиму, ни в лето, отец, больной человек, в длинном сюртуке на мерлушках и в вязаных хлопанцах, надетых на босую ногу, беспрестанно вздыхавший, ходя по комнате, и плевавший в стоявшую в углу песочницу, вечное сиденье на лавке, с пером в руках, чернилами на пальцах и даже на губах, вечная пропись
перед глазами: «не лги, послушествуй старшим и носи добродетель в сердце»; вечный шарк и шлепанье по комнате хлопанцев, знакомый, но всегда суровый голос: «опять задурил!», отзывавшийся в то время, когда ребенок, наскуча однообразием труда, приделывал к букве какую-нибудь кавыку или хвост; и вечно знакомое, всегда неприятное чувство, когда вслед за сими словами краюшка уха его скручивалась очень больно ногтями длинных протянувшихся сзади пальцев: вот бедная картина первоначального его детства, о котором едва сохранил он бледную память.
Неточные совпадения
Минуты этой задумчивости были самыми тяжелыми для глуповцев. Как оцепенелые застывали они
перед ним, не будучи в силах оторвать
глаза от его светлого, как сталь, взора. Какая-то неисповедимая тайна скрывалась в этом взоре, и тайна эта тяжелым, почти свинцовым пологом нависла над целым городом.
Вольнодумцы, конечно, могут (под личною, впрочем, за сие ответственностью) полагать, что пред лицом законов естественных все равно, кованая ли кольчуга или кургузая кучерская поддевка облекают начальника, но в
глазах людей опытных и серьезных материя сия всегда будет пользоваться особливым
перед всеми другими предпочтением.
— Кусочек! — стонал он
перед градоначальником, зорко следя за выражением
глаз облюбованной им жертвы.
В полдень поставили столы и стали обедать; но бригадир был так неосторожен, что еще
перед закуской пропустил три чарки очищенной.
Глаза его вдруг сделались неподвижными и стали смотреть в одно место. Затем, съевши первую перемену (были щи с солониной), он опять выпил два стакана и начал говорить, что ему нужно бежать.
— Кто я? — еще сердитее повторил голос Николая. Слышно было, как он быстро встал, зацепив за что-то, и Левин увидал
перед собой в дверях столь знакомую и всё-таки поражающую своею дикостью и болезненностью огромную, худую, сутоловатую фигуру брата, с его большими испуганными
глазами.