«Нет, мой друг, не верь, что я тебе писала; mais seulement, que personne ne sache; ecoutez, mon cher, je t'aime je t'aimerais toujours! [но только чтобы
никто не знал, слушай, мой дорогой, я тебя люблю и буду любить всегда! (франц.).]
— Тут не один был Кошка, — отвечал он простодушно, — их, может быть, были сотни, тысячи!.. Что такое наши солдатики выделывали. — уму невообразимо; иду я раз около траншеи и вижу, взвод идет с этим покойным моим капитаном с вылазки, слышу — кричит он: «Где Петров?.. Убит Петров?»
Никто не знает; только вдруг минут через пять, как из-под земли, является Петров. «Где был?» — «Да я, говорит, ваше высокородие, на место вылазки бегал, трубку там обронил и забыл». А, как это вам покажется?
Неточные совпадения
Маремьяна Архиповна
знала, за что ее бьют, —
знала, как она безвинно в этом случае терпит; но ни одним звуком, ни одной слезой
никому не пожаловалась, чтобы только
не повредить службе мужа.
Никто уже
не сомневался в ее положении; между тем сама Аннушка, как ни тяжело ей было, слова
не смела пикнуть о своей дочери — она хорошо
знала сердце Еспера Иваныча: по своей стыдливости, он скорее согласился бы умереть, чем признаться в известных отношениях с нею или с какою бы то ни было другою женщиной: по какому-то врожденному и непреодолимому для него самого чувству целомудрия, он как бы хотел уверить целый мир, что он вовсе
не знал утех любви и что это никогда для него и
не существовало.
— Да, подите, — люди разве рассудят так!..
Никто этого
не знает, да и
знать не хочет!.. Я здесь совершенно одна, ни посоветоваться мне
не с кем, ни заступиться за меня некому! — проговорила m-me Фатеева и заплакала горькими-горькими слезами.
У Еспера Иваныча он застал, как и следует у новорожденного, в приемных комнатах некоторый парад. Встретивший его Иван Иваныч был в белом галстуке и во фраке; в зале был накрыт завтрак; но видно было, что
никто ни к одному блюду и
не прикасался. Тут же Павел увидел и Анну Гавриловну; но она до того постарела, что ее
узнать почти было невозможно!
Одна у нее уйдет или рассорится с ней — она у другой гостит, другая сделается к ней холодна — она к третьей сейчас, — и у каждой из подружек своих она
знала ее главную слабость; она
знала, например, что Юлия никогда
никого еще
не любила и вместе с тем пламенно желала кого-нибудь полюбить.
Чиновником я
не родился, ученым
не успел сделаться, и, прежде, когда я
не знал еще, что у меня есть дарование — ну и черт со мной! — прожил бы как-нибудь век; но теперь я
знаю, что я хранитель и носитель этого священного огня, — и этого сознания
никто и ничто, сам бог даже во мне
не уничтожит.
—
Никого я
не спрятал, — отвечал Иван Кононов, с какой-то ненавистью взглянув на Миротворского: они старые были знакомые и
знали друг друга.
— Мало ли что он наболтает; я
не то что его, а и
никого еще
не знаю, — отвечала она, потупляя глаза.
— Кто его
знает — зол ли больно, али трусоват: оставь-ко кого в живых-то, так, пожалуй, и докажет потом, а уж мертвый-то
не пикнет
никому.
— Я
не то что сутяга, — возразил ему судья, — а уж, конечно,
никому не позволю наступать себе на ногу, если я
знаю, что я в чем-нибудь прав!..
—
Не знаю-с! — вмешался в их разговор Евгений Петрович, благоговейно поднимая вверх свои глаза, уже наполнившиеся слезами. — Кланяться ли нам надо или даже ругнуть нас следует, но
знаю только одно, что
никто из нас, там бывших, ни жив остаться, ни домой вернуться
не думал, — а потому
никто никакой награды в жизни сей
не ожидал, а если и чаял ее, так в будущей!..
— Я
не знаю, если
никто не возьмется, так мне, пожалуй, придется, — отвечал, подумав, Вихров.
— Ах, какой вздор! — продолжала Анна, не видя мужа. — Да дайте мне ее, девочку, дайте! Он еще не приехал. Вы оттого говорите, что не простит, что вы не знаете его.
Никто не знал. Одна я, и то мне тяжело стало. Его глаза, надо знать, у Сережи точно такие же, и я их видеть не могу от этого. Дали ли Сереже обедать? Ведь я знаю, все забудут. Он бы не забыл. Надо Сережу перевести в угольную и Mariette попросить с ним лечь.
Грушницкий принял таинственный вид: ходит, закинув руки за спину, и
никого не узнает; нога его вдруг выздоровела: он едва хромает. Он нашел случай вступить в разговор с княгиней и сказал какой-то комплимент княжне: она, видно, не очень разборчива, ибо с тех пор отвечает на его поклон самой милой улыбкою.
Безумно летают в нем вверх и вниз, черкая крыльями, птицы, не распознавая в очи друг друга, голубка — не видя ястреба, ястреб — не видя голубки, и
никто не знает, как далеко летает он от своей погибели…
Неточные совпадения
Ни помощник градоначальника, ни неустрашимый штаб-офицер —
никто ничего
не знал об интригах Козыря, так что, когда приехал в Глупов подлинный градоначальник, Двоекуров, и началась разборка"оного нелепого и смеха достойного глуповского смятения", то за Семеном Козырем
не только
не было найдено ни малейшей вины, но, напротив того, оказалось, что это"подлинно достойнейший и благопоспешительнейший к подавлению революции гражданин".
Никто, однако ж, на клич
не спешил; одни
не выходили вперед, потому что были изнежены и
знали, что порубление пальца сопряжено с болью; другие
не выходили по недоразумению:
не разобрав вопроса, думали, что начальник опрашивает, всем ли довольны, и, опасаясь, чтоб их
не сочли за бунтовщиков, по обычаю, во весь рот зевали:"Рады стараться, ваше-е-е-ество-о!"
— Как
не думала? Если б я была мужчина, я бы
не могла любить
никого, после того как
узнала вас. Я только
не понимаю, как он мог в угоду матери забыть вас и сделать вас несчастною; у него
не было сердца.
Никто, кроме самых близких людей к Алексею Александровичу,
не знал, что этот с виду самый холодный и рассудительный человек имел одну, противоречившую общему складу его характера, слабость.
Она
знала, что теперь, с отъездом Долли,
никто уже
не растревожит в ее душе те чувства, которые поднялись в ней при этом свидании.