Неточные совпадения
Вся картина, которая рождается при этом в воображении автора, носит на себе чисто уж исторический характер: от деревянного, во вкусе итальянских вилл, дома остались теперь одни только развалины; вместо сада, в котором некогда были и подстриженные деревья, и гладко убитые дорожки, вам представляются группы бестолково растущих деревьев; в левой стороне сада, самой поэтической, где прежде устроен был «Парнас», в последнее время один аферист построил винный завод; но и аферист уж этот лопнул, и завод его
стоял без окон и без дверей — словом, все, что было
делом рук человеческих, в настоящее время или полуразрушилось, или совершенно было уничтожено, и один только созданный богом вид на подгородное озеро, на самый городок, на идущие по другую сторону озера луга, — на которых, говорят, охотился Шемяка, — оставался по-прежнему прелестен.
По приезде домой, полковник сейчас же стал на молитву: он каждый
день, с восьми часов до десяти утра и с восьми часов до десяти часов вечера, молился,
стоя, по обыкновению, в зале навытяжку перед образом.
У задней стены
стояла мягкая, с красивым одеялом, кровать Еспера Иваныча: в продолжение
дня он только и делал, что, с книгою в руках, то сидел перед столом, то ложился на кровать.
Отчего Павел чувствовал удовольствие, видя, как Плавин чисто и отчетливо выводил карандашом линии, — как у него выходило на бумаге совершенно то же самое, что было и на оригинале, — он не мог дать себе отчета, но все-таки наслаждение ощущал великое; и вряд ли не то ли же самое чувство
разделял и солдат Симонов, который с час уже пришел в комнаты и не уходил, а, подпершись рукою в бок,
стоял и смотрел, как барчик рисует.
Над Москвою
стоял душнейший июльский
день.
— Нет, ты погоди,
постой! — остановил его снова Макар Григорьев. — Барин теперь твой придет, дожидаться его у меня некому… У меня народ день-деньской работает, а не дрыхнет, — ты околевай у меня, тут его дожидаючись; мне за тобой надзирать некогда, и без тебя мне, слава тебе, господи, есть с кем ругаться и лаяться…
Для
дня рождения своего, он был одет в чистый колпак и совершенно новенький холстинковый халат; ноги его, тоже обутые в новые красные сафьяновые сапоги,
стояли необыкновенно прямо, как
стоят они у покойников в гробу, но больше всего кидался в глаза — над всем телом выдавшийся живот; видно было, что бедный больной желудком только и жил теперь, а остальное все было у него парализовано. Павла вряд ли он даже и узнал.
— В чем
дело? Слушаю-с!.. — сказала Анна Ивановна, с важностью садясь на свое креслице. — Впрочем, погодите,
постойте, здорова ли madame Фатеева?
Сам Вихров целые
дни ходил в щеголеватом, на беличьем меху, халате: дом был довольно холодноват по своей ветхости, а зима
стояла в самом разгаре.
Время стало приближаться к весне. Воздвиженское с каждым
днем делалось все прелестней и прелестней: с высокой горы его текли целые потоки воды, огромное пространство виднеющегося озера почти уже сплошь покрылось синеватою наслюдою. Уездный город
стоял целый
день покрытый как бы туманом испарений. Огромный сад Воздвиженского весь растаял и местами начинал зеленеть. Все деревья покрылись почками, имеющими буроватый отлив. Грачи вылетали из свитых ими на деревьях гнезд и весело каркали.
Вихров велел его просить к себе. Вошел чиновник в вицмундире с зеленым воротником, в самом
деле с омерзительной физиономией: косой, рябой, с родимым пятном в ладонь величины на щеке и с угрями на носу. Груша
стояла за ним и делала гримасы. Вихров вопросительно посмотрел на входящего.
Народ в самом
деле был в волнении: тут и там
стояли кучки, говорили, кричали между собою. Около зарубившегося плотника
стояли мужики и бабы, и последние выли и плакали.
— Все-таки ничего не раскрыли, — подхватил Кнопов, — и то ведь, главное, досадно: будь там какой-нибудь другой мужичонко, покрой они смерть его — прах бы их дери, а то ведь — человек-то незаменимый!.. Гений какой-то был для своего
дела:
стоит каналья у плиты-то, еле на ногах держится, а готовит превосходно.
На другой
день, как нарочно,
стояла мрачная, сырая погода.
— В самом
деле, поскорее приезжайте; ей очень недолго осталось жить, — проговорила она мрачным голосом и
стоя со сложенными на груди руками, пока Вихров садился в экипаж.
Вихров дал ей денег и съездил как-то механически к господам, у которых дроги, — сказал им, что надо, и возвратился опять в свое Воздвиженское. Лежащая на столе, вся в белом и в цветах, Клеопатра Петровна ни на минуту не оставляла его воображения. На другой
день он опять как-то машинально поехал на вынос тела и застал, что священники были уже в домике, а на дворе
стояла целая гурьба соборных певчих. Катишь желала как можно параднее похоронить свою подругу. Гроб она также заказала пренарядный.
— Первая из них, — начал он всхлипывающим голосом и утирая кулаком будто бы слезы, — посвящена памяти моего благодетеля Ивана Алексеевича Мохова; вот нарисована его могила, а рядом с ней и могила madame Пиколовой. Петька Пиколов, супруг ее (он теперь, каналья, без просыпу
день и ночь пьет),
стоит над этими могилами пьяный, плачет и говорит к могиле жены: «Ты для меня трудилась на поле чести!..» — «А ты, — к могиле Ивана Алексеевича, — на поле труда и пота!»
«Ну, из этой гадости, конечно, уж ты сама — первая!» — подумал про себя Вихров, и как ни мало он был щепетилен, но ему все-таки сделалось не совсем ловко
стоять среди белого
дня на Невском с этими чересчур уж провинциальными людьми, которые, видимо, обращали на себя внимание проходящих, и особенно m-me Живина, мимо которой самые скромные мужчины, проходя, невольно делали удивленные физиономии и потупляли глаза.
— Очень уж вы, господа, щекотливы, — произнес Вихров, — посмотрите на английских лордов, — на них пишут и пасквили и карикатуры, а они себе
стоят, как дубы, и продолжают свое
дело делать.