Неточные совпадения
— А тем, что… ну, решился провести этот день с женой. И скажи прямо, серьезно, как вон
русские самодуры говорят: «Хочу, мол, так и сделаю, а ты моему нраву не препятствуй!». Досадно бы, конечно,
было, но я бы покорилась; а то приехал, сначала хитрить стал, а потом, когда отпустили, так обрадовался, как школьник, и убежал.
— Потому что, — продолжала Елена, — каким же образом можно
было до такой степени полюбить господина Долгорукова, человека весьма дурных качеств и свойств, как говорит нам история, да и вообще кого из
русских князей стоит так полюбить?
А шутки в сторону, — продолжала она как бы более серьезным тоном, — скажите мне,
был ли из
русских князей хоть один настоящим образом великий человек, великий полководец, великий поэт, ученый, великий критик, публицист?..
— Но кроме там вашего князя Якова Долгорукова мало ли
было государственных людей из князей? — воскликнула Анна Юрьевна. — Сколько я сама знала за границей отличнейших дипломатов и посланников из
русских князей!..
— К-ха! — откашлянулся он. —
Есть пословица
русская, что яблоко от деревца недалеко падает! — заключил он многознаменательно.
Впервые напечатана А.И.Герценом в «Полярной звезде» в 1856 году.]; потом стал ей толковать о
русском мужике, его высоких достоинствах; объяснял, наконец, что мир ждет социальных переворотов, что так жить нельзя, что все порядочные люди задыхаются в современных формах общества; из всего этого княгиня почти ничего не понимала настоящим образом и полагала, что князь просто фантазирует по молодости своих лет (она
была почти ровесница с ним).
Нынче от писцов требуют, чтобы они
были хоть сколько-нибудь грамотны, но
русский литератор может
быть даже безграмотен: корректор ему все поправит; а писать он тоже может всякую чепуху, какая только придет ему в голову, ибо эти тысячеустные дуры-газеты (так обыкновенно Миклаков называл газеты) способны принять в себя всякую дрянь и изрыгнуть ее перед
русскою публикою.
Впрочем, я и по рождению больше полячка, чем
русская, и за все, что теперь
будет клониться к погибели и злу вашей дорогой России, я
буду хвататься, как за драгоценность, как за аромат какой-нибудь.
— Да!.. Да!.. — повторил Адольф Иваныч с важностью. — И он тоже совершенно со мной согласен, что в России нужней всего просвещение.
Русский работник, например, мужик
русский — он не глуп, нет!.. Он не просвещен!.. Он только думает, что если праздник, так он непременно должен
быть пьян, а
будь он просвещен, он знал бы, что праздник не для того, а чтобы человек отдохнул, — согласны вы с этим?
— Вот в том-то и дело; я никак не желаю, чтобы он жил под
русскими законами… Ты знаешь, я никогда и ни на что не просила у тебя денег; но тут уж
буду требовать, что как только подрастет немного наш мальчик, то его отправить за границу, и пусть он
будет лучше каким-нибудь кузнецом американским или английским фермером, но только не
русским.
— Одну только вашу капризную волю и желание, потому что предмета этого вы не изучали, не знаете хорошо; тогда как родители, действующие по здравому смыслу, очень твердо и положительно могут объяснить своим детям: «Милые мои, мы вас окрестили православными, потому что вы
русские, а в России всего удобнее
быть православным!»
— В том-то и дело, что я вовсе не хочу, чтобы сын мой
был русский!
— Хороши и
русские по этой части
есть! — возразил ему князь, прямо разумея в этом случае самого Елпидифора Мартыныча.
—
Есть и
русские! — подхватил Иллионский, совершенно не приняв этого намека на свой счет.
— Может
быть, и по
русской истории.
— Я говорю не о результатах, а о том, что
есть же в
русском народе настоящая, живая сила.
— Нет, я еще до господина Жуквича знала это очень хорошо, и уж, конечно, поляки всегда
были и
будут свободолюбивее
русских! — воскликнула Елена.
— Нисколько!.. Это совершенно не в наших нравах… Кроме того, у меня еще
будет обедать один поляк… этакий, знаете, заклятый патриот польский; ну, а вы, я надеюсь, патриот
русский.
Я только прибыл из Польши и, как живой свидетель, под влиянием неостывших впечатлений, стал рассказывать о том, как наши польские дамы не совсем, может, вежливо относятся к
русским офицерам… как потом
были захвачены в казармах солдаты и все уничтожены…
— Много милостивы, ясновельможный пан! — опять крикнул он и, повернувшись после того по-солдатски, налево кругом, ушел. Хлопец сей, видно, еще издавна и заранее намуштрован
был, как держать себя перед
русскими.
— Нет, больше, больше!.. — возразил ей, с своей стороны горячась, князь. — Ты полячка по крови так же, как и я
русский человек по крови; в тебе, может
быть, течет кровь какого-нибудь польского пана, сражавшегося насмерть с каким-нибудь из моих предков, князем Григоровым. Такие стычки и встречи в жизни не пропадают потом в потомстве бесследно!