Неточные совпадения
Круглова.
И то, гляди, зайдет; день сегодня праздничный, что ему дома-то делать!
Вот тебе
и кавалер; не
я искала, сама обрящила. Вольница ты у
меня. Ты его как это подцепила?
Агния. Ну,
вот тогда
и скажете маменьке;
я и сама тоже поговорю. (Весело.) А ленточку все-таки подайте!
Круглова. Притворяйся сиротой-то.
Вот я погляжу, что будет от тебя, а то
и турну, брат.
Ахов. То-то
я и говорю.
Вот ты, как только
меня увидала, прежде чем сажать-то
меня да потчевать, вытолкнула бы его за дверь;
и ему на пользу, да
и мне приятнее.
Ахов. Ну, так
вот ты
и обсуди, да подумай одна на досуге, с подушкой; авось дело-то ладней пойдет. (Встает.) Ну, прощайте покудова. А вы ничего,
я не сержусь.
Агния. Как же не так; стоит он!
Я еще
вот что сделаю,
я напишу ему, чтоб он не смел к нам
и показываться. (Идет в другую комнату.)
Феона. Да уж верно, коли
я говорю. Не в первый раз ему Москву-то страмить. Он, было,
и за богатеньких брался, ума-то у него хватало, да местах в трех карету подали;
вот теперь уж другое грезит. «Изберу
я себе из бедных, говорит, повиднее. Ей моего благодеяния всю жизнь не забыть, да
и я от ее родных что поклонов земных увижу! Девка-то девкой, да
и поломаюсь досыта».
Ипполит. Даже очень немногим-с.
Вот и сейчас он в моих руках. (Показывает векселя.) Всему только делу остановка, что у
меня совести довольно достаточно.
Ахов. Ну,
вот то-то же!
Я душу-то твою всю насквозь вижу; что на уме-то у тебя, все знаю.
Вот и думаешь: «выйду
я за бедного, всю жизнь буду в забвении жить; молодой да богатый
меня не возьмет: дай-ка
я послушаю умных людей да выйду за старичка с деньгами». Так ведь ты рассуждаешь?
Ахов. Да
мне перед кем? Да
и не надо,
я и так умен. Мужчине страх на пользу, коли он подначальный; а бабе — всякой
и всегда. Ты
и матери бойся
и мужа бойся,
вот и будет тебе от умных людей похвала.
Ипполит. Никаких глупостей! Однако ж,
и так жить нельзя. Давешние слова вашей дочки у
меня вот где! (Ударяет себя в грудь.) Да
вот что! Поберегите это покудова! (Подает толстый пакет.)
Что можно им дрянь какую подарить,
и то они очень довольны будут, а что
я вот что…
А чтоб видел
я в них это самосознание, что нестоющие они люди,
и что
я вот кому хочу, тому
и даю, не взирая.
Ахов. Какой для тебя закон писан, дурак? Кому нужно для вас, для дряни, законы писать? Какие такие у тебя права, коли ты мальчишка,
и вся цена тебе грош? Уж очень много вы о себе думать стали! Написаны законы, а вы думаете это про вас. Мелко плаваете, чтобы для вас законы писать.
Вот покажут тебе законы! Для вас закон — одна воля хозяйская, а особенно когда ты сродственник. Ты поговорить пришел, милый? Ну, говори, говори,
я слушаю; только не пеняй потом, коли солоно придется. Что тебе надо?
Ипполит. А
вот: что, живши
я у вас в приказчиках, дело знал в точности, вел себя честно
и благородно даже сверх границ.
Агния. А
вот что, маменька!
Я никогда к вам не ластилась, никогда своей любви к вам не выказывала; так
я вам ее теперь на деле докажу. Как вы сделаете, так
и хорошо.
Круглова. Ах ты, золотая моя! Ну, так
вот что
я тебе скажу: как идти
мне сюда,
я у себя в спальне помолилась, на всякий случай:
вот, помолившись-то,
и подумаю.
Круглова. Благословить-то не долго; только ты спроси, подымутся ль руки-то у
меня!
Я вот как рассудила, Ермил Зотыч; если дашь ты
мне подписку, что умрешь через неделю после свадьбы, —
и то еще
я подумаю отдать дочь за тебя.
Ахов. Оно
и видно, что ты ее знаешь! Была у вас честь да отошла. Делая
я вам честь, бывал у вас; так у вас
и в комнатах-то было светлей, оттого только, что
я тут. Была бы вам честь, кабы дочь твоя купчихой Аховой называлась.
Вот это честь!
Я брошу вас,
и опять в потемках жить будете. А то честь! Да вам всю жизнь не узнать, в чем она
и ходит-то.
Ахов. С ними
я говорить не хочу.
Я их презрил. Ниже каблука своего считаю,
вот где. А с тобой разговор заведем. Ведь, чай, тебе нужно
и приданое? Не так отдашь, в чем она есть? Нужно приданое?
Вот тогда
я вас прощу
и в честь вас произведу.
—
Вот и я, — сказал князь. — Я жил за границей, читал газеты и, признаюсь, еще до Болгарских ужасов никак не понимал, почему все Русские так вдруг полюбили братьев Славян, а я никакой к ним любви не чувствую? Я очень огорчался, думал, что я урод или что так Карлсбад на меня действует. Но, приехав сюда, я успокоился, я вижу, что и кроме меня есть люди, интересующиеся только Россией, а не братьями Славянами. Вот и Константин.
Неточные совпадения
Аммос Федорович.
Вот тебе на! (Вслух).Господа,
я думаю, что письмо длинно. Да
и черт ли в нем: дрянь этакую читать.
Бобчинский. Сначала вы сказали, а потом
и я сказал. «Э! — сказали мы с Петром Ивановичем. — А с какой стати сидеть ему здесь, когда дорога ему лежит в Саратовскую губернию?» Да-с. А
вот он-то
и есть этот чиновник.
Хлестаков. Да
вот тогда вы дали двести, то есть не двести, а четыреста, —
я не хочу воспользоваться вашею ошибкою; — так, пожалуй,
и теперь столько же, чтобы уже ровно было восемьсот.
Анна Андреевна. После?
Вот новости — после!
Я не хочу после…
Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал!
Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку;
я сейчас».
Вот тебе
и сейчас!
Вот тебе ничего
и не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь,
и давай пред зеркалом жеманиться:
и с той стороны,
и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Анна Андреевна.
Вот хорошо! а у
меня глаза разве не темные? самые темные. Какой вздор говорит! Как же не темные, когда
я и гадаю про себя всегда на трефовую даму?