Неточные совпадения
Телятев.
Вот бы вы
меня удивили, если б сказали, что вы ей понравились. Это была бы штука любопытная. А что она вам нравится, диковины тут нет.
Я знаю человек пятнадцать, которые в нее влюблены без памяти, только из взрослых людей, а если считать с гимназистами, так
и конца нет. А вы знаете что? Вы попробуйте сами ей понравиться.
Васильков.
Вот, видите ли,
я с вами откровенно буду говорить; у
меня особого рода дела,
и мне именно нужно такую жену, блестящую
и с хорошим тоном.
Телятев. А сегодня, представь себе, увидал, что
я разговаривал с Чебоксаровыми, ухватил
меня чуть не за ворот, втащил в сад, спросил бутылку шампанского, потом другую, ну, мы
и выпили малым делом. А
вот здесь открылся
мне, что влюблен в Чебоксарову
и желает на ней жениться. Видишь ты, по его делам, — а какие у него дела, сам черт не разберет, — ему именно такую жену нужно; ну, разумеется, просил
меня познакомить его с ними.
Глумов. Ах он, эфиоп!
Вот потеха-то! Приехал откуда-то из Камчатки
и прямо женится на лучшей нашей невесте. Видишь ты, у него дела такие, что ему непременно нужно жениться на ней. Какая простота! Мало ли у кого какие дела!
Вот и у
меня дела такие, что
мне нужно на богатой невесте жениться, да не отдают. Что он такое за птица? Что он делает, по крайней мере?
Глумов. Нет, мы будем играть злодеев, по крайней мере
я…
И вот с чего начинается: ты познакомь этого чудака с Чебоксаровыми, а
я скажу Надежде Антоновне, что у него золотые прииски;
и будем любоваться, как она станет за ним ухаживать.
Телятев. Если забудете,
я вам напомню. За вами бутылочка, поедемте ужинать, там
и разопьем. (Кучумову.) Князинька,
вот наш новый приятель, Савва Геннадич Васильков.
Васильков. Ха, ха, ха! Господа москвичи! Вы струсили! Так зачем же было смеяться! Идет, что ли, начистоту?
Вот три тысячи. (Вынимает деньги, все кивают отрицательно.) Вино развязало
мне язык.
Я полюбил Чебоксарову
и женюсь на ней непременно. Что
я сказал, то
и будет,
я даром слова не говорю. Поедемте ужинать.
Кучумов. Да что ж он, чудак… Разве у него мало знакомства! Да
вот я, например… Вы ему так
и напишите, чтоб он ко
мне адресовался прямо. Мuta d'accento…
Надежда Антоновна. У вас шутки… А каково
мне, матери! Столько лет счастливой жизни,
и вдруг… Прошлую зиму
я ее вывозила всюду, ничего для нее не жалела, прожила все, что было отложено ей на приданое,
и все даром. А нынче,
вот ждала от мужа денег,
и вдруг такое письмо.
Я уж
и не знаю, чем мы жить будем. Как
я скажу Лидиньке? Это ее убьет.
Надежда Антоновна. А
мне кажется, он просто оригинальничает. Так многие делают. Он не очень образован, а может быть,
и не умен, остроумием не отличается, а говорить надо что-нибудь, чтоб быть заметным:
вот он
и хочет показаться оригиналом. А вероятно,
и думает,
и поступает, как
и все порядочные люди.
Надежда Антоновна.
Вот, Лидия, Савва Геннадич делает тебе предложение через
меня: он просит твоей руки. Хотя с своей стороны
я согласна
и очень рада, но твоей воли нисколько не стесняю.
Васильков. Позвольте, в качестве жениха, поднести вам.
Я сегодня нечаянно купил эти вещи, а
вот они
и пригодились. (Подает коробку, в которой серьги
и брошка.)
Лидия.
Вот и прекрасно. Мы сошлись на полдороге; куда же нам идти, к тебе или ко
мне? Туда? (Указывает на свои комнаты.) Туда, что ли? Говори, милый ты мой! А? Ну!
Васильков. Ну
вот и прекрасно, моя милая! По крайней мере, мы теперь знаем друг друга. Ты знаешь, что
я расчетлив,
я знаю, что ты избалована, но зато любишь
меня и доставишь
мне счастье, на которое грубому труженику нельзя было надеяться
и которое
мне дорого, очень дорого, моя Лидия, мой ангел! (Обнимает жену.)
Василий. Покорно благодарю. Пожалуйте. (Берет рубль
и прячет в карман.) А что
я вам проповедаю? Известно, дела, обстоятельства. Вы придете, другой, третий; рюмка водки, другая, пятая, десятая, а все расчет. А дела наши, барин говорит, по видимости, подходят тонкие. А вы рассудите сами! Пожалуй, корми дармоедов-то, пользы от них никакой, а все из кармана.
Вот кабы знакомство хорошее, степенное, а то какое у нас знакомство!..
Василий. Этаких стран
я, сударь,
и не слыхивал. Морок, так он Мороком
и останется, а нам не для чего. У нас, по нашим грехам, тоже этого достаточно, обморочат как раз. А знают ли они там холод
и голод,
вот что?
Телятев. Ну, черт с тобой! Ты
мне надоел. Давай стреляться! (Проходит к пистолетам
и прислушивается у двери.)
Вот что: перед смертью попробуем спрятаться за печку!
Надежда Антоновна. Да сделал ли,
я что-то сомневаюсь.
Вот я сегодня получила письмо от мужа; он пишет, что никаких денег не получал, что имение его продано, а сам он теперь живет у своего приятеля. Он
мне пишет, что после продажи, за удовлетворением долга, ему остается очень незначительная сумма
и что на нее он хочет с каким-то татарином или башкиром завести кумыс.
Лидия (отодвигаясь). Ну
вот, когда вы привезете нам деньги,
я вас опять буду звать папашей
и, может быть, полюблю.
Лидия.
Вот когда моя самоуверенность колебаться начинает. Какой-то холод пробегает по
мне. Кучумов обманывает
меня или нет? (Решительно.) Обманывает. Он еще не исполнил ни одного своего обещания. Затем что ж у
меня? Отчаяние
и самоубийство или… тоже самоубийство, только медленное
и мучительное…
Надежда Антоновна. Тебе надо лечь, Лидия, непременно. Напрасно ты себя, мой друг, утомляешь! По лицу твоему видно, что ты ужасно страдаешь.
Я так
и мужу сказала. Он сейчас придет.
Вот твой спирт
и капли, которые тебе всегда помогали.
Неточные совпадения
Аммос Федорович.
Вот тебе на! (Вслух).Господа,
я думаю, что письмо длинно. Да
и черт ли в нем: дрянь этакую читать.
Бобчинский. Сначала вы сказали, а потом
и я сказал. «Э! — сказали мы с Петром Ивановичем. — А с какой стати сидеть ему здесь, когда дорога ему лежит в Саратовскую губернию?» Да-с. А
вот он-то
и есть этот чиновник.
Хлестаков. Да
вот тогда вы дали двести, то есть не двести, а четыреста, —
я не хочу воспользоваться вашею ошибкою; — так, пожалуй,
и теперь столько же, чтобы уже ровно было восемьсот.
Анна Андреевна. После?
Вот новости — после!
Я не хочу после…
Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал!
Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку;
я сейчас».
Вот тебе
и сейчас!
Вот тебе ничего
и не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь,
и давай пред зеркалом жеманиться:
и с той стороны,
и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Анна Андреевна.
Вот хорошо! а у
меня глаза разве не темные? самые темные. Какой вздор говорит! Как же не темные, когда
я и гадаю про себя всегда на трефовую даму?