Неточные совпадения
Рядом с тем
домом поставил Марко Данилыч обширные прядильни, и скоро смолокуровские канаты да рыболовные снасти
в большую
славу вошли и
в Астрахани, и на Азовском поморье.
Невзлюбила она Анисью Терентьевну и, была б ее воля, не пустила б ее на глаза к себе; но Марко Данилыч Красноглазиху жаловал, да и нельзя было
идти наперекор обычаям, а по ним
в маленьких городках Анисьи Терентьевны необходимы
в дому, как сметана ко щам, как масло к каше, — радушно принимаются такие всюду и, ежели хозяева люди достаточные да тороватые, гостят у них подолгу.
— Сегодня ж изготовлю, — молвила Макрина и, простясь с Марком Данилычем, предовольная
пошла в свою горницу. «Ладно дельцо обделалось, — думала она. — После выучки дом-от нам достанется. А он, золотая киса, домик хороший поставит, приберет на богатую руку, всем разукрасит, души ведь не чает он
в дочке… Скажет матушка спасибо, поблагодарит меня за пользу святой обители».
Душевную бы чистоту хранила и бесстрастие телесное, от злых бы и плотских отлучалась, стыденьем бы себя украшала,
в нечистых беседах не беседовала, а
пошлет Господь судьбу — делала бы супругу все ко благожитию, чад воспитала бы во благочестии, о
доме пеклась бы всячески, простирала бы руце своя на вся полезная, милость бы простирала к бедному и убогому и тем возвеселила бы дни своего сожителя и лета бы его миром исполнила…
Все бы, кажется, было приспособлено к потребностям торговцев, обо всем подумали, ни о чем не забыли, но, к изумленью строителя, купцы
в Главный
дом не
пошли, а облюбовали себе трактиры, памятуя пословицу, что еще у Старого Макарья на Желтых Песках сложилась: «Съездить к Макарью — два дела сделать: поторговать да покуликать».
Ужас и уныние
шли вместе с холерой; вечером и на рассвете по всем церквам гудел колокольный звон, чтобы во всю ночь между звонами никто не смел выходить на улицу; на перекрестках дымились смрадные кучи навоза, покойников возили по ночам арестанты
в пропитанных дегтем рубахах, по
домам жгли бесщадно все оставшееся после покойников платье, лекаря ходили по
домам и все опрыскивали хлором, по народу расходились толки об отравлении колодцев…
Схоронивши мать, Зиновий Алексеич переселился
в Вольск. Выстроил там лучший
дом в городе, разубрал его, разукрасил, денег не жалея, лишь бы отделать все
в «наилучшем виде», лишь бы каждому кидалось
в глаза его убранство, лишь бы всяк, кто мимо
дома ни
шел, ни ехал, — все бы время на него любовался и, уехавши, молвил бы сам про себя: «Сумел поставить хоромы Зиновий Алексеич!»
— Из театра со всей твоей нареченной родней к тезке к твоему поехали, к Никите Егорову, — сказал Дмитрий Петрович. — Поужинали там, потолковали… Час второй уж был… Проводил я невесту твою до́
дому, зашел к ним, и
пошли тут у нас тары да бары да трехгодовалы; ну и заболтались. Не разгони нас Татьяна Андревна, и до сих бы пор из пустого
в порожнее переливали.
— Дела, матушка, дела подошли такие, что никак было невозможно по скорости опять к вам приехать, — сказал Петр Степаныч. — Ездил
в Москву, ездил
в Питер, у Макарья без малого две недели жил… А не остановился я у вас для того, чтобы на вас же лишней беды не накликать. Ну как наедет тот генерал из Питера да найдет меня у вас?..
Пойдут спросы да расспросы, кто, да откуда, да зачем
в женской обители проживаешь… И вам бы из-за меня неприятность вышла… Потому и пристал
в сиротском
дому.
— Нет, матушка.
В Казани я с весны не бывал, с весны не видел
дома родительского… Да и что смотреть-то на него после дедушки?.. Сами изволите знать, каковы у нас с дядей дела
пошли, — отвечал Петр Степаныч. —
В Петербург да
в Москву ездил, а после того без малого месяц у Макарья жить довелось.
На частые удары била стекаются
в келарню работные матери и белицы, те, что, будучи на послушаниях, не удосужились быть на по́стриге… Вот и та приземистая белица, что сейчас была во Фленушкиных горницах, а самой Фленушки все нет как нет… «
Дома, значит, осталась. Теперь самое лучшее время
идти к ней…» — думает Петр Степаныч.
— Знаю, родная, все знаю, — со вздохом ответил Герасим. — Только ты смотри у меня, невестушка, не моги унывать…
В отчаянье не вдавайся, духом бодрись, на света Христа уповай… Христос от нас, грешных, одной ведь только милости требует и только на нее милости свои
посылает… Все
пошлет он, милосердный, тебе, невестушка, и пашню, и
дом справный, и скотинушку, и полные закрома…
Дома старенькие, зато строены из здоровенного унжинского леса и крыты
в два теса. От большой улицы по обе стороны вниз по угорам
идут переулки;
дома там поменьше и много беднее, зато новее и не так тесно построены. Во всем селенье больше трехсот дворов наберется, опричь келейных рядов, что ставлены на задах, ближе к всполью.
В тех келейных рядах бобыльских да вдовьих дворов не меньше пятидесяти.
И по
домам, и
в кабаке, и на базаре только и толков
пошло, что о пу́стошах.
Приехал к Кисловым Пахом и, не входя
в дом, отпряг лошадку, поставил ее
в конюшню, задал корму, втащил таратайку
в сарай и только тогда
пошел в горницы. Вообще он распоряжался у Кисловых, как у себя
дома. И Степана Алексеича и Катеньку нашел он
в спальне у больной и вошел туда без доклада. Все обрадовались, сама больная издала какие-то радостные звуки, весело поглядывая на гостя.
Деньги, что
шли на училище, велено архиереем доставлять
в семинарию,
в странноприимном
доме срок дарового корма сокращался, а потом и совсем прекратился, больницу закрыли, перестали принимать увечных и раненых, потому-де, что монахи должны ежечасно проводить время
в богомыслии, а за больными ухаживать им невместно.
Молча вошел
в дом Марко Данилыч, молча
шла за ним и Дарья Сергевна. Положив уставной семипоклонный начáл перед родительскими иконами, оглянул он пустые комнаты и сказал вполго́лоса Дарье Сергевне...
Пошел вдоль по поселку Фадеев: у одного
дома постучится, у другого
в истошный голос покричит — везде ровно мертвые.
Съели кашу и, не выходя из-за стола, за попойку принялись. Женщины
пошли в задние горницы, а мужчины расселись вокруг самовара пунши распивать. Пили за все и про все, чтобы умником рос Захарушка, чтобы дал ему здоровья Господь, продлил бы ему веку на сто годов, чтоб во всю жизнь было у него столько добра
в дому́, сколько
в Москве на торгу́, был бы на ногу лего́к да ходо́к, чтобы всякая работа спорилась у него
в руках.
С того часу как приехал Чапурин,
в безначальном до того
доме Марка Данилыча все само собой
в порядок пришло. По прядильням и на пристани
пошел слух, что заправлять делами приехал не то сродник, не то приятель хозяина, что денег у него куры не клюют, а своевольничать не даст никому и подумать. И все присмирело, каждый за своим делом, а дело
в руках так и горит. Еще никто
в глаза не видал Патапа Максимыча, а властная его рука уже чуялась.
И
пошли они
в дом. А там стоном стоят голоса: шумят, спорят за картами, кто-то на расстроенных фортепианах разыгрывает давно забытую сонату. На обширной террасе слышатся веселые клики и радостный смех молодых людей. А
в богадельне и на пасеке ровно все вымерли.
Андрей Александрыч остался, а Пахому велел
идти домой и сейчас же составить смету на постройки при барском
доме и поправки
в доме отца Прохора. Как ни упрашивала попадья, чтобы позволил Андрей Александрыч Пахому выпить у ней чашечку-другую чая, но он не согласился и приказал конторщику как можно скорей домой поспешить, доложить Николаю Александрычу, что все строенья осмотрены и что поправки необходимы.
— Зачем же вы, Авдотья Марковна, ежели решились оставить ересь и самый
дом, где были совращены, зачем, говорю,
пошли вы ночью на их сборище и даже
в особую комнату для свидания со злейшим еретиком Денисовым?
— Нужно вам сказать — только до времени об этом пока никому не говорите, — не
в долгом, надо полагать, времени господам Луповицким будет разгром: наедет суд, обыски начнут у них
в доме делать,
пойдет следствие.
А как на Троицу принесло к нам
в дом эту проклятую Марью Ивановну — еще хуже
пошло…
Ее разумом и добрым нравом Господь не обидел, и, если удастся ей забрать мужа
в руки, у них
в дому самым лучшим порядком
пойдет и хозяйство, и все, а если он станет всем
в дому верховодить, рано ли, поздно ли, ихнее богатство прахом
пойдет.
Выкупил ли Махмет Субханкулов его за деньги, или подпоил хана вишневою наливкой, на
славу приготовляемою Дарьей Сергевной, про то они только оба знали; известно было лишь то, что Мокей Данилыч со Страстной недели жил
в Оренбурге
в доме Субханкулова, выжидавшего обещанных ему денег.
— Когда я еще находился
в бедности, а
в родительском
дому отцовские достатки порасстроились от поджога токарни, а потом клеть у нас подломали, а после того поскорости воры и лошадей свели, я
в ту пору слыл первым, самым лучшим токарем
в нашей стороне; меня родитель и
послал на сторону, чтобы кое-что заработать для поправки семейных наших дел.
Неточные совпадения
А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого не впускать
в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите, что
идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
А день сегодня праздничный, // Куда пропал народ?..» //
Идут селом — на улице // Одни ребята малые, //
В домах — старухи старые, // А то и вовсе заперты // Калитки на замок.
В канаве бабы ссорятся, // Одна кричит: «Домой
идти // Тошнее, чем на каторгу!» // Другая: — Врешь,
в моем
дому // Похуже твоего! // Мне старший зять ребро сломал, // Середний зять клубок украл, // Клубок плевок, да дело
в том — // Полтинник был замотан
в нем, // А младший зять все нож берет, // Того гляди убьет, убьет!..
Краса и гордость русская, // Белели церкви Божии // По горкам, по холмам, // И с ними
в славе спорили // Дворянские
дома. //
Дома с оранжереями, // С китайскими беседками // И с английскими парками; // На каждом флаг играл, // Играл-манил приветливо, // Гостеприимство русское // И ласку обещал. // Французу не привидится // Во сне, какие праздники, // Не день, не два — по месяцу // Мы задавали тут. // Свои индейки жирные, // Свои наливки сочные, // Свои актеры, музыка, // Прислуги — целый полк!
Шли долго ли, коротко ли, //
Шли близко ли, далеко ли, // Вот наконец и Клин. // Селенье незавидное: // Что ни изба — с подпоркою, // Как нищий с костылем, // А с крыш солома скормлена // Скоту. Стоят, как остовы, // Убогие
дома. // Ненастной, поздней осенью // Так смотрят гнезда галочьи, // Когда галчата вылетят // И ветер придорожные // Березы обнажит… // Народ
в полях — работает. // Заметив за селением // Усадьбу на пригорочке, //
Пошли пока — глядеть.