Неточные совпадения
— Почему нет? твоя сестра и генеральша разве
не обе одинаково прекрасны? Здесь больше силы, — она дольше проскачет, —
сказал он, показывая головкою тросточки на взнузданного бурого коня, — а здесь из очей пламя бьет, из ноздрей дым валит. Прощай, — добавил он, зевнув. — Да вот еще что. Генерал-то Синтянин,
я слышал, говорил тебе за ужином, что он едет для каких-то внушений в стороне, где мое имение, — вот тебе хорошо
бы с ним примазаться! Обдумай-ко это!
— Это значит, что он вам совсем
не понравился.
Я это, впрочем, видела и очень сожалела, что вы сегодня так убийственно скучны и молчаливы. Вы один могли
бы ему отвечать, и вы-то и
не сказали ни слова.
— Вы
меня не спрашиваете, в чем заключается мой план, заметьте, несомненный план приобретения громаднейшего состояния, и
я знаю, почему вы
меня о нем
не спрашиваете: вы
не спрашиваете
не потому, чтоб он вас
не интересовал, а потому, что вы знаете, что
я вам его
не скажу, то есть
не скажу в той полноте, в которой
бы мой верный план, изобретение человека, нуждающегося в двадцати пяти тысячах, сделался вашим планом, — планом человека, обладающего всеми средствами, нужными для того, чтобы через полгода,
не более как через полгода, владеть состоянием, которым можно удивить Европу.
Вы
не один раз говорили
мне, что вы дружески расположены ко
мне и даже
меня уважаете;
мне всегда было приятно этому верить, тем более, что
я и сама питаю к вам и дружбу, и расположение, без этого
я и
не решилась
бы сказать вам того, что пишу вам во имя нашей испытанной дружбы.
Скажу примером: если
бы дело шло между
мною и вами,
я бы вам смело
сказала о моих чувствах, как
бы они ни были глубоки, но
я сказала бы это вам потому, что в вас есть великодушие и прямая честь, потому что вы
не употребили
бы потом мою искренность в орудие против
меня, чтобы щеголять властью, которую дало вам мое сердце; но с другим человеком, например с Иосафом Платоновичем,
я никогда
бы не была так прямодушна, как
бы я его ни любила.
— Ну, как же, — рассказывай ты: «нимало». Врешь, друг мой, лестно и очень лестно, а ты трусишь на Гибралтары-то ходить, тебе
бы что полегче, вот в чем дело! Приступить к ней
не умеешь и боишься, а
не то что нимало
не лестно. Вот она на бале-то скоро будет у губернатора: ты у нее хоть цветочек, хоть бантик, хоть какой-нибудь трофейчик выпроси, да покажи
мне, и
я тогда поверю, что ты
не трус, и даже
скажу, что ты мальчик
не без опасности для нежного пола.
—
Я думала или, лучше
скажу,
я была даже уверена, что мы с вами более уже
не увидимся в нашем доме, и это
мне было очень тяжело, но вы, конечно, и тогда были
бы как нельзя более правы. Да! обидели человека, наврали на него с три короба и еще ему же реприманды едут делать.
Я была возмущена за вас до глубины души, и зато из той же глубины вызываю искреннюю вам признательность, что вы ко
мне приехали.
— Да, конечно, вы должны делать все, что
я хочу! Иначе за что же, за что
я могу вам позволять надеяться на какое-нибудь мое внимание? Ну сами
скажите: за что? что такое вы могли
бы мне дать, чего сторицей
не дал
бы мне всякий другой? Вы
сказали: «каприз». Так знайте, что и то, что
я с вами здесь говорю, тоже каприз, и его сейчас
не будет.
Зато Горданов смотрел на всех до наглости смело и видимо порывался к дерзостям. Порывы эти проявлялись в нем так беззастенчиво, что Синтянина на него только глядела и подумывала: «Каково заручился!» От времени до времени он поглядывал на Ларису, как
бы желая
сказать: смотри как
я раздражен, и это все чрез тебя;
я не дорожу никем и сорву свой гнев на ком представится.
Я, незаметная и неизвестная женщина, попала под колесо обстоятельств, накативших на мое отечество в начале шестидесятых годов, которым принадлежит моя первая молодость. Без всякого призвания к политике,
я принуждена была сыграть роль в событиях политического характера, о чем, кроме
меня, знает только еще один человек, но этот человек никогда об этом
не скажет.
Я же
не хочу умереть,
не раскрыв моей повести, потому что человеку, как
бы он ни был мал и незаметен, дорога чистота его репутации.
Случай, устроивший странную судьбу мою, быть может, совершенно исключительный, но полоса смятений на Руси еще далеко
не прошла: она, может быть, только едва в начале, и к тому времени, когда эти строки могут попасть в руки молодой русской девушки, готовящейся быть подругой и матерью, для нее могут потребоваться иные жертвы, более серьезные и тягостные, чем моя скромная и безвестная жертва: такой девушке
я хотела
бы сказать два слова, ободряющие и укрепляющие силой моего примера.
—
Я ему
сказал, что если он
не возьмет ее отсюда и
не уедет с нею в такое место, где
бы она была с ним одна и где
бы он мог ее перевоспитать…
— И то нет;
я вовсе
не то хотел
сказать, а
я хотел
бы, кроме всего этого, еще где-нибудь разразиться против материализма жестокою статьей и поставить свое имя в числе его ярых врагов.
— Мошенниками полон свет, — перебил генерал, — но пока эти мошенники
не попадаются, на них при нынешних порядках нет управы.
Я вижу, что
я знаю все, что вы
мне хотите
сказать:
я давно знаю эту клику, которая доит вашего мужа, но это все бесполезно; другое дело, если
бы вы могли
мне дать какие-нибудь доказательства.
— Это прескверно-с, — продолжал майор, — и если
бы вы, выходя замуж, спросили старика-дядю, как вам счастливее жить с мужем, то
я, по моей цинической философии, научил
бы вас этому вернее всякой мадам Жанлис.
Я бы вам
сказал:
не надейтесь, дитя мое, на свой ум, потому что, хоть это для вас, может быть, покажется и обидным, но
я, оставаясь верным самому себе, имею очень невысокое мнение о женском уме вообще и о вашем в особенности.
— О, будь покойна: то, что
я скажу,
не составляет ничего важного,
я просто припомнила в пример, что этот человек, по-видимому, столь холодный и самообладающий, при известии о твоей свадьбе стал такая кислая дрянь, как и все, — точно так же одурел, точно так же злился, корчился,
не ел и
не находил смысла в своем существовании. Он даже был глупее чем другие, и точно гусар старинных времен проводил целые дни в размышлении, как
бы тебя похитить.
Я уж
не знаю, что может быть этого пошлее.
— Если
бы…
Я вам
скажу откровенно:
я не могу думать, чтоб это сталось, потому что
я… стара и трусиха; но если
бы со
мною случилось такое несчастие, то, смею вас уверить,
я не захотела
бы искать спасения в повороте назад. Это проводится в иных романах, но и там это в честных людях производит отвращение и от героинь, и от автора, и в жизни…
не дай бог
мне видеть женщины, которую, как Катя Шорова говорила: «повозят, повозят, назад привезут».
— Еще
бы, он, подлец,
меня собаками затравит, да
скажет, что это случай. Висленев, по крайней мере, гадина беззубая, а впрочем,
я бы ничего
не имел против того, чтоб один из них был повешен на кишках другого.
Я уважаю тебя, ты хорошая, добрая, честная женщина;
я нередко сама хочу тебя видеть, но когда мы свидимся… в
меня просто вселяется дьявол, и… прости
меня, сделай милость,
я не хотела
бы сказать тебе то, что сейчас должно быть
скажу:
я ненавижу тебя за все и особенно за твою заботу обо
мне.
— Да, совсем ясное указание, при котором
не нужно уже много ума, чтобы добраться до истины. Чиновникам
бы я этого
не сказал, но вам, так как мы ведем простой разговор,
я скажу.