Шагая по осколкам битых чувств

Энн Княгинина, 2020

От Максима Брауна у Лики дрожь по коже. Он злой и неуправляемый. Он весёлый и умный. Она не знает, какой он настоящий. Он решительный и трус. Он тиран и защитник. Лики предстоит узнать, что на самом деле Максим испытывает. И какого цвета его душа.Миша Браун – брат-близнец Максима и парень Лики, словно робот – он скурпулезен, вежлив и нежен. И в какой-то момент он меняется. Становится живым, энергичным, забавным. И Лика разгадает, как смена его поведения связана с Максимом Брауном.И разобьёт душу на осколки, пожиная плоды любопытства…

Глава 10

Ночной гость

Снова понедельник. До выходных осталось пять дней.

Я переступила порог класса и застыла, ошарашенно смотря на то, что стояло на моей парте. Я сжала губы и разъярённо запыхтела, рассматривая розовый силиконовый фаллоимитатор, расположенный ровно в центре моего стола. Хохот одноклассников доносился до ушей, но в мозгу произошёл сбой, и я никак не реагировала на происходящее. Стояла замершая, как напуганное животное.

Но тут меня толкнул Митя, чтобы пройти в класс, и я мигом очнулась. Подбежала к парте, взмахнула рукой, скидывая это «нечто». Когда искусственный член упал, я заметила лист бумаги. Взяла его, развернула, разрушая все сомнения о том, чьих рук эта дурацкая шутка:

«Нравятся побольше? Я дарю тебе верного друга: не сбежит, не привередлив. Ты же не против, что орудовать придётся самой?»

Я только дочитала записку, как в класс вошёл шутник и учительница за ним. Розита Карпович заметила розовое недоразумение у моих ног.

— Лика! Как не стыдно?! Сейчас же подними!

— Я не буду, это не моё, — я пыталась упираться. Жар образовывался в середине груди и бил по щекам, отчего они горели и краснели.

— Ты не будешь убирать это? Тогда я не буду разговаривать с учителями про исправление твоих оценок! — она смотрела на меня решительным, разозлённым взглядом. На лбу капли пота, под ними алые пятна.

Я вынула из сумки салфетку и подняла с пола резиновый член. Я собиралась пойти к помойке, но меня отвлекло хихиканье Макса. Я перестала осознавать свои действия — со злобой я развернулась и пошла к Брауну. Максим громко засмеялся, увидев, что я к нему направляюсь. Он замахал руками, почти падая со стула.

— Отойди от меня, извращенка, — закричал он.

Меня охватила злость, и я не могла вернуть контроль над собой. Моя рука с заменителем мужского органа полетела в лицо смеющемуся Максиму. Резиновая головка проникла в его приоткрытый рот, и он буквально взлетел, вскакивая со стула.

Браун начал плеваться на пол, проклиная меня всеми возможными проклятьями.

— Оба к директору, — женщина указала на дверь.

— Я здесь при чём? — возмутился Максим, оставивший лужу из слюней.

— Диана Ефимова разберётся, кто при чём, а кто нет.

Макс вылетел из кабинета, а я спокойно поплелась за ним, зная, что моей вины нет. Как доказательство я прихватила с собой его записку.

— Ты куда собрался? — крикнула я в тихом коридоре, завидев, что он повернул в обратную сторону от кабинета директора.

— Не видно? Я ухожу.

Эмоций в его голосе… ноль. Он равнодушен к тому, что сделал. К тому, что будет с нами из-за него. Он наглый, самоуверенный козёл!

— Подложил мне эту гадость и хочешь отмазаться? Так не пойдёт!

Максим остановился и развернулся. Его глаза уставились на моё лицо, на губах появилась неприятная ухмылка.

— Разве ты не хотела члена побольше? — развёл руками. — Я же всё ради тебя.

— Я не говорила такого, ты сам это придумал.

Он приблизился.

— Послушай, то, что ты встречаешься с Мишей, не даёт в моих отношениях к тебе никаких поблажек.

— Поговорим начистоту? Я не могу найти начало нити твоих издевательств.

— Какие нити? Ты что себе придумала?

Макс приближался ко мне медленно, не останавливаясь и не ускоряясь.

Осталось пять мелких шагов, и он врежется в меня.

— Мы пытались общаться, но не заладилось. А потом ты вовсе стал издеваться надо мной. Почему?

Минус один мелкий шаг, а я застыла. Я не могла, или не хотела двигаться… пока мне не осознать, что происходило с телом.

Шоколадные глаза приближались.

— Нет никаких причин, чтобы начать издеваться над тем, кто тебя бесит.

Ещё один короткий шаг. Осталось три.

— Может, ты поднимешь белый флаг и оставишь меня в покое? — чем ближе он подходил, тем тише становился мой голос.

— По-твоему, мы на войне?

Два шага до того, как его запах окутает меня и снова опьянит.

— На войне между нами, — уже совсем шёпотом произнесла я.

Он остановился, оставляя между нами небольшое расстояние. Мне нужно всего лишь поддаться вперёд, чтобы коснуться его груди своей, и узнать, как тепло его тела может согревать… Захотелось потрясти головой, чтобы выкинуть это желание, идущее из сердца, или ещё только из души…

— Ты хочешь, чтобы между нами были другие отношения?

Парализованность до сих пор не отпускала, и я не отходила, и не хотела осознавать, что это неадекватная реакция. Мне нужно выпрямить руки, толкнуть Макса, но нет, я ничего не делала, лишь таращилась на него, замирала, когда взгляд касался его глаз.

Я медлила с ответом. Этот вопрос поставил в тупик. Простой вопрос и так подставил меня.

Открыла рот, чтобы ответить, как снова закрыла его. Сладкий аромат витал между нами, а запах сигарет душил, придавая некий экстаз.

Последний шаг и он всё же врезался в меня грудью, слегка толкая назад. Я сглотнула слюну. Голова предательски закружилась от нашей близости, пальцы рук онемели, а дыхание сбилось, потяжелело, засвистело.

— Ты не дождёшься от меня другого отношения, — по буквам прочеканил мне в лицо.

Из его рта пахло жвачкой с эвкалиптом, перебивающий запах табачного дыма. Впервые захотелось попробовать на вкус табак со жвачкой, и первые секунды — это желание пробивало рёбра.

Он решительно отошёл.

— Максим, — сипло выдохнула я и вырвалась из сковывания во всём теле.

Брауна передёрнуло, он съёжился.

— Я больше не хочу слышать своё имя так… — замешкался, кажется, он не знал, сказать ли вертевшееся в его голове слово. Брови насупились. Он прикусил щеку изнутри.

— Неважно. Вообще не произноси моё имя. Адьес, — Макс повернулся ко мне спиной и начал уходить.

— Ты не уйдёшь, пока мы не сходим к директору, — я пришла в себя и побежала за ним. Поймала его за локоть, но он выдернул руку из моей, и пальцы соскользнули с его толстовки.

— Не трогай меня, — не поворачивая головы сказал он и зашагал дальше.

Мне начало надоедать, что он вечно убегал при обращении к нему. Я шла следом, не желая сдаваться.

Макс забрал свою чёрную куртку из гардероба, пока охранник обедал, а затем направился на выход.

Я могла нажаловаться на Максима и без его присутствия. Могла позвать охранника, чтобы он остановил Брауна. Могла сказать классному руководителю, что Макс ушёл из школы. Я могла сделать всё это, но я схватила куртку и выбежала за ним на улицу.

— Ты самый отвратительный человек! — закричала Брауну в спину, стремясь нагнать его.

— Зачем тогда попёрлась за мной?

Мы отходили от школы всё дальше. Я оборачивалась на здание и понимала, что за прогулы меня точно не похвалят.

— Давай вернёмся? Нам нужно к Диане Ефимове.

Парень не замедлялся, и я, как липучка, прилипла к нему и шла с ним шаг в шаг.

— Отстань ты от меня, я никуда не собираюсь возвращаться, — он достал из кармана толстовки помятую пачку сигарет, вынул одну белую палочку и прикурил. В носу защекотало от дыма, и я непроизвольно чихнула.

Максим остановился и сел на лавочку. Он молча затягивал и выдыхал дым, иногда неудачно пытался сделать из белого облака кольца: складывал губы в трубочку и смешно причмокивал.

Я стояла над ним и напрягала вниманием. Пока он не разозлится, я буду в полном порядке. А кто знает, что и когда ему придёт в голову. Но взять и уйти, словив выговор от директрисы за его поступок, я не собиралась. Он обязан взять вину на себя, но если он будет сидеть здесь, а не в школе, виноватой останусь одна я.

— Думаешь, следуя за мной, ты делаешь хуже мне? — поднял глаза и направил струю белого дыма мне в лицо.

— Не уверена, — я ответила после того, как откашлялась. Дым проник в лёгкие, горло неприятно запершило.

Браун бросил докуренную сигарету на асфальт и встал.

— Я направляюсь домой, будешь следовать за мной и дальше? — он сохранил непроницаемый вид. Шоколадные глаза смотрели с немым вопросом, но это был не тот вопрос, что он только что задал. Я не могла догадаться о чём его мысли или хотя бы предположить.

Он щурился, смотря на меня: яркие лучи солнца не позволяли открыть глаза полностью. Вокруг зрачка образовался оранжевый ободок, осветляющий коричневую радужку.

— Не буду, — уверенно сказала я и выпрямила спину.

— Тогда пока.

Он побежал, успевая перебежать по переходу на загоревшийся зелёный свет. Браун оказался с другой стороны дороги.

Я смотрела, как он уходил, и ловила странные толчки в груди.

Макс обернулся и показал средний палец: любимый знак Брауна, отображающий его отношение к жизни.

В школу мне всё же пришлось вернуться. До здания я добиралась как никогда долго. Я переживала, что моё отсутствие уже заметили. В районе солнечного плетения бушевал гнев. Браун подставил меня, чтобы посмеяться! При этом сам просто ушёл, оставляя меня наедине с его придуманной забавой.

В школе меня поймал охранник: он стоял у дверей, когда я прошмыгнула в здание. Мужчина отвёл меня в кабинет Дианы Ефимовы, туда, куда я изначально должна была попасть.

— Лика Мэйс. Я жду объяснений, — худая женщина с пышной причёской сидела с другой стороны стола и проницательным взглядом рассматривала меня.

— Мне стало нехорошо, и я вышла на улицу подышать.

— Почему в медпункт не пошла?

Мою ложь она распознала сразу, на то она и работает столько лет в школе.

— Мне просто нужно было на воздух.

— Вот это чьё? — Диана Ефимова положила на стол вещь, из-за которой начался мой паршивый день.

— Мне это подсунули. Я вошла в класс, и это уже лежало на моей парте. А под ним записка, — я достала из заднего кармана брюк мятый листок и передала его женщине в руки.

В кабинете шелест листка звучал громче обычного. Она раскрыла бумагу, пробежалась глазами по тексту и положила записку на стол.

— И как ты думаешь, кто это сделал?

— Максим Браун, — спокойно сообщила я.

Он бросил меня разбираться с этим одной и выгораживать я его не стану.

— Где он сейчас?

— Не знаю, — ладно, немного я привру. Не хочу, чтобы она поняла, что я выходила на улицу с ним.

— В классе его нет?

— Я не знаю, где он сейчас. Может, в классе, может, нет…

— Если бы ты не знала, ответила, что в классе. Ведь в последний раз ты видела его там, — женщина встала и взяла телефон в руки. — Я позвоню вашим родителям, а они пусть сами разбираются с вами.

— Надо мной подшутили, а я остаюсь виноватой? — резко ответила я и Диана Ефимова укорительно покачала головой.

— Никакого воспитания. Можешь идти на уроки, я без тебя разберусь.

ОН издевался — я хлебала последствия.

Я вышла из кабинета. Мне хотелось плакать. Какой же Макс мудак, подставил меня перед учительницей и ещё и перед родителями. Но зато он повеселил наших одноклассников — местный клоун.

Вернувшись в класс, надо мной смеялись до конца уроков. Меня поддерживала Мария, она оскорбляла Брауна вместе со мной и пыталась заткнуть одноклассников. К ней относились лучше, чем ко мне — ребята либо игнорировали её, либо посмеивались над ней, не вкладывая в слова явных оскорблений.

Дома никого, родители на работе. Я уже успела поговорить с ними по телефону: мама кричала, плакала, перебивала, а отец повторял: «вроде совершеннолетняя, а всё такой же ребёнок».

Надеюсь, завтра их пыл утихомирится.

А сегодня день почти закончился, и вот-вот я закрою глаза, погружусь в сон, забуду о невменяемом. Надеюсь, он мне не приснится, и не будет портить даже мой сон.

Я уютно расположилась на мягкой кровати и закуталась в тёплое одеяло, как в дверь квартиры начали долбить.

Страх накрыл меня моментально, громкий звук заставил вздрогнуть и тяжело задышать. За окном темень. Я на третьем этаже и если спрыгну — сломаю ногу. Отец далеко от дома. По щекам потекли слёзы, я закрыла рот ладонью, чтобы не слышать собственных всхлипов. От ударов по двери дрожали стены, от этого тряслась и я.

Мне нужно позвонить в полицию, но сначала я решила взглянуть в дверной глазок, почти бесшумно шагая по коридору. Свет не включала, не дышала, обходила места, где скрипел пол.

Лучше бы это был вор, а не Максим с красными от злости глазами.

На кулаках ссадины. Он долго, прикладывая силу, долбил по железной двери.

— Уходи, — закричала я Брауну, трусливо сжимая в пальцах дверную ручку и отворачиваясь от глазка.

— Лика, открой дверь!

— Что тебе нужно? — голос дрогнул от страха, выдавая панику тому, кто припёрся в позднее время.

— Родителям позвонили из-за тебя, и я просто хочу поговорить, — я слышала, как он пытался сдерживать злость в голосе, но Макс этого не умел, и тон прозвучал ещё свирепее.

— Ты сам виноват.

— Я сломаю эту чёртову дверь, сейчас же открывай.

— Она железная, скорее она сломает тебе руки

— Мэйс, сейчас же! — прошипел Макс.

Он вновь забил по железу, и я, опешив, отскочила от двери. Если Браун не прекратит, соседи пожалуются моим родителям, и тогда они прибьют меня за неадекватное поведение ночного гостя.

— Прекрати стучать, я открою.

По шагам я поняла, что Макс отошёл от двери, и я отперла замок, но не осмелилась открывать. Дверная ручка опустилась, и парень вошёл в тёмную квартиру, немедля запирая за собой дверь.

Я видела его напряжённое лицо благодаря свету от уличных фонарей.

— Что тебе нужно? — визгливо прикрикнула, делая короткий шаг назад.

— Проучить тебя пришёл, — он надвигался на меня, а я шагала от него, пока не упёрлась спиной в стену.

— Ты думал, я не скажу о тебе у директрисы? Моим родителям тоже позвонили, но моей вины в твоей проделке вообще нет, — неуверенно промямлила я и замолкла, когда Макс оказался рядом.

— Детка, ты не должна сравнивать меня с братом, и твоя вина в том, что ты сделала это. Никакая шлюшка не должна стоять между мной и Мишей, — он встал рядом со мной к стене. Я слышала его запыхавшееся дыхание.

— Я не стою между вами. Я люблю твоего брата, а ты мешаешь мне жить. И напомню, это ты снял при мне штаны и начал сравнивать свой член с Мишиным, — сделала шаг в сторону, и он тоже, не оставляя мне личного пространства.

— Я могу испортить ваши отношения по щелчку пальцев, неужели до твоих маленьких мозгов это ещё не дошло?

Уличные фонари внезапно, очень не вовремя отключились, оставляя нас с Брауном в предательской темноте. Я перестала видеть Максима, но я его чувствовала.

Бешеные удары моего сердца в тишине звучали как тиканье часов, но этот звук слышала только я, ведь он бил мне по вискам.

— Миша не послушает тебя, если ты что-то расскажешь обо мне, — взволнованно просипела я, захватывая пальцами левое запястье.

— Мэйс, мне тебя жаль, — он упёрся плечом в моё.

Больше двигаться мне некуда: сзади и сбоку стена, а с другого бока тело Макса. Пойти вперёд, означало, сдаться под натиском Брауна.

— А мне жаль тебя, Максим, — он не хотел, чтобы я произносила его имя, и назло я сделала именно это.

Он молчал, долго молчал. Мы просто стояли у стены вдвоём и касались плечами. Между нами сейчас происходило что-то странное. Мы словно закутались в одном коконе.

Макс неравномерно дышал, я прислушивалась, желая слышать каждый его вдох и выдох.

Толчок моего сердца.

Его вдох.

Толчок.

Выдох.

И каждый вздох теснее сжимал нас в коконе на двоих.

Я отчаянно чувствовала желание потесниться ещё больше, ещё ближе, ещё плотнее к нему.

— Уходи, пожалуйста, — тихо пробормотала я.

Моя постель остыла, я не горела желанием ложиться под холодное одеяло, но мне хотелось бы, чтобы Максим ушёл из квартиры.

Я хотела, чтобы он ушёл. Правда, хотела…

— Я не уйду, — также тихо ответил, и ещё сильнее прижался к руке, вжимая моё тело в стену сбоку.

— Ты пришёл ко мне, чтобы постоять рядом?

— Н… — замолчал. — Е… — снова не смог закончить. — Т, — еле слышный, сдавленный стон.

Я аккуратно, чтобы не задеть Макса локтем, отошла от стены вперёд, толкая его плечом. Включила свет, и нездоровая атмосфера исчезла. Я не выдержала напряжения, что искрилось между нами.

Он от стены не отошёл. Он смотрел мне в глаза, а я их прятала, но Макс всё равно находил мой взгляд.

— Мне это не нравится, — призналась я, поправляя край домашней рубашки.

— Что тебе не нравится?

— То, что ты у меня дома.

— Сделай мне кофе, — Максим оттолкнулся от стены, пошёл на кухню, сел на ближайший стул, снял зелёную парку. — Повесь, — протянул её мне.

Глаза от шока расширились.

— Ты очумел? — встревоженно закричала я.

Взяла парку и кинула себе под ноги в протесте.

— Подними, повесь, завари мне кофе, — указал мне так, будто я его горничная.

Как я одета, до меня дошло, когда я вешала парку Макса в прихожей на крючок.

Моё отражение смеялось надо мной. Я сделала, как сказал Браун.

Сказал повесить куртку — я повесила. Сказал заварить ему кофе — я заварила.

Может, он так быстрее уйдёт?

На мне потёртые шорты для сна, а сверху рубашка без одной пуговицы — она давно отлетела и стала игрушкой для кошки.

Я села напротив Макса и глянула на него взглядом, говорящим: «Подавись, откашляйся и иди отсюда». Но он продолжал делать маленькие глотки кофе, не собираясь ни давиться, ни уходить.

Миша был бы не рад, узнав, что его брат сидит в полпервого ночи на кухне его девушки.

— Что смотришь? Тоже кофе хочешь? Иди и сделай, — он вальяжно раскачивался на стуле взад-вперёд: — Не ленись.

— Допивай и уходи, — требовательно произнесла я.

— Я сегодня ночую у тебя. Благодаря одной крысе родители некоторое время будут злиться, и ночью я буду с тобой.

— Что‑о‑о‑о‑о‑о‑о‑о‑о‑о?

— Где я буду спать? — Максим встал, поставил чашку в мойку и пошёл в прихожую снять обувь.

— На улице или у себя дома, но не у меня! — я наблюдала, как он ищет тапки.

Взял с полки красные тапки моего отца, надел, проверил удобны ли они ему и улыбнулся.

— Снимай их, это моего папы.

— Да? Мягкие.

Он прошёл мимо меня и начал заглядывать в открытые комнаты. Я оттолкнула его, спеша закрыть двери перед его лицом.

— Утром ко мне придёт Миша, а тут ты. Что он, по-твоему, подумает?

— Вы завтра не встречаетесь, — толкнул ногой дверь в мою комнату и вошёл.

Как знал, сволочь, куда идти.

— Почему это?

Провёл взглядом по вещам и плюхнулся в мою кровать.

Я мгновенно подлетела к нему и потащила за руку. Он засмеялся, покатился вниз и закряхтел, ударившись спиной об пол. Соседи снизу точно слышали, как эта туша приземлилась на пол.

— Я сделал так, чтобы Миша сразу в свой корпус шёл, — Макс поднялся, отряхнулся, подошёл к моему рабочему столу.

— Зачем? — удивлённо спросила я, вставая напротив него, чтобы он прекратил трогать мои вещи.

— Как зачем, чтобы я переночевал у тебя. Я спать тут буду? — Максим указал на кровать и опять прыгнул в неё.

И всё по кругу: я потащила его за руку, он рассмеялся, но на сей раз не упал на пол, а потянул меня на себя, и я плюхнулась рядом.

Я заливисто захохотала. Макс не отпускал меня с кровати, сжимая кисти моих рук. Ноги запутались в одеяле, его колени пинали мои, руки с силой держали меня за запястья.

Я теряла уровень реалистичности происходящего.

Вдруг перестала вырываться, истерично заливаясь смехом. Вместе с хохотом я хрюкнула, и Максим заржал громче.

Его руки ослабили хватку на моих запястьях, но я не убежала. Пресс от смеха болел, и я сжимала руками живот.

Я не понимала, что смешного: мой враг — в моей постели — мой враг, брат моего парня. В моей постели Максим, и мы вместе лежим и хохочем непонятно над чем.

— Всё, всё хватит, слезай с кровати.

Прекратив смеяться, я всё же вытолкнула его с кровати, а он внезапно схватил меня за руку и потянул за собой.

Он второй раз повалился на пол, а я полетела за ним. Его руки обвили мою поясницу, ноги зажали мои и не отпускали. Взор Макса направился на меня, а мой взгляд на его светло-карие глаза.

Нужно вырваться… но я лежала на нём и не шевелилась. Я будто пьянела, смотря на Макса, одновременно чувствуя его горячее тело.

Меня вышвырнуло из реальности, выхватило из жизни. Я впервые ощутила такой палящий жар от тела человека. Он обжигал и обволакивал, успокаивал и ранил. Мне нравились эти ощущения. Дыхание Макса на моих губах переплетало множество эмоций в единственное непонятное трепетное чувство, щекоткой проносящиеся от горла до пупка.

— Ты такая тяжёлая, Лика, — прошептал мне в губы и завлекающе улыбнулся. Его глаз коснулись тёплые искры, засверкало что-то похожее на смущение. Такой его взгляд я видела впервые. Он потрясающий, как и ямочка на его левой щеке.

Сейчас, кажется, я поняла, почему он просил не произносить его имя: он назвал моё, и внутри что-то сильно щёлкнуло, ударом отрикошетив между ног.

Это влечение мигом вернуло меня в реальный мир, и я вскочила с Макса.

— Хорошо, спи тут, — устало пробормотала я, стараясь дышать ровнее.

Максим встал и начал раздеваться. Одним движением руки он снял с себя джинсы, и откинул их ногой. Серые трусы боксёры сильно натянуты.

— Подождал бы, когда я уйду, — подошла к двери и вышла, мгновенно закрывая дверь с другой стороны.

— Что ты там не видела, — рассмеялся он.

Я легла в кровать в комнате родителей, никак не веря, что Макс будет спать в моей. А ещё самое странное, что я лежала на нём сверху и отскочила не сразу, как упала на него.

А если бы я нагнулась ниже, наши губы могли бы коснуться друг друга… и что тогда?

Ничего, мы никогда не будем целоваться. Я люблю другого человека, а с Максимом мы враги, не более. Всё, что он сейчас делал, было мне назло.

Максим — мой враг.