Невозможный

Татьяна Ставицкая, 2021

Однажды какой-нибудь невероятный псих – в самом высоком смысле этого слова – снесет вам башку, и вы рухнете в бездну вместе со всеми своими представлениями, личными границами и принципами. Слабость это или сила – позволить себе чувствовать? Однажды вы можете обнаружить, что выражение «всё сложно» – это не затасканный соцсетями статус, а приключилось именно с вами. И вы понимаете, что ни упростить, ни решить, ни развязать этот узел экзистенциальных противоречий не получится. Рядом с вами должен случиться кто-то сильный, кто поможет вам справиться. Книга о «психе» в самом лучшем смысле этого слова. В жизни девушки, разочарованной неудачными отношениями, появляется неожиданный герой – музыкант, «человек из телевизора», обладающий уникальным даром. Его талант и чувственный опыт ошеломляют героиню и меняют ее жизнь. Она обнаруживает, что не всё знает о себе. Но путь героя к большой сцене не усыпан лепестками роз. Он – «один в поле воин», автономная творческая единица. И влюбленная героиня пытается стать для него «ангелом-хранителем». Комментарий Редакции: Человек – существо непознанное даже для самого себя. Состоящий из диковинных осколков, он не перестает удивлять и попадает в парадоксальные экзистенциальные ловушки. Которые сам же и расставляет…

7

А следующим утром выяснилось, что парень заболел. Накануне в клубе ему дали ледяную минералку. Ларингит — это опасно. Есть риск потерять голос. Ты вызвала врача, телефон которого был записан в его органайзере на первой странице. У певцов есть свои специальные врачи — фониатры.

Когда врач ушел, ты осталась одна с больным мальчишкой и целым списком назначенных ему лекарств и процедур. Ты все делала правильно. Ты следила, чтобы он принимал лекарства и полоскал горло. В «гоголь-моголь» ты добавляла, по совету врача, несколько капель коньяка, и мальчишка, не любивший этот целебный коктейль, говорил, что скоро упьется им в хлам. И что гораздо проще было бы разогреть ему «Болз». Ты делала ему сложные компрессы, и он не капризничал. Он боролся за свой голос.

— Бэлка, ты прости. Я часто болею почему-то. И никогда не долечиваюсь. Меня самого это бесит.

— Не бойся, я с тобой. Мы справимся.

Ты позвонила в его деканат, предупредила, что он болен и не стала выслушивать возражений. Ты обзвонила клубы, где он работал — клубы были очень недовольны, и тебя это возмутило. И еще ты оповестила какую-то студию, за которую он особенно переживал. Студия отнеслась к новости индифферентно. Ты готовила протертые супы, чтобы ему было не больно глотать. Ты забросила срочный проект, потому что от волнения не могла сосредоточиться. Ты не открывала электронный почтовый ящик три дня.

Мальчишка все это время слушал музыку, не снимая наушники, изумленно наблюдал за твоей суетой и уговаривал не волноваться. Но ты хорошо помнила, как дома с тобой носились, когда ты болела, и как забота родных способствовала твоему выздоровлению. Потом ему стало лучше. Вы справились. Вы вместе держали оборону, сопротивляясь грозному коварному врагу, и одержали блистательную победу!

— Бэлка, ты такая классная! Я обязательно научу тебя чему-нибудь плохому! — пообещал он с чувством искренней благодарности и едва не расплакался.

Целыми днями он пропадал на учебе, едва успевая забежать на обед, вечерами уходил в клубы. И что-то тебе подсказывало, что не только на работу, но и на отдых. Уходил в отрыв: энергия хлестала через край. Иногда он садился за инструмент и тихонько напевал весьма непростые композиции. У него оказался приятный баритон, который никак не ожидаешь услышать от человека с такой субтильной комплекцией. Ты привыкла к мальчишке и впала, наконец, в работу.

Наверное, он почувствовал в тебе своего человека. В обязательный утренний ритуал у вас вошли трогательные «обнимашки»: перед тем, как выйти из дома, он прижимал тебя к себе, а ты целовала его в щеку и говорила дежурное, но искреннее «будь умницей». И он отвечал что-нибудь, вроде «как получится», «не обещаю» или «как масть ляжет». Он вообще относился к тебе с нежностью и выражал ее при каждом удобном случае — касался легким движением руки или душил в братских объятьях.

— Что это у нас? — брал он тебя вечером за подбородок, всматриваясь в твои печальные глаза. — Белочка получила на орешки?

— Ага, «ядра — чистый изумруд»…

И ты рассказывала ему про очередного мучителя-заказчика, который в графическом дизайне — «ни уха, ни рыла», и «фишку не рубит», и что между ним и здравым смыслом — три метра армированного бетона.

— А ты представь, что он стоит посреди своего офиса и говорит тебе: «Я — драчистый изумруд!» — развеселился мальчишка.

И вы валились в истерике на диван и хохотали, представив себе это дивное зрелище. А на следующий день, разговаривая по скайпу с заказчиком-мучителем, ты едва могла сдерживать смех и слегка подвывала в конце фраз. Клиент нервничал, украдкой осматривая себя, ерзал перед веб-камерой, и, в конце концов, отключил ее. В тот же день ты получила от него свой гонорар.