Двести второй

Савелий Громов, 2022

Книга написана от первого лица на основе реальных событий. Имена персонажей изменены или имеют собирательные образы. История начинается в восьмидесятые годы с призыва главного героя повествования в пограничные войска КГБ СССР в Забайкалье. После окончания армейской учебки главный герой попадает в Афганистан. В составе экипажа БТРа саперного взвода, в который входят советские мальчишки разных национальностей (русский, бурят, узбек и украинец) из разных частей бывшей когда-то огромной и великой страны СССР и четвероногий сапер – овчарка по кличке Джек, они колесят по пыльным дорогам войны, попадая в смешные, а иногда и трагичные ситуации, выполняя свой интернациональный долг. Дружный экипаж БТРа в боевой части, где они служили, в шутку прозвали "Четыре танкиста и собака".Боевые события сопровождаются воспоминаниями о гражданской жизни пацанов в СССР, помогая создавать атмосферу той эпохи, в которой росли и взрослели эти мальчишки. Книга написана легко, с юмором.

Глава 6

Восточные сказки, куда ты придурок в атаку без каски?…

(Солдатская Переделка Блестящие и Arash — Восточные сказки)

— Еще в 1979 году в самом начале этой войны, находясь на очередной операции, выкатываем мы к кишлаку на БТРах, разворачиваемся во фронт, чтобы встать на блок и замкнуть кольцо. И вдруг видим, как навстречу нам из-за крайних дувалов кишлака, который мы блокировали, на полном скаку вылетает эскадрон басмачей под зеленым знаменем.

Развернувшись цепью эскадрон, галопом размахивая саблями, и с остервенением всаживая шпоры в бока своих разгоряченных коней, бросается в атаку на наши БТРы.

Комитетчик замолчал, вглядываясь куда-то вдаль. Затем, как будто стряхнув с себя наваждение, он молча достал и своей пачки новую сигарету и прикурил.

Глубоко затянувшись, и медленно выпустив дым, он продолжил:

— Между прочим, на галопе лошадь развивает скорость до 70 км/ч.

Страха не было, но зрелище, было конечно завораживающее — как бы вспоминая свои ощущения в тот момент, произносит он задумчиво, и сделав неторопливо пару глубоких затяжек, продолжает свой рассказ:

Топот копыт поднимающих пыль и хрипы взмыленных коней, клинки, сверкающие на солнце полированной сталью.

Было ощущение нереальности происходящего, как будто попал на съемки исторического фильма или провалился в прошлое.

Он снова замолчал, вновь погрузившись в свои воспоминания.

— Товарищ майор, а что дальше то было? — неторопливо спросили мы, когда молчание майора изрядно затянулось.

Он посмотрел на нас каким-то рассеянным взглядом, и отбросив в сторону начавший жечь ему, пальцы окурок сигареты спокойно ответил:

— Что, что! Покрошили мы этих горячих афганских парней из крупнокалиберных пулеметов в месте с их резвыми скакунами — в мелкий винегрет!

— А что делать?

Доставая новую сигарету и чиркая спичкой о коробок, выговорил он, сквозь крепко стиснутые зубы с зажатой в них сигаретой.

–Ждать, когда они на своих «арабских мустангах» до нас доскачут, и нашинкуют нас своими вострыми сабельками в мелкий фарш на Бешбармак?

Если помните энергия пули КПВТ в два раза выше, чем у 12,7 мм пулемета ДШК, и даже выше, чем у 20-миллиметровой авиационной пушки. Это вам не в углу наложенно.

Пуля КПВТ, пролетая рядом с телом человеком, может вырвать кусок мяса или оторвать конечность.

От автора: КПВТ сокр. — Крупнокалиберный Пулемет Владимирова Танковый, ДШК — крупнокалиберный пулемет Дегтярева — Шпагина, ШВАК — Шпитального Владимирова Авиационная Крупнокалиберная.

Майор несколько раз, глубоко затянулся, и не спеша, выдохнув пару раз густую струю табачного дыма, медленно, как бы подбирая слова он заговорил вновь, угрюмо глядя перед собой неподвижным взглядом:

— БТРы открыли огонь практически одновременно. Мы, кто был в тот момент на броне, даже не сделали попытки спрыгнуть вовнутрь под броню или соскочить с БТРа на землю. Так и смотрели, не двигаясь с места, как завороженные. Как только загрохотали пулеметы, вся эта атакующая конная лава, точно налетела на плотную огненную стену встречного ураганного порыва ветра. Только этот встречный ветер был пострашнее того штормового ветра, который в открытом океане рвет в мелкие клочья паруса, и в щепки разбивает деревянные суденышки.

Этот смертельный ветер со скоростью 1000 метров в секунду своими густыми свинцово-стальными ударами рвал в клочья живую плоть атакующих всадников и их коней, которые быстро таяли под его неудержимым сокрушительным напором, исчезая в облаках поднятой с земли непроницаемой серой афганской пыли.

От автора: Начальная скорость пули пулемета КПВТ: 990-1000 м/с

Вот только что оглушительно грохотали крупнокалиберные КПВТ, как вдруг все разом смолкло. Тишина стояла такая, как будто кто-то выключил звук.

А впереди перед нами, в паре десятков метров оседает плотная серая пыль, словно медлено падающий на сцену пыльный занавес, за которой мы видим лежащие на земле бесформенные размочаленные в кровавый фарш туши коней вперемешку с разорванными телами их всадников.

Все эти окровавленные груды туш и тел в кровавых лужах, темно-красными мазками густо покрывали желто-зеленое полотно песочной бахчи, холстом расстелившейся перед нами.

— Картина этого смертельного пейзажа была абсолютно статична. Ни единого звука, ни каких тебе стонов или хрипов, и ни малейшего движения.

И только невесть откуда взявшийся здесь круглый, как мяч «перекати-поле» катился, через этот смертельный пейзаж, легко преодолевая на своем пути раскромсанные тела людей и изуродованные туши коней, невесомо перелетая через них, катился, постепенно окрашиваясь в кровавый темно-красный цвет.

Мы, наверное, минуты две молча, не отрываясь, смотрели на эту — жуткую картину триумфа хаоса смерти.

Из оцепенения нас всех вывел только звук неожиданно включившейся рации.

Вот именно в эти минуты я и осознал, что это такое — Сука-Война!

От автора: Когда я уже заканчивал эту главу, во двор въехала машина и остановилась рядом с моим домом. Из ее распахнувшейся двери, вдруг послышался знакомый тембр Виктора Цоя усиленный мощными динамиками автоакустики. Он пел свою песню Легенда написанную им в 1988 году.

Помимо своей воли я перестал писать, и начал вслушался в слова.

Среди связок в горле комом теснится крик,

но настала пора, и тут уж кричи, не кричи.

Лишь потом кто-то долго не сможет забыть,

как, шатаясь, бойцы об траву вытирали мечи.

И как хлопало крыльями чёрное племя ворон,

как смеялось небо, а потом прикусило язык.

И дрожала рука у того, кто остался жив,

и внезапно в вечность вдруг превратился миг.

И горел погребальным костром закат,

и волками смотрели звёзды из облаков.

Как, раскинув руки, лежали ушедшие в ночь,

и как спали вповалку живые, не видя снов…

В какой-то момент у меня перед глазами возникло видение картины хаоса смерти, которое тогда в Афганистане нам в красках расписал майор.

Это длилось всего лишь мгновение, но картинка была такой яркой и реалистичной, что она отпечаталась в моей памяти и врезалась в нее настолько сильно, насколько это возможно.

На последних словах третьего куплета дверца автомобиля с громким хлопком закрылась, машина, взревев мотором, сорвалась с места, и выехала со двора,

а песня Цоя так и осталась недопетой.