Кара Булганака. Роман

Константин Стерликов

В мае 1942 года солдаты 510-го зенитного дивизиона вместе с медиками полевого госпиталя Крымского фронта, попав в окружение и не пожелав сдаваться врагу, спустились во мрак Булганакских каменоломен… Они создали грозную подземную цитадель, не дававшую покоя оккупантам ни днем, ни ночью… Они сражались на грани всего мыслимого. Они победили, несмотря ни на что. Они выиграли невозможную схватку, многие так и не увидев голубого неба, уйдя в угрюмый камень бескрайнего подземелья Булганака… Книга содержит нецензурную брань.

Глава 16. Пойманная цель

В подземном штабе оживленно. Старшие командиры обсуждают текущее положение дел и возможности ближайших вылазок на поверхность.

— Итак, товарищи! — декламирует Светлосанов, — Пора напомнить проклятым фашистам, что мы живы и способны на серьезную борьбу! Что ни взрывы, ни газ, ни голод нас не уничтожили! И мы в состоянии нанести удар, который будет для врага очень болезненным…

— Ситуация наверху к сожалению, достаточно сложная, командир! — замечает Гогитидзе, — Надо очень хорошо подумать, что конкретно мы можем сделать. Кольцо блокады вокруг нас стягивается все туже… Пройти куда либо — необходимо почти ювелирное искусство. Минные поля, засады и просто полоса новых окопов. Каждая щель простреливается. Дороги далеко, чтобы какую-нибудь колонну расстрелять и взорвать. Чтобы там шум большой устроить — эшелон под откос пустить или парализовать железнодорожный узел — нереально, к станциям не подойти! Расстояние приличное и охрана сильная.

— Можно по-тихому и окоп немецкой охраны вырезать, — предлагает Елкин, — и пару блиндажей, так для разнообразия и профилактики!

— Нет! Этого мало, — категорично заявляет Светлосанов, — Нужна крупная операция. На окопы масштабно бросаться в лоб тоже нельзя… Нас всех из дзотов покосят еще не подходе! Необходимо что-то такое, чтоб фашист содрогнулся!

— Ну, тогда нужна какая-то хитрость, — предлагает Гусейнов, — особый подход… У нас же нестандартная война здесь развернулась! От этого и надо оттолкнуться, придумать что-то такое, чего враг от нас никак не ждет!

— Именно, Мехбала Нуралиевич! — соглашается Светлосанов, — Есть одна идея. И ее мы наверно и реализуем. Чтобы было громко и с последствиями для немчуры… Суть в чем. По данным наших разведчиков под началом сержанта Егоркина, рядом с нами базируется немецкая артиллерийская часть… И чувствуют они себя очень уверенно и спокойно. На мой взгляд, полный непорядок! Надо навестить…

Она располагается севернее наших каменоломен и чуть в стороне от линии обороны, и стоит несколько особняком. Фашисты никак не ожидают, что сможем туда пройти. А проход, как оказалось, есть! Опять же Егоркин со своими постарался… У откатной балки, в заросших оврагах, где раньше была узкоколейка, сейчас там своего рода мертвая зона.

И внимание немцев там ослаблено, так как приковано к нашим непосредственным входам, к нашему полю боя… Мы приручили их в одном месте сражаться, а там, на окраине периметра каменоломен, всегда затишье и постов мало. Отделение Егоркина нашло узкий лаз, выходящий как раз в нужном нам направлении. Мы расширили его… Путь открыт! Конечно, караулы имеются, все как полагается, но не так, как на нашем обычном участке. Это шанс дать фрицам по рогатому тевтонскому черепу и очень смачно.

— А что раньше молчал, командир? — удивляется Гогитидзе, — Дело стоящее…

— Еще какое! — подхватывает Елкин, — Это же подарок судьбы! Такое упускать нельзя. Пока фашист не прочухал, надо действовать… Они тоже на месте не сидят и не дремлют.

— Я не торопился, проверял все… — поясняет Светлосанов, — Теперь, когда есть, более менее проверенная информация, это можно выносить на заседание штаба и принимать соответствующее решение.

— Заманчиво, — потирает подбородок Гусейнов, — а сил нам хватит? Воинская часть все-таки, ее тоже не два человека охраняют… Как бы нам не напороться на острый клин! Неудачная атака может стать для нас роковой и непоправимой.

— Опасность начинается уже с первого шага из катакомб, — улыбается Светлосанов, — если все рассчитать и действовать решительно и дерзко… Успех обеспечен!

— Я только «за»… — бодро выдыхает Елкин, — Ослабить артиллерию фрицев на полуострове — это же святое дело! Тем более это наши непосредственные враги по военной специальности. Артиллеристы против артиллеристов! Просто дуэль чести…

Хоть и партизанским способом, но все равно бой! Это просто судьбоносный поединок!

— Только неравный, уже в который раз… — замечает Гогитидзе, — Нам бы родные зенитки, да выкатить их на прямую наводку! Вот был бы праздник Возмездия! Но ничего, мы и так их порубим, было бы в руках хоть какое-то оружие.

— Наше преимущество — внезапность, — поясняет Гусейнов, — должно сработать! Как будем действовать, командир?

— Мое предложение такое, — склоняется над картой Светлосанов, — пойдем тремя группами. У каждой группы будет своя задача и своя цель. Вы, Валериан Сафронович, возьмете на себя казармы, они располагаются в старых бараках, вот здесь, — Светлосанов показывает карандашом на карте, — Задача — расстрелять, сжечь по максимуму! Устрицкий со своими, займется подрывом складов с боеприпасами. Это вот тут! — карандаш вычерчивает крестик, — А мы, с младшим лейтенантом Елкиным, будем уничтожать вражеские единицы артиллерии, базирующиеся на территории части. Надо вывести из строя казенные части орудий, чтобы они замолкли навеки. Продумаем самый удобный и быстрый вариант. Сколько взрывчатки и как лучше применить. Чтобы все прошло эффективно и мобильно.

Вам, Мехбала Нуралиевич, поручается прикрывать наш тыл у входов в каменоломни, в той самой заброшенной балке! Мобилизуйте всех своих боеспособных людей, включая легкораненых. Несколько солдат для верности и поднятия боевого духа мы вам выделим. Ваш рубеж не менее важен, если что-то пойдет так, надежда будет только на ваше подразделение… Будете нас вытаскивать из фашистских клещей! Таким образом, в операции будет задействован весь гарнизон, кроме дежурных в госпитале и постов охранения входов. Таков мой план. Предложения? Возражения есть?

— Да пожалуй, нет… — смотрит на карту Гогитидзе, все еще переваривая информацию, — Все толково и ясно, детали проработаем… Так, чтоб все прошло гладко и с минимумом потерь! Погоняем собак фашистских по ночной степи!

— План превсоходный, — радуется Елкин, — все хорошо, только со взрывчаткой у нас, как говорится, не ахти… Даже гранат не так много! И в основном все осколочные противопехотные. Такими сильно по железу не разгуляешься! А у нас основная ставка на большой огонь…

— Огромный пионерский и комсомольский костер, мы фрицам организуем в любом случае! — возбужденно заявляет Светлосанов, — Будем импровизировать. Канистры с горючим еще есть… Есть нетронутый боекомплект к зениткам — снаряды разных калибров! Что-нибудь сообразим, у немца много чего на плацу лежит. Нам главное туда добраться, и фитиль запалить…

— У меня вопросов нет, — слегка хлопает ладонью по столу Гусейнов, — мои подчиненные стрелять научились достаточно сносно для сражения. Не подведут! Муртазаева вообще в раж вошла — по мишеням лупит как заправский снайпер! Так что все готовы…

— Что ж, замечательно, Мехбала Нуралиевич! — улыбается Светлосанов, — И еще… Мы идем в бой с хорошо вооруженным, превосходящим нас в численности противником. И драться надо за троих, если не за десятерых… Продумывать каждый шаг, каждое действие.

Видеть ситуацию шире, нежели сам враг! И идти дальше его. Понимать больше…

Из этого боя вернуться не все… Никто не знает, кого и где настигнет пуля… Это война. Часть наших товарищей ляжет в сырую землю… Но Родина никого не забудет! Наше дело правое! И Победа будет за нами!

— Сила нашей Родины, ее непобедимый Дух, собственно наш, — глубоко и даже чуть надрывно с чувством произносит Гогитидзе, — складывается из тех, кто пожертвовал собой, сложил голову за Счастье всех живущих… Поэтому Смерти для нас нет! Есть переход в основу нашей Родины, ее существование! Может кого-то из нас, здесь сидящих, скоро уже не будет… Они будут в другом месте, на другом, не менее важном Посту! Никто никогда не уходит совсем… Есть Память и еще Сердце! В его Пламени наши товарищи будут жить, и пылать вечно священным огнем!

— Память памятью, — замечает Елкин, — но лучше всем остаться в добром здравии. Сколько времени на подготовку?

— Двое суток. Еще раз проверим все подходы, — отвечает Светлосанов, — подготовим взрывчатку и оружие, установим время смены караулов. Приглядимся внимательней. Ошибок быть не должно.

— Это правильно, — поддерживает Гусейнов, — продумать нужно все до мелочей. От этого зависят жизни людей. А дороже человека ничего в мире нет… Гарнизон надо сохранить.

— Вы как, Мехбала Нуралиевич? — наклоняется к военврачу Светлосанов, — Выдержите натиск если что?

— Мы хоть и медики, — улыбается Гусейнов, — но люди уже обстрелянные! И здесь в каменоломнях воевали, пока с вами не соединились. Не беспокойся, командир, позицию удержим, и вам поможем, если потребуется! Все будет хорошо!

— Добро! — выдыхает Светлосанов, — Если все ясно, тогда за дело, товарищи! Нам здесь останавливаться нельзя ни на секунду…. Чтобы светиться Красными Звездами во мраке, не угасать, двигаться пламенем Жизни! Зазеваемся, успокоимся — провалимся в беспробудный каменный сон Тьмы…

— Хорошо, Михаил Викентьевич! — бодро отзывается Елкин, — Будем гореть и плести силки для фашистского зверя…

— Они думают, что мы в капкане, или уже в каменном гробу, — усмехается Гогитидзе, — а мы им, охотничью яму подготовим, необратимую! Зверь, уверенный в своем превосходстве, попадается легче…

— У нас зверюга матерый, беспощадный и вероломный, — добавляет Гусейнов, — но мы ему приготовим здесь еще не один сюрприз! Как бы ни было — это наша земля и она нам сама подскажет, что делать… И укроет от чумной фашистской бури!

— Так оно и есть… — кивает Светлосанов, — Сидим в самых недрах, заботливо укрытые каменным панцирем! И бродим в забытых тоннелях… И решаем то, о чем раньше никто не мог и помыслить, и на вооружение берем то, к чему никто не касался!

— Пионеры во тьме? — загорается Елкин, — Шкиперы в каменном море? Факелы в пропасти? Кем еще будем? Что еще встретим? В себе и снаружи…

— Мне кажется, мы здесь не случайно, — как-то печально-серьезно Гогитидзе, — может, нас сюда привели… Судьба, или что там над нами есть? Силы реальности неизвестные. И мы должны что-то важное здесь сделать. Здесь, в этой завораживающей Глубине, есть что-то Грандиозное и Древнее… Живое и Забытое! И чего-то подобного этому уже нигде нет.

— Природа очень глубока, — замечает Гусейнов, — глубже, чем любые катакомбы… А природа нашего человеческого сознания особенно. Там вообще все надуманные формы и границы исчезают… Поле неисчерпаемых возможностей. Это я как врач говорю…

— Ну что ж, — улыбается Светлосанов, — слова доктора — закон! Пойдем дальше и глубже… По коням, товарищи!