Утонувшая в метели

Иван Михайлович Лаврентьев, 2023

Зимняя ночь подарила Петербургу метель. Она разыгралась не на шутку, а наутро во внутреннем дворе Дома моды "Шереметев" найдено тело юной модели. Окно на втором этаже открыто, в руке записка – предновогодняя суета подталкивает следователей к поспешному решению – самоубийство. Однако в числе очевидцев находится тот, для кого девушка стала первой любовью – Евгений Протасов.Он оказывается втянутым в расследование, где мотив был у всех. Женский коллектив, чай и не такой уж холодный ум. В арсенале только слова и интуиция.

Показания Саши

Маленькие зефирки медленно таяли в чашке какао, о которую Саша грела ручки. От напитка исходил лёгкий и манящий аромат шоколада. В пекарне через пару домов от Дома моды, куда было решено зайти после репетиции, играла приятная музыка, она настраивала на разговор.

Женя присел за стол, дождавшись свой американо, и теперь с интересом ждал, что же скажет ему эта милая девушка с глазами Бэмби. Он попросил сестру и подругу идти домой без него, сказав, что приедет к ним позже и всё объяснит.

Но пока Саша молчала, лишь задумчиво смотрела на какао, как будто сомневаясь, стоит ли говорить.

— Ты хотела о чём-то рассказать мне, — начал Женя.

— Да, хотела.

— Но теперь не уверена, что хочешь?

Нагаева посмотрела ему в глаза и едва заметно улыбнулась.

— Ты всегда такой проницательный?

Женя усмехнулся и с гордостью произнёс:

— Так уж вышло. На самом деле совсем нетрудно понять то, что написано на лице. Но раз уж мы здесь, может, всё-таки поделишься со мной? Обещаю, это останется в тайне.

— Я беспокоюсь не об этом, а о том, что ты можешь обо мне подумать. Но ты прав, лучше я расскажу. Сначала я хочу спросить: откуда ты знаешь… знал Олю?

Протасов вкратце поведал Саше историю их знакомства.

— Тогда ты точно понимаешь, что она не могла совершить самоубийство. Тем более из-за какого-то парня. Она была совсем не таким человеком. Мы с ней тесно общались иногда, у меня даже сложилось впечатление, что мы подруги. И если бы вдруг у неё были какие-то проблемы, она могла бы поговорить со мной. Конечно, есть вещи, о которых и самым близким не всегда расскажешь, но, ведь если человека что-то терзает настолько сильно, что он не видит иного выхода кроме смерти, с ним же должно что-то происходить. Он будет подавать какие-то сигналы, перемены в настроении, странное поведение, да хотя бы грустное лицо!

— Ничего такого не было?

— Абсолютно! Насколько я помню, последние пару дней Оля, наоборот, светилась от счастья! Это ли не странно? И мне совсем непонятно, почему остальные девочки и Голдин оказались такими жестокими.

— Может, пытаются не думать об этом.

— Но так не делается! Это неправильно! Погибла часть нашей группы — Оля Чайкина, наша Оля, почему они делают вид, что ничего не случилось?! Любые разговоры о ней сразу пресекаются: Орланова закрывает тему, но почему бы её не обсудить? Это очень важно! Какой же мы коллектив, если так относимся друг к другу? Тем более, что…

Нагаева умолкла и поднесла стакан к губам.

— Тем более что? — спросил Женя.

— То, что я расскажу, не должно дойти до девочек, ясно? Особенно до Риты.

— Конечно.

— В общем, когда нас опрашивали, я сказала не всё.

Женя удивлённо смотрел на Сашу. Что она имеет в виду? Что может знать, и почему смолчала?

— В тот вечер я была там. Вернее, сначала все были в Доме моды, репетировали допоздна, но потом разошлись. Я уходила самая последняя: ждала, пока подешевеет такси и курила у чёрного входа. Оля тогда ушла вместе с Ритой, обычно они всегда ездили домой вместе на одном трамвае. Но дело не в этом, я так сбивчиво говорю… главное то, что я вернулась туда.

— В Дом моды?

— Да. Мы с парнем снимаем квартиру, приехала домой — ключей нет. Я по карманам — пусто, в сумочке тоже нет. Парень ушёл в ночную смену, и я решила поехать в Дом поискать свои ключи в гримёрке, ведь Голдин всегда засиживается до ночи. Я молилась, чтобы он ещё не ушёл и не закрыл дверь. В общем, мне повезло, если можно так сказать: я нашла ключи на столике, а затем увидела силуэт.

Женя хмурился и пытался сообразить.

— Какой силуэт?

— Боже, я опять всё перемешала, — Саша отпила какао и какое–то время помолчала, собираясь с мыслями.

— Когда я уходила из Дома — из Дома моды, мы сокращаем название — то спустилась через чёрный вход. Вечером мы используем только его, потому что главный закрыт. И уже у самой двери услышала шаги наверху, вернее стук каблуков. Кто-то пошёл за мной. Я спросила: «Кто это?» и выглянула из-за перил, и тогда этот кто-то быстро зашагал обратно, почти побежал. Я увидела только тень. Сначала не придала этому значения, до сегодняшнего утра.

— И что же тебя смутило?

— Мы знаем, что Оля тоже вернулась в Дом в тот вечер. Правильно? А сегодня Рита сказала, что Голдин не выходил из кабинета. Получается, шаги наверху принадлежали Оле. Но это не могла быть Оля!

Протасов всё еще не понимал логических заключений Саши.

— Почему ты так в этом уверена?

— Потому что за день до смерти Оля сдала свои сапоги в ремонт, других у неё не было: она сама мне об этом сказала. Поэтому на репетицию в тот вечер Оля надела ботинки! Зимние ботинки, которые не стучат по полу при ходьбе, как каблук. Человек наверху лестницы был совсем в другой обуви.

— Мы нашли её в платье и ботинках, ты права. Значит, в здании был кто-то ещё.

— Именно, — протянула Саша. — И этот кто-то ничего не сказал следователям.

— Почему ты не сообщила им?

— Не была уверена. Да и как бы я выглядела? Единственное, что они поняли бы из моих объяснений, так это то, что я сама была в «Шереметеве», когда Олю убили. Конечно же я промолчала, но теперь мне страшно.

Женя взболтал остатки остывшего кофе и залпом допил его.

— Хорошо, допустим, кто-то ещё был в Доме моды, но почему ты решила, что это связано с Олей? Человек тоже мог вернуться за вещью.

— Зачем тогда убегать? Если просто вернулся за чем-то, не ведёшь себя скрытно.

Протасов согласился. Всё это выглядело более, чем странно.

— Ты должна об этом сообщить.

— С ума сошёл?! Конечно нет! Теперь это будет выглядеть ещё хуже: я соврала им изначально, и вдруг примусь рассказывать о сапогах и тени на лестнице. Они мне не поверят или вообще станут подозревать. Я не доверяю органам и не хочу с ними связываться. И ты не говори им! Если скажешь, я ни за что не соглашусь, что это правда.

— И что тогда будем делать?

Нагаева кусала губы, и в глазах её читался страх, аккуратные пальчики подрагивали на пустом стакане.

— Не знаю… может, ты попробуешь выяснить всё аккуратно?

— Я?!

— Вы новенькие, ты — парень, большой и сильный. Тебе хочется доверять. Ты мог бы пообщаться с девочками, они будут к тебе расположены и, может, что-то удастся узнать. Поверь мне, здесь все любят поговорить. А твои подруги могут узнать что-то изнутри, например от Голдина.

— А почему ты не можешь?

— Со мной они говорить не станут, а вы — люди новые. К тому же три пары женских ушей лучше, чем одна. Просто попробуем, пожалуйста, иначе я с ума сойду от этих мыслей!

Саша взволнованно смотрела на него, ожидая решения.

— Сначала я посоветуюсь с сестрой и Лией.