Мир в пузыре. Том 1: Иллюзия реальности

Геннадий Источник, 2022

Все началось со снов. Владислав столкнулся с тайной „Единого сновидения“. Анна исследует сны, и она столкнулась с подобным. Они не знакомы, но встретились на научном симпозиуме. Но, во снах ли дело? Возможно, все обстоит иначе?Владиславу начинают приходить они. Сны, которые он не отличает от реальности.Анна хранит две тайны. Первая почти сломала ее. Тайна прошлого, которую она боится.Владислав видит их во снах! Темное братство, он видит этих людей. Он видит их преступление против человечности! Он видит события берущие начало из будущего и прошлого?Анна хранит и вторую. Эту тайну она не может разглашать. Один сумасшедший поведал ей о другом мире, где все не похоже на здешнее. Сумасшедший ли он? Где-то есть другой мир, и их множество.Владислав замечает монахов. Кто они? Кошмары наяву сводят с ума! Внезапно эксперимент дает неожиданный результат – он видит рисунок существа. Кошмары хотят что-то сказать? Странные сны…Все это могло не произойти, не появись человек из прошлого века.

Глава 1. Гражданин незнакомец (часть 6)

— Я так не могу, — сказал священнослужитель. — Пойми, если ты…

— Простите! — обрывая речь Мореля. — Но Вы не понимаете. Вы не поймете и не осознаете, — хмурый взвел боёк пистолета. — Вы не поймете того, что я собираюсь сделать. Ибо вы не были мной, Вы ведь не на моём месте. Вам сложно это понять. Да, потому вы и не можете мне отпустить грехи. Вы не прошли жизненный путь, какой прошел его я. Да и я, это не я. Это лицо, — вздыхая. — Я хотел сбежать, но они… — тяжело дыша. — Кошмары наяву!

— И, что же? За что тебе отпустить грехи? За то, что ты хочешь сделать?

— За что, интересно? О, святой отец! Иногда мне кажется, что лучше бы я не рождался.

— Сын мой, я понимаю. Ты обижен, оскорблен? Убит горем? Ты питаешь ненависть к некоторым людям, которые тебе наверно сделали больно? Прости их, ибо они дети Божьи и, как любой ребенок, склонны к ошибкам. Мудр тот, кто умеет прощать. Прости их, ибо они понесут наказание, если не покаются. Но решать, сын мой, это лишь самому Господу Богу.

— Святой отец, Вы говорите штампами, Вы не понимаете, — произнес хмурый грустным голосом. — Вы… Вы и не поймете, — потягивая носом. — Я болен. ДА! — произнес он резко, будто внезапно нашел виновника всех его бед. — Отпустите мне ГРЕХИ! Прошу!

— За что, сын мой? Я не понимаю!

— Двадцать восемь королей пристально смотрят за тобой, — прошептал незнакомец дрожащим голосом, будто читая молитву, прикладывая пистолет к решетке исповедальни. — Я понятия не имею, что это значит!

— Мой Бог! — выдохнул священнослужитель. — Это оружие? В доме Господа! Что ты собираешься делать?

Хмурый убрал пистолет от решетки и уставился в потолок. Священник, приоткрыв сетку, заглянул внутрь.

— Сын мой, это не выход, — стал шептать Морель. — Пойми, это не выход, что бы ты ни задумал, — уже нормальным голосом.

— А Вы храбрый. Другой на Вашем бы месте сбежал, поджав хвост одной рукой, а другой звонил бы в жандармерию.

— Я помочь хочу. Это не выход, убери пистолет, сын мой.

— Да какой я тебе сын? Мы, возможно ровесники. Ладно, можете мне не отвечать. Знаю, это принятая речь обращения.

— Как звать тебя?

— Не важно. Они говорили, что дадут мне „дар“, — по лицу незнакомца вновь пробежали слезы. — Но, вместо этого они лишили меня воли, — не отрываясь от потолка. — Я не могу больше идти у них на поводу, — опустив голову, он посмотрел в глаза священника. — Это не жизнь! Это удел бездушного предмета, которого впоследствии назвали марионеткой.

— Сын мой, всегда есть выход, — старался успокоить его священнослужитель. — Дай мне оружие, — просовывая руку в окошко. — Мы всё закончим здесь и прямо сейчас. Я не сдам тебя полиции, ты ведь ничего не сделал?

— Я не могу! — голос незнакомца стал спокойным. — Они меня так не оставят в покое. Я всего лишь пешка в их игре, — его глаза отдали влажным блеском. — А может быть, они забыли обо мне? Но не эти кошмары. Они всегда со мной. Стоит мне действовать не по плану!

— Кто, эти они?

— Злые люди, — опустив голову.

— Ты уже говорил о них. Это они отрезали тебе руку?

— Да! — морщась.

— Кто, эти они?

— Они не хотят, чтобы я говорил это кому либо. Они не дают, — выдохнув с трудом, незнакомец вновь посмотрел в глаза священнослужителя. — Не знаю, почему сейчас я ещё могу говорить, об этом с Вами. Может быть, вы просто мой сон? Ещё один мой сон. Хороший сон, а таких у меня мало. Иногда у меня получалось сбежать от них, но это всегда оказывалось сном. А может я действительно смог сбежать? Но это не свобода. Это Ад! Знаете, что такое истинная свобода? Это! — встряхнув пистолетом. — Это, святой отец! Это и есть свобода. Важно не бояться! Я каюсь, я не хочу этого делать. Это грех! Но, я должен, я обязан. Иначе умрут люди. Прошу, помолитесь за меня.

— Это не выход! Ты будешь гореть в Аду за самоубийство. Какие ещё люди?

— Я уже там. Стоит мне оступиться, ослушаться, любое неповиновение сулит одним исходом. Всегда приходят кошмары. Ад это или что-то другое, я не знаю, — вздохнул незнакомец и закрыл глаза. — И вот спрашивается, зачем я пришел сюда, ведь всю свою жизнь я был атеистом?

— В итоге, ты нашёл путь к Богу. Прости, лицо у тебя очень знакомое, — прищурив глаза, сказал священник. — Мы явно знакомы. Или виделись раньше? Как звать тебя, сын мой?

Незнакомец тяжело вздохнул. По его щеке пробежали новые слезы.

— Имя мое Легион! — поджимая нижнюю губу.

— Мой бог! — выдохнул священник. — Что за шутки?

Гражданин со всей силой ударил протезом себе в грудь, раздался какой-то хруст. Он опять ударил в тоже место и вновь раздался хруст.

— Сын мой, что ты делаешь? — смотря на происходящее, с недоумением на лице, спросил Морель.

— Ломаю их планы, — скривив лицо от боли, вновь и вновь нанося удары в грудь. — Я не хочу жертв, я хочу сломать это! Я должен был сказать, что я Легион, но это не так! — скалясь.

— Остановись! Стой! — прислонив голову к окошку. — Не калечь себя.

— Падре, простите, — дрожащим рыдающим голосом, по щекам продолжали бежать слезы. — И последует кара грешнику, кто не исполнил волю Высших! — всё тем же голосом.

— Сын мой, ты что цитируешь? Это не Библия!

— Ты повинен в том, что ослушался старших твоих,… — продолжал мужчина, — …что возложили волю. Ибо ты никто, ты пустота, ты не имеешь прав в этом мире!

— Боже, что за речи? Что это за учения?

— Я не вынесу этого опять, святой отец! Кошмары, кошмары наяву! — продолжал несчастный. — Но, я должен…

И в один миг, больше не проронив ни слова, хмурый брюнет что-то щелкнул в своих руках. Морель посмотрел на оружие и увидел, как незнакомец сдвинул какой-то предохранитель. Небольшое эхо на мгновение повисло в воздухе. Ещё секунда и мужчина засунул пистолет себе в рот.

Преподобный навсегда запомнит это выражение лица и взгляд, в котором читалось безысходность. Хмурый брюнет с отчаянием смотрел на священника. В его глазах был ужас. И он нажал на курок. Кровь окропила стены в исповедальне и подбородок священнослужителя.

— Ты живой? — не понимая, что произошло, спросил священник. — Что ты сделал? Боже! МОЙ БОГ! — с ужасом на лице выбежал преподобный.

Выстрел распугал голубей у витражей. Посетители тут же отреагировали. Несколько священников направились к источнику шума. В центральной базилике ещё гуляло эхо. Морель открыл дверь соседней кабинки исповедальни.

— О, Боже! — падая на колени перед бездыханным телом незнакомца. — НЕТ! — закричал он. — ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ, ГРЕШНИК!