Глава 1. Гражданин незнакомец (часть 2)
— Извращенец какой-то, — вздрагивая, сморщила лицо девушка. — Фу, прогони его. Я так не хочу целоваться, — вытаскивая руку из кармана брюк молодого человека.
— Спокойно, Ванесса. Эй ты! — полностью развернувшись. — А ну проваливай! — подскакивая со скамьи. — Пошел отсюда, УРОД! — скривив лицо, прокричал юноша. — Вали, я кому сказал!
— Жаль тебя, — прошептал хмурый брюнет себе под нос. — И тебя, — переводя взгляд на его девушку. — И всех вас, — смотря на собор и окружающих его людей. Вместе и по отдельности… — умолкая в своем бормотании.
— Ну, и чего ты стоишь? — поднялся молодой человек. — Вали отсюда! — махнув рукой. — Я кому сказал. Дебил!
— Извращенец! — добавила Ванесса.
Повернув голову в сторону собора, незнакомец тяжело вздохнул. Он что-то прижал в нагрудном кармане и продолжил свой путь.
В тот момент никому не было дело до человека, который мог представлять опасность для окружающих. Задумав что-то неладное, он того не осознавая пытался найти помощь. Возможно, у него был нож или куда хуже, что-то из огнестрельного оружия. А может, и нет. Сейчас мужчина просто шел, не до конца понимая, куда и зачем.
Глаза продолжали бегать из стороны в сторону. Это вполне могло напугать и вызвать неприязнь, как это было с молодой парой, что прогнали его. Но никто не знал, что это было у него простым врождённым недугом.
Напряжение только начинало нарастать, отражаясь на лице и движении глаз. Безысходность в глазах лишь частично отражала тот ужас, в котором он прибывал. Его что-то терзало, мучило, но он просто забыл. Это наглядно демонстрировала его рука. Единственная рука, которая невольно тряслась. И с каждым разом её вздрагивание усиливало колыхание всей руки, от кисти до плеча, пока он продолжал свои перемещения.
Кто знает, что было на тот момент в его голове, что повлияло на него. С какой целью он жил, к чему стремился, чем дорожил? А самое главное, зачем он шел к собору? Быть может, он искал спасение, приют? А может надежду, что двигала им, как и нами в повседневной жизни?
Но не бдительность старожил и не зоркий глаз жандармерии просто пропустили его. Всем было всё равно. Что же он задумал?
Хмурый вид гражданина никто не замечал. Всем было плевать на его самочувствие. У каждого были свои проблемы в голове, пока он шёл дальше. Оскал, который изредка проступал на его лице, говорил о какой-то злобе. Возможно, мужчина был обижен на весь мир. Но не злоба двигала им, а нечто иное. Это и бесило его больше всего. Глаза отражали лишь часть той боли, что он нёс в себе. Ему было плохо, ему было очень плохо. Склонившись к земле, он продолжал свое перемещение. И когда он не смотрел на людей, ему становилось легче. И уже не так терзала совесть за то, что он задумал.
Продолжая идти, однорукий постепенно слился с толпой. Группы любопытных туристов продолжали прибывать. Они как обычно, глазели по сторонам, кормили голубей и фотографировались у постаментов и арок собора. Некоторые записывали что-то для своего влога1, кто-то на немецком, а кто-то на французском, на испанском и русском языке.
— Летучие крысы! — вновь произнеся вполголоса, сквозь напряженные губы. — Эти людишки, как крысы. Никакой разницы.
Внезапно хмурый брюнет остановился и приподнял свой взгляд на „The Gallery of Kings“2.
— Двадцать восемь… — сказал гражданин и закашлял. — Когда же всё это кончится? — тяжело вздыхая.
Опустив голову, он направился к входу под аркой „Portal of the Last Judgement“3, ведущей к центральной базилике собора Нотр-Дам де Пари. Зайти было не сложно, однако туристы, опережая его, так и норовили вытолкнуть гражданина обратно на улицу. Любопытство и невежество порой стояли слишком близко друг к другу.
Очутившись внутри, он услышал приятное грегорианское пение и ароматы благовоний, что витали в воздухе собора. Пробежавшись беглым взглядом по округе, незнакомец скромно приподнял голову. Его взгляд тут же остановился на исповедальне, но правая рука по-прежнему дрожала. Потолочные витражи немного успокаивали мужчину, и дрожь стала утихать. Хмурый брюнет вздохнул с облегчением, вбирая воздух всей грудью. Вслушиваясь в соборное пение, он ощущал покой, и на его лице появилась улыбка.
–…да, сын мой, — говорил молодой священнослужитель с каким-то подростком, проходя мимо.
— Отец Морель, но я не уверен, — сказал юноша, идя следом за ним.
— Ты же понимаешь, — тяжело вздыхая, ответил ему святой отец.
— Да, — на выдохе. — Конечно, понимаю.
— Грехи свои не считай, покайся и будет… — говорил священнослужитель, отдаляясь с прихожанином.
Хмурый брюнет вновь посмотрел на витражи и, выдохнув, приоткрыл плащ. Его взгляд тут же устремился на внутренний карман одеяния. Металлический корпус небольшого размера и выключенный циферблат, сейчас были в мыслях незнакомца. И однорукий обратно запахнул плащ.
— Бум, — произнес хмурый на выдохе и напряг губы. — А если я этого не сделаю? — вновь бормоча себе под нос. — Может, я всё оставлю, как есть? — оглядываясь. — Они не могут так. Чёрт! — закрывая глаза. — Но… но последствие может оставить… оставить неотвратимый отпечаток, — запинаясь, он продолжал бормотать. — Боже, как же мне страшно, — и он перекрестился. — Боже, помоги мне! Помоги этого не сделать, — сказал он и по лицу пробежали слезы. — Боже! Боже! Боже! Спаси меня! Спаси! Я не хочу! Боже, — тяжело выдыхая.
Он попытался расслабиться, приподняв голову к витражам. Приятный солнечный свет рассеивался, проходя через цветные стёкла, отбрасывая к полу прекрасные и разнообразные цвета. Подойдя к свету, ощущая тепло и покой, гражданин вновь улыбнулся. Слезы ещё бежали по его лицу. Ему явно было очень не хорошо. И вздохнув всей грудью, брюнет закрыл глаза.
— Всегда есть выбор. Я не хочу! Я не буду этого делать, — продолжал он. — Я могу сопротивляться. Я сбегу! — скалясь. — Нет, — тяжело выдыхая. — Вы мне не указ…
Внезапно прозвучал чей-то крик, заставив вздрогнуть незнакомца. Его спокойное дыхание сменила дрожь.
— Опять, — сказал он. — За что всё это? Я опять их слышу, не хочу открывать глаза. Кара за неповиновение? Боже, спаси меня! Я не должен этого делать! Господи, спаси!
