Мир в пузыре. Том 1: Иллюзия реальности

Геннадий Источник, 2022

Все началось со снов. Владислав столкнулся с тайной „Единого сновидения“. Анна исследует сны, и она столкнулась с подобным. Они не знакомы, но встретились на научном симпозиуме. Но, во снах ли дело? Возможно, все обстоит иначе?Владиславу начинают приходить они. Сны, которые он не отличает от реальности.Анна хранит две тайны. Первая почти сломала ее. Тайна прошлого, которую она боится.Владислав видит их во снах! Темное братство, он видит этих людей. Он видит их преступление против человечности! Он видит события берущие начало из будущего и прошлого?Анна хранит и вторую. Эту тайну она не может разглашать. Один сумасшедший поведал ей о другом мире, где все не похоже на здешнее. Сумасшедший ли он? Где-то есть другой мир, и их множество.Владислав замечает монахов. Кто они? Кошмары наяву сводят с ума! Внезапно эксперимент дает неожиданный результат – он видит рисунок существа. Кошмары хотят что-то сказать? Странные сны…Все это могло не произойти, не появись человек из прошлого века.

Глава 1. Гражданин незнакомец (часть 4)

Однорукий пришел в себя и вновь ощутил дрожь в правой руке. Сжав кулак, поджимая нижнюю губу верхними зубами, он вновь попытался успокоить себя.

— Боже, — выдохнул хмурый. — Опять… — расслабляя руку, он глубоко вдохнул. — Это всё не по-настоящему! Это всё в моей голове! Сколько это будет ещё продолжаться?

Приподняв голову, гражданин бросил взгляд на исповедальню.

— Господи, — резко задирая голову к верху. — Прости меня, я не ведаю, что творю, — склонившись. — Пора, — пробормотав, незнакомец направился к дверце кабинки.

Отворяя её, он заметил, что рука его стала трястись ещё сильнее. Дыхание участилось, а потом и сердечный ритм. Сердце всё отчётливее и отчётливее стало отдавать низкими импульсами в его голове. Ноги затряслись, ему было страшно. Внезапно хмурый ощутил головокружение, и чувство тревоги подобно удару барабана, забила тревогу в его ушах. Он хотел закричать, но вместо этого плюхнулся на сиденье исповедальни и начал плакать.

— Чёрт! — сморщив лицо. — Нужно успокоиться. Успокоиться! — сказал он про себя. — Скоро всё закончится. Скоро!

Мужчина тяжело вздохнул, после чего вытащил из внутреннего кармана чёрный матерчатый сверток ткани. Дрожащими руками он обхватил его, а после обратно убрал.

— Скоро, уже совсем скоро, — дрожащим голосом. — Я не должен на это реагировать. Это всё не взаправду!

В дальней части центральной базилики собора, перекладывая свечи и библии, одновременно любезничая с пожилыми прихожанками, стоял молодой священнослужитель Морель. После всенощного бдения⁴, уставший и немного сонливый, мужчина заметил, как посетитель зашёл в исповедальню. И, вежливо распрощавшись, молодой служитель Господа направился к соседней кабинки. Перекрестившись, он вошёл внутрь и приоткрыл окошко.

В свете узорчатой сетки показалось лицо священника.

— С чем пожаловал, сын мой? — прозвучал приятный и спокойный голос мужчины. — С покаянием или в совете нуждаешься?

— Святой отец, — сказал гражданин, закрыв глаза, голос его дрожал. — Благословите меня, ибо… — вздыхая, — …я… я согрешил, — вновь вздыхая, голос его продолжал дрожать. — Я пришёл сюда, ибо тут даровано спасение. Господи, мне страшно. Мне очень страшно!

Внезапно ноги брюнета затряслись. Глаза, под закрытыми веками, не прекращая, судорожно подергиваясь, метались из стороны в сторону. И он опять потянул воздух хриплым носом.

— Не бойся, с тобой спасения, здесь я сын мой, — вновь приятным и добрым голосом. — Запомни главную истину: „Спасение в нас самих!“. А теперь успокойся и продолжай. Поведай мне о своих страхах и переживаниях. Отпусти их.

Священнослужитель продолжал говорить спокойно, почти монотонно. Хмурый ощутил спокойствие и опять закрыл глаза. Дрожь отпустила его, но не до конца. Пальцы ног ещё судорожно подергивались в его туфлях.

— Я хочу исповедаться, — выдохнул незнакомец. — Я хочу исповедаться Вам, святой отец. Ибо Вы поймете.

— Ну, вот видишь, это не так сложно. Конечно, пойму. И поймёт тебя Господь. Говори, он слушает.

— Вы должны понять! — резко открыв глаза. — А может, и нет. Может всё это напрасно. Но, я хочу, Господи!

— Я слушаю, — с почтением произнес священнослужитель. — Я слушаю, сын мой. Не бойся, поведай Господу о проблемах своих. Излей душу, он выслушает тебя, ибо здесь его храм. Говори, не бойся.

Хмурый брюнет выдохнул и вновь закрыл глаза. Одной рукой он полез во внутренний карман, ещё раз посмотреть на металлическую коробку, неохотно открывая глаза. Прогоняя какие-то мысли, подергивая нижней губой, будто что-то проговаривая, он нажал какую-то кнопку. На экране загорелся красный циферблат. С дрожащим дыханием хмурый брюнет скрыл прибор под плащом, складывая руки в ладони.

— Не молчи, сын мой, — продолжил священник. — Это трудно, но так нужно. Ты должен найти в себе силы, чтобы сказать, в чём хочешь исповедаться. Бог слышит тебя. В этом святом месте Он с тобой, как и всегда в твоей повседневной жизни.

— Я согрешил… — произнося на выдохе, он резко замолчал.

— Ну, не молчи, сын мой.

— Мой грех, в моей слабости. Мне страшно, — внезапно голос мужчины задрожал.

— Мы все грешники, потому как подвластны им каждый день. Наши грехи это и есть наши слабости. Не бойся. Не нужно бояться своих слабостей. Нужно принять их, осознать и тогда ты сможешь дать им отпор.

— Правда? — в голосе чувствовалось отчаяние.

— Конечно, сын мой, — а в голосе священнослужителя чувствовался позитив.

— Святой отец, ваши слова да Богу в уши, — сказал брюнет и тяжело вздохнул. — Мне кажется, он отвернулся от меня.

— Это почему же?

— Мой грех другой, я просто боюсь их!

— Кого ты боишься? Грехов своих?

— Если бы, святой отец. Я… — запинаясь. — Я связан с нехорошим делом. Я сделал ужасные вещи, но это был не я, — голос его дрожал. — Я запутался, я не помню, чтоб это содеял, — делаю паузу. — Мне страшно! Падре, мне очень страшно. Господи! БОЖЕ! — всхлипывая. — Я теряю рассудок, силы, я слаб, я это чувствую, эти кошмары выматывают, — всё с той же дрожью в голосе. — Я должен! — резко изменив интонацию на спокойную.

Хмурый брюнет опять достал из кармана сверток материи черного цвета. Мешкая, он стал его разворачивать, продолжая смотреть, сквозь узорчатую решетку, на силуэт священнослужителя.

— Какие вещи ты содеял, сын мой? — вздохнул Морель. — Не бойся, рассказывай, Господь тебя выслушает. Ты ведь для этого пришёл? Уверен я, что да. Рассказывай.

Но, гражданин нечего не ответил. Возможно, он хотел что-то сказать, но вместо этого плотно сжал свои губы. Еще мгновение, и мужчина прищурился, сильно сжимая глаза. По его щеке пробежали новые слезы. Сжимая руку в кулак, он так ничего не ответил.

— Тебе ещё страшно. Понимаю. А какие вещи ты содеял? Не молчи, говори. Какое нехорошее дело? Важно сделать первый шаг. Раскрой свою душу Господу. И он направит тебя. Не бойся.

Разворачивая с трудом сверток, хмурый продолжал молчать. По его щекам бежали слезы.

— Я понимаю, сын мой, тебе нужно время.

Развернув содержимое, незнакомец глубоко вздохнул, дрожь моментально отпечаталась в этом моменте. Мужчина принялся внимательно рассматривать содержимое.

— Я взял это на тот случай,… — волнение и внезапно участившиеся дыхание, не давали ровно говорить хмурому брюнету, — …если не смогу сопротивляться, — жадно вбирая воздух.

— Что? Я не расслышал. Что ты взял?

Незнакомец глубоко вздохнул, затаив дыхание, сжимая это в своей руке. И по его лбу пробежала капля пота.

— Глок семнадцать, — сказал однорукий, плотно сжимая рукоять пистолета. — И мне страшно!

Примечания

4

Торжественное и праздничное богослужение, которое проводиться от захода солнца до рассвета.