Страшная сказка

Виолетта Векша, 2022

Что делать, если твоего любимого обвиняют в чудовищном преступлении? Что делать, когда твой привычный мир рушится и ты понимаешь, что все, что произошло с этим милым тихим городком – последствия твоей слепой, разрушительной любви? Софи предстоит сделать чудовищный выбор: либо внять голосу рассудка и послушать свою мать, отношения с которой уже давно балансируют на грани ненависти и далекого чувства детской привязанности, либо, отрекшись от семьи и правосудия, с головой окунуться в пучину темной страсти, в которую ее умело затягивает молодой человек. Только когда в ее любимом городе жертв становится все больше, Софи понимает, что у нее есть лишь один выход…

Глава 3

Бессмысленно я пыталась заснуть полночи — царство Морфея не хотело приходить ко мне. К утру у меня стала раскалываться голова, и я спустилась вниз за аспирином.

Кухня в четыре часа утра выглядела неестественно, словно одна большая декорация, на рабочем столе сушились девственно чистые тарелки. «Ну вот что она за человек? — подумала я, наливая воду в сверкающий чистотой стакан. — Чувствует себя так, будто стоит одной ногой в могиле, а порядок на кухне навести — это пожалуйста, это святое. Можно подумать, будто кому-то будет дело до ее плиты и хрусталя после того, как она заболеет и отдаст концы». Мать я не видела с обеда, хотя и слышала ее размеренное дыхание, доносящееся из их с отцом спальни.

Запив таблетку водой, я решила дать своему организму еще один шанс. Лежа в постели, я поневоле вспоминала сказанные Марком слова: «Мне нравится проводить с тобой время, Софи Майер. Ты удивительная девушка, Соф, удивительная…»

Постепенно мое дыхание выровнялось и сознание устремилось в другой мир — мир вымысла и волшебства.

Проснулась я поздно, к обеду, сладко позевывая и улыбаясь. Мне снилось что-то такое приятное, легкое… быть может, даже неземное. Я выглянула в окно и пошла на кухню слегка пританцовывая: погода обещала быть покладистой и обойтись без сюрпризов. Самое лучшее, что можно придумать для пикника.

— Всем доброе утро, — сказала я, наливая себе чашку ароматного чая и, посербывая, смотря на родителей. Копошившийся в тарелке отец, видимо, недавно вернулся с отработанной смены — форменная жилетка повисла на его исхудавшей груди.

— Хорошенькая сегодня погода, правда? — сказала я им, отдергивая бордовую занавеску и всматриваясь в безоблачное, светло-голубое полотно.

Ответом мне была приятная тишина. Может, они оба вдруг потеряли слух за сегодняшнюю ночь?

— Почему ты не на работе, Соф? — шумно выдыхая, с ноткой любимого упрека, как мне показалось, спросила мать.

— Что? — я смотрела на неподвижные верхушки деревьев и улыбалась. Ну просто замечательная погода.

— Сегодня понедельник. Ты должна быть на работе.

— А, это, — я от души зевнула. — Я решила взять на сегодня выходной.

Я заметила, как родители переглянулись, но вида не подала.

— Снова выходной? Не многовато ли ты отдыхаешь в последнее время?

Стащив намазанную вареньем булку и так ничего и не ответив, я пошла вон из кухни — зачем лишний раз портить себе настроение?

— Софи, подожди.

Мать окликнула меня тогда, когда я уже взялась за ручку двери.

— Ну что? — я нехотя обернулась.

— Подойди, у нас есть к тебе разговор.

Я быстро стрельнула глазами: мать возвышалась над кухонным столом словно нахохлившаяся куропатка — руки, придерживая грудь, скрещены вдоль ребер, губы сжаты в тонкую, словно начерченную под линейку, линию.

Интересно, что же ей испортило настроение в это утро: подгоревший омлет на завтрак, которым так усердно давился отец, или появление новых морщин в отражении?

Решив хоть как-то продемонстрировать свое упрямство, я все же вышла из кухни, зашла в гостиную и села там на диван, расхлябанно вытянув ноги вперед. Чашку с чаем и надкусанную красно-белую булочку я аккуратно примостила в углубление между сидушками.

Родители зашли следом. Мать взглянула на отца, чуть подтолкнула его вперед, заставляя встать прямо напротив меня, потом она сказала:

— София, твой отец только что пришел со смены и… И он хочет тебе кое-что сказать, — она многозначительно посмотрела на мужа.

Отец, видимо, был с ней не согласен. Он ничего не говорил — выглядя уставшим, еще более изможденным, чем обычно.

— Ладно, — женщина взяла инициативу в свои руки и вышла вперед. — Скажи-ка мне, дорогая, во сколько ты вчера пришла?

— Ээ… — протянула я, чувствуя резкий, быстрый укол под ребрами. Черт возьми. — Я не помню, вроде бы в девять вечера.

Мать скептически усмехнулась, потом сказала:

— Интересно получается. А вот твой отец говорит, что видел тебя вчера в городе. Около десяти часов вечера.

Сердце взволнованно подскочило в груди. Вот дерьмо.

Отец, кажется, слегка смутился, на его впалых щеках появились два бледно-розовых пятна.

«Черт, папа! Надо же было тебе так не вовремя там появиться… А какой же он всё-таки наблюдательный! — несмотря на страх разоблачения, подумала я восхищенно. — Ему бы работать детективом в каком-нибудь частном агентстве, а не развозить пьяных алкашей в четыре часа утра».

— Меня интересует один вопрос, Соф… — мать намеренно выдержала паузу и только потом выстрелила: — Кто был тот парень, с которым ты вчера развлекалась?

Я прикрыла глаза. И что она хочет услышать? Может, сказать ей, что это был просто случайный знакомый? Или навязчивый поклонник, от которого я не могла избавиться? Боже, ну что за идиотская ситуация!

— Это был мой школьный знакомый, — наконец ответила я. — Мы встретились в кафе, разговорились. Так давно с ним не виделись, заболтались допоздна…

— Не ври мне, девочка! — крикнула мать. Она вся взбеленилась, ее, в общем-то, симпатичное лицо перекосило от гнева, по щекам расползлись красные пятна. — Отец описал мне твоего «школьного знакомого», он выглядел намного старше тебя.

Снова прокол. Нужно было выкручиваться, и побыстрее.

— Ну да, мам. Он закончил школу на два года раньше, чем я. Мы общались в старших классах, — на ходу придумывала я.

— Ага, а потом вы мило поболтали под свет свечей и разошлись каждый своей дорогой, так?

Я кивнула, молясь, чтобы этот унизительный допрос прекратился.

— Вот ты и попалась, дорогуша, — мать злорадно рассмеялась. — Отец проследил за вами и видел, как ты садилась в машину этого типа. Черный BMW, кажется?

Я ничего не ответила. Злость, негодование, досада, некоторое смущение — чувства буквально затопили меня.

Слава богу, в эту минуту вмешался отец.

— Ну-ну, дорогая, — обратился он к матери, — думаю, Софи всё поняла. Идем-ка на кухню пить чай.

Я с благодарностью взглянула на отца, но потом заметила, что мать не сдвинулась с места. Вздохнув, я попыталась всё объяснить.

— Да, я села к нему в машину. Было чертовски холодно, и я не хотела простудиться. Но это всё — клянусь.

Бесполезно — я слышала, как недоверчиво хмыкнула мать.

Ну уж нет, с меня хватит! Раздражение взяло вверх над смущением, и я встала с дивана, краем уха подмечая, как падает кружка, выплескивая остатки ромашкового чая на белый ковер гостиной.

Пора прекращать этот позерский цирк.

— У меня больше нет времени выслушивать обвинения… особенно, если они высосаны из пальца. Я пошла.

И, не дожидаясь ответа, я пулей выскочила из гостиной.

Помня об обещании быть готовой к двум часам дня, я начала искать подходящую для пикника одежду. Выудив из шкафа бриджи, свободную футболку и черную кепку, я наскоро оделась, завязала волосы в высокий хвост и вышла из комнаты.

— О, хорошо, что ты пришла. Я уже думала идти за тобой, — едва завидев меня, сказала мать. Она повязала голову платком, а ее руки плотно, точно плющ, оплетали резиновые ядовито-зеленые перчатки.

— Это тебе, — она поочередно всунула мне в руки лопату, моток веревки и белую краску. — Кисть найдешь в гараже.

— И что мне со всем этим делать? — спросила я, напрягаясь. У меня было нехорошее предчувствие.

— Будешь подвязывать в саду вишневые деревья. Их нужно подкопать, побелить, ну, и вообще прибраться там. Вчерашний смерч страшно всё там разворотил.

Я уставилась на суетившуюся с ведрами мать. Мы по праву гордились нашим садом, в особенности вишнями — их у нас было 24. Я медленно перевела взгляд на часы. Стрелки показывали без десяти минут два.

— Я не могу, — сказала я, качнув головой. — У меня запланирована встреча на два часа дня.

— Встреча? Прекрасно. Сделаешь всё, что я сказала, и пойдешь на свою встречу, — мать отвернулась, подымая ведра с какой-то вонючей жидкостью.

— Нет, я иду сейчас, — возразила я, по-прежнему стараясь говорить спокойным тоном.

— Нет, Соф, — мать развернулась, и я даже удивилась, как это у нее из ноздрей не идет пар: до того у нее был грозный вид. — Ты пойдешь в сад и будешь там работать, пока не закончишь. Если хочешь, можешь позвать с собой ту девочку, с которой собралась гулять, — она застегнула пуговицы на потрепанной рубашке и добавила: — Вместе вы быстрее справитесь. Точно тебе говорю. И да… — она придирчиво обвела мою одежду взглядом. — Ты бы надела что-нибудь похуже, работенка-то пыльная выйдет.

И с этими словами женщина удалилась из кухни, что-то насвистывая себе под нос.

Я с бессильной злостью уставилась на входную дверь. Первой моей мыслью было бросить всё и, наплевав на ее слова, уйти на встречу с Марком. Внутри всё клокотало, я прекрасно понимала, почему мать решила загрузить меня работой. Ясное дело: так она мстит мне за вчерашний вечер, может, даже завидует, что меня молодые люди приглашают в кафе. Сама-то она там сто лет не была.

И я уже собралась бросить лопату и веревку с краской и пойти на улицу, как тоненький голосок — назовем его проснувшейся совестью — напомнил мне, что я дала обещание помогать матери вести хозяйство. Я пообещала это Мии, стиснув зубы, в последний день перед ее отъездом в Крослин два года назад. До сих пор я держала слово — благо, мать не так часто меня о чем-то просила.

Миа не узнает об этом, зато ты прекрасно проведешь время, уговаривал меня демон-искуситель. Подумай о Марке и о том, как он расстроится, узнав, что пикник придется отложить до лучших времен. И погода сегодня на редкость хорошая, эта сама судьба вам благоволит…

Я стояла и неподвижно смотрела на дубовую дверь.

Часы пробили два часа пополудни.

Я вздохнула. Закинула на плечо лопату, другой рукой обхватила веревку с краской и вышла из дома.

От пения иволог и яркого ослепляющего света у меня защемило сердце. Зайдя в гараж, я нашла там кисти и направилась в сад. Положив на землю рабочие инструменты, я огляделась. Ветер и правда нанес урон всему живому в саду: он сорвал сухие листья и расшатал молодые ветви, пообрывал макушки сирени и изуродовал тонкие листья ив, которые, словно в засаде, окружили наш дом по всему периметру.

Я поискала глазами мать — она поливала кусты картофеля жижей из ведер в самом дальнем конце огорода. Очень тихо, стараясь слиться с окружающей природой, я подошла к воротам, встала на цыпочки и осмотрелась.

На подбитой дождем дороге повсюду виднелись сорванные ветки деревьев, из мусорного бака высыпались фантики из-под конфет. И ничего, что бы указывало на следы черного BMW. Настроение у меня упало еще ниже, я вздохнула и поплелась к ждавшим меня вишневым деревьям. Взяв кисть и обмакнув ее в белую краску, я начала лениво возить ею по стволу. Работа была не только, как выразилась мать, «пыльная», но еще и очень скучная. Я на автомате делала быстрые мазки кистью, оставляя на стволе белые подтекающие полосы.

Когда я заканчивала красить третье дерево, то услышала шум подъезжающей машины. Обернувшись, я услышала, как кто-то заглушил мотор и хлопнул дверцей. Сердце замерло — я прислушалась к твердым шагам за забором так, будто от них зависела моя жизнь. Вскоре в ворота постучались.

— Соф, где ты? — громко крикнул Марк.

Я машинально взглянула на то место, где работала мать — там никого не было. Я быстро подбежала к забору.

— Марк! — прошептала я, открывая железные ворота.

— Привет-привет, — поздоровался мужчина, протягивая мне букет васильков. — Это тебе. Извини, я опоздал. Задержался на работе и…

— Ничего страшного, — я виновато улыбнулась, — по правде говоря, теперь это уже не важно.

— Это почему же?

Звонкий, взлетевший, казалось, до небес голос. Я вздохнула и рассказала ему о разговоре с родителями.

— Она велела мне подрыхлить и покрасить все деревья в саду, а ты сам видишь, сколько их у нас, — я мотнула рукой в сторону сада. — Так что, боюсь, сегодня никак не выйдет… Прости, — прошептала я, чувствуя, как вспыхнули щеки. Я перевела взгляд на букет — на один из васильков приземлился маленький черный жук, поскользнулся на тонком лепестке, не выдержал равновесия и кубарем свалился в небесно-голубую сердцевинку.

— Я могу помочь тебе, — предложил Марк, оглядывая фронт работы. — Вместе мы управимся намного быстрее.

Я нервно засмеялась.

— Ты прямо как моя мать. Она тоже предложила мне привести с собой помощника.

— Отлично, я тогда возьму кисточку, я ее видел где-то в бардачке и…

— Нет, Марк, постой. Понимаешь… мать может увидеть тебя, а я…

Я стыдливо замолчала. Как же объяснить ему?

— Ну и что в этом такого? — спросил Марк, приподнимая брови. — Заодно я с ней и познакомлюсь.

Боже!

Я устало прикрыла веки.

— Нет, послушай. Моя мать очень консервативная, я тебе рассказывала, она боится всего нового. А ты сейчас, между прочем, выглядишь как безбашенный рокер, — улыбнулась я, оглядывая молодого человека.

Весь в черном, волосы убраны цветистой банданой, которая ему очень шла, и вдобавок на левом запястье серебряная цепь. М-да, лучшего образа для знакомства с моей матерью и придумать нельзя.

— Виноват, — мужчина прижал руки к груди и слегка поклонился, — в следующий раз жди меня в подряснике и с крестом на шее.

Мы оба рассмеялись.

— И все же, что мы будем делать дальше, м-м, невольница? — спросил мужчина, поглядывая мне за спину.

— Всё очень просто, — ответила я, чувствуя, как что-то сдавленно сжалось в груди. Оглянувшись, я быстро сказала: — Я пойду дальше в сад красить деревья, а ты — птица вольная, можешь делать, что душе угодно.

— Я хочу провести этот день с тобой, Соф, — сказал Марк как-то уж очень серьезно.

— Я тоже, поверь… Но я не могу.

Где-то с другой стороны дома послышалось: «Софи!..»

— Мне пора, — поспешно сказала я, оглядываясь назад. — Тебе лучше уйти.

Мужчина не сдвинулся с места.

— Марк! Уходи, слышишь?

Я посмотрела ему в глаза и увидела до дрожи знакомый взгляд. Взгляд упрямца, не желающего мириться с неугодными обстоятельствами.

— У нас нет выбора, ну, давай же… — я похолодела, услышав звук хлопнувшей двери и быстрые шаги, ураганом надвигающиеся в нашу сторону.

— Запомни, Соф, — сказал мужчина, делая ко мне быстрый широкий шаг, — выбор есть всегда. Просто часто людям не хватает смелости им воспользоваться.

— О чем ты, черт возьми? — прошипела я.

А потом вдруг поняла, что не чувствую земли под ногами.

— Эй, ты что творишь? — я что есть мочи забарабанила руками по твердой спине мужчины. — Сейчас же поставь меня на землю, слышишь?

Марк обхватил меня за ягодицы и быстрым шагом понес к своей машине.

— Черт, да опусти же ты меня! — крикнула я, с силой впиваясь в его шею ногтями. Он вздрогнул, однако хватку не ослабил. Мужчина подошел к BMW, открыл переднее сидение, усадил меня на кресло, пристегнул, хоть я и отбивалась, и с чувством сжал мои запястья. Я вскрикнула. Уверена, на бледной коже тут же начали проявляться бордовые полукруги.

— Соф, умоляю, давай без глупостей, — прошептал он мне на ухо. Потом закрыл дверь с моей стороны, в один миг обошел машину и сел на водительское сидение.

— Что ты, черт побери, себе позволяешь?? — вскричала я, смотря, как мужчина ловким движением поворачивает ключ зажигания. — Что ты делаешь?

— Хочешь знать, что я делаю? — спросил Марк, обхватывая руль и весело поглядывая в мою сторону.

Я кивнула. Молодой человек надавил на газ, и машина взревела, словно дикое изголодавшееся животное.

— Детка, я тебя похищаю, — ответил он, срывая автомобиль с места.

Последнее, что я запомнила, обернувшись через плечо, — это мать с перекошенным от ужаса лицом и смятый букет васильков, брошенный мною на мокрый, еще не высохшей от дождя асфальт.