После падения

Анна Тодд, 2014

Отношения Тесс и Хардина далеки от идиллии. Бешеная страсть, неодолимое влечение притягивают их друг к другу и в то же время мешают хладнокровно решать проблемы, которые неизбежно возникают у всех людей без исключения: сложности в отношениях с родителями и друзьями, необходимость строить карьеру, наконец, разные взгляды на брак. Тесс и Хардин молоды, им только предстоит понять, что вдвоем пережить многие потрясения гораздо проще, тем более что Хардина ждет очень неприятное открытие, которое, возможно, перевернет его жизнь…

Глава 4

Тесса

— Выключи его, — стонет Хардин, когда будильник начинает греметь в темной спальне.

Шарю впотьмах в поисках телефона, наконец я бью пальцем по экрану, и неприятный звук прекращается. Сажусь на постели, и плечи тянет вниз под весом сегодняшней угрозы: решение университета об отчислении Хардина, возможность предъявления Зедом обвинений против него и, наконец, предполагаемая реакция Хардина на сообщение о том, что я хочу перебраться в филиал Vance Publishing в Сиэтле и что я хочу, чтобы он тоже туда поехал, хотя он во всеуслышание заявлял, что ненавидит этот город. Не знаю, что меня пугает больше. Когда я включаю свет в ванной и плещу холодной водой себе в лицо, то понимаю, что обвинения в нападении — самое худшее. Если Хардин окажется в тюрьме, я понятия не имею, что мне делать и что будет делать он. Даже мысль об этом вызывает у меня тошноту. Вспоминаю о просьбе Зеда о встрече и прокручиваю всевозможные варианты тем нашего разговора, особенно с учетом его фразы о «влюбленности по уши» в меня, сказанной во время нашей последней встречи.

Прижимаю висящее на стене полотенце к лицу и делаю глубокий вдох.

Должна ли я ответить Зеду или, по крайней мере, узнать то, чего он хочет? Может быть, он объяснит, почему он сказал Тристану про обвинения одно, а мне другое? Мне не очень удобно просить его не поступать так после того, как Хардин сильно избил его, но я люблю Хардина, а у Зеда были те же самые намерения, что и у Хардина в самом начале, — он стремился выиграть пари. Оба хороши.

Прежде чем успеваю хорошенько подумать о последствиях, я уже набираю эсэмэс. Я всего лишь пытаюсь помочь Хардину. Будь что будет, решаю я, нажимаю «Отправить» и переключаюсь на прическу и макияж.

Когда я вижу аккуратно сложенное одеяло на подлокотнике дивана, мое сердце стонет. Он ушел? Как мне с ним связаться…

Мягкий стук открывающихся полок на кухне возвращает меня к реальности. Войдя в темную кухню, включаю свет — и отец вздрагивает, с грохотом роняя ложку на кафельный пол.

— Извини, я старался вести себя потише, — говорит он, быстро наклоняясь.

— Ничего, все нормально. Я проснулась. Ты мог бы включить свет, — тихонько смеюсь я.

— Не хотел вас разбудить. Просто пытался сварить кофе; надеюсь, что ты не против.

— Конечно, нет. — Я ставлю кофейник и смотрю на часы. Через пятнадцать минут нужно разбудить Хардина.

— Какие у вас на сегодня планы? — спрашивает он с полным ртом любимых хлопьев Хардина.

— Ну, у меня сегодня занятия, а Хардина вызвали в ректорат на комиссию.

— На комиссию? Серьезно…

Я смотрю на отца, пытаясь понять, стоит ли ему рассказывать. Решив, что раз начала, то надо продолжать, я объясняю:

— Он подрался в кампусе.

— И из-за этого его вызвали на комиссию? В мое время бы погрозили пальцем, и все.

— Он разбил много вещей, дорогую частную собственность, и сломал парню нос.

Я вздыхаю, размешивая ложкой сахар в кофе. Мне сегодня потребуется много сил.

— Прекрасно. А из-за чего же была драка?

— Кажется, из-за меня. Он очень долго держался, но под конец не выдержал и… взорвался.

— Ну, я еще больше похож на него, чем думал прошлым вечером, — сияет отец.

Хотя мне приятно, что он тепло относится к моему парню, причина не очень достойная. Я не хочу, чтобы они сошлись на теме насилия.

Я качаю головой и проглатываю полкружки кофе, позволяя горячей жидкости успокоить расшатанные нервы.

— Откуда он? — Кажется, он искренне хочет получше узнать Хардина.

— Из Англии.

— Я так и думал, судя по акценту. Хотя я иногда путаю его с австралийским. Значит, его семья все еще там?

— Мать. Отец здесь. Он ректор нашего университета.

В глазах отца загорается любопытство.

— Глупо получится, если его отчислят.

— Очень, — вздыхаю я.

— Твоя мать его видела? — спрашивает он, зачерпывая большую ложку хлопьев.

— Да, она его ненавидит. — Я хмурюсь.

— Ненависть — слишком сильное слово.

— Поверь мне, в данном случае оно еще недостаточно точное.

Боль от мысли о разрыве с матерью сейчас кажется гораздо слабее, чем раньше. Не знаю, хорошо ли это.

Отец кладет ложку и несколько раз кивает.

— Она, может быть, несколько твердолобая, но она просто беспокоится о тебе.

— Ей не о чем беспокоиться. Со мной все в порядке.

— Она должна сама до этого дойти; тебе не нужно выбирать между двумя близкими людьми. — Отец улыбается. — Твоя бабушка тоже была не в восторге от меня — ее, наверное, и на том свете от меня перекашивает, как говорится.

Это так странно — через столько лет сидеть на кухне с отцом и трепаться за чашкой кофе и тарелкой хлопьев.

— Мне просто тяжело от того, что мы всегда были очень близки… настолько близки, насколько с ней это возможно, по крайней мере.

— Она всегда хотела, чтобы ты была такая же, как она; она была уверена, что ты станешь такой с пеленок. Она ведь неплохой человек, Тесси. Просто боится.

Я гляжу на него с недоумением.

— Чего боится?

— Всего. Боится потерять контроль. Я уверен, что, встретив тебя с Хардином, она ужаснулась именно тому, что поняла, что уже не имеет над тобой власти.

Я смотрю на пустую кружку.

— Из-за этого ты ушел? Потому что она хотела все контролировать?

Отец негромко кряхтит.

— Нет, я ушел, потому что у меня были свои проблемы и мы не очень хорошо подходили друг другу. Не беспокойся о нас, — смеется он. — Думай лучше о себе и своем вспыльчивом друге.

Не могу представить себе, что человек, сидящий сейчас передо мной, и моя мать способны поддерживать беседу, они такие разные! Гляжу на часы и понимаю, что уже девятый час.

Я встаю и кладу кружку в посудомоечную машину.

— Мне надо разбудить Хардина. Вчера вечером я бросила твою одежду в стирку. Сейчас переоденусь и принесу ее.

Захожу в спальню и вижу, что Хардин не спит. Когда я вижу, что он натягивает черную футболку, я предлагаю:

— Может, наденешь что-нибудь более строгое?

— Зачем?

— Затем, что они будут принимать решение о твоем будущем обучении, а черная футболка не сигнализирует о твоей заинтересованности. Потом можешь переодеться, но сейчас, я считаю, тебе нужно одеться солидно.

— Чеееерт! — тянет он, запрокидывая голову назад.

Я прохожу мимо него к шкафу и достаю черную рубашку и брюки.

— Только не брюки — ради бога, нет!

Я передаю их ему.

— Это только на некоторое время.

Он держит одежду, словно это ядерные отходы или артефакт с другой планеты.

— Если я напялю это дерьмо, а меня все-таки выгонят, я сожгу к черту весь этот городок.

— Ты слишком драматично все воспринимаешь.

Я закатываю глаза, но Хардину явно не до смеха. Он начинает переодеваться.

— Наша квартира по-прежнему работает в качестве приюта для бездомных?

Я бросаю рубашку вместе с вешалкой на кровать и поворачиваюсь к двери.

Хардин резко проводит по волосам.

— Черт возьми, Тесс, я извиняюсь. Я просто не в себе от того, что не могу даже трахнуть тебя по-человечески, потому что твой папа спит на нашем диване.

Его грубые слова возбуждают меня, но он прав: присутствие отца в соседней комнате — серьезное препятствие. Я подхожу к Хардину поближе и осторожно отвожу его длинные пальцы от верхней пуговицы рубашки, с которой он не может справиться.

— Разреши мне, — предлагаю я.

Взгляд смягчается, но я вижу, что Хардин начинает волноваться. Терпеть не могу видеть его таким, это так необычно. Он всегда так спокоен и ни о чем не беспокоится, разве что обо мне, и даже в этом случае умеет скрывать свои чувства.

— Все будет хорошо, малыш. Все пройдет удачно.

— Малыш? — Он резко усмехается, и я вспыхиваю.

— Да… малыш. — Я поправляю ему воротник, и он наклоняется, чтобы поцеловать меня в кончик носа.

— Ты права; на худой конец, уедем в Англию.

Не обращаю внимания на комментарий, возвращаясь к шкафу, чтобы выбрать себе одежду.

— Как думаешь, мне разрешат тебя сопровождать? — спрашиваю я, раздумывая, что бы надеть.

— Ты этого хочешь?

— Если разрешат.

Я хватаю новое фиолетовое платье, которое хотела надеть завтра на работу. Натягиваю его так быстро, как это возможно. Я выбираю к нему черные туфли на каблуках и выхожу, одергивая платье спереди.

— Ты не мог бы мне помочь? — прошу я Хардина, поворачиваясь к нему спиной.

— Ты нарочно меня мучаешь. — Его пальцы скользят по моим голым плечам и вниз по спине, отчего по коже бегут мурашки.

— Извини. — В горле пересохло.

Он медленно застегивает молнию и прижимается губами к моему затылку. Я дрожу.

— Нам нужно поторопиться, — говорю я, и он стонет, сжимая пальцами мои бедра.

— По дороге я собираюсь позвонить отцу. Нам надо подбросить… твоего отца куда-нибудь?

— Я его сейчас спрошу. Ты захватишь мою сумку? — спрашиваю я, и он кивает.

— Тесс? — окликает он меня, когда я берусь за дверную ручку. — Мне нравится, как ты одета. И ты. То есть я люблю тебя, конечно… и твое новое платье, — путается он. — Я люблю тебя и твою модную одежду.

Я делаю реверанс и поворачиваюсь вокруг себя, чтобы он меня рассмотрел. Я, конечно, ненавижу, когда Хардин нервничает, но иногда это даже привлекательно, потому что напоминает мне, что, в конце концов, он не так уж жесток.

Отец дремлет на диване в гостиной. Не знаю, стоит ли мне разбудить его или оставить отдохнуть, пока мы не вернемся из кампуса.

— Пусть спит, — отвечает на мои мысли подошедший Хардин.

Быстро набрасываю записку: объясняю, когда мы вернемся, и даю наши телефонные номера. Сомневаюсь, что у отца есть мобильный телефон, но на всякий случай я решаю их оставить.

Дорога до кампуса недолгая, слишком недолгая, и Хардин выглядит так, будто готов наорать на кого-нибудь или ударить. Когда мы прибываем на место, он оглядывает стоянку в поисках автомобиля Кена.

— Он сказал, что мы встретимся здесь, — говорит Хардин, пятый раз за пять минут проверяя экран мобильника.

— Вот он, — указываю я на серебристо-серый автомобиль, заезжающий на стоянку.

— Наконец-то! Какого хрена он так долго?

— Будь с ним вежлив, он делает это для тебя. Пожалуйста, просто будь помягче, — прошу я. Хардин расстроенно вздыхает, но соглашается.

К удивлению Хардина, Кен привез с собой жену Карен и сводного брата Хардина, Лэндона, которому я приветливо улыбаюсь. Я люблю их за то, что они поддерживают Хардина, даже когда он ведет себя так, словно не нуждается в их поддержке.

— Тебе что, нечем заняться? — говорит Хардин Лэндону, когда они приветствуют нас.

— А тебе? — отвечает Лэндон, заставляя Хардина усмехнуться.

Слушая их пререкания, Карен радостно улыбается, что резко контрастирует с выражением ее лица, с которым она выходила из машины.

Когда мы подходим к административному зданию, Кен говорит:

— Надеюсь, это будет недолго. Я попросил всех, кого мог, написать на тебя отзывы и молюсь, чтобы все прошло удачно. — Остановившись на минуту, он поворачивается к Хардину. — Позволь мне там говорить — это необходимо. — Он смотрит на сына, ожидая его согласия.

— Ладно, хорошо, — легко соглашается Хардин.

Кен кивает и рывком открывает большие деревянные двери, впуская нас внутрь. Оглянувшись через плечо, авторитетно произносит:

— Тесса, извини, но ты не можешь зайти с нами. Я не хочу тебя огорчать, но тебе придется подождать нас снаружи. — Он поворачивается ко мне, улыбаясь как можно более дружески.

Хардин автоматически переходит в режим полной паники.

— Что значит «она не может войти внутрь»? Она нужна мне там!

— Я понимаю. Мне очень жаль, но присутствовать могут только члены семьи, — отвечает отец, ведя нас по коридору. — Если она не является свидетелем, то даже тогда будет большой конфликт интересов сторон.

Кен останавливается перед конференц-залом и заявляет:

— А я не могу допустить заинтересованности наблюдателей и необъективности, пока я ректор. Но ты мой сын, и давай нарушение будет только в этом, ладно?

Я обращаюсь к Хардину:

— Он прав, так будет лучше. Все нормально, — уверяю я.

Он отпускает мою руку и кивает, бросая на отца взгляды, полные яда.

Кен вздыхает и говорит:

— Хардин, пожалуйста, постарайся произвести самое…

Хардин поднимает руку.

— Хорошо, хорошо, — говорит он и целует меня в лоб.

Все четверо заходят в комнату. Я было хочу попросить Лэндона подождать со мной, но понимаю, что он нужнее Хардину, признает тот это или нет. Я чувствую себя совершенно бесполезной здесь, вне комнаты, где несколько мрачных мужчин в костюмах будут решать, станет ли Хардин учиться дальше. Но, может, есть один способ, которым я могу помочь…

Я достаю телефон и пишу Зеду.

«Я в административном корпусе, можешь приехать сюда?»

Я смотрю на экран, ожидая ответа, и экран вспыхивает меньше чем через минуту.

«Да, я еду».

«Я буду снаружи», — отправляю я эсэмэску.

Бросив последний взгляд на дверь, выхожу из здания. Холодно, слишком холодно, чтобы ждать тут, в коротком платье до колен, но у меня нет выбора.

Через некоторое время, когда я уже решаю вернуться внутрь, на стоянку въезжает старый джип Зеда. Он выходит, одетый в черную толстовку и темные джинсы. Ужасаюсь глубоким кровоподтекам на его лице, несмотря на то что видела их только вчера. Он прячет руки в карманы.

— Привет.

— Привет. Спасибо, что встретился со мной.

— Это была моя идея, помнишь? — улыбается он, и я чувствую себя немного менее нерешительной.

Я улыбаюсь в ответ.

— Думаю, ты прав.

— Я хочу поговорить с тобой о том, что ты сказала в больнице, — говорит он, и это именно то, о чем я планировала поговорить.

— Я тоже.

— Тогда начинай первая.

— Стеф сказала, что ты говорил Тристану, что ты выдвинешь обвинения против Хардина. — Я стараюсь не смотреть на его синяк и заплывшие глаза.

— Да, это так.

— Но мне ты сказал, что не будешь выдвигать обвинения. Почему ты соврал? — Я уверена, что он слышит, как дрожит мой голос.

— Я не соврал, я действительно так думал, когда это сказал.

Я делаю шаг к нему.

— Значит, ты передумал?

Он пожимает плечами:

— Все очень непросто. Я думал обо всем том дерьме, что он натворил по отношению ко мне и к тебе. Он не заслуживает того, чтобы просто так отделаться. — Зед показывает на свое лицо. — Господи, да ты посмотри на меня!

Я не знаю, что я могу ответить Зеду. Он имеет право быть обиженным на Хардина, но я хочу, чтобы он не предпринимал против него юридические действия.

— У него уже проблемы с университетом, — говорю я, надеясь, что он изменит решение.

— Ну, он не пропадет; Стеф рассказала мне, что его папаша ректор, — издевается он.

Черт возьми, Стеф, зачем ты ему это рассказала? Я согласно киваю.

— Это не значит, что у него не будет проблем.

Но мои слова только раздражают его.

— Тесса, почему ты всегда кидаешься его защищать? Независимо от того, что он делает, ты всегда борешься на его стороне!

— Это неправда, — вру я.

— Нет, это правда! — Он недоверчиво машет рукой. — Ты знаешь, что так и есть! Ты говорила, что ты думаешь о том, чтобы уйти от него, но день спустя я видел тебя с ним в тату-салоне. Это бессмысленно.

— Я знаю, ты не понимаешь, но я люблю его.

— Если ты его так сильно любишь, почему убегаешь от него в Сиэтл?

Меня как громом поражает. На секунду теряюсь, но затем отвечаю:

— Я не убегаю. Я собираюсь переехать, потому что там больше возможностей.

— Он за тобой не поедет. Так говорят в нашей компании, ты в курсе?

Что?

— Он собирался, — вру я.

Но я точно могу сказать, что Зед видит его насквозь.

Он задумчиво смотрит в сторону, затем переводит взгляд на меня.

— Если ты скажешь, что не испытываешь ко мне никаких чувств, вообще никаких, я сниму обвинения.

В этот момент мне начинает казаться, что ветер усилился и воздух стал еще холоднее.

— Что?

— Ты слышала. Скажи мне, чтобы я оставил тебя в покое и никогда больше не заговаривал, и я это сделаю.

Его просьба напоминает то, что говорил Хардин когда-то очень давно.

— Но я этого не хочу; я не хочу больше никогда не говорить с тобой, — признаюсь я.

— Так чего же ты хочешь? — спрашивает он, и в голосе его звучит печаль и гнев. — Мне кажется, ты так же запуталась, как и я! Ты пишешь мне эсэмэски и встречаешься со мной; ты целуешь меня, спишь со мной в одной постели; ты приходишь ко мне, когда он причиняет тебе боль! Чего ты от меня хочешь?

Я думала, что уже прояснила все свои намерения в больнице.

— Я не знаю, чего я хочу от тебя, но я люблю его, и этого не изменить. Мне жаль, что я давала тебе неясные намеки, но я…

— Объясни, почему ты собираешься на неделю в Сиэтл и не говоришь ему об этом! — кричит он, размахивая руками.

— Я не знаю… Я собиралась сказать ему, когда подвернется возможность.

— Ты не говоришь ему, потому что знаешь, что он тебя бросит, — резко говорит Зед, глядя мимо меня.

— Ох… ладно… — Я не знаю, что ответить, потому что действительно боюсь, что Зед окажется прав.

— Знаешь, что я думаю, Тесса? Вскоре ты можешь меня поблагодарить.

— За что?

Я смотрю, как его губы растягиваются в злобной ухмылке. Зед вытягивает руку, указывая на что-то позади меня, и я вздрагиваю.

— За то, что сказал это за тебя.

Я знаю, что, когда обернусь, там будет стоять Хардин. Клянусь, я слышу его прерывистое дыхание сквозь холодный зимний ветер.