Глава 33
Хардин
— Хочешь выпить? — спрашивает Лилиан.
— Конечно. — Я пожимаю плечами и поглядываю на часы.
Она встает и открывает бар. Перебирает бутылки, наконец выбирает одну и быстро показывает ее мне, словно Ванна Уайт. Отвинтив крышку с бутылки коньяка, который, я уверен, дороже, чем огромный телевизор на стене, она смотрит на меня с притворным сочувствием.
— Ты не можешь постоянно трусить.
— Заткнись.
— Ты так похож на нее, — хихикает она.
— На Тессу? Нет, абсолютно. С чего ты взяла?
— Нет, не на Тессу. На Райли.
— Чем именно?
Лилиан наливает темный коньяк в бокал и передает его мне, а потом опять усаживается на диван.
— А себе не нальешь?
Она царственно качает головой:
— Я не пью.
Конечно, не пьет. Мне тоже не следует пить, но слегка сладковатый, насыщенный аромат коньяка уносит воспоминание прочь.
— Так ты скажешь мне, чем я на нее похож? — Я в ожидании гляжу на нее.
— Вы оба такие; она тоже всегда ведет себя так, словно сердита на весь мир. — Она изображает на лице преувеличенное страдание и подгибает под себя ноги.
— Ну, может, она на что-то злится, — защищаю я ее подругу, хотя совсем ее не знаю.
И одним глотком наполовину опустошаю бокал. Коньяк крепкий, выдержан до совершенства, чувствую, как меня обжигает до пальцев ног.
Лилиан не отвечает. Вместо этого она поджимает губы и смотрит на стену позади меня в глубокой задумчивости.
— Я не какой-нибудь доктор Фил[2], без всяких «Хочешь поговорить об этом?», или там чертова «Кумбайя»[3], — говорю я, и она кивает.
— Я и не жду «Кумбайю», но считаю, что ты должен, по крайней мере, придумать план, как извиниться перед Тамарой.
— Ее зовут Тесса, — поправляю я, внезапно раздражаясь из-за этой мелкой ошибки.
Она улыбается и перекидывает свои каштановые волосы на одно плечо.
— Тесса, извини. У меня двоюродную сестру зовут Тамарой, наверное, я сейчас думала о ней.
— С чего ты решила, что я стану извиняться? — Я прижимаю язык к нёбу в ожидании ее ответа.
— Шутишь, что ли? Ты должен извиниться! — почти кричит она. — По крайней мере, ты должен сказать, что поедешь с ней в Сиэтл.
Я устало морщусь.
— Я не собираюсь в Сиэтл, черт возьми.
В конце концов, почему Тесса и эта гребаная Тесса номер два заставляют меня ехать в Сиэтл?
— Тогда, я думаю, она уедет без тебя, — отвечает она отрывисто.
Смотрю на нее, на эту девушку, которая, как я думал, сможет меня понять.
— Что ты сказала? — Я резко ставлю бокал с коньяком, так, что коричневая жидкость выплескивается и растекается по белой поверхности стола.
Лилиан удивленно поднимает брови.
— Я сказала, что думаю, что она уедет без тебя, потому что ты пытался помешать ей снять квартиру, а значит, не готов двигаться по жизни вместе.
— Да мне совершенно насрать на то, что ты думаешь.
Хочу уехать. Я знаю, что она права, но не могу этого признать.
— Да, ты переедешь с ней, ты просто не можешь это признать. Ты пришел, чтобы разобраться в себе. Ты притворяешься, что тебя все это не касается, но на самом деле тебя эта ситуация сильно беспокоит.
Снова беру бокал и допиваю остатки, потом встаю и иду на выход.
— Ты обо мне всего не знаешь, — цежу я сквозь зубы.
Лилиан встает и случайно касается меня.
— Да. Как я и говорила, ты очень похож на Райли.
— Тогда мне ее жалко, потому что ей приходится терпеть, — начинаю я раздраженно, но останавливаю себя: ведь Лилиан не сделала ничего плохого, она на самом деле пытается помочь мне и не заслуживает моего гнева.
Я вздыхаю.
— Прости, ладно? — Я иду обратно в гостиную и шлепаюсь на диван.
— Видишь, извиняться не так сложно, не правда ли? — Лилиан улыбается, подходит к бару и приносит коньяк. — Думаю, тебе нужно еще выпить. — Она улыбается и берет мой пустой бокал.
После третьей порции я бормочу:
— Тесса терпеть не может, когда я пьян.
— Ты много пьешь?
— Нет, — машинально отвечаю я, но вижу, что ей действительно интересно, на пару секунд задумываюсь и решаю немного подкорректировать ответ. — Иногда.
— Хм.
— Почему ты не пьешь?
— Не знаю, просто так.
— А твой пар… — Я вовремя поправляюсь: — Твоя девушка пьет?
— Да, иногда, но не так много, как раньше, — кивает она.
— А. — У нас с Райли, возможно, найдется больше общего, чем я думал.
— Лилиан? — зовет ее отец, а потом я слышу шаги на лестнице.
Я инстинктивно немного отодвигаюсь от Лилиан, когда она поворачивается к нему.
— Да, папа?
— Уже почти час ночи. Я думаю, пора сворачивать посиделки.
Час ночи? Вот блин.
— Хорошо. — Лилиан кивает и смотрит на меня. — Он, кажется, забыл, что я уже взрослая, — шепчет она мне, и я ясно слышу в ее голосе раздражение.
— Мне все равно пора идти. Тесса меня убьет.
Я потягиваюсь и встаю: ноги плохо слушаются.
— Ты можешь зайти к нам завтра, Хардин, — говорит друг моего отца, когда я поворачиваюсь, чтобы уйти.
— Давай извинись и переезжай в Сиэтл, — напоминает мне Лилиан.
Решаю не обращать на сказанное внимания и выхожу на улицу. Мне реально нравится, как живет ее отец, он явно чертовски богат.
Вокруг темно, хоть глаз выколи, буквально не могу разглядеть собственную руку. Как идиот, я машу перед собой. Дохожу до поворота и вижу вдалеке свет окон отцовского дома. Иду в ту сторону и поднимаюсь на крыльцо. Прозрачная дверь скрипит, когда я открываю ее, и я тихонько чертыхаюсь. Меньше всего мне хочется, чтобы отец проснулся и учуял, как от меня разит коньяком. Может, он сам хочет выпить. Моя внутренняя Тесса укоряет за подобные циничные мысли, но, ущипнув себя за переносицу и помотав головой, прогоняю ее.
Чуть не опрокидываю лампу, пытаясь стащить с ног ботинки. Опираясь за стену, чтобы не упасть, я наконец справляюсь с обувью и ставлю ее рядом с парой Тессы. Стараюсь как можно тише подняться по лестнице, отчего взмокают ладони. Я не пьян, но совершенно невменяем от усталости и волнения, и понимаю, что Тесса от этого еще больше расстроится. Она и так не особо веселилась, а теперь, когда я притащился так поздно, да еще и пьяный, это ее вряд ли обрадует. Я по-настоящему… побаиваюсь. Она была просто в ярости, когда выгнала меня.
Дверь в комнату, в которой мы ночуем, открывается с тоненьким скрипом, и я передвигаюсь по комнате как можно тише, стараясь не разбудить ее.
Не удалось.
Лампа на тумбочке вспыхивает, и Тесса бесстрастно пронзает меня взглядом.
— Извини… Не хотел тебя будить, — оправдываюсь я.
Ее полные губы сжимаются.
— Я не спала, — произносит она, и в груди у меня появляется нехорошее чувство.
— Я понимаю, что уже поздно, прости. — Слова вылетают сами собой.
Она вглядывается в меня.
— Ты пьян?
Несмотря на резкий тон, взгляд ее теплеет. Мне хочется присесть на кровать и прикоснуться к ней.
— Да, — отвечаю я, ожидая новой вспышки ярости.
Она вздыхает и подносит руки ко лбу, чтобы отбросить пряди, выбившиеся из хвоста. Кажется, она не удивлена.
Секунд тридцать я все еще жду скандала. Но его нет.
Она просто сидит на кровати, откинувшись назад и глядя на меня печальным усталым взглядом, а я неуклюже переминаюсь посреди комнаты.
— Ты собираешься что-то сказать? — спрашиваю я наконец, желая прервать тягостное молчание.
— Нет.
— Почему?
— Я устала, а ты пьян; мне правда нечего сказать, — говорит она совершенно равнодушно.
Я всегда с ужасом ожидаю последней капли, точки, когда она перестанет терпеть, и, честно говоря, я боюсь, что сейчас может быть финал.
— Я не пьян, выпил только три рюмки. Ты же знаешь, для меня это фигня, — сообщаю я и сажусь на край кровати.
По позвоночнику бежит холодок: она отодвигается к спинке кровати, чтобы оказаться подальше от меня.
— Где ты был? — спокойно спрашивает она.
— Неподалеку.
Она продолжает смотреть на меня, ожидая, что я еще скажу.
— Я был с девчонкой Лилиан, ее отец ходил в колледж вместе с моим, мы разговорились, слово за слово, и…
— О боже! — Тесса закрывает глаза, затыкает уши руками, подтягивая колени к груди.
Я протягиваю руки и беру ее за запястья, осторожно опускаю на колени.
— Нет-нет, ты не так поняла. Блин. Мы говорили о тебе, — шепчу я, ожидая увидеть в ее глазах недоверие.
Она открывает глаза и смотрит на меня.
— Что именно обо мне?
— Да все про этот чертов Сиэтл.
— С ней ты говорил о Сиэтле, а со мной не хочешь?
В ее голосе не злость, только любопытство, и я на самом деле сильно путаюсь. Я ведь не хотел говорить об этом с другой, она меня практически заставила, но, кажется, я доволен, что она это сделала.
— Не совсем так: ты же меня прогнала, — напоминаю я девушке с лицом Тессы, но сейчас такой непривычно чужой.
— И ты был с ней все это время? — Ее губы вздрагивает, и она прикусывает нижнюю зубами.
— Нет, я пошел прогуляться и случайно с ней столкнулся.
Я протягиваю руку, чтобы поправить волосы, и она не отстраняется. Ее кожа горячая, а щеки словно светятся. Она наклоняется к моей ладони и закрывает глаза, когда я провожу пальцем по ее щеке.
— Она очень похожа на тебя.
Я не ожидал, что все пойдет так. Я ждал третьей мировой войны с Тессой.
— Значит, она тебе понравилась? — спрашивает она, приоткрывая глаза.
— Да, она нормальная.
Я пожимаю плечами, и она снова закрывает глаза. Я сбит с толку ее поведением, это чересчур сложно для и так несколько расслабленного старым коньяком Хардина.
— Я устала, — говорит она, убирая мою руку от щеки.
— Ты не злишься? — удивленно спрашиваю я.
В глубине сознания шевелится беспокойство, не всплывая на поверхность. Проклятый коньяк!
— Я просто устала, — отвечает она и опускается на подушку.
Ладно…
Тревожный звоночек… Нет, целая сирена перед торнадо воет во мне, когда я слышу ее абсолютно безэмоциональный голос. Она чего-то недоговаривает. А я хочу, чтобы она это сказала. Но как только она засыпает или, по крайней мере, делает вид, понимаю, что сегодня следует проигнорировать все тревожные сигналы. Уже поздно. Если я слишком надавлю на нее, она снова меня прогонит, а я этого не хочу. Я не могу заснуть без нее, и я благодарен, что она позволяет мне лежать рядом, после всей этой херни с Сандрой. А еще я благодарен тому, что коньяк нагоняет на меня такой сон, что я продрыхну всю ночь, не мучаясь тем, что происходит в голове у Тессы.
