Судебный прецедент

Суде́бный прецеде́нт (от лат. praecedens, род.п. praecedentis «предшествующий») — решение определённого суда по конкретному делу, имеющее силу источника права (то есть устанавливающее, изменяющее или отменяющее правовые нормы). Прецедентом являются решения, вынесенные по аналогичному делу, разрешённому в рамках аналогичного судопроизводства.

Прецедент — случай или событие, которое имело место в прошлом и является примером или основанием для аналогичных действий в настоящем. Судебный прецедент — решение высшего судебного органа по определённому делу, которое в дальнейшем является обязательным для судов при разрешении аналогичных дел.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

В литературе ведется активная и многолетняя дискуссия о возможности отнесения к источникам права судебных прецедентов, т. е. судебных решений, имеющих обязательное значение при рассмотрении других аналогичных дел. Хотя, официально в Российской Федерации судебный прецедент в качестве источника права не признается[129], тем не менее, на практике при разрешении споров суды учитывают решения вышестоящих судов. Возможность использования предыдущих постановлений Конституционного Суда РФ в качестве судебного прецедента прямо закреплена в конституционном судопроизводстве Федеральным конституционным законом от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ (пункт 3 части первой статьи 43, статья 47.1). Ряд специалистов отмечает возрастающую роль судебной практики и актов высших судебных инстанций. Делаются выводы о том, что судебное правотворчество постепенно признается источником российского права[130]. Так, Г. А. Гаджиев полагает, что для предпринимательского права России судебная практика становится новым и весьма важным источником права[131]. В. Ф. Попондопуло относит судебную практику к источникам коммерческого права[132]. В. С. Белых, хотя и считает, что формально судебная практика не является источником права, тем не менее, отмечает, что она играет роль фактора, оказывающего существенное влияние на совершенствование и развитие предпринимательского законодательства[133].

Сборник статей, Сборник научно-практических статей III Международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы предпринимательского и корпоративного права в России и за рубежом». РАНХиГС, юридический факультет им. М. М. Сперанского Института права и национальной безопасности (25 апреля 2016 года, г. Москва), 2016

Значительное место в конституционном праве зарубежных стран занимают судебные прецеденты, т. е. ранее вынесенные решения судов, принимаемые за обязательный образец при решении аналогичных вопросов в дальнейшем. Судебные прецеденты играют важную роль в регулировании правового положения личности и порядка осуществления и защиты демократических прав и свобод. Наиболее широкое распространение судебные прецеденты получили в Великобритании и ряде других англосаксонских стран, где до сих пор множество важнейших государственно-правовых вопросов решается на основе судебных прецедентов, сложившихся двести, триста и более лет назад. Следует отметить, что акты судов и иных органов конституционного надзора становятся все более и более важной составляющей современного конституционного права.

А. А. Мишин, Конституционное (государственное) право зарубежных стран, 2010

В странах англосаксонской правовой системы, к числу которых можно отнести Великобританию, США, Канаду, Австралию, Новую Зеландию и некоторые другие государства, входящие в состав Британского Содружества Наций, в качестве источников международного частного права, наряду с международными договорами и национальным законодательством, признаются также судебные прецеденты – решения судов, вынесенные по конкретному делу и обязательные для данных судебных органов, а также для всех судов низшей инстанции при рассмотрении ими аналогичных дел в дальнейшем. В таких странах, как Великобритания и США, положения законов и подзаконных актов могут изменяться или отменяться судебными решениями.

Анна Владиславовна Попова, Международное частное право, 2009

Несмотря на то что в России судебная практика не является источником права, тенденции ее развития в конкретном регионе нередко оказывают существенное влияние на принятие судьей того или иного решения[37]. Более того, ведущие цивилисты России не раз высказывали мнения о том, что «… разъяснения Пленума Верховного Суда РФ представляют собой не что иное, как толкование законодательства. В них выражается официальная позиция Верховного Суда РФ по тем или иным сложным и важным вопросам судебной практики»[38]. Так, В.М. Жуйков под судебным прецедентом понимает «доведенное до всеобщего сведения решение высшего судебного органа страны по конкретному делу, в котором решен принципиальный вопрос применения норм материального или процессуального права и которое становится обязательным в последующем для нижестоящих судов, разрешающих однородные дела»[39]. Кроме того, согласно ст. 13 Федерального конституционного закона от 28 апреля 1995 г. № 1-ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации»[40], к вопросам ведения Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ относятся рассмотрение материалов изучения и обобщения практики применения законов и иных нормативных правовых актов арбитражными судами и дача разъяснений по вопросам судебной практики. По вопросам своего ведения Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ принимает постановления, обязательные для арбитражных судов Российской Федерации. Таким образом, складывается устойчивая тенденция к тому, что судебная практика в России со временем будет признана одним из источников права. Среди судебных постановлений, затрагивающих наследственные правоотношения, можно выделить следующие:

Людмила Юрьевна Грудцына, Справочник наследника, 2007

В связи с этим уместно рассматривать такой феномен, как фактические источники права, признаваемые в практике государственных органов. К подобным источникам, в том числе в уголовном праве, ранее предлагалось относить судебный прецедент, руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда СССР, решения по конкретным делам вышестоящих инстанций[34]. Не все указанные явления могут претендовать на данный статус. Все же вполне обоснованно сегодня рассматривается вопрос о признании в качестве источников права постановлений Пленума Верховного Суда, которые «de facto выполняют функцию источника права, являясь самостоятельными нормоустанавливающими правовыми актами»[35]. В данном случае фактическое признание в качестве источника права имеет такое же значение, как и формальное его санкционирование.

О. Н. Бибик, Источники уголовного права Российской Федерации, 2006

Допустимость судебного правотворчества по-прежнему является предметом оживленных дискуссий в странах как общего, так и романо-германского права. Общепризнано, что суды в демократических странах не должны присваивать себе неограниченные законодательные полномочия, поскольку на судей редко распространяются такие же требования демократической подотчетности, как на законодательные органы. Однако, если существующие законы и прецеденты устарели или явно несправедливы, применительно к конкретным делам, рассматриваемым судами, не должны ли судьи иметь возможность изменить право ради достижения результатов, которые им представляются справедливыми, или во избежание результатов, которые представляются несправедливыми? Лишь немногие наблюдатели, особенно из числа судей, полагают, что строгое следование букве закона важнее, чем справедливое решение споров[2]. Важный вопрос заключается в том, в какой степени судьи должны быть связаны статутами и судебными прецедентами, а в какой – собственными представлениями об этике и о социальном, политическом и экономическом курсе, и должны ли они отдавать предпочтение справедливости или праву, когда усматривают противоречие между ними. Как раз по этим вопросам не совпадают мнения даже тех авторов, которые в принципе сходятся на том, что некоторая степень судебного правотворчества неизбежна. Споры идут в основном относительно того, с какой скоростью и в каких пределах судьи должны иметь возможность менять право. Насколько быстро судьи должны принимать меры, направленные на устранение несправедливости, и когда должны считать ту или иную существующую норму настолько авторитетной, что для ее изменения требуется, скорее, внесение поправки в конституцию или принятие законодательного акта, чем вынесение судебного решения? Разногласия по этим вопросам возникают даже у членов одного состава суда, рассматривающего одно дело, о чем свидетельствуют многочисленные «особые мнения»[3].

А. Б. Золотарёва, Роль прецедента в налоговом праве, 2014

7) судебный прецедент – решения судов, имеющие характер закона. В свою очередь, они делятся на решения общих судов и решения специальных судов. Судебный прецедент – для стран с англосаксонской системой права (Великобритании, США, Индии, Австралии). Судебный прецедент – решение суда, служащее основанием для применения при рассмотрении других аналогичных дел судами или вообще имеющее характер общеобязательной нормы;

Ю. Н. Марочкина, История государства и права зарубежных стран. Шпаргалка, -1

В странах общего (англосаксонского) права (Великобритания, США, Канада, Австралия, Новая Зеландия и другие государства) в качестве источников международного частного права наряду с международными договорами и национальным законодательством признаются судебные прецеденты. Под судебными прецедентами понимаются проводимые в решениях взгляды судей на какой-либо правовой вопрос; таким образом однажды принятое решение (прецедент) получает в дальнейшем руководящее значение при решении судами аналогичных вопросов.

П. Ю. Смирнов, Международное частное право. Шпаргалки, 2010

В Германии источниками уголовного права могут быть только законы, принятые парламентом, но ни в коем случае не подзаконные акты органов власти и управления. Это – Основной Закон (Конституция) ФРГ 1949 г., международно-правовые акты, договоры и соглашения, которым конституционно придается особый приоритет, а также отдельные законы (например, Закон о борьбе со взяточничеством в странах Европейского Союза 1998 г., Закон о правилах воздушных перевозок 1998 г. и др.). Следует заметить, что здесь судебные прецеденты при решении конкретных уголовных дел могут иметь ориентирующее значение, поскольку в определениях Верховного Суда ФРГ по обобщению судебной практики нередко содержатся комментарии и формулировки тех или иных уголовно-правовых понятий.

Е. Р. Азарян, Преступление. Наказание. Правопорядок, 2004

В государствах континентальной правовой системы судебная практика имеет значение для решения вопросов правоприменительного порядка: восполнение пробелов в законодательстве, признание обычаев, толкование законов. В отличие от судебного прецедента, судебная практика – это результат судебной правоприменительной деятельности, которая не является источником права.

Коллектив авторов, Международное частное право. Ответы на экзаменационные вопросы, 2009

С точки зрения английской доктрины о судебном прецеденте судья, вынося решение, не творит право, не создает новых правовых норм, а должен отыскать ту или иную норму, сформулировать и применить ее при разрешении конкретного дела. Английские судьи имеют очень большие возможности для изменения правового регулирования конкретных отношений. В то же время благодаря системе судебных прецедентов в необходимых случаях им легче сохранить те или иные привилегии, легче держаться за старые традиции.

Н. В. Ласкина, Конспект лекций по торговому праву зарубежных стран, 2009

Россия – страна континентальной системы права, здесь отсутствует понятие судебного прецедента, однако публикуемые обзоры судебной практики и судебные решения по конкретным делам оказывают определенное влияние на формирование единообразия в применении права, помогая сформулировать аргументацию при принятии решений. Поэтому специалисты в области трудового права и стороны трудового спора не должны игнорировать и этот источник информации.

А. М. Куренной, Правовое регулирование коллективных трудовых споров: Научно-практическое пособие, 2010

Редкость применения практики ЕСПЧ судами была отмечена Конституционным судом и была обоснована национальной правовой традицией непринятия судебного прецедента как источника права, а также отсутствием официального перевода решений ЕСПЧ на русский язык[29].

Е. В. Сыченко, Практика Европейского суда по правам человека в области защиты трудовых прав граждан и права на социальное обеспечение, 2014

В теории государства и права выделяются четыре вида источников права: нормативный акт, судебный прецедент, санкционированный (правовой) обычай и нормативный договор[78]. Не вызывает сомнений тот факт, что нормативные правовые акты и нормативные договоры являются формами трудового права России; в науке и на практике возникает проблема отнесения судебного прецедента и санкционированного обычая к формам трудового права России. Законодатель не разрешил данную проблему; ни судебный прецедент, ни санкционированный обычай не упоминаются в ТК РФ. Это объясняется тем, что Российская Федерация является страной, входящей в романо-германскую правовую систему, где нормативный правовой акт (закон) является основополагающей формой права, в отличие от стран англосаксонской правовой системы (США, Англия, Канада, Австралия, Новая Зеландия и др.), где судебные решения и обычаи являются наиболее важными формами права. В учебниках по трудовому праву указывается на существование научной дискуссии о роли судебного прецедента и санкционированного обычая в российской правовой системе[79]. Особое внимание уделяется вопросу о значении актов Конституционного Суда Российской Федерации, Пленума Верховного Суда РФ и Европейского Суда по правам человека.

Е. М. Офман, Трудовое право. Том I. Часть общая, 2017

Фундаментальные принципы англо-саксонской системы правосудия по административным спорам являются отражением общих начал английского права: суд – суверенный хранитель закона и свободы граждан, господство судебного прецедента, отсутствие деления права на частное и публичное, и, как следствие, равенство правового статуса частных лиц и государства[93], слабое развитие административного права как отрасли законодательства. Сформировавшаяся XVII в. административная и судебная власть сосредоточивалась на местном уровне в руках одних и тех же учреждений– мировых судей и их съездов, контроль за их деятельностью осуществлялся в центре Вестминстерскими судами. Королевская власть была ограничена властью Парламента. Это не позволило монарху добиться свободы своих действий и создать собственные органы юстиции, как это произошло во Франции, где в эпоху абсолютизма суверенная королевская власть сама разрешала споры, затрагивающие ее интересы. По этим причинам «в Англии вопрос об административной юстиции не мог возникнуть в том виде, как он поставлен во Франции»[94]. Вместе с тем, именно Англия признана родоначальницей института судебного разрешения правовых споров граждан о законности административных актов. Эта традиция была воспринята государственным механизмом США, где доктрина судебного верховенства является одной из наиболее ценных особенностей правительственной системы[95] и закреплена в разд. 2 ст. III Конституции США[96].

А. К. Соловьева, Административная юстиция и административное судопроизводство. Зарубежный опыт и российские традиции, 2004

В связи с этим надо особо остановиться на такой разновидности решения международной организации, как прецедентное решение по делу, вынесенное международным судом (трибуналом). В науке довольно прочно устоялось мнение, что судебный прецедент – это решение суда по конкретному делу, обязательное при решении аналогичных дел в последующем этим же судом, либо судами, равными или нижестоящими по отношению к нему.[106]

А. Г. Кибальник, Современное международное уголовное право, 2003

В свете вышесказанного в конституционной доктрине и практике Канады появилось проистекающее из совокупности прецедентов судебного толкования и из ст. 92 (16) чрезвычайно важное положение. Оно гласит, что «подразумеваемые (т. е. не перечисленные в АБСА и в статутах парламентов Канады и Великобритании) полномочия» принадлежат провинциям,[183] а не федеральному центру, как это имеет место в конституционной доктрине и практике двух других федеративных государств семьи «общего права» – Австралии и Соединенных Штатах. В Канаде к середине XX в. сложилась конвенциональная норма: появление каждого нового предмета правового регулирования влечет за собой дальнейшее расширение перечня предметов компетенции субъектов федерации. Центр может воспрепятствовать этому расширению путем переговоров, которые, однако, он не имеет права вести «с позиции силы».[184]

С. Ю. Данилов, Эволюция канадского федерализма, 2012

Кроме законов к числу источников действующего конституционного права могут относиться: 1) внутригосударственные публично-правовые договоры (например, соглашение о разделении с 1 января 1993 г. Чехословакии на государства Чехия и Словакия, Договор РФ и Татарстана 2007 г. о разграничении предметов ведения и полномочий); 2) регламенты парламентов и их палат, определяющие внутреннюю организацию и порядок деятельности парламента; 3) акты главы государства (монарха, президента, коллегиального главы государства в единичных странах), называемые обычно указами, декретами, иногда они имеют название декрет-закон и др.; 4) акты правительства (постановления, декреты, ордонансы); 5) постановления органов конституционного контроля (содержащиеся в них доктрины и правовые позиции); 6) судебные прецеденты (решения высоких судов в странах англо-саксонского права и с влиянием этой системы права, таким решениям должны следовать другие суды при рассмотрении конституционных и других вопросов); 7) конституционные обычаи, имеющие устный характер и не подлежащие принудительному исполнению путем судебных решений;[14] 8) религиозные источники (Коран и Сунна в странах мусульманского права, Пятикнижие Моисея в Израиле); 9) международные договоры, ратифицированные соответствующим государством (например, Международный пакт 1966 г. о гражданских и политических правах); 10) правовая доктрина (выводы выдающихся ученых, принимаемые судами в качестве нормы (например, тезис британского юриста А. Дайси: суверенитет принадлежит парламенту,[15] положения в средневековых книгах авторов, основателей четырех классических толков Корана и Сунны (масхихадов) в мусульманских странах (ханбалиты, шафииты, ханефиты, маликиты).

В. Е. Чиркин, Сравнительное конституционное право. Учебное пособие для магистрантов и аспирантов, 2011

В-четвертых, концептуальный в своей основе характер правовых позиций Конституционного Суда, в рамках которых не просто дается ответ о конституционности конкретной правовой нормы (по принципу «да»—«нет»), но предлагаются конституционно-правовые решения рассматриваемых Конституционным Судом проблем. В-пятых, общий характер правовых позиций Конституционного Суда. Это свойство состоит не только в том, что выраженная в решении Конституционного Суда правовая позиция распространяется на всех субъектов права на всей территории России; это универсальная характеристика всех социальных, в том числе правовых, явлений, имеющих не индивидуализированную, адресную направленность своего воздействия, а общий характер. Наряду с данным свойством общности (или – что несколько иное, но также относится к данной характеристике – обобщенности) правовая позиция Конституционного Суда носит общий характер еще и в том плане, что она распространяется не только на тот конкретный случай, который стал предметом рассмотрения в Конституционном Суде, но и на все аналогичные случаи, имеющие место в правовой практике. Внешне это сближает правовую позицию Конституционного Суда с судебным прецедентом. Но это лишь внешнее сходство, если иметь в виду, что под «аналогичными случаями» в конституционном правосудии имеются в виду прежде всего аналогичные правовые нормы, получившие оценку в рамках правовой позиции Конституционного Суда. Так, признание неконституционной нормы закона одного субъекта Российской Федерации распространяется на аналогичные нормы регионального законодательства всех других субъектов Федерации.

Н. С. Бондарь, Власть и свобода на весах конституционного правосудия: Защита прав человека Конституционным Судом Российской Федерации, 2005

1. Уголовный закон, как форма уголовного права, содержит уголовно-правовые нормы – правила поведения, обязательные для всех граждан и организаций, а также нормы-предписания о пределах действия первых норм (об их установлении, изменении, отмене, прекращении их действия, действии норм во времени, пространстве и по кругу лиц). Этот признак в теории права называется нормативностью[242]. Нормативности противостоит казуальность. В ее основе лежит конкретный случай из жизни – казус. В отношении него тоже вырабатывается конкретное правило поведения, которое может иметь форму, например, приговора по уголовному делу. Однако действие этого правила распространяется только на то дело, которое и послужило основой для его формулирования. В некоторых государствах казуальности придается нормативный характер, т. е. решение по конкретному делу является образцом для деятельности правоприменительных органов, а правило, выработанное для разового индивидуального применения, становится всеобщим и обращается на неопределенный круг лиц и все подобные ситуации. Речь идет о государствах, в которых судебный прецедент признается источником уголовного права, например, о Великобритании. В России казус не принимается за норму, хотя с сожалением приходится констатировать, что в некоторых уголовно-правовых нормах Особенной части элементы казуальности присутствуют, иногда – достаточно значимо (например, в норме об ответственности за подкуп участников или организаторов профессиональных спортивных соревнований и зрелищных коммерческих конкурсов).

Н. А. Лопашенко, Основы уголовно-правового воздействия, 2004

Рассмотренные выше элементы иммунитета государства в конечном итоге направлены на обеспечение неприкосновенности собственности государства, находящегося на территории иностранного государства, но иммунитет собственности государства понимается шире и означает, что данная собственность абсолютно неприкосновенна. Более того, и в том случае если «собственность иностранного государства находится в руках третьего лица, которое не пользуется судебной неприкосновенностью (иммунитетом)…эта собственность пользуется неприкосновенностью в самом полном объеме, если только будет доказано, что она принадлежит суверенному государству»[82]. Еще один достаточно интересный аспект иммунитета собственности государства получил в теории название «доктрина акта государства», возникновение которой можно датировать 1674 г., годом английского судебного прецедента Blad v. Bamfield[83]. В последующие столетия данная доктрина неоднократно находила выражение в судебной практике стран как общего, так и романо-германского права. Суть доктрины в том, что суды одного государства не вправе рассматривать вопрос о законности актов другого государства, принятых в пределах его собственной территории.

Е. В. Прокопьев, Международное частное право. Общая часть: курс лекций, 2008

Прежде всего, выбор средств негосударственного регулирования в качестве применимого права ставит стороны международных коммерческих договоров в равное положение относительно знания содержания применимого к нему права. Понятно, что каждая сторона лучше знает свое национальное право, право другого участника сделки может быть ей вовсе незнакомо, учитывая то, что последнее включает всю совокупность правовых норм, действующих в государстве, включая судебные прецеденты и обычаи, нормы множества различных законов, а не только нормы гражданских и торговых кодексов.

Д. П. Стригунова, Правовое регулирование международных коммерческих договоров. В 2 томах. Том 2, 2017

В РФ судебный прецедент начинает занимать ограниченное, но определенное место. Являются окончательными и обязательными для исполнения постановления Конституционного Суда РФ;

А. И. Титаренко, Земельное право. Шпаргалка, 2009

Основное различие данных систем заключается в том, что базой континентальной системы является римское право, где особо значима правовая норма (статут) как регулятор общественных отношений и функционирования судебной системы. Поэтому континентальную систему еще называют статутной. Что касается англосаксонской правовой системы, то она исторически основывается на общем праве и судебном прецеденте и называется прецедентной[11].

Коллектив авторов, Ювенальная юриспруденция. Том 4, 2017

В редких случаях под конституцией понимается совокупность законов, судебных прецедентов и неписаных конституционных обычаев (Великобритания, Новая Зеландия). Это – комбинированная конституция. Законы, считающиеся частью такой конституции (а в Великобритании, по подсчетам некоторых американских авторов, их более 300), принимаются не в особом порядке (квалифицированным большинством), а обычным способом.

С. В. Торопов, Учебное пособие для ССУЗов по конституционному праву зарубежных стран, 2009

В качестве второго критерия могу привести следующий пример. Действующее российское законодательство не называет конкретных сумм, которые могут быть взысканы с лиц, которым нанесен моральный вред в результате правонарушения. Не называет конкретных сумм ни судебный прецедент, ни официальное толкование правовых норм. Однако в каждом из регионов сложилась определенная правовая практика, дифференцирующая «стоимость» различных типовых правонарушений при их оценке с точки зрения морального вреда.

А. Н. Чашин, Квалификационный экзамен на должность судьи суда общей юрисдикции, 2021

Напомним, что под источником любой отрасли права традиционно понимается форма закрепления (внешнего выражения) правовых норм[101]. Основными видами таких источников в современных правовых системах являются нормативно-правовые акты и правовые обычаи, судебные прецеденты, а также международные и внутригосударственные договоры (договоры нормативного содержания).

С. Г. Соловьев, Муниципально-властные институты в местном самоуправлении Российской Федерации, 2003

За всем этим валом и наплывом простому гражданину, будь он собственником отдельного предприятия или только своего дома, машины и т. д., уследить невозможно. Юридические службы коммерческих структур, если они работают в замкнутом пространстве собственного предприятия, по достаточно однообразным сделкам и т. д., не в состоянии охватить и знать право, законы, судебные прецеденты во всем их спектре применения.

Коллектив авторов, Адвокатура в России, 2019