Речь

Речь — исторически сложившаяся форма общения людей посредством языковых конструкций, создаваемых на основе определённых правил. Процесс речи предполагает, с одной стороны, формирование и формулирование мыслей языковыми (речевыми) средствами, а с другой стороны — восприятие языковых конструкций и их понимание. Речь считается вербальной коммуникацией.

Таким образом, речь представляет собой психолингвистический процесс, устную форму существования человеческих языков.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

На каждом этапе своего развития этот промежуточный язык стремится к системности и строится по законам системы, представляя собой некую совокупность взаимосвязанных элементов, осуществляющих функцию, свойственную языку: служить средством хранения и передачи информации. В каждый период своего развития промежуточная языковая система индивида позволяет ему участвовать в большей или меньшей степени в коммуникации, понимать (в полном или неполном объеме) речь носителей данного языка, а также выражать некие важные для него смыслы доступными ему вербальными и невербальными средствами, как заимствованными из речевого инпута, так в особых случаях и изобретенными самостоятельно. Эти изобретенные средства приобретают характер знаков только при условии, если они поддерживаются (воспринимаются, верно интерпретируются) партнерами по коммуникации. В таком качестве могут выступать жесты, измененные в звуковом и грамматическом отношении слова конвенционального языка или самостоятельно построенные слова по существующим (а в некоторых, редчайших, случаях – и самостоятельно изобретенным) словообразовательным моделям. Отклонения от нормы могут заключаться и в конструировании необычных словосочетаний, несуществующих сочетаний предлогов с падежом. Все эти изменения, которые относятся к сфере лингвокреативности, при построении вторичной языковой системы в значительной степени различаются, о чем речь пойдет дальше. Здесь только заметим: утверждение, что инофоны совершают те же ошибки, что и дети, верно лишь отчасти, хотя данное мнение и является чрезвычайно распространенным.

Стелла Наумовна Цейтлин, Освоение языка ребенком в ситуации двуязычия, 2014

Язык (речь) выступает в этом процессе в двух видах, в двух различных функциях. С одной стороны, это то, что он является “непосредственным телом идеального образа внешней вещи”[93], т. е. основной составной частью системы общезначимых форм и способов внешнего выражения идеальных явлений. С другой, однако, он – как и другие предметы действительности – “имеет чувственную природу”[94]. Мы уже видели, что такое для Маркса “чувственность”. Поэтому к языку в полной мере относится сказанное ранее о других “предметах природы”. Он выступает как продукт специфической, адекватной ему деятельности: в языке как общественном достоянии, как части культуры общества, как элементе общественно-исторического опыта, откладываются, опредмечиваются развивающиеся в индивидуальном порядке (хотя и под воздействием общества) и непосредственно испытывающие на себе воздействие социальной среды речевые умения отдельных носителей языка, членов языкового коллектива. Но он, кроме того, еще и объективная основа речевой деятельности индивида. Носитель языка, во-первых, формирует свою речевую (языковую) способность, усваивая язык в его предметном бытии и превращая его, по известному выражению Маркса, в “форму деятельности” (особенно ясно этот процесс виден при усвоении неродного языка). Во-вторых, и в процессе речи, при наличии уже сложившейся языковой способности, он постоянно ориентируется на систему и норму языка, строя речь так, чтобы не нарушить известных требований к ее осуществлению – даже если эти требования не вытекают непосредственно из необходимости полного и адекватного понимания речи.

А. А. Леонтьев, Психология общения, 1997

Специалисты обозначили ее как универсальное человеческое свойство говорить и понимать язык. По аналогии с лингвистической ситуацией необходимо рассмотреть универсальное человеческое свойство создавать вещи как рукотворные физические тела и извлекать из этих вновь обретенных вещей тот информационный ресурс, который в них вложен автором, действовавшим в ситуации определенной, исторически обусловленной картины мира. Прежде чем перейти к ее более детальному рассмотрению, необходимо достаточно четко провести разделительную грань между двумя ситуациями, каждая из которых в принципе свойственна индивиду, и которые в его деятельности выступают как взаимодополняющие. Одна – непосредственное общение, общение с помощью слов и жестов, вербального и невербального языков. Другая, – о которой мы и будем говорить, – ситуация опосредованного общения, т. е. общения через вещи. Подчеркнем, что здесь речь идет о вещах в собственном смысле – об интеллектуальных продуктах человеческой деятельности. Могут спросить, разве структурная лингвистика не использует документы, в которых зафиксирована живая речь (ведь она не ограничивается изучением только устной речи)? Совершенно верно: исследователи языков рассматривают речевую деятельность и того и другого типа – и устную и фиксированную в письме.

Ольга Медушевская, Теория и методология когнитивной истории, 2015

Представляется важным рассмотрение особенностей выделения данной лексики с точки зрения психолингвистики, которая имеет с лингвистикой общий объект (совокупность речевых событий или речевых ситуаций), а отличаются эти две науки предметом изучения. Предметом психолингвистики является соотношение личности со структурой и функциями речевой деятельности, с одной стороны, и языком как главной "образующей" образ мира человека, с другой" [93, с. 19]. Предметом лингвистики является "система языковых средств, используемых в речевом общении (коммуникации)". Лингвист изучает то "общее, что есть в организации всякой речи любого человека в любой ситуации, те средства, без которых вообще невозможно охарактеризовать внутреннее строение речевого потока" [с. 22].

В. И. Яшина, Овладение эмоционально-оценочной лексикой старшими дошкольниками, 2016

Пожалуй, стоит обратить внимание только на три момента в дальнейшем развитии взглядов Н.Хомского. Во-первых, он стал «встраивать» в структуру своей модели не только грамматические, семантические и фонетические (фонологические), но и так называемые прагматические правила – правила употребления языка. Во-вторых, он развил идею, которую можно найти уже в ранних его работах – идею о принципиальном различии модели linguistic competence («языковой способности») и модели linguistic performance («языковой активности»). Первая есть потенциальное знание языка, и оно-то, по Хомскому, как раз и описывается порождающей моделью. Вторая – это процессы, происходящие при применении языковой способности в реальной речевой деятельности. Первая – предмет лингвистики; вторая – предмет психологии. Первая определяет вторую и первична по отношению к ней. Ясно, что психолингвистическая концепция Хомского представляет собой как бы проекцию лингвистической модели в психику. В подавляющем большинстве исследований школы Хомского – Миллера речь идет не случайно именно об анализе и количественной оценке «психологической реальности» тех или иных компонентов языковой структуры или правил перехода от нее к каким-то иным структурам, обычно априорно объявляемым психологическими (или когнитивными).

А. А. Леонтьев, Основы психолингвистики, 1997

В предыдущей главе мы выяснили, что слово представляет собой знак, материальной стороной которого является комплекс фонем – множеств артикуляторно-акустических свойств, обеспечивающих человеку возможность дифференцировать речевой поток и хранить в памяти свойства собственного опыта, закрепленные за определенными артикуляторно-акустическими последовательностями. Содержательной стороной слова, его значением и являются конкретные свойства человеческого опыта, закрепленные за данной материальной единицей, хранимой в памяти как набор артикуляторных движений и акустических ощущений. Мы вполне сознательно не рассматриваем вопрос о графических способах изображения слов, поскольку система письменных знаков является вторичной по отношению к артикулированной, произнесенной речи и как таковая не вносит ничего нового в основные принципы сосуществования двух аспектов словесного знака – его материальной формы как фонетического комплекса и его значения как комплекса категорий.

Сорокина М. В., Учебник по лексикологии, 2014

Вербальная коммуникация реализуется при употреблении слов, словесных выражений, использование которых упорядочено правилами, существующими в данном языке. Когда мы говорим о вербальной коммуникации, то имеем в виду, прежде всего, речевую коммуникацию. Речевая способность – одна из определяющих характеристик человека как разумного существа. Язык служит инструментом для передачи смысла и непосредственного содержания социальной коммуникации. Следует отметить, что речь может вестись о языке только в том случае, если можно выделить минимальную значимую единицу в структуре языка при условии существования набора этих единиц и правил, определяющих их системную организацию и условия перевода на любой другой язык.

Лазаревич А. А., Становление информационного общества. Коммуникационно-эпистемологические и культурно-цивилизованные основания, 2015

Письменная речь отличается сложной системой графики и орфографии, в ней широко употребляется книжная лексика, характерны сложные и осложнённые предложения. В письменной речи большое значение имеют порядок слов, строгая последовательность, стройность изложения мыслей. Письменная речь реализуется в функциональных разновидностях языка – научном, официально-деловом и публицистическом. Её основная единица это текст. Человек как языковая личность должен не только воспринимать тексты на родном языке, но и создавать их, используя языковые средства в соответствии с литературным языком. С точки зрения культуры речи главнейшее требование к хорошему тексту – из всех языковых средств должны быть выбраны такие, которые помогают коммуникантам эффективно решать коммуникативные задачи в зависимости от сферы общения. Поэтому речевая культура может быть определена как совокупность взаимосвязанных элементов языковой системы, с помощью которых языковая личность осваивает социокультурное пространство. Речевую культуру языковой личности составляют – языковые нормы – принятые в общественно языковой практике людей правила произношения, словоупотребления и словосочетания, а также правописания слов и предложений; этические нормы- правила речевого поведения; стилистические нормы– отбор языковых средств (слов, форм слов и предложений) и их использование в разных сферах общественной деятельности человека.

Кобякова Т. И., Стилистика русского языка и культура речи (сфера профессиональной коммуникации), 2013

Мысль говорящего и пишущего может быть по-разному сформирована и сформулирована при помощи одних и тех же языковых средств, т. е. словаря и грамматики данного языка. В связи с этим в общей структуре речевой деятельности наряду со средствами выделяются способы ее осуществления – различные способы формирования и формулирования мысли. Им отвечают различные формы организации речевого общения и соответственно, различные формы речи. Таких форм три – внешняя устная, внешняя письменная и внутренняя речь [43, 44, 47, 65, 90 и др.].

Глухов В. П., Методика формирования связной речи детей дошкольного возраста с системным речевым недоразвитием, 2017

Предметами изучения логики являются формы и законы правильного мышления. Мышление есть функция человеческого мозга, которая неразрывно связана с языком. Функции языка – хранить информацию, быть средством выражения эмоций, быть средством познания. Речь может быть устной или письменной, звуковой или незвуковой, речью внешней или внутренней, речью, выраженной с помощью естественного или искусственного языка. Слово лишь выражает понятие, оно – материальное образование, удобное для передачи, хранения и обработки. Слово, обозначая предмет, заменяет его. А понятие, выражаясь в слове, отражает этот предмет в самых важных, существенных, общих признаках. Мысль невозможно передать на расстояние.

Корчагина А. С., Логика. Шпаргалка, 2009

В культурно–исторической теории язык рассматривается как средство общения между людьми, а речь – как способ мыслительной деятельности субъекта. В практике школьного обучения понятие «язык» определяется как система норм и правил, отражающих общие и частные законы языка, что также созвучно понятию «научная компетенция о языке», а понятие «речь» характеризуется как индивидуальное умение субъекта расширять собственный лексический запас и строить коммуникативные взаимодействия с другими людьми с позиции логичности, выразительности, точности, богатства, то есть собственных речевых возможностей. Другими словами, язык становится средством постижения научных знаний и определяется как система самой науки о языке, а речь выступает как способ мыслительной деятельности субъекта и способ передачи им своих мыслей другим людям в форме слов и выражений.

Коллектив авторов, Коммуникативная культура. От коммуникативной компетентности к социальной ответственности, 2009

Еще одну попытку концептуализации «внутренней семиотики» предпринял ученик Г. Шпета Н. И. Жинкин, выдвинув идею о кодовых переходах во внутренней речи. Н. И. Жинкин предложил гипотезу о «языке внутренней речи». Употребляя парадоксальное, на первый взгляд самопротиворечивое, выражение «язык речи», он поясняет: существует область вербального сознания, где нет различия между языком и речью. Эта область принадлежит ментальному миру. Учитывая это, имеет смысл, утверждает Жинкин, говорить о каком-то данном языке, который является языком только данной речи, приспособленной к данной ситуации. В таком языке отсутствуют материальные признаки слов естественного языка, поэтому он характеризуется «непроизносимым кодом». «Здесь нет последовательности знаков, а есть изображения, которые могут образовывать или цепь, или какую-то группировку» [Жинкин 1998: 158]. Если формы естественного языка определены строгими правилами, то во внутренней речи правило составляется ad hoc, лишь на время, необходимое для мыслительной процедуры (Жинкин ведет речь о процессе мышления).

Фещенко В. В., Лаборатория логоса. Языковой эксперимент в авангардном творчестве, 2009

С проблемой перцептивной сегментации в определенной мере соотносятся вопросы, касающиеся зависимости восприятия от степени ритмизированности речевых структур. В ряде исследований показано, что снижение ритмизации структурированных речевых элементов значительно понижает качество их восприятия, и наоборот, степень разборчивости повышается при возрастании уровня ритмической упорядоченности [Allen, Hawkins, 1980; Венцов, Касевич, 2003]. В своих исследованиях объясняют данный феномен тем, что слушающий предвидит место ударения и сосредоточивает внимание на данном моменте: «Ритмическая структура обеспечивает полезную перцептивную избыточность в речи путем снижения неопределенности в усмотрении моментов, когда могут произойти важные (с артикуляторной точки зрения) события» [Allen, Hawkins, 1980, с. 15]. А. В. Венцов, В. Б. Касевич (2003) отмечают, что «речевые структуры со всеми признаками, включая фонологические, в известном смысле налагаются на ритмические «волны», порождаемые независимым генератором сложных ритмов». Кроме того, авторы отмечают, что так называемые «сложные ритмы» имеют отчетливые биологические истоки, но обладают конкретной языковой спецификой (то есть находятся в некоторой зависимости от конкретного языка) [Венцов, Касевич, 2003, с. 65]. Акцентно-силлабическая модель русского языка признается лингвистами одной из наиболее сложных моделей среди мировых языков. Нефиксированное, разноместное ударение русского языка предоставляет слушателю и говорящему многообразную информацию и предполагает необходимость высокой степени ориентирования в ней.

Бабина Г. В., Структурно-слоговая организация речи дошкольников. Онтогенез и дизонтогенез, 2013

До сих пор участие речи в тех или иных формах деятельности нередко мыслится как более или менее механическое опосредование этих форм деятельности языковыми или речевыми средствами, а установление психологической «реальности» лингвистических категорий, понимаемое как поиск точных эквивалентов лингвистических единиц в психике говорящих, считается основной задачей психолингвистики. Такой подход едва ли правилен, хотя и обычен. Ему можно противопоставить три основных требования к психолингвистической теории, частично удовлетворяемых ею уже сейчас.

Леонтьев А. А., Прикладная психолингвистика речевого общения и массовой коммуникации, 2011

Более общая проблема, стоящая перед современной лингвистикой, – это старый вопрос о соотношении языка и речи. По нашему мнению, соотношение языка и речи должно быть развернуто в направлении от речи к языку: не заданные правила, по которым от уровня к уровню «порождаются» единицы, а речевой поток, из которого под влиянием частотности, прецедентности и других факторов рождается правило. В частности, мы хотим подчеркнуть, что идиоматизация не периферийный процесс и не «исключения из правил», а ключевая особенность процесса производства речи, которая в одном случае приводит к возникновению предельно обобщенного правила (например, без + Род. пад.), в другом – к менее общему (без + [шапки, пальто]), а в третьем не приводит к обобщению, оставаясь уникально-идиоматическим: (встреча) без галстуков. Языковые правила в этом смысле есть не что иное, как обобщение (генерализация) речевого потока. Начало этого – совместная встречаемость единиц в речевом потоке, а строгое языковое правило – лишь одна из возможностей завершения этого процесса.

Стексова Т. И., Исключение как правило: Переходные единицы в грамматике и словаре, 2016

Важность развития паралингвистики осознана в связи с потребностями практики и ряда наук, смежных с языкознанием. Например, при преподавании иностранных языков выявилось, что изучение собственно языка недостаточно для полного понимания носителей изучаемого языка из-за наличия таких паралингвистических явлений, которые обусловлены национальной или культурной спецификой (манера выражать эмоции, жестикулировать, вступать в человеческие контакты). В сфере международного общения пренебрежение паралингвистическими элементами может привести к недоразумениям (один и тот же жест – напр., кивок головой – у разных народов может быть истолкован как отказ или согласие). В области искусства непонимание паралингвистических функций языкового сопровождения может привести к неправильному изображению поведения людей других эпох или стран. Адекватная интерпретация паралингвистических явлений существенна для медицины, где соответствующие специфические признаки (дрожание голоса, нервные движения рук во время речи, замедленный или учащенный темп речи и т. д.) могут служить симптомами определенных заболеваний. Паралингвистические элементы важны и для криминалистики (определение личности преступника по характерному написанию букв, по специфике голоса, жестового сопровождения и т. п.).

Махлина С. Т., Лекции по семиотике культуры и лингвистике, 2010

Последующее изучение процессов невербальной коммуникации определялось логикой развития науки, в частности когнитивной психологии, согласно которой «конструирование социального мира» – процесс социального познания – осуществляется на основе категоризации как вербальной, так и невербальной информации. Однако, наряду с когнитивными категориями, все больше внимания начинает уделяться другой форме организации знания. Речь идет об относительно устойчивых, обобщенных структурах прошлого опыта, позволяющих предвосхищать изменения вида объектов, порядок развития событий, их содержание и связь. Такими структурами является когнитивные схемы (иногда в научной литературе их называют фреймами), которые с определенной долей условности можно разделить на схемы сцен и схемы событий. Под такой схемой обычно подразумевают минимальное описание какого-либо явления или объекта, обладающего свойством: удаление из описания любой составляющей приводит к тому, что объект перестает правильно опознаваться (классифицироваться)[15]. Таким образом, если ранее для исследователей «языка тела» решающее значение имели исключительно только экспрессивные проявления партнеров по общению, то теперь понимание и исследование этого феномена значительно расширилось включением всего антуража: схемы сцены и особенного схемы самого события, что именно и обеспечивает успешность дешифровки невербальных сигналов.

Андрианов М. С., Невербальная коммуникация, 2007

Расширение стилистических сфер происходило параллельно двум указанным процессам и составляло формальную сторону все того же изменения литературного языка. Исторически изменялось понятие вариативности – потому что наличие вариантов и определяет существование литературного языка: вариации представляют собою предел развития нормы как инварианта. Вариативность древнерусского литературного языка происходила в границах одного и того же текста в зависимости от содержания фрагмента и смысла описания; так, в житиях и в летописях обнаруживаем «элементы» и русского, и церковнославянского языка во всех их разновидностях, а кроме того иноязычное и диалектное – это своеобразная идеологическая вариативность, которой подчинены и языковые средства выражения. В среднерусский период в разное время вариативность наличных языковых средств определялась зависимостью от жанра, с XVIII века – зависимостью от стиля, в наше время она определяется зависимостью от функции. Так же, как и в самом начале развития литературного русского языка, выбор стилистических средств зависит от содержания высказывания, но одновременно с тем находится в зависимости от отношения к высказыванию. Пройдя все эти, вполне естественные, формы своего существования и развития во времени, вариативность как основание нормы развила и современное представление о варианте как стилистическом средстве; возникло и понятие о стиле, и (вслед за тем) наука – стилистика. На истории отечественного языкознания вообще хорошо видны основные этапы осознания тех или иных аспектов языковой системы и нормы – они всегда соответствуют определенным этапам развития самой системы языка и конденсации литературной речи.

Колесов В. В., «Жизнь происходит от слова…», 2015

В ряду проблем речевого развития детей выделены две основные: речетворчество и диалог как важнейшие составляющие коммуникативной самодеятельности, важнейшие сферы саморазвития личности. Творчество в речевой деятельности проявляется на разных уровнях в разной степени. Человек не изобретает собственную звуковую систему и, как правило, не изобретает морфем (корней, приставок, суффиксов, окончаний). Он учится правильно произносить звуки и слова в соответствии с нормами родного языка, строить предложения в соответствии с правилами грамматики, оформлять высказывания в виде текстов определенной структуры (с началом, серединой, концовкой) и определенного типа (описание, повествование, рассуждение). Но, осваивая эти языковые средства и формы речи, существующие в культуре, ребенок проявляет творчество, играет со звуками, рифмами, смыслами, экспериментирует и конструирует, создает свои оригинальные слова, словосочетания, грамматические конструкции, тексты, которых он никогда ни от кого не слышал. В такой форме ребенок познает языковые закономерности. Он приходит к свободному владению языком, языковому чутью через элементарное осознание языковой действительности. Он приходит к норме через эксперимент (через ее нарушение). В этом парадокс детской грамматики.

Арушанова А. Г., Речь и речевое общение детей. Развитие диалогического общения. Методическое пособие для воспитателей, 2005

Во всяком речевом проявлении (дискурсе) говорящий обнаруживает себя также со стороны своих личностных особенностей. Речь как особый и значимый феномен психики человека накладывает свой отпечаток на характер, стиль и эмоциональный настрой процесса О. Происходит это потому, что существует своего рода «стихия речи», подчиняющаяся собственным закономерностям, не сводимым к проявлениям др. психич. функций. Поэтому понимание природы речи, ее механизмов и функционирования заслуживает внимательного рассмотрения в контексте проблемы О. Исследования показали, что важнейшим аспектом речевого функционирования является его интенциональное основание. В интенции обнаруживается активность сознания субъекта. Через речевой акт происходит выражение интенционального содержания и отражается большая часть субъективной семантики говорящего. Этот интересный и по сути очень сложный процесс идет практически без влияния социума, на основе прирожденных особенностей говорящего. Свидетельством этого служит тот хорошо установленный факт, что ранние вокальные проявления у детей обнаруживаются не только у слышащих, т. е. воспринимающих звуки малышей, но и у глухих от рождения.

Коллектив авторов, Психология общения. Энциклопедический словарь, 2011

В этом контексте следует сказать несколько слов о «символизме речи», который ставят в один ряд с моторным символизмом. О специфике детского символизма мы сказали выше, при обсуждении заключительной подстадии сенсомоторной стадии развития. Относительно языка Пиаже отмечал, что он – язык – не формирует мышления. Пиаже видел в языке лишь проявление того, что см он называл «общей символической функцией». Эта функция, по наблюдению Пиаже, проявляется впервые на втором году жизни, и тогда ребенок приобретает способность представлять отсутствующие предметы или явления посредством символов или знаков. Пиаже различает символы, каким-то образом напоминающие обозначаемые ими предметы, и знаки, замещающие предметы на основе произвольного установления связей. Он отмечал, что символы могут носить частный и личностный характер, в то время как знаки есть конвенциональное и «коллективное» явление. Таким образом, в его понимании, язык представляет собой систему знаков.

Михалевский Д. В., Пространство и Бытие. Сборник статей, 2017

Основополагающее в речевой культуре – речь, в которой главным качеством являются правильность языковых норм, правильность стилеречевых употреблений, качество содержания речевого общения, качество и этичность коммуникативных намерений. Это вид деятельности членов общества, который проявляется в пользовании языком в процессах общения и мышления. Речь – самая яркая человеческая принадлежность жизнедеятельности каждого человека, представляющая уровень его общего развития и культуры. Речевая культура человека является одной из составных частей общей культуры, связана с культурой мышления, чувств, культурой поведения, во многом определяет качества нравственного воспитания личности, влияет на эффективность коммуникативной деятельности. Речь рассматривается как явление не только лингвистическое, но и психологическое, этическое и эстетическое. Еще в Древнем Риме предпринимались попытки создания теории и качеств хорошей речи, теории языка и стиля. Б.Н. Головин создал систему, терминировал качества хорошей речи. Им обеспечено теоретическое объяснение и описание главных качеств речи, их структурноязыковых свойств и особенностей, системности их связей, непротиворечивость терминологических обозначений через анализ соотнесенности речи с неречевыми структурами: речь – язык, речь – мышление, речь – сознание, речь – действительность, речь – человек, речь – условия общения.

Бочкарева Т. С., Развитие речевой культуры студентов университета, 2013

Перед возвращением к Бикертону и Томаселло еще одно замечание, вытекающее из нейролингвистического анализа детской речи. Давно замечено и описано, что дети по-разному осваивают синтаксис, это разнообразие тяготеет к двум полюсам: одни дети предпочитают аналитический (референциальный) подход к языку, а другие – холистический (экспрессивный) подход (Bates et al. 1988; Ахутина 2005; Доброва 2009). Эти предпочтения связаны с неравномерностью развития высших психических функций у детей, благодаря которой у одних детей может преобладать аналитическая левополушарная стратегия переработки информации, а у других – холистическая правополушарная. Именно у детей с предпочтением первой стратегии в период овладения фразой из 2–3 слов обнаруживается четкое использование правила «Первое имя – агенс», высокая доля случаев сверхгенерализации правил слово– и формообразования, гиперупотребление существительных, появление структур S-O-V (Мама книжка читать). Дети с предпочтением второй стратегии легко копируют речь взрослых, передавая слоговую структуру слов и интонацию фраз. Поскольку они справляются и с повторением незнакомых слов (Доброва 2009), они более точно передают и грамматические элементы речи взрослых, которые могут нести или не нести для них грамматическое значение. В связи с этим освоение грамматических функций этими детьми менее наблюдаемо, оно скрыто готовыми стереотипами поверхностного синтаксиса.

Бикертон Дерек, Язык Адама. Как люди создали язык, как язык создал людей, 2009

Рассматривая речь в социальном взаимодействии, отметим ее решающее значение в процессе обучения и воспитания детей, т. е. их социализации. Основная масса обучающих воздействий поступает в словесной форме. В большой мере с помощью речи ребенок адаптируется к культуре своей среды. Слово учит необходимым для его жизни действиям, в форме похвалы, наказания, ласки оно регулирует и его субъективное состояние. Речевое развитие ребенка рассматривается как фактор его готовности к школе. Швейцарский психолог Ж. Пиаже, автор классической работы по функционированию языка в детском возрасте, пришел к выводу, что язык имеет два типа речевого существования – эгоцентрическую и социализированную речь.

Коллектив авторов, Русский язык и культура речи, 2010

Итак, подведем итоги. Размышления Фреге о языке и онтологии явились продолжением его исследований по логике и основаниям математики, нацеленным на сведение арифметики к логике. Он еще не воспринимал построение языка как задающее определенную онтологию, хотя желал он того или нет, но онтологические вопросы оказались у него тесно связанными с исследованием языка. Поскольку свой формальный язык он создавал для описания предметной области арифметики и для осуществления логицистской программы, отношение между языком и внеязыковой реальностью не представляет для него особой проблемы и не заключает в себе ничего загадочного. Можно сказать, что в его системе множество слов (имен собственных) просто отображается (в математическом смысле) на множество предметов, и поэтому отношение между знаками языка и элементами онтологии, которое он называет отношением именования, является прямым, конвенциональным и не требующим никакого обоснования. Фреге исключает из своего рассмотрения тех, кто использует язык, чтобы говорить о мире; они просто имеют в своем распоряжении готовую систему «язык-мир», никоим образом не влияют на природу связи между словом и предметом и не участвуют в механизмах установления этой связи. При таком подходе язык (langue в терминологии Ф. де Соссюра) берется в полном отрыве от речи (parole), что позволяет полностью отвлечься от всех иных его функций, кроме репрезентативной. В этом случае язык воспринимается исключительно как система знаков, используемая для описания внешнего мира.

Макеева Л. Б., Язык, онтология и реализм, 2011

Грамматическая работа с детьми-дошкольниками не может и не должна рассматриваться как решение задачи предупреждения и исправления грамматических ошибок, «затверживания» отдельных трудных грамматических форм. Речь должна идти о создании условий для полноценного освоения грамматического строя языка, прежде всего его системы, богатства синтаксических, морфологических и словообразовательных средств на основе развития и поощрения самопроизвольной поисковой активности ребенка в сфере грамматики, спонтанных языковых игр, экспериментирования со словом и его формами, на основе речевого (словесного) творчества, использования языковых средств в разных формах общения со взрослыми и детьми.

Арушанова А. Г., Речь и речевое общение детей. Формирование грамматического строя речи. 3-7 лет. Методическое пособие для воспитателей, 2004

Мы поддерживаем следующие рассуждения Дж. Люгера: "…понимание естественного языка включает куда больше, чем разбор предложений на индивидуальные части речи и поиск значений слов в словаре. Оно базируется на обширном фоновом знании о предмете беседы и идиомах, используемых в этой области, так же, как и на способности применять общее контекстуальное знание для понимания недомолвок и неясностей, присущих человеческой речи. Задача сбора и организации этого фонового знания, чтобы его можно было применить к осмысливанию языка, составляет значительную проблему в автоматизации понимания естественного языка. Разработано множество методов структурирования семантических значений. Но, из-за огромных объемов знаний, требуемых для понимания естественного языка, большая часть работы ведется в хорошо понимаемых специализированных проблемных областях. Методики представления известных специализированных программ слишком просты, чтобы передать семантическую организацию более богатых и сложных предметных областей. Основная часть текущих работ в этой области направлена на поиск формализмов представления, которые должны быть достаточно общими, чтобы применяться в широком круге приложений и уметь адаптироваться к специфичной структуре заданной области. Множество разнообразных методик, большинство из которых являются развитием или модификацией семантических сетей, исследуются с этой целью и используются при разработке программ, способных понимать естественный язык в ограниченных, но достаточно интересных предметных областях. Есть стохастические модели, описывающие совместное использование слов в языке, которые применяются для характеристики как синтаксиса, так и семантики. Далее следует принципиально важный вывод: полное понимание языка на вычислительной основе все же остается далеко за пределами современных возможностей" [264, стр. 47].

Варламов О. О., Мивары: 25 лет создания искусственного интеллекта, -1

Устный язык, отличающийся по ряду параметров от письменного, имеет свои правила. Основное его преимущество перед письменным языком заключается в его экономности, т. е. для устной передачи какой-либо мысли требуется меньше слов, чем для письменной. Экономия достигается благодаря иному порядку слов, пропуску концов и других частей предложений. Преимущества устного языка проявляются в условиях дефицита времени и в случаях, когда необходимо влиять на другого, воодушевлять, т. е. в ситуациях непосредственного личностного контакта. Недостатками устного языка являются речевые ошибки, многозначность, вероятность возникновения барьеров общения. Это происходит потому, что еще с античных времен одно из человеческих заблуждений заключается в том, что точность передачи информации в устной форме самая высокая. Взаимодействуя друг с другом, партнеры не всегда находят общий язык. Логический барьер в ситуации коммуникации возникает всякий раз, когда партнеры не считают нужным учитывать специфику партнера по общению, грамотно, ясно и лаконично излагать свои мысли. Стилистический барьер возникает при несоответствии формы коммуникации ее содержанию, когда информация передается функционально-книжным языком, понятным при чтении и затрудняющим восприятие его на слух. Такие ситуации вызывают не только неудовлетворенность, но и непонимание самой информации; отрицательные эмоции, сопутствующие подобной коммуникации, не позволяют внимательно слушать, мешают сосредоточенности. Семантические и лингвистические барьеры могут вызываться несовпадением тезаурусов (словаря с полной смысловой информацией), ограниченным лексиконом одного из партнеров, а также социальными, культурными, психологическими, национальными, гендерными различиями собеседников. Фонетический барьер – препятствие, создаваемое особенностями речи говорящего, – появляется, когда темп и скорость речи, качество дикции и произношения оставляют желать лучшего.

Болотова А. К., Психология коммуникаций, 2015

С точки зрения функционального синтаксиса термин «конструкция» является значительно более широким. Тем не менее основные образующие ее факторы остаются прежними: синтаксическая структура и средства ее оформления, однако задействованные на более высоких синтаксических ярусах, таких, как организация высказывания. В этом аспекте основные союзные средства иногда приобретают новую функцию, которую можно назвать юнкционной. Это, в первую очередь, касается тех союзных и аналогичных им образований, которые, не оформляя грамматические связи внутри формально организованного синтаксического образования предложенческого уровня, тем не менее формируют грамматику более сложной конструкции, которую принято называть текстовой. Часто синтаксические образования такого рода считаются служебными, и противопоставляются полнозначным словам, так как они «являются членами предложения и/или могут быть употреблены самостоятельно в качестве слова-предложения, формируют самостоятельные части речи. Слова, лишенные таких возможностей, принадлежат к служебным частям речи» [Белошапкова 1999: 596].

Филимонов О. И., Скрепа-фраза в языке, 2013

М. Л. Гаспаров пишет: «Даже в фонетике, области, которая, казалась бы, заведомо должна была эмансипироваться в рамках собственно устной речи, воздействие графического образа было и остается определяющим. Еще в начале прошлого века оно имело непосредственно наивную форму отождествления звуков с буквами. Однако и последующее интенсивное развитие фонетики и фонологии не изменило данного положения в принципе, поскольку это развитие протекало почти исключительно в рамках сегментных единиц, т. е. таких, которые коррелируют с графическими единицами, либо, во всяком случае, могут быть приведены в такую корреляцию с помощью транскрипции»[3].

Коллектив авторов, Незабытые голоса России. Звучат голоса отечественных филологов. Выпуск 1, 2009

Интенциональность играет исключительно важную роль в развитии речи и ее механизмах. В речевом процессе исходным является инициирующий импульс, интенция высказать нечто, проявляющаяся уже в раннем возрасте и имеющая органическую природу (Ушакова, 1998, 2004). Речь выражает лежащее в ее основе семантическое (Т. Н. Ушакова), или интенциональное, состояние (Дж. Серль) – состояние сознания говорящего, имманентной чертой которого выступает соотнесенность с миром, направленность на предмет. В субъективном плане это внутреннее психологическое состояние представляет собой «смыслы». У взрослого человека субъективные смыслы организуются в соответствии с правилами языка и проявляются в производимой речи (Ушакова, 1998, 2004; Слово в действии…, 2000).

Павлова Н. Д., Интент-анализ. Основания, процедура, опыт использования, 2017

Логически закономерным обнаружило себя применение содержания понятия «внутренняя речь» (в связи с необходимостью фиксировать в процессе понимания предметы, воспринятые сознанием исследователя и отраженные в виде мысленных образов). Мысль Выготского о ее грамматической свернутости и редуцированности, неэтничности и предикативности (т.е. о присутствии в ней смыслов, необходимых для содержательно нового компонента высказывания) позволила произвести точный и строгий учет количества и качества признаков, участвующих в образовании понятия как результата познания или производстве нового знания. Руководством к действию явилась мысль ученого о языковом знаке как «единстве обобщения и общения, коммуникации и мышления».

Исенбаева Г. И., Основы теории построения концептуального научного объекта «язык». Внешние и внутренние основания, 2008

Самая серьезная трудность заключена в переводе смыслов с одного языка на другой, каждый из которых имеет множество семантических и грамматических особенностей. Не случайно в науке сформировалась крайняя точка зрения, в соответствии с которой смыслы настолько специфичны для каждой культуры, что вообще не могут быть адекватно переведены с языка на язык. Иногда действительно трудно передать смысл, особенно если речь идет об уникальных произведениях культуры, однако не столь уж безрезультатны попытки выявить универсальные человеческие концепции, представляющие собой психические феномены внутреннего мира человеческой мысли.

Еникеева Дильнара, Культурология: конспект лекций, -1

Подобное смешение понятий «коммуникация» и «общение» является довольно распространённым в научной литературе, например, оно присутствует во втором из приведённых вначале определений коммуникации, и часто происходит по причине того, что перевод английского слова communication включает несколько смыслов и может означать передачу, сообщение сведений, информацию, связь, средство связи, а также и общение. При использовании перевода этого слова на русский язык происходит смешение двух уровней языковой коммуникации – лингвистического, включающего в себя слова-высказывания, функционирующие в сфере разговорной речи, и металингвистического, включающего слова-термины, лежащие в основе формирования специальных языков различных наук, к числу которых относится и социология.

Науменко Т. В., Философия массовой коммуникации, 2013

Основным средством делового общения является речь, язык. Язык – это система слов и выражений, правила их соотнесения с предметами и явлениями действительности и правила их соединения в осмысленные высказывания, используемые для общения. Язык социален по своей природе: слова и правила их употребления и взаимосвязи едины для всех говорящих на данном языке. Это и делает возможным общение при помощи языка, осуществление посредством его обеих функций общения.

Логутова Е. В., Психология делового общения, 2013

Речь, по Выготскому, не просто сопровождает восприятие, «она уже с самых ранних этапов начинает принимать в нём активное участие» (там же, 427). Учёный раскрывает в работе единство высших психических функций, таких как «произвольное внимание, логическая память, высшие формы восприятия и движения…связаны с развитием символической деятельности ребёнка» [Выготский, 1999, с. 440]. Выготский Л. С. подчёркивает, что логические, произвольные формы восприятия резко отличаются от натуральных, природных форм. «Логическим следствием из признания первостепенной важности употребления знаков в истории развитии всех высших психических функций является вовлечение в систему психических понятий тех внешних символических форм деятельности (речь, чтение, письмо, счёт, рисование), которые обычно рассматривались как нечто постороннее и добавочное по отношению к внутренним психическим процессам и, которые, с новой точки зрения, защищаемой нами, входят в систему высших психических функций наравне со всеми другими высшими психическими процессами» [Выготский, 1999, с. 441]. Решающее значение для проверки и коррекции перцептивного образа (от лат. рerceptio – восприятие) является включённость восприятия в процессы практической деятельности, общения и научного исследования.

Стренадюк Г. С., Обучение омонимичным грамматическим структурам студентов-филологов в процессе иноязычного чтения, 2008

Речь и язык составляют в речевой деятельности человека сложное диалектическое единство. Язык становится средством общения, речевой коммуникации и одновременно средством, инструментом мышления только в процессе речи (осуществления речевой деятельности). В свою очередь речь (как психофизиологический процесс порождения и восприятия речевых высказываний) осуществляется по правилам языка и на основе использования соответствующих знаков языка. Любое речевое высказывание подчиняется законам данного языка не только в отношении его фонетики и лексики, но и грамматики (включая синтаксис). Человек пользуется словами, принадлежащими к определенным грамматическим категориям (существительные, глаголы, прилагательные и т. д.), и соединяет их в предложении по правилам грамматики и стилистики.

Глухов В. П., Онтогенез речевой деятельности. Курс лекций, 2017

В процессе развития психологии как науки в ней сложился определенный набор общих категориальных понятий, характеризующих основные психические процессы и особенности индивидуальности и личности человека. В рамках этого набора – более или менее полного и варьирующего по своему составу – излагается основное содержание курсов общей психологии. Какой бы учебник мы ни открыли, мы найдем в нем процессы познания (ощущение, восприятие, мышление), память, потребности и эмоции, речь, волю и процессы принятия решения, способности, характер, темперамент. Однако, как правило, никогда не обсуждается вопрос о принципах выделения основных составляющих психики. То, что сложившаяся классификация психических процессов и индивидуальных особенностей личности не имеет под собой какой-либо теоретической и логической основы и фактически «повисает в воздухе», отмечалось в литературе (В. М. Аллахвердов), и даже высказывался взгляд, что она является отжившей и устаревшей. Тем не менее ничего другого пока не предложено, и традиционная рубрикация психических процессов и индивидуально-типологических свойств личности в тех или иных модификациях с той или иной полнотой до сих пор переходит из книги в книгу, из учебника в учебник. Это не может не свидетельствовать о том, что какая-то истина в этой классификации, отвечающая многовековой традиции теоретической мысли, опыту повседневной жизни и практики, несомненно, содержится. Задача науки – найти и эксплицировать основания сложившихся традиций, развить и усовершенствовать содержащуюся в них истину, отбросить все действительно ложное.

Чуприкова Н. И., Психика и психические процессы. Система понятий общей психологии, 2015

Молчаливо производимая редукция из бахтинской философии языка идеи одновременного звучания в единой конструкции двух голосов тем более может мыслиться естественной, что и сам Бахтин неоднократно высказывал тезис о единоличности говорящего (в частности, в «Проблеме речевых жанров» – при обосновании факта смены говорящих как единственного безупречного критерия выделения высказывания в качестве реальной единицы речи). Однако этот бахтинский тезис раскрывается во всем своем потенциальном смысловом объеме только в случае его рассмотрения на фоне (или одновременно с) другой бахтинской же идеи о фактическом безмолвии действительного автора, о говорении не на языке, а через язык, через разные языки и пр. Да, говорящий, по Бахтину, один, но он, обостряем тезис, молчит, а речь тем не менее витийствует. И в этой речи одновременно могут звучать разные голоса (в том числе и как бы самого автора), интерферируя и налагаясь друг на друга, но не теряя при этом своей характерной качественной определенности. Не единоличное владение речью и не проблемы референции к вне лингвистическим предметам или вопрос об истинности предикатов, но идея возможности сосуществования двух голосов в единой конструкции и разные варианты их совмещения и интерференции – центральная тема бахтинской философии языка, ее исходный постулат. Этот постулат и оказался молчаливо редуцированным, элиминированным из большинства лингвистических интерпретаций бахтинской позиции. Элиминируется он потому, что принципиально не принят, отторгнут лингвистикой.

Гоготишвили Л. А., Непрямое говорение, 2006