Община

Общи́на — многозначное слово, которое может соответствовать таким словам как коммуна и сообщество; совокупность представителей определённого вероисповедания, религиозного толка или национальности в стране, городе и тому подобное (религиозная, национальная община).

• Община — традиционная форма социальной организации.
• Родовая община (род) — исторически первая форма общественной организации людей.
• Сельская община (сельское общество) — низшая единица хозяйственного самоуправления крестьян в Российской империи после крестьянской реформы.
• Община — в ряде стран название местной административно-территориальной единицы, обычно 2, 3 или 4 уровней (синонимы — коммуна, муниципалитет, муниципальное образование), см. также Общины по странам.

Политическая община (нем. Politische Gemeinde) — в Австрии название местной административно-территориальной единицы 3 уровня (синонимы — коммуна, муниципалитет, муниципальное образование).

• Идейная община — целенаправленно созданное местное сообщество людей, задуманное для более тесного сотрудничества, чем другие сообщества.
• Религиозная община — сообщество людей определённой местности какого либо вероисповедания, религиозного толка, объединённых с целью совершения богослужений, молитв и обрядов.
• Национальная община — сообщество представителей отдельной национальности или по принципу этнической общности, созданное для сохранения языка, традиций и развития национальной культуры.
• «Община» — русский революционный журнал XIX века.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Под «мусульманским сообществом» («исламским сообществом») здесь понимается организованная либо неорганизованная территориальная общность мусульман любой численности и национального состава. Такое же значение имеет арабское слово «умма» (община). Отдельная организованная мусульманская община традиционной направленности может называться арабским словом «махалля» (приход)2, нетрадиционной – арабским словом «джамаат» (союз). В то же время употребление сугубо христианского понятия «конфессия» по отношению к направлениям ислама либо его организациям видится нецелесообразным. Также следует различать межрелигиозный диалог (диалог между различными религиозными традициями) и диалог межконфессиональный (диалог между христианскими течениями).

Роман Силантьев, Новейшая история ислама в России, 2007

Вторым по численности этносом в мусульманской общине являются азербайджанцы, число которых, по данным переписи 2002 г., составляло 3,1 тысячи человек (0,2 % населения). По оценке экс-председателя Общероссийского политического общественного движения «Нур» («Свет») В. С. Яруллина, в настоящее время эта цифра возросла в 3–4 раза, причем за счет азербайджанцев – граждан Российской Федерации. 70 % владимирских азербайджанцев исповедуют ислам шиитского толка (оценка В. С. Яруллина и Р. Ибрагимова). Лидером шиитской общины Владимирской области (представлена только азербайджанцами) является Хикмет Алиширин оглы Мамедов. В позиции шиитской общины наблюдается некоторая двойственность: сотрудничая с МРОМ «Махалля», она в то же время держится обособленно. Несмотря на тот факт, что шиитская община не смогла получить официальную регистрацию, это не мешает ей развивать активную деятельность в социальной сфере. Она является третьей в области мусульманской структурой после МРОМ «Махалля» и «Владимирского муфтията».

Д. В. Макаров, Дорогами ислама Центральной России, 2012

Постановление ВЦИК и Совнаркома 1929 г. «О религиозных объединениях» предполагало, что община создается только верующими гражданами. Централизованная церковная организация возникает как объединение религиозных организаций. Ей не дано право учреждать местную религиозную организацию. Все религиозные общины создают только верующие граждане. Такой же смысл сохраняет новое законодательство. Согласно ФЗ-125 от 1997 г., местная религиозная организация может быть создана только гражданами, проживающими в этой местности. Централизованная религиозная организация не может создавать местную религиозную организацию. Она может принять ее в структуру епархии, подтвердив вероучение и принадлежность Православию. Прием в структуру МП совершается в момент возникновения общины. Религиозная организация не выражает свое согласие на вступление. Она безоговорочно принимает типовой Устав РПЦ. Право вносить поправки, которое допускал Устав 1988 г., из нового Устава исключено. Чтобы зарегистрировать местную религиозную общину, требуется подтвердить, что она православная. Это делает МП в лице епископа данной области, если вновь созданная религиозная организация входит в ее состав.

Протоиерей Павел Адельгейм, Современные проблемы каноники и экклезиологии в Русской православной церкви, 2016

Ко всему вышесказанному хочется добавить, что основоположники «школы Дьяконова», похоже, и сами чувствуют уязвимость своих позиций. Видимо, поэтому И. М. Дьяконов прибегает к авторитету автора термина «гражданская община» Н. Д. Фюстель де Куланжа. «Западно-азиатская община II тыс. до н. э. могла бы в терминологии Фюстель де Куланжа быть обозначена как гражданская община (cite), и в этом она типологически сходна и с западным полисом», – утверждает он[96]. Но в том-то и дело, что определение понятий «гражданин» и «гражданская община», данные самим Фюстель де Куланжем были весьма специфичны. Во-первых, он ставил гражданскую общину в один ряд с семьей и племенем, как однопорядковые явления: «Семья, фратрия, триба, гражданская община, все это – общества, совершенно сходные между собою, родившиеся одно из другого целым рядом союзов»[97]. Во-вторых, французский ученый рассматривал гражданскую общину как простую совокупность семейных и родовых ячеек, связанных главным образом единством религиозного культа: «Гражданская община не есть собрание отдельных лиц, но конфедерация многочисленных групп, сложившихся прежде ее и продолжающих свое существование»[98], «общество развивалось лишь по мере того, как расширялась религия»[99].

Т. П. Евсеенко, От общины к сложной государственности в античном Средниземноморье, 2005

Католицизма придерживается 26 % населения США. Главным образом это потомки католических стран Европы, а также испаноязычные эмигранты, приток которых из стран Латинской Америки особенно усилился в США в последнее время. Иудаизм исповедует около 2 % населения. Особенностью американского иудаизма является преобладание неортодоксальных модернистских форм иудаизма – реформизма, реконструкционизма и консерватизма. Из наиболее крупных религиозных общин иудаистская – самая богатая и образованная.

Коллектив авторов, Эти чудные американцы

В условиях относительной религиозной терпимости, характерной для средневекового ислама, соседство мечетей, церквей и синагог в Кордове (Испания) и других городах эмирата стало вполне обыденным явлением. При этом каждая религиозная община сохранила свой традиционный язык. В то же время переход в ислам, не будучи обязательным для последователей христианства и иудаизма, мог принести существенные выгоды. В связи с этим некоторые христиане и иудеи становились мусульманами, рассчитывая на социальные и экономические льготы. Что касается рабов, то они, приняв ислам, вообще становились свободными людьми.

Мамедзаде А. А., Свобода совести. Истоки, становление, правовая охрана, 2013

В социологической литературе давно закрепилось противопоставление «церкви» и «секты» как двух возможных вариантов формирования религиозной общины. Членом «церкви» (т. е. традиционной религиозной организации, утвердившейся в обществе основной конфессией и т. д.) человек становится по факту рождения в определенной культурной традиции или семье. Таким образом, о человеке, родившемся в Англии, по умолчанию предполагают его принадлежность к Англиканской церкви, в Ирландии – к Католической, в Норвегии он считается потенциальным лютеранином, в России – православным. Это не означает, что процесс присоединения совершается автоматически127 – однако, как правило, выросший в стране христианской культуры человек не стоит перед неразрешимым выбором при поиске христианской церкви. Присоединение к церкви фактически не требует от человека экстраординарных усилий, часто для этого достаточно свободного желания и знакомства с основными постулатами веры.

Коновалов А. В., Запад и западное христианство на рубеже тысячелетий, 2011

Л. Бофф заявляет о том, что традиционная церковь заинтересована в сохранении старого порядка, новая же, народная церковь, проявляя свой демократизм и стремление к освобождению, свойственные бедным трудящимся массам, составляющим основу низовых христианских общин, (сотни тысяч которых действуют в Латинской Америке) заинтересована в преобразовании старого общества в новое, исключающее социальное неравенство и социальную несправедливость. Поскольку сила сопротивления движения за освобождение народа от угнетения пропорциональна силе объединения между собой христианских низовых общин и их совместной деятельности в союзе с другими народными движениями, то политизация сознания является необходимой чертой христианских общин, считает бразильский теолог. В общинах вера включает в себя ясное политическое видение, «ибо вера здесь означает, главным образом практику… Здесь религия предстает не как препятствие в деле преобразования мира, а как фактор мобилизации народа во имя освобождения».

Нуруллаев А. А., Религия и политика, 2006

Народы, народности, сельские сообщества, племена и религиозные общины не являются нациями, даже если их иногда и именуют таким образом. Хотя они и являются жизненно важными резервуарами тех самых исходных культурных форм, из которых вытесываются новые национальные идентичности, у них тем не менее еще нет решающих качеств, возникающих лишь под тотальным, могущественным натиском современности.

Занд Шломо, Кто и как изобрел еврейский народ, 2010

Основным критерием классификации был критерий вероисповедания. Разные религиозные меньшинства были организованы в религиозно-политические общины, каждая со своими собственными законами и вождями. Большинство принадлежало к умме, то есть мусульманской общине или народу. Ее члены считали себя в первую очередь мусульманами. Если требовалась дальнейшая классификация, она могла быть территориальной – египтяне, сирийцы, иракцы – или социальной – горожане, крестьяне, кочевники. Именно к этой последней и относился термин «араб». В нем сохранилось так мало от этнического смысла, что мы находим даже, как он порой применяется к неарабским кочевникам курдского или тюркского происхождения. В то время, когда господствующий общественный класс в умме был в основном турецким – как, например, на протяжении многих веков на Ближнем Востоке, – иногда мы находим, что термин «сыны арабов» или «дети арабов» (абна аль-араб или авлад аль-араб) применяется к арабоязычным горожанам и крестьянам, чтобы отличить их от турецкого правящего класса, с одной стороны, и от кочевников, то есть собственно арабов, с другой.

Льюис Бернард, Арабы в мировой истории. С доисламских времен до распада колониальной системы, 2002

По О. В. Асееву, изучавшему, главным образом, религиозную сторону русского неоязычества, в этом движении можно выделить четыре группы: а) общины, ориентирующиеся на славянское язычество, практикующие культ воина и обучающие славянским борцовским искусствам; б) общины, создающие эклектическую религию, вбирающую в себя как кельтское, так и индуистское наследие; в) полисинкретические общины, исповедующие еще более широкий набор заимствованных отовсюду символов и представлений, включающих и христианские; г) общины, ставящие во главу угла сближение с природой, очищение души и оздоровление (последователи Порфирия Иванова). Если первые три группы в той или иной степени политизированы, то четвертая чужда политике и по своим экологическим установкам близка европейскому неоязычеству. Примечательно, что именно последователи Порфирия Иванова сумели придать массовость своему движению, которое во второй половине 1990-х годов насчитывало несколько десятков тысяч членов (Асеев 1998: 20–22; 1999: 33). Впрочем, борцовское искусство не коррелируется прямо со «славянским язычеством»; оно популярно и в общинах иного рода.

Шнирельман В. А., Русское родноверие. Неоязычество и национализм в современной России, 2012

Обсуждение вопроса о границах религиозной свободы, о правах инославных христиан, старообрядцев и сектантов побудило представителей либерального и консервативного направлений российской общественной мысли сформулировать свои позиции относительно положения Русской православной церкви в системе институтов высшего государственного управления. Русская православная церковь являлась крупнейшей религиозной общиной Российской империи, существование которой определялось своеобразным правовым статусом, сочетавшим элементы протестантской доктрины территориализма и государственной церковности с элементами традиционной, унаследованной от Византии симфонии[256].

Сборник статей, Русское богословие в европейском контексте. С. Н. Булгаков и западная религиозно-философская мысль, 2006

Принятый в этнологии термин «этнос» имеет греческие корни, но сами греки себя «этносом» не называли. Свой народ греки называли словом «демос», а словом «этнос» называли варваров, т. е. всех тех, чья культура чем-то отклоняется от общечеловеческого основного культурного русла, каковым греки мыслили себя и свою культуру. Да и в наше время, если о какой-то музыке говорят «этника», все понимают, что речь идет не о классике, не о джазе, не о роке и даже не о попсе. Иными словами, этнос есть определенное социальное сообщество отличающееся этническими особенностями, как то: язык, культура, склад ума, обычаи. Можно ли говорить о таких этнических особенностях евреев? – Да, можно, но только в отношении отдельных и редких еврейских общин, у каждой из которых имеются свои этнические особенности, но нельзя говорить в отношении еврейства в целом, которое вряд ли представляет собой какой-то особый интерес для этнолога или этнографа, ибо никаких особых этнических отличий евреи в массе своей не проявляют. Так, например, я могу о себе сказать, что я этнический русский, потому что воспитывался и вырос в этнической русской среде, мыслю на русском языке понятиями русской культуры и менталитета, но и 90 %, если не больше, т. н. евреев, родившихся в России также являются этническими русскими, и только небольшой процент российских «евреев по паспорту» можно признать этническими евреями – только тех, для кого родной язык идиш, кто воспитывался и вырос в ортодоксальных еврейских семьях и обучался в еврейских школах.

Баландин Сергей, Основы научного антисемитизма, 2009

В записке Ибн Якуба, позднее цитировавшейся в труде арабского географа XI века аль-Бакри «Аль-масалик валь-мамалик», описываются встречи со странствующими купцами-евреями в австрийских и германских городах. Содержание остальной части его сочинения неизвестно, потому что оно мало интересовало его арабских соотечественников. Но, путешествуя в составе высокой и важной делегации, он мог не заметить своих единоверцев, которые, исповедуя любовь к Богу Израилеву и почитание Торы, еще не ощущали себя отдельной общиной. Во многом это похоже на современный мультикультурный мир, где британские или американские евреи, христиане и мусульмане разделяют большинство обычаев и порядков страны, в которой живут, и лишь наиболее ортодоксальные и сознательные из них являют свое отличие. До XII столетия в восточных землях многие, исповедуя еврейскую веру, еще не идентифицировали себя как часть еврейского народа.

Кривачек Пол, Идишская цивилизация: становление и упадок забытой нации, 2012

Сегодня евангеличество занимает видное положение в InterVarsity Christian Fellowship, World Vision и других волонтерских ассоциациях, пренебрегающих прежними конфессиональными границами. В США евангеличество привычно ассоциируется с такими деятелями движения за свободу вероисповедания, как Джеймс Добсон, основатель организации Focus on the Family («В фокусе – семья»), однако американские евангелические христиане XIX века были сторонниками прогресса в политике, возглавляли движение за отмену рабства и за предоставление права голоса женщинам. В наше время типичный евангелический христианин в США выступает против абортов и однополых браков, но склоняется к центристским и даже левым взглядам по многим другим общественно-политическим вопросам, в том числе проблемам нищеты и охраны окружающей среды. Наиболее красноречиво евангелических левых представляет Джим Уоллис, возглавляющий общину Sojourners в Вашингтоне, округ Колумбия, со времен ее основания в начале 70-х годов XX века.

Протеро Стивен, Восемь религий, которые правят миром. Все об их соперничестве, сходстве и различиях, 2010

Увеличение количества нехристиан в американском обществе неизбежно поднимает вопрос относительно их статуса в преимущественно христианском социуме со светским правительством. Этот общий вопрос дробится на множество частных – например, допустимо ли ношение женщинами-мусульманками паранджей, а мужчинами-сикхами – бород и тюрбанов. Как правило, американцы достаточно терпимы к практикам нехристианских религиозных групп. Американское христианство, основанное на протестантских ценностях, и конституционные гарантии свободы вероисповедания означают, что нехристианские религиозные группы имеют полное право практиковать и пропагандировать свою веру. В 1860 году Энтони Троллоп заметил, что в Америке «каждый обязан иметь веру, при этом абсолютно не важно, какую именно». Почти сто лет спустя президент Эйзенхауэр согласился с этим мнением: «Наша форма правления не имеет ни малейшего смысла, если мы перестанем принимать во внимание религию. Главное – чтобы человек верил, а уж во что он верует – его личное дело»144. Учитывая эту общую религиозную толерантность американцев, нехристианским религиозным группам не остается ничего другого, как признать и принять христианскую сущность Америки. Они – малочисленные общины в стране, преимущественно преданной христианскому Божеству и Его Сыну. «Американцы всегда считали себя христианской нацией, – пишет Ирвинг Кристол, – и равно терпимо относились ко всем прочим религиям – до тех пор, пока те соответствовали традиционной иудео-христианской морали. Однако равная терпимость никогда не означала полного равенства в правах». Христианство утвердилось в обществе благодаря не закону, а «душевной потребности»145. Кристол предостерегает своих собратьев-иудеев о необходимости помнить об этом. Американцы – христианский народ; так было и так будет.

Хантингтон Самюэль, Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности, 2004

Доктрина федеративного устройства появилась только в XVIII в. – ее источниками стали, во-первых, кальвинистское богословие и кальвинистская же политическая теория, проникнутые идеями автономии, договорного сотрудничества и союзного объединения (именно поэтому первым федералистом давно считается ярый кальвинист Альтузий, который описывал «правильно» устроенное государство как многоуровневую договорную ассоциацию, включающую не только провинции, но и города, общины, гильдии, семьи, обладающие соответствующей автономией); во-вторых, политическая практика священной римской империи[177] и особенно Швейцарской и нидерландской конфедераций. Последние постепенно двигались от межгосударственного объединения к государственному (напомню, что в северонидерландских республиках и ряде швейцарских кантонов кальвинизм тогда был господствующей конфессией).

Иванов В. В., Теория государства, 2010

В исследуемый период татары могут рассматриваться как группа, обладающая двойной идентичностью. Они признавали себя подданными немусульманского Российского государства и в то же время продолжали оставаться частью мусульманской уммы. Российские императоры сменили османского султана и халифа в качестве политического, а муфтии – в качестве религиозного лидера. Вместе с тем на протяжении этого периода права и обязанности мусульман округа Оренбургского Духовного Собрания отличались от прав и обязанностей православного населения. Мусульманская и христианская общины наряду с религиозными отличиями продолжали сохранять собственные обычаи и правовые нормы, группы элиты, образовательную систему и фактически не смешивались в сфере семейно-брачных отношений. Не случайно, что все исследователи характеризовали изолированные мусульманские общины как своеобразные мини-государства. Однако наряду с тенденциями изоляции и обособления существовали стабильно усиливавшиеся тенденции интеграции в Российское государство и общество. До создания единой системы земских и городских учреждений в Волго-Уральском регионе в 1860–1870-е гг. мы можем говорить о взаимодействии прежде всего Российского государства и татарского общества. Начиная с этого периода, и особенно с начала XX в., мы отмечаем взаимодействие российского и татарского обществ вначале на локальном и региональном, а затем и на общероссийском уровнях. Вместе с тем необходимо отметить, что татарское общество с его институтами на протяжении всего этого периода оставалось в целом автономным феноменом и обладало организациями, не зависимыми от общероссийских аналогов.

Хабутдинов А. Ю., Институты российского мусульманского сообщества в Волго-Уральском регионе, 2013

В некоторых еврейских общинах в пределах Римской империи количество «этнических» евреев – выходцев из Палестины было меньше, чем число обращенных в иудейство местных жителей. Например, так обстояло дело в Антиохии. Ссылаясь на пример Антиохии, К. Каутский отмечает: «Уже один этот факт показывает, как нелепо стремление объяснить признаки иудейства расовыми особенностями»[140].

Катасонов В. Ю., Иерусалимский храм как финансовый центр, 2014

Еврейский народ представляет собой этноконфессиональную общность, в которой иудейской религии принадлежит роль важнейшего идентификационного фактора. На уровне этнического символа иудаизм сохранил свою идентификационную роль и в современных условиях секуляризованного в значительной степени еврейского общества. Всемирно известный классик еврейской литературы Шолом-Алейхем писал по этому поводу в своем памфлете «Зачем евреям нужна страна?»[1]: «Пятикнижие – это наша духовная родина». Еврейские ежедневные и праздничные молитвы содержат многочисленные упоминания об Иерусалиме, Эрец Исраэль и собирании изгнанников. Так, например, в добавочной молитве (мусаф) на праздники, в частности, сказано: «…Собери нас, рассеянных среди всех народов, и собери наши общины, разбросанные по краям земли, и приведи нас, ликующих, в Сион, град Твой, и в Иерусалим, Храм Твой…»

Чернин Велвл, Ближневосточный фронтир. Израильское поселенчество: история и современность, 2010

ПОИСКИ НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ. Подъем пантюркизма обострил процесс поиска национальной идентичности среди мусульманской интеллигенции Закавказья. В 1891 году в газете «Кешкюль» было опубликовано фиктивное интервью с неким южнокавказским мусульманином. В нем четко проводилось различие между понятиями местной религиозной общины и национальностью, все еще обозначавшимися единым словом «миллет». Развивая свою мысль, редакция газеты предлагала ввести термин «азербайджанские тюрки» для обозначения тюрок-мусульман, живущих по обе стороны ирано-российской границы. Таким образом была сделана первая попытка связать тюркское самосознание с местной азербайджанской идентичностью.

Волхонский Михаил, По следам Азербайджанской Демократической Республики, -1

Мир российского еврейства, населявшего огромную территорию, от Балтики до Черного моря, не мог представлять собой единую группу, без внутренних различий. И действительно, в этнографическом отношении он был весьма пестрым: общины Подолии, Волыни, Бессарабии, Литвы, Курляндии достаточно заметно отличались друг от друга. При этом в языковом отношении еврейство черты оседлости было на удивление однородным: когда в 1897 году была проведена перепись населения Российской империи, 96,9 % евреев указали в качестве родного языка идиш. Именно он оказался основным фактором, объединявшим огромное и разнообразное по составу российское еврейство.

Коллектив авторов, Черта (сборник), 2017

Общим местом в историографии стало объяснять руандийскую катастрофу 1994 г. противостоянием двух этносов – хуту и тутси. Однако в действительности, когда речь идет о тутси или хуту, можно говорить только о «мнимых этносах» или о «навязанной этничности», да и то с большими оговорками. Во всяком случае, к ним не применим ни один из ключевых признаков «этноса», поскольку они не разделяются ни по лингвистическим, ни по культурным, ни по религиозным, ни по территориальным критериям. Тутси и хуту являются этносами только в качестве групп, идентифицирующих друг друга на основе предполагаемого различия своего происхождения (даже в расовом отношении). Каково бы ни было подлинное расовое и этническое происхождение «тутси» и «хуту»[6], в XIX в. и те и другие говорили на общем языке, имели общие традиции и культ, жили в одних и тех же общинах («холмах»), вступали между собой в браки и брали одни и те же имена[7]. По сути дела, в тот период тутси и хуту являлись профессиональными категориями: первые были преимущественно скотоводами и воинами, вторые – земледельцами и жрецами[8]. При этом, во-первых, руандийское общество не представляло собой жесткую социальную систему и ни в коей мере не могло рассматриваться как «кастовое общество»; оно характеризовалось относительной социальной мобильностью, и был возможен переход из одной социальной категории в другую – kwihutura («перестать быть хуту»)[9]. Во-вторых, клановые различия в руандийском обществе в XIX в. оставались гораздо более значимыми, чем профессиональные[10]. В-третьих, содержание понятия «тутси» и «хуту» варьировалось по регионам и менялось со временем[11]. И, наконец, даже придворная элита не была этнически однородной: в окружении короля были не только тутси, но и несколько хуту.

Кривушин И. В., Сто дней во власти безумия. Руандийский геноцид 1994 г., 2015

Изначально в Туркестане, как и ранее среди татар-мусульман, русское владычество воспринималось как конфессиональное[266]. Как и в Поволжье, настойчивые попытки ассимиляции (правда, малоэффективные) здесь приводили к самоизоляции общины и усилению роли шариата в повседневной жизни – как единственной возможности противостоять культурной ассимиляции, которая едва ли могла выглядеть легитимной даже в форме обязательного введения русского языка в медресе или малопопулярного русско-туземного образования[267]. В активности мулл из татар и башкир (этносов, которые сами на протяжении долгого времени оставались объектом попыток христианизации) с очевидностью можно усмотреть фактическое фиаско многолетнего миссионерства православной церкви. Со временем имперские власти стали проводить более взвешенную политику в отношении миссионерства, ограничивая насильственные обращения. Значительно больший успех проповедей (да’ва) татарских и башкирских мулл в Степи объясняется не только близостью их языка к языку проживавших там тюркоязычных народов, но и тем, что эти народы давно признали себя мусульманами. Одновременно надо отдать должное политике Российской империи – для центральных властей призывы администраций «мусульманских окраин» к ассимиляции чаще всего оставались только риторикой. Но и такая относительно толерантная позиция, стимулировавшая терпимость в повседневной жизни, не разрушала взаимное отчуждение между агентами империи и колониальным населением.

Сборник статей, Мусульмане в новой имперской истории, 2017

Cегодняшний Ирак формально – парламентская республика, основой которой является распределение федеральных постов между курдами и арабами – шиитами и суннитами. Фактически центральная власть контролирует только ряд регионов, уровень сепаратизма чрезвычайно высок, и даже некоторые кварталы столицы подчиняются только лидерам живущих там общин. В стране проходят массовые этнические чистки, диверсионно-террористическая война всех против всех идет на всей территории, кроме Курдистана, который строит основу будущей независимости: лидеры двух курдских враждующих кланов разделили власть: Джаляль Талабани стал президентом Ирака, Масуд Барзани – президентом Курдистанского региона, а с 2006 г. в Курдистане существует единое правительство. Преследования меньшинств – йезидов, мандейцев и христиан поставили их на грань исчезновения. Так, число христиан в Ираке с момента обретения им «демократии» сократилось на треть, несмотря на западный оккупационный корпус. Иракский парламент почти не функционирует: выборы прошли в марте 2010 г., но соглашение о формировании правительства было заключено лишь в ноябре, поставив мировой рекорд. Значительная часть военно-политических структур страны ориентируется на Иран, а в ряде регионов влияние Ирана и Турции является доминирующим. В отсутствие иностранной военной силы или местной диктатуры самостоятельное существование Ирака маловероятно, а отделение Курдистана неизбежно. Эта страна – типичный пример того, что в условиях БСВ сосуществование этноконфессиональных общин возможно только в жестком унитарном государстве.

Сатановский Е. Я., Россия и Ближний Восток. Котел с неприятностями, 2012

Согласно патриархальной теории местное сообщество представляет собой разросшуюся общину, род, самоуправляющийся под началом главы рода. В соответствии с этой теорией, скорее, государственная власть производна от муниципальной, а не наоборот.

Хужокова И. М., Муниципальное право РФ. Ответы на экзаменационные билеты, 2009

Историки отмечают, что в ранних земледельческих общинах появляются личности, с успехом претендующие на роль выборных политических лидеров и администраторов. Эта тенденция прослеживается на примере папуасов Меланезии. В экзогамных, практикующих многоженство земледельческих общинах папуасов, насчитывавших в среднем 20–40 человек, существовало заметное неравенство между отдельными группами: главы более зажиточных групп, имевшие возможность покупать себе по нескольку жен и тем самым приумножать личное богатство, путем щедрой раздачи мяса заколотых животных своим соплеменникам становились «большими людьми» (биг-мэн – в описаниях этнографов). «Папуасский биг-мэн, – отмечает Л. С. Васильев, – своего рода кандидат в политические администраторы, в лидеры-старейшины общины, причем право стать им он доказывает в привычных традиционных понятиях реципрокности. Следующий шаг – появление общепризнанного и авторитетного общинного лидера… Они обычно избирались: от личных качеств и компетенции вождя зависело многое, так что мнение должно было быть единодушным. В процессе выборов ведущую роль играли старшие, прежде всего главы семейных групп. Такой была… процедура избрания вождей у навахо» [Васильев, 1983, с. 21].

Коллектив авторов, Теория и история политических институтов, 2014

Г. Бирнбаум предполагает, что молчание источников не обязательно означает, что доашкеназийские евреи исчезли из восточнославянских земель во времена монгольского нашествия[110]. Считается, что по крайне мере в XIII–XIV вв. на галицких землях и на Волыни существовали еврейские общины[111]. Значительность и большая роль киевской еврейской общины в XV в. не подлежит сомнению. Б XVI – первой половине XVII в. вес еврейских общин в жизни украинско-белорусских земель становится всё больше. Б. Байнриб приводит ряд ярких примеров их глубокой интеграции в общество восточных окраин Речи Посполитой. Один из сделанных Байнрибом выводов состоит в том, что происходит сближение социального статуса евреев и шляхты в этом регионе благодаря широко распространенной практике аренды шляхетских имений[112].

Коллектив авторов, Евреи и христиане в православных обществах Восточной Европы, 2011

Мусульмане склонны селиться в больших городах, группами, где они могут друг друга поддерживать. Во многих крупных университетах есть коллективы мусульманских активистов. Именно здесь они учатся и помогают друг другу жить в соответствии с предписаниями их религии, так как порой довольно сложно вписаться в ритм жизни американского общества. Мусульмане обязаны следовать религиозным нормам в каждом аспекте своей повседневной жизни. Эта практика предписана Кораном и хадисами (высказываниями, поступками и практикой пророка Мухаммада (с)), и другими примерами, относящимися к его жизни. В западном обществе право исповедовать религию в соответствии с желанием каждого является уникальным, и оно распространяется на мусульман, давая им возможность жить в соответствии с их религией так, как это принято в их общине.

Энвэй К. Л., Выбравшие иной путь, -1

Любовный союз общин по отношению ко входящим и пребывающим в любви и согласии отдельным общинам не представляет из себя организма высшего порядка. В Церкви выше Церкви ничего не может быть. Если бы любовный союз общин был организмом высшего порядка, то это означало бы неполноту церковной природы входящих в него общин. Входя в любовный союз, каждая отдельная община остается самой собой, не растворяется в других общинах и не поглощается целым. Каждая отдельная община сохраняет в союзе любви общин всю свою абсолютную ценность и неповторимость. Единение общин в любви не приводит к их тождественности. Каждая община сохраняет в единении с другими свой лик, ею одной осуществляемый. Коринфская община не тождественна с Ефесской, ни эта последняя с Фессалоникийской. «Дары различны, но Дух один и тот же. И служения различны, а Бог один и тот же, производящий все во всем» (1 Кор 12:4–6).

Афанасьев Николай, Церковные соборы и их происхождение, 2003

Число своих общин на территории Российской Федерации заметно увеличили и другие христианские конфессии: Римско-католическая церковь (с 34 до 222, или в 6,5 раз), а также Армянская апостольская церковь (с 29 до 72, или в 2,5 раза). Число старообрядческих общин, представленных различными течениями поповских и беспоповских толков, несмотря на колебания по годам, в целом оставалось стабильным. Это же относится и к старому русскому сектантству.

Гаврилов Ю. А., Религиозный ренессанс в России: Динамика и качественные характеристики, 2012

В приложении к информационном письму Минобразования России «О деятельности на территории России представителей нетрадиционных религиозных объединений» (от 12 июля 2000 г. № 549.28–16) отмечается, что «под влияние различных сект фактически попало значительное число граждан нашей страны. Например, “муниты” и “сайентологи” объединяют десятки тысяч человек, “иеговисты” – сотни тысяч… Религиозные экстремисты продолжают усиливать свою деятельность, меняя формы и методы работы, подстраиваясь под существующее законодательство. Так, получены данные о планах возобновления деятельности секты “Аум Синрике” (в настоящее время переименованной в “Алеф”) на Дальнем Востоке России. В орбиту негативной деятельности зарубежных центров оказались втянутыми ряд российских организаций, в частности, “Церковь последнего завета” (“Виссарионовцы”), “Богородичный центр” и другие. Из-за рубежа стимулируется деятельность экстремистов, направленная на внесение раскола в традиционные для России православные, мусульманские, буддийские и иудейские общины, что чревато острой внутриконфессиональной конфронтацией и массовыми противоправными проявлениями».

Дикаев С. У., Террор, терроризм и преступления террористического характера, 2006

«В теории Дар аль-ислам пребывает в состоянии войны с Дар аль-харб, поскольку конечной целью ислама является весь мир. Если границы Дар аль-харб удастся сократить, общественный порядок Pax Islamica вытеснит все прочие, и немусульманские общества либо станут частью исламского сообщества, либо признают его власть и обретут статус религиозных общин, которым разрешено существовать, или автономных образований, поддерживающих с исламом договорные отношения».

Киссинджер Генри, Мировой порядок, 2014

1) теорию свободной (естественной) общины. Суть теории свободной (естественной) общины заключается в том, что право населения (общины) на заведование местными делами (самоуправление) является неотъемлемым, присущим ей изначально и независимым от воли государственной власти;

Баталина В. В., Муниципальное право. Тестовые вопросы, 2009

В документе впервые на высоком межрелигиозном уровне была сделана попытка определить понятие «святое место», которое изложено следующим образом: «Святые места – это места религиозной значимости для определенных религиозных общин. Они включают в себя (но не ограничиваются этим) места поклонения, кладбища и святыни, включая их близлежащие территории в случае, если они являются неотъемлемой частью данных мест. С точки зрения данного кодекса, святые места имеют строго обозначенные границы, определяемые каждым религиозным сообществом согласно традициям. Так же признается, что какое-либо святое место может иметь религиозное значение для более, чем одной религиозной группы. <…> Святые места должны быть сохранены для сегодняшнего и будущего поколений во всей полноте, неприкосновенности, с уважением к их репутации и неповторимости. Они должны быть сохранены не только в качестве объектов религиозного значения, но и в качестве объектов исторического и культурного наследия всего человечества и тех стран, на территории которых они находятся»[9].

Житенёв С. Ю., Религиозное паломничество в христианстве, буддизме и мусульманстве: социокультурные, коммуникационные и цивилизационные аспекты, 2012

Израиль, изначально созданный как еврейское демократическое государство, сохранил турецкое и британское законодательство, касающееся общинного судопроизводства. Арабы-мусульмане и христиане, представители других христианских общин, черкесы, друзы, бедуины и самаритяне пользуются равными избирательными правами с евреями, их депутаты представлены в парламенте. При этом арабы-мусульмане освобождены от призыва в армию (хотя некоторые из них проходят военную или альтернативную службу добровольцами). Христиане, бедуины и евреи-ортодоксы Израиля служат в армии на добровольной основе, представители остальных категорий населения – по призыву.

Сатановский Е. Я., Котёл с неприятностями. Ближний Восток для «чайников», 2018

Таким образом, при отсутствии строго структурированной иерархии в исламе во все времена действовал эффективный институт, с помощью которого мусульманская община сохраняла свою идентичность. Принадлежа различным направлениям в исламе, различным религиозно-правовым толкам, группы улемов (ученых мужей – муфтиев, имамов, правоведов, богословов) могли действовать вполне сплоченно, либо находясь в союзе с властями, либо возглавляя оппозиционные властям силы. У них никогда не было единого главы, за исключением османского периода, когда была учреждена должность муфтия Константинополя, носившего титул шейх-ул-ислам. Но Османская империя никогда не охватывала весь исламский мир, да и должность эта была больше номинальной, чем реальной. Улемы могли объединяться по регионам, вполне успешно используя местные традиции и выступая в определенные периоды в качестве влиятельных политических лидеров.

Журавский А. В., Очерки христиано-мусульманских отношений. Хрестоматия для теологического, религиоведческого и других гуманитарных направлений и специальностей высших учебных заведений, 2015

Есть основания причислить к вождествам и некоторые греческие города-полисы. О них исследователи пишут преимущественно как о городах-государствах, однако при более близком рассмотрении становится понятно, что они в своем развитии не дошли до уровня государства. «Около VIII в. до н. э. на месте прежнего родового строя утвердилась новая политическая структура – “город-государство”, полис, охватывающий сам город и прилегающую к нему территорию, населенную свободными гражданами…Основой гражданства была принадлежность человека к семье, к фратрии и к филе, и люди, связанные общественными и культовыми узами, составляли замкнутую общность. Центром государства был главный город»[332]. Фукидид писал: «Очевидно, страна, называемая ныне Элладой, лишь с недавнего времени приобрела оседлое население; в древности же там происходили передвижения племен, и каждое племя покидало свою землю всякий раз под давлением более многочисленных пришельцев…Итак, афиняне долго жили на всей своей земле самостоятельными общинами. И даже после политического объединения большинство населения Аттики (как в древности, так и в последующее время) по старинному обычаю все-таки жило со всеми семьями в деревнях» (Фукидид. История. I. 2; II. 16)[333].

Буткевич О. В., У истоков международного права, 2008

В разных слоях и возрастных группах мариупольских греков, по-видимому, отношение к русификации было неодинаковым. Есть свидетельства стремления к русификации, желания полностью интегрировать детей в русскую и русскоязычную среду и, следовательно, отказаться от специфики греческого сообщества (подобные настроения были, по-видимому, характерны для части богатых жителей Мариуполя). В то же время существовало, по-видимому недовольство современным положением группы в результате утраты (или насильственного лишения) привилегий и связанных с ними экономических и социальных преимуществ и, отчасти, культурной специфики сообщества. Русификация воспринималась как часть этой общей политики. Трудно судить об отношении сообщества к отмене богослужения на греческом и школьному обучению на русском, но разрешение селиться на приазовских землях другим этническим группам оценивалось греками негативно, что было связано с нехваткой земли на рубеже XIX–XX вв. С точки зрения новых колонистов, у греков было неоправданно много земли, тогда как сами жители греческих поселков, возможно, считали иначе. Документы более позднего времени (1920-е гг.) фиксируют конфликты и земельные тяжбы между греками и негреками, например между греческим поселком Улаклы и украинским селом Успеновка (с решением суда в пользу последнего) [ЦГАВО 11][24]. Подобные ситуации способствовали развитию если не этнических конфликтов, то замкнутости греческой общины.

Баранова В. В., Язык и этническая идентичность. Урумы и румеи Приазовья, 2010