Исламский фундаментализм

Исла́мский фундаментали́зм — «термин используемый для общей характеристики современных мусульманских религиозно-политических движений, идеология которых в различных интерпретациях основана на обращении к религиозному, социальному и политическому опыту раннего ислама времен пророка Мухаммада. В этом же смысле употребляются термины „исламское возрождение“, „мусульманский интегризм“». «На европейском континенте многие исследователи ислама и Ближнего Востока для обозначения нынешней тенденции политической активизации ислама предпочтение отдают таким понятиям, как „исламизм“, „исламисты“. В частности, можно говорить о нежелании увязывать выступление за реформу ислама в XIX в., продолжающиеся и в наши дни, с религиозным (христианским) фундаментализмом, свойственным США.»..

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

В настоящее время популярен термин «исламский фундаментализм» и близкий к нему концепт «исламский радикализм» – идеология, следуя которой мусульманам необходимо жить в соответствии с самыми ортодоксальными требованиями Корана и по законам Шариата (http://ru.wikipedia.org). Одним из современных определений исламского радикализма и экстремизма является дефиниция, предложенная И.П. Добаевым (Добаев, 2003). «исламский радикализм – это идеологическая доктрина и основанная на ней политическая практика, которые характеризуются нормативно-ценностным за креплением идеологического, политико-мировоззренческого и даже вооруженного противостояния мира "истинного ислама" по отношению к миру "неверных" вовне и миру "неистинной веры" внутри ислама и требуют абсолютного контроля и мобилизации (служения идее) своих сторонников» (с. 13). Радикальное исламское движение, выступая частью более широкой тенденции политизации ислама и реисламизации мусульманских обществ, является реальным и существенным фактором современной политической жизни. Наибольшую опасность представляет его экстремистское крыло, деятельность которого стала одним из ключевых факторов, дестабилизирующих международную обстановку. «Исламский» экстремизм обладает мощным потенциалом, нацеленным на экспансию наиболее реакционных положений своих идеологических доктрин и эскалацию политической практики насилия. «Идеологической базой и одновременно политической практикой радикального исламского движения, осуществляемого в самых разнообразных формах, "основным поставщиком и главным распространителем терроризма является радикальный ислам" (другие названия – исламский радикализм, или исламизм)» (с. 4).

В. А. Соснин, Современный терроризм. Социально-психологический анализ, 2008

Конфликт идеи правового государства с принципами исламского государства, закрепленными рядом конституций под влиянием иранской революции (Египет, Сирия), является свидетельством неустойчивости ситуации. Ключ к пониманию конфликта – столкновение традиционного мусульманского права с задачами модернизации и рационализации (которая оборачивается европеизацией права, заимствованием западных конституционных норм). Однако эти нормы не действуют в традиционном обществе: возникает порочный круг, возвращающий ситуацию к исходной точке конфликта. Наступление улема против правового государства, возрождение исламского права под влиянием национализма стали характерными тенденциями последнего десятилетия (189). Во многих странах принятие ислама в качестве официальной (конституционной) религии и политической идеологии является вынужденной мерой, предпринимаемой военными режимами в условиях борьбы с силами фундаментализма. Именно армия, бизнес и бюрократия оказываются теми силами, которые сдерживают рывок исламского фундаментализма к власти. Данное отношение к исламу было характерно для многих крупных реформаторов исламских обществ, как Кемаль Ататюрк и Насер, выступавших за модернизацию и европеизацию своих стран вопреки исламским традициям.

Андрей Медушевский, Социология права

Близкой точки зрения придерживается и Г.И. Мирский, который в нескольких своих публикациях достаточно скептически оценивает готовность исламской цивилизации гармонично включиться в процессы глобализации. В целом он верно отмечает разнообразие ислама, потенциальную возможность различных вариантов толкования его постулатов. Но, по существу, выделяет лишь исламский фундаментализм как реально существующую реакцию на неспособность режимов решить проблемы мусульманских стран и покончить с вестернизацией. Нынешнее состояние мусульманского мира перед лицом глобализации автор описывает лишь сквозь призму подъема исламского экстремизма, который он вслед за западными исследователями называет исламизмом и фундаментализмом (хотя и призывает не путать последний с политическим радикализмом). Никаких других реакций ислама на глобализацию не отмечается. Поэтому его ремарка относительно возможности разного понимания исламских догм остается простой гипотезой. Более того, ученый, по сути, не видит никаких перспектив поступательной духовной эволюции современного ислама, которая позволила бы мусульманскому миру все же включиться в процессы глобализации в роли не изгоя, а полноценного участника. Иные, кроме радикальных, течения современной исламской мысли остаются за пределами его внимания. Симптоматично, что Г.И. Мирский приходит к выводу (правда, никак не аргументируемому) о невозможности опровергнуть призывы экстремистов догматически обоснованным исламским инструментарием[9].

Леонид Сюкияйнен, Глобализация и мусульманский мир: оценка современной исламской правовой мысли, 2012

В средствах массовой информации нередко исламский фундаментализм полностью отождествляется с экстремизмом. Между тем он имеет, по крайней мере два крыла: умеренное и радикальное. Сторонники радикального крыла мусульманского фундаментализма выражают готовность действовать и действуют, опираясь на силу, считая насилие чуть ли не единственным средством осуществления планов строительства «чистого исламского общества», в котором должны реализоваться принципы социальной справедливости. Они полагают, что власти большинства мусульманских стран не выполняют предначертаний Всевышнего, чем и объясняются все беды исламского мира. Выход из сложившейся ситуации видится им в незамедлительном насаждении исламской системы правления. Сторонники этого течения обуреваемы страстью любыми способами «помочь» мусульманам немусульманских стран также встать на исламский путь развития, что угрожает стабильности многих государств. Умеренное крыло мусульманского фундаментализма выступает за мирные, политические способы деятельности и прежде всего пропаганду, исламское просвещение, сотрудничество с правящими кругами мусульманских стран, способствуя тому, чтобы они постепенно стали на путь исламизации различных сторон общественной жизни. Насилие как средство внедрения исламского образа жизни и шариатских норм отвергается его сторонниками.

Абдул Нуруллаев, Религия и политика, 2006

В любом случае, в условиях отсутствия четкого разграничения между традиционным исламом и исламским фундаментализмом основной угрозой (особенно со стороны государственных органов) считается исламский экстремизм (ваххабизм). Выражение «исламский фундаментализм» не несет религиозного смысла, но указывает на людей, которые расходятся с центральными властями и государственными религиозными учреждениями во взглядах и интересах, а для достижения своих целей готовы к применению насилия. Слова «ваххабизм» и «ваххабиты» имеют такое широкое применение, что зачастую используются некоторыми духовными лицами для дискредитации оппонентов.

Мехди Санаи, Взаимоотношения Ирана и Центральной Азии. Тенденции и перспективы, 2017

В наши дни, когда активизация радикальных сил, отождествляемых с исламским фундаментализмом, ратующим за возрождение средневекового правопорядка, вышла на передний план, создается впечатление, что миру ислама чужды идеи новаторства. М. Санаи, напротив, обращает внимание читателя на невидимую внешнему наблюдателю сторону. «Мусульманское политическое мышление современного периода, – пишет он, – можно охарактеризовать как стремление мусульман к новаторству или к реформаторству». Автор имеет в виду тех, кто продолжает реформаторскую линию, начатую мыслителями и идеологами прошлого века, которых занимали проблемы, связанные с тяжелым положением мусульманских стран; поиск путей приобщения исламского общества к новым прогрессивным достижениям цивилизации и одновременно стремление к сохранению исламскими странами своих религиозных ценностей.

Мехди Санаи, Мусульманское право и политика. История и современность, 2016

Фундаментализм в общем виде является чисто религиозным понятием, не зависящим от религиозной принадлежности. Он означает незыблемость веры, строгое и неукоснительное соблюдение этических и правовых религиозных норм, исполнение предписаний, вытекающих из фундаментальных (базовых) источников веры. Исламский фундаментализм – это термин, говорящий лишь о том, к какой именно религии относятся эти воззрения. Сам по себе исламский фундаментализм не может являться движущей силой террора, это лишь определённый набор взглядов. Его можно использовать и для созидания, и для разрушения, и для консервации существующего положения.

Эль Мюрид, ИГИЛ. «Исламское государство» и Россия. Столкновение неизбежно?, 2016

Согласно идеологической доктрине исламского фундаментализма, проживание мусульманских народов в составе немусульманских государств (а в состав РФ входят семь «мусульманских» республик – Башкортостан, Татарстан, Ингушетия, Дагестан, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, Чечня) рассматривается как «результат оккупации», поэтому задача мусульман – борьба за независимость с целью последующего вхождения в состав «исламского единства – Халифата»[8].

Роберт Енгибарян, XXI век: исламский вызов. XXI Century: Islamic Challenge, 2016