Неточные совпадения
А князь опять больнехонек…
Чтоб только время выиграть,
Придумать: как тут быть,
Которая-то барыня
(Должно быть, белокурая:
Она ему, сердечному,
Слыхал я, терла щеткою
В то время левый бок)
Возьми и брякни барину,
Что мужиков помещикам
Велели воротить!
Поверил! Проще малого
Ребенка стал старинушка,
Как паралич расшиб!
Заплакал! пред
иконамиСо всей семьею молится,
Велит служить молебствие,
Звонить в колокола!
Яков исчез однажды рано утром со двора,
взяв на свечу денег из лампадной суммы, отпускаемой ему на руки барыней. Он водрузил обещанную свечу перед
иконой за ранней обедней.
Одним словом, Анфуса Гавриловна оказалась настоящим полководцем, хотя гость уже давно про себя прикинул в уме всех трех сестер: младшая хоть и
взяла и красотой и удалью, а еще невитое сено,
икона и лопата из нее будет; средняя в самый раз, да только ленива, а растолстеет — рожать будет трудно; старшая, пожалуй, подходящее всех будет, хоть и жидковата из себя и модничает лишнее.
Священники-то как ушли, меня в церкви-то они и заперли-с, а у спасителя перед
иконой лампадка горела; я пошел — сначала три камешка отковырнул у богородицы, потом сосуды-то взял-с, крест, потом и ризу с Николая угодника, золотая была,
взял все это на палатцы-то и унес, — гляжу-с, все местные-то
иконы и выходят из мест-то своих и по церкви-то идут ко мне.
— Батюшка! В моленной наши две
иконы божий, не позволишь ли их
взять?
— Вот еще только монисто надень! Как наденешь монисто, будешь, право слово, ни дать ни
взять, святая
икона в окладе!
Приехали на Святки семинаристы, и сын отца Захарии, дающий приватные уроки в добрых домах, привез совершенно невероятную и дикую новость: какой-то отставной солдат, притаясь в уголке Покровской церкви, снял венец с чудотворной
иконы Иоанна Воина и, будучи взят с тем венцом в доме своем, объяснил, что он этого венца не крал, а что, жалуясь на необеспеченность отставного русского воина, молил сего святого воинственника пособить ему в его бедности, а святой, якобы вняв сему, проговорил: „Я их за это накажу в будущем веке, а тебе на вот покуда это“, и с сими участливыми словами снял будто бы своею рукой с головы оный драгоценный венец и промолвил: „
Возьми“.
13 января 1771 года они собрались на площади,
взяли из церкви
иконы и пошли, под предводительством казака Кирпичникова, в дом гвардии капитана Дурнова, находившегося в Яицком городке по делам следственной комиссии.
Дальше в этой думке рассказывается о том, как турки, не осилив Почаевской лавры приступом, порешили
взять ее хитростью. С этой целью они послали, как будто бы в дар монастырю, огромную свечу, начиненную порохом. Привезли эту свечу на двенадцати парах волов, и обрадованные монахи уже хотели возжечь ее перед
иконой Почаевской Божией матери, но Бог не допустил совершиться злодейскому замыслу.
— Работа моя, ваше привосходительство, извольте хоть вашего Семена Яковлича спросить, здесь на знати; я не то, что плут какой-нибудь али мошенник; я одного этого бесчестья совестью не подниму
взять на себя, а как перед богом, так и перед вами, должон сказать: колесо мое большое, ваше привосходительство, должон благодарить владычицу нашу, сенновскую божью матерь [Сенновская божья матерь —
икона богоматери в церкви на Сенной площади Петербурга.], тем, что могу угодить господам.
По Луки замечанию было так, что англичанин точно будто жаждал испытать опасных деяний и положил так, что поедет он завтра в монастырь к епископу,
возьмет с собою изографа под видом злотаря и попросит ему
икону ангела показать, дабы он мог с нее обстоятельный перевод снять будто для ризы; а между тем как можно лучше в нее вглядится и дома напишет с нее подделок.
И все уже это было собрано и готово, они стали совсем выходить: солдаты
взяли набранные на болты скибы
икон на плечи и понесли к лодкам, а Михайлица, которая тоже за народом в горницу пробралась, тем часом тихонько скрала с аналогия ангельскую
икону и тащит ее под платком в чулан, да как руки-то у нее дрожат, она ее и выронила.
Ну, однако, милостью божиею мы доставились; соскочили оба с лодки и бегом побежали. Изограф уже готов: действует хладнокровно, но твердо:
взял прежде
икону в руки, и как народ пред нею упал и поклонился, то он подпустил всех познаменоваться с запечатленным ликом, а сам смотрит и на нее и на свою подделку, и говорит...
А на дворе за церковью наш человек чтобы сейчас из той шинели
икону взял и летел с нею сюда, на сей бок, и здесь изограф должен в продолжение времени, пока идет всенощная, старую
икону со старой доски снять, а подделок вставить, ризой одеть и назад прислать, таким манером, чтобы Яков Яковлевич мог ее опять на окно поставить, как будто ничего не бывало.
А Луке как некогда было много говорить, то деду он не отвечает, а скорее англичанину в форточку обе
иконы подает. Но тот
взял и кажет их назад.
Старик
взял конец покрова, висевшего у подножия
иконы, и накрыл ее голову.
Да из собора я послал Нефеда,
Чтоб из дому несли, что подороже:
Жены Татьяны поднизи и серьги,
Весь жемчуг, перстни, ферязи цветные,
Камку и бархат, соболь и лисицу;
Да
взяли б у святых
икон взаймы,
На время только, ризы золотые.
Пошлет Господь, оправим их опять.
Потому и хотят послать из Петербурга доверенных лиц разузнать о том доподлинно и, если Шарпан ставлен без дозволенья, запечатать его, а
икону, оглашаемую чудотворной,
взять…
— Царство Небесное!.. — набожно перекрестясь, молвила Марья Гавриловна. — Добрый был человек, хороший. Марьюшка, — прибавила она, обращаясь к головщице, — возьми-ка там у меня в спальне у
икон поминанье. Запиши, голубушка, за упокой. Егором, никак, звали? — обратилась она к Манефе.
Не принимая письма, встала Манефа перед
иконами и со всеми бывшими в келье стала творить семипоклонный нача́л за упокой новопреставленной рабы Божией девицы Евдокии. И когда кончила обряд,
взяла у Семена Петровича письмо, прочитала его, переглядела на свет вложенные деньги и, кивнув головой саратовскому приказчику, молвила.
Груня подбежала к божнице,
взяла две
иконы, одну подала Патапу Максимычу, другую Аксинье Захаровне.
Кончив писанье, несколько раз прочитала бумагу и, медленно сложив ее,
взяла с божницы келейную
икону Корсунской Богородицы. Сзади той
иконы был едва заметный «тайничок». Такие тайнички на затыле
икон нередки у старообрядцев; в них хранят они запáсные дары на смертный случай. Тайничок Корсунской
иконы был пуст… И положила туда Манефа бумагу, что написала, и, задвинув тайник крышечкой, поставила
икону на место.
Зевая и лениво всей пятерней почесывая в затылке, из кельи уставщицы Аркадии выползла толстая, рябая, с подслеповатыми гноившимися глазами канонница. Неспешным шагом дошла она до часовенной паперти и перед
иконой, поставленной над входной дверью, положила семипоклонный начал… Потом медленно потянулась к полке,
взяла с нее деревянный молот и ударила в било… Заутреня!
— Тебе бы, матушка Августа, до поры до времени Владычицу-то куда-нибудь в надежное место отправить, — молвила Фелицата оленевская. — В Москву бы, что ли, свезла… Дело общее, до всех доводится… Ради всеобщего спокоя пошли-ка ты ее подальше куда, икону-то…
Возьмут в великороссийскую… всем беда, всем разоренье.
С чего же
взяли, что от нашей
иконы зависит судьба всех скитов и обителей?..
— Лет сорок тому, точно, за эти иконы-то рублев по десяти и даже по восьми бирали, а ноне по пятнадцати да по пятнадцати с полтиной. Сами от холуйских получаем. Пользы ведь тоже хоть немножко надо
взять. Из-за чего-нибудь и мы торгуем же, Марко Данилыч.
— Не перебивая, слушай, что я говорю, — сказала она. — Вот
икона Владычицы Корсунской Пресвятой Богородицы… — продолжала она, показывая на божницу. — Не раз я тебе и другим говаривала, что устроила сию святую
икону тебе на благословенье. И хотела было я благословить тебя тою
иконой на смертном моем одре… Но не так, видно, угодно Господу.
Возьми ее теперь же… Сама
возьми… Не коснусь я теперь… В затыле тайничок.
Возьми же Царицу Небесную, узнаешь тогда: «игуменьино ли то дело».
И тут вспал ему на память Чубалов. «Самое распрекрасное дело, — подумал Марко Данилыч. — Он же мне должен остался по векселю, пущай товаром расплатится — на все
возьму, сколько за ним ни осталось. Можно будет
взять у него
икон повальяжней да показистее. А у него же в лавке и образа, и книги, и медное литье, и всякая другая нужная вещь».
— Изволь, милая, изволь. Благословлю с великим моим удовольствием, — отвечал он. — Побудь здесь с Дуней, — прибавил он, обращаясь к Аграфене Петровне, — а я в твою образную схожу да
икону там выберу. Своей не привез, не знал. Не бойсь, Груня, твои благословенные
иконы знаю — ни одной не
возьму.
А он еще задолго до срока маленько поприжал меня, последние восемьсот целковых, что были у меня налицо, должен был я отдать ему, а потом за пятьдесят рублей в том же году у Макарья книг да
икон взял он у меня уж чересчур по дешевой цене.
— Дешево
взять нельзя, — ответил Герасим. — Сами увидите, каковы
иконы. Насчет Божьего милосердия сами вы человек не слепой, увидите, чего стоят, а увидите, так меня не обидите.
Две либо три минуты прошло, и она немножко оправилась… Тихими стопами подошла к божнице, положила семипоклонный начáл, приложилась к
иконе Корсунской Богородицы и дрожащими руками
взяла ее.
— Садитесь, матушка, — обметая передником лавку в красном углу под
иконами, сказала Аграфена Ивановна. — Садитесь, сударыня, гостья будете. Аннушка, возьми-ка там в чулане яичек да состряпай яиченку.
Призвав бога в помощь, Николу на путь, снарядил я Митьку; да на прощанье, перед благословенной
иконой,
взял с него зарок, чтоб после выучки не ходил он ни в офицеры, ни в приказные, а был бы всю жизнь свою купцом и кожевенным заводчиком.
Полуектов
взял бумагу, спрятал ее осторожно в боковой карман мундира, помолился перед медною
иконою, висевшею в углу палатки, прижал друга к сердцу, еще крепко прижал его, и — оба заплакали. Семен Иванович надел епанчу и проводил друга за шатер.
Из софийской церкви
взяли ризничью казну, сосуды,
иконы, колокола.
Старик молча
взял из киота
икону, которой благословлял его к венцу и, крестообразно осенив ею сына, положил ему на голову. Благословение на братоубийство было дано. Отец и сын разошлись спать, но едва ли сомкнули в эту ночь глаза. Наступил роковой день. Наточив топор и захватив с собой как его, так и четверть ведра водки, Петр после полудня отправился на заимку. Приехав туда, он начал молиться и ждать.
Едва их немножечко поосвободили от замета, как они тронулись и повезли застывших кумовьев и ребенка на хутор. Дукачиха не знала, что ей делать: грустить ли о несчастии мужа или более радоваться о спасении ребенка.
Взяв мальчика на руки и поднеся его к огню, она увидала на нем крест и тотчас радостно заплакала, а потом подняла его к
иконе и с горячим восторгом, глубоко растроганным голосом сказала...
Но случилось другое дело: отставной солдат с чудотворной
иконы Иоанна-воина венец снял и, будучи взят с тем венцом в доме своем, объяснил, что он этого венца не крал, а что, жалуясь на воинскую долю, молил святого пособить ему в его бедности, а святой якобы снял венец, да и отдал, сказав: „мы люди военные, но мне сие не надо, а ты
возьми“.