Неточные совпадения
Такова была почти
вся с улицы видимая
жизнь маленького городка, куда попал герой мой; но что касается простосердечия, добродушия и дружелюбия, о которых объяснял Петр Михайлыч, то
все это, может быть, когда-нибудь бывало в старину, а нынче
всем и каждому, я думаю, было известно, что окружный начальник каждогодно делает
на исправника донос
на стеснительные наезды того
на казенные имения.
Между тем наступил уже великий пост, в продолжение которого многое изменилось в образе
жизни у Годневых: еще в так называемое прощальное воскресенье,
на масленице,
все у них в доме ходили и прощались друг перед другом.
После обеда перешли в щегольски убранный кабинет, пить кофе и курить. М-lle Полине давно уж хотелось иметь уютную комнату с камином, бархатной драпировкой и с китайскими безделушками; но сколько она ни ласкалась к матери, сколько ни просила ее об этом, старуха, израсходовавшись
на отделку квартиры, и слышать не хотела. Полина, как при
всех трудных случаях
жизни, сказала об этом князю.
— Отчего это Полина не вздумает подарить мне
на память любви колечко, которое лежит у ней в шкапу в кабинете; солитер с крупную горошину; за него решительно можно помнить
всю жизнь всякую женщину, хоть бы у ней не было даже ни одного ребра.
— Девушка эта, — продолжал Калинович, — имела несчастье внушить любовь человеку, вполне, как сама она понимала, достойному, но не стоявшему породой
на одной с ней степени. Она знала, что эта страсть составляет для него
всю жизнь, что он чахнет и что достаточно одной ничтожной ласки с ее стороны, чтобы этот человек ожил…
Все мы обыкновенно в молодости очень легко смотрим
на брак, тогда как это самый важный шаг в
жизни, потому что это единственный почти случай, где для человека ошибка непоправима.
—
Всех вас, молодых людей, я очень хорошо знаю, — продолжал директор, — манит Петербург, с его изысканными удовольствиями; но поверьте, что, служа, вам будет некогда и не
на что пользоваться этим; и, наконец, если б даже в этом случае требовалось некоторое самоотвержение, то посмотрите вы, господа,
на англичан: они иногда целую
жизнь работают в какой-нибудь отдаленной колонии с таким же удовольствием, как и в Лондоне; а мы не хотим каких-нибудь трех-четырех лет поскучать в провинции для видимой общей пользы!
— И я решительно бы тогда что-нибудь над собою сделала, — продолжала Настенька, — потому что, думаю, если этот человек умер, что ж мне? Для чего осталось жить
на свете? Лучше уж руки
на себя наложить, — и только бог еще, видно, не хотел совершенной моей погибели и внушил мне мысль и желание причаститься… Отговела я тогда и пошла
на исповедь к этому отцу Серафиму — помнишь? — настоятель в монастыре:
все ему рассказала, как ты меня полюбил, оставил, а теперь умер, и что я решилась лишить себя
жизни!
Самые искренние его приятели в отношении собственного его сердца знали только то, что когда-то он был влюблен в девушку, которой за него не выдали, потом был в самых интимных отношениях с очень милой и умной дамой, которая умерла;
на все это, однако, для самого Белавина прошло, по-видимому, легко; как будто ни одного дня в
жизни его не существовало, когда бы он был грустен, да и повода как будто к тому не было, — тогда как героя моего, при
всех свойственных ему практических стремлениях, мы уже около трех лет находим в истинно романтическом положении.
Конечно, ей, как всякой девушке, хотелось выйти замуж, и, конечно, привязанность к князю, о которой она упоминала, была так в ней слаба, что она, особенно в последнее время, заметив его корыстные виды, начала даже опасаться его; наконец, Калинович в самом деле ей нравился, как человек умный и даже наружностью несколько похожий
на нее: такой же худой, бледный и белокурый; но в этом только и заключались, по крайней мере
на первых порах,
все причины, заставившие ее сделать столь важный шаг в
жизни.
— Хорошо-то хорошо, — произнес князь в раздумье, — но дело в том, — продолжал он, чмокнув, — что тут я рискнул таким источником, из которого мог бы черпать
всю жизнь: а тут мирись
на пятидесяти тысчонках! Как быть! Не могу; такой уж характер: что заберется в голову, клином не вышибешь.
Но, так как из слов его видно, что у него обобран
весь скот и, наконец, в деле есть просьбы крестьян
на стеснительные и разорительные действия наследников, то обстоятельство это подлежит особому исследованию — и виновных подвергнуть строжайшей ответственности, потому что усилие их представить недальнего человека за сумасшедшего, с тем чтоб засадить его в дом умалишенных и самим между тем расхищать и разорять его достояние, по-моему, поступок, совершенно равносильный воровству, посягательству
на жизнь и даже грабежу.
— Ни лета одного, — начал он, указывая
на старика-генерала, — ни расстояния для другого, — продолжал, указав
на предводителя, — ничто не помешало им выразить те чувства, которые питаем
все мы. Радуемся этой минуте, что ты с нами, и сожалеем, что эта минута не может продолжиться
всю жизнь, и завидуем счастливцу Петербургу, который примет тебя в лоно свое.
Уединенно пришлось ей сидеть в своем замкоподобном губернаторском доме, и общественное мнение явно уже склонилось в пользу их врага, и началось это с Полины, которая вдруг, ни с того ни с сего, найдена была превосходнейшей женщиной,
на том основании, что при таком состоянии, нестарая еще женщина, она решительно не рядится, не хочет жить в свете, а
всю себя посвятила семейству; но что, собственно, делает она в этой семейной
жизни — никто этого не знал, и даже поговаривали, что вряд ли она согласно живет с мужем, но хвалили потому только, что надобно же было за что-нибудь похвалить.
Несчастная княгиня, эта кроткая, как ангел, женщина, посвятившая
всю жизнь свою
на любовь к мужу, должна была видеть его в таком положении — это ужасно!
Оне только и скажут
на то: «Ах, говорит, дружок мой, Михеич, много, говорит, я в
жизни моей перенесла горя и перестрадала, ничего я теперь не желаю»; и точно: кабы не это, так уж действительно какому ни
на есть господину хорошему нашей барышней заняться можно: не острамит, не оконфузит перед публикой! — заключил Михеич с несколько лукавой улыбкой, и, точно капли кипящей смолы, падали
все слова его
на сердце Калиновича, так что он не в состоянии был более скрывать волновавших его чувствований.
Куда стремился Калинович — мы знаем, и, глядя
на него, нельзя было не подумать, что богу еще ведомо, чья любовь стремительней: мальчика ли неопытного, бегущего с лихорадкой во
всем теле, с пылающим лицом и с поэтически разбросанными кудрями
на тайное свидание, или человека с солидно выстриженной и поседелой уже головой, который десятки лет прожил без всякой уж любви в мелких служебных хлопотах и дрязгах, в ненавистных для души поклонах, в угнетении и наказании подчиненных, — человека, который по опыту
жизни узнал и оценил
всю чарующую прелесть этих тайных свиданий, этого сродства душ, столь осмеянного практическими людьми, которые, однако, платят иногда сотни тысяч, чтоб воскресить хоть фальшивую тень этого сердечного сродства с какой-нибудь не совсем свежей, немецкого или испанского происхождения, m-lle Миной.
— Наконец — господи боже мой! — я тебе узнала цену, сравнив его с тобой! — воскликнула Настенька. — Ты тоже эгоист, но ты живой человек, ты век свой стремишься к чему-нибудь, страдаешь ты, наконец, чувствуешь к людям и к их известным убеждениям либо симпатию, либо отвращение, и сейчас же это выразишь в
жизни; а Белавин никогда: он обо
всем очень благородно рассудит и дальше не пойдет! Ему легко жить
на свете, потому что он тряпка, без крови, без сердца, с одним только умом!..
Сломанный нравственно, больной физически, Калинович решился
на новый брак единственно потому только, что ни
на что более не надеялся и ничего уж более не ожидал от
жизни, да и Настенька, более уж, кажется, любившая Калиновича по воспоминаниям, оставила театр и сделалась действительною статскою советницею скорее из сознания какого-то долга, что она одна осталась в мире для этого человека и обязана хоть сколько-нибудь поддержать и усладить
жизнь этой разбитой, но все-таки любезной для нее силы, и таким образом один только капитан стал вполне наслаждаться жизнию, заправляя по
всему дому хозяйством и постоянно называя племянника и племянницу: «ваше превосходительство».