Неточные совпадения
Червяк вредный на овощ
нападет, настой табаку да спрысни — как
рукой снимет…
В каку ямину ни
попадете — на
руках, батюшка, вытащим, потому что от старой веры не отшатываетесь.
Каждый раз, когда ловец снимал задетую за бок стерлядку, громко они с радости вскрикивали, брали рыбину в
руки, любуясь ею, пока не
попадал крюк с новой стерлядкой.
— Господь ее знает, что такое с ней приключилось: сначала постричься хотела, потом
руки на себя наложить, тоска с чего-то на нее
напала, а теперь грешным делом испивать зачала.
Когда встревоженная выходкой Наташи Татьяна Андревна вошла к дочерям, сердце у ней так и
упало. Закрыв лицо и втиснув его глубоко в подушку, Наташа лежала как пласт на диване и трепетала всем телом. От душевной ли боли, иль от едва сдерживаемых рыданий бедная девушка тряслась и всем телом дрожала, будто в сильном приступе злой лихоманки. Держа сестру
руками за распаленную голову, Лиза стояла на коленях и тревожным шепотом просила ее успокоиться.
Раздался детский крик, обмерла Аграфена Петровна… Меньшая девочка ее лежала на мостовой у колес подъехавшей коляски. Сшибло ль ее, сама ли
упала с испугу — Бог ее знает… Ястребом ринулась мать, но ребенок был уж на
руках черной женщины. В глазах помутилось у Аграфены Петровны, зелень пошла… Едва устояла она на ногах.
Как полотно побледнела Дуня, и глаза ее разгорелись… Хотела что-то сказать, но не могла… Задрожала вся и без памяти
упала на
руки Марьи Ивановны.
Кой-что из этих легкомысленно расточаемых остатков старины
попадало в
руки старообрядцев и спасалось таким образом для будущей науки, для будущего искусства от гибели, беспощадно им уготованной легкоумием обезьянствовавших баричей…
Облокотясь на стол и припав
рукою к щеке, тихими слезами плакала Пелагея Филиппьевна, когда, исправивши свои дела, воротился в избу Герасим. Трое большеньких мальчиков молча стояли у печки, в грустном молчанье глядя на грустную мать. Четвертый забился в углу коника за наваленный там всякого рода подранный и поломанный хлам. Младший сынок с двумя крошечными сестренками возился под лавкой. Приукутанный в грязные отрепья, грудной ребенок
спал в лубочной вонючей зыбке, подвешенной к оцепу.
И в хороводах, и на боях везде бывал горазд Алеша Мокеев. Подскочил к одному Мотовилову, ткнул кулаком-резуном в грудь широкую,
падал Сидор назад, и Алеша, не дав ему совсем
упасть, ухватил его поперек дебелыми
руками да изо всей мочи и грянул бойца о землю.
Не до того было Панкратью, чтоб вступиться за брата: двое на него наскочило, один губы разбил — посыпались изо рта белые зубы, потекла ручьем алая кровь, другой ему в бедро угодил, где лядвея в бедро входит,
упал Панкратий на колено, сильно
рукой оземь оперся, закричал громким голосом: «Братцы, не выдайте!» Встать хотелось, но померк свет белый в ясных очах, темным мороком покрыло их.
Пал навзничь, протянул
руки к товарищам, но ни слова не вымолвил…
Помните, как в прошлом году я под осень гостила у вас, про нее тогда я вам сказывала, что как скоро заговорила я с ней, едва открывая «тайну», дух на нее накатил — вся задрожала, затрепетала, как голубь, глаза загорелись, и без чувств
упала она ко мне на
руки.
С детства
нападала на него черная немочь: по часу и по два бьется, бывало, бедный, лежа на земле без памяти, корчит его и коробит, руки-ноги сводит судорогами.
Почти все согласились со Смолокуровым. То было у всех на уме, что, ежели складочные деньги
попадут к Орошину, охулки на
руку он не положит, — возись после с ним, выручай свои кровные денежки. И за то «слава Богу» скажешь, ежели свои-то из его лап вытянешь, а насчет барышей лучше и не думай… Марку Данилычу поручить складчину — тоже нельзя, да и никому нельзя. Кто себе враг?.. Никто во грех не поставит зажилить чужую копейку.
Зубами далее скрипнул Онисим Самойлыч, видя, что лакомой складчине в
руки его не
попасть. Замолчал.
Долго бы лежать тут Марку Данилычу, да увидела его соседка Акулина Прокудина. Шла Акулина с ведрами по воду близ того места, где
упал Марко Данилыч. Вгляделась… «Батюшки светы!.. Сам Смолокуров лежит». Окликнула — не отвечает, в другой, в третий раз окликнула — ни словечка в ответ. Поставила Акулина ведра, подошла: недвижим Марко Данилыч, безгласен, рот на сторону, а сам глухо хрипит. Перепугалась Акулина, взяла за
руку Марка Данилыча — не владеет
рука.
— В Самару на житье переехал, — ответил Сергей Андреич. — Дела ведет на широкую
руку — теперь у него четыре либо пять пароходов, да, опричь того, салотопенный завод. Баранов в степи закупает, режет их в Самаре и сало вытапливает. По первой гильдии торгует, того и жди, что в городские головы
попадет.
Струится кровь по плечам. Кровенят на себе белые радельные рубахи. Иные головой о стену колотятся либо о печь, другие горящей лучиной
палят себе тело, иные до крови грызут себе
руки и ноги, вырывают бороды и волосы. Умерщвление плоти!..
Затрепетала Дуня, увидя страшное самоистязанье, слыша дикие вопли, бешеные крики, звонкие удары плетей и батогов. Едва не
упала она от ужаса в обморок. Быстро схватила ее за
руку Варенька и силой повлекла от богадельни.
Только что услыхала Дуня о болезни отца, минуты две или три не могла слова сказать. Потом, закрывши лицо
руками и громко зарыдав, без чувств
упала на не прибранную еще постель Аграфены Петровны. Не скоро пришла в себя, не скоро собралась с силами.
— Сейчас в полицию его, разбойника, да руки-то хорошенько скрутите. А ты беги скорей за лекарем,
спит, так разбудили бы.
Знакомым ходом прошел он к Марку Данилычу. Тот
спал, но пришлый подошел к нему, взял за здоровую
руку и сказал вполголоса...
Напрягши какие оставались силы, Марко Данилыч поднял было здоровую
руку, но она
упала и осталась неподвижною.
Другие парни яиц притащат, масла, сметаны, творогу, а иной спроворит с шестка каши горшок либо щей, а
попадет под
руку — так и цельный каравай хлеба.
Кочегар остановился, но расстояние между ним и рабочими увеличивалось, он стоял в позе кулачного бойца, ожидающего противника, левую руку прижимая ко груди, правую, с шапкой, вытянув вперед. Но
рука упала, он покачнулся, шагнул вперед и тоже упал грудью на снег, упал не сгибаясь, как доска, и тут, приподняв голову, ударяя шапкой по снегу, нечеловечески сильно заревел, посунулся вперед, вытянул ноги и зарыл лицо в снег.
Неточные совпадения
И скатерть развернулася, // Откудова ни взялися // Две дюжие
руки: // Ведро вина поставили, // Горой наклали хлебушка // И спрятались опять. // Крестьяне подкрепилися. // Роман за караульного // Остался у ведра, // А прочие вмешалися // В толпу — искать счастливого: // Им крепко захотелося // Скорей
попасть домой…
Грустилов не понял; он думал, что ей представилось, будто он
спит, и в доказательство, что это ошибка, стал простирать
руки.
Выползли они все вдруг, и старые и малые, и мужеск и женск пол, и, воздев
руки к небу,
пали среди площади на колени.
— Глупо! Не
попал, — проговорил он, шаря
рукой за револьвером. Револьвер был подле него, — он искал дальше. Продолжая искать, он потянулся в другую сторону и, не в силах удержать равновесие,
упал, истекая кровью.
— Это было рано-рано утром. Вы, верно, только проснулись. Maman ваша
спала в своем уголке. Чудное утро было. Я иду и думаю: кто это четверней в карете? Славная четверка с бубенчиками, и на мгновенье вы мелькнули, и вижу я в окно — вы сидите вот так и обеими
руками держите завязки чепчика и о чем-то ужасно задумались, — говорил он улыбаясь. — Как бы я желал знать, о чем вы тогда думали. О важном?