Но христианское
средневековое искусство делает упор на том, что, если будешь вести себя плохо, попадёшь в ад.
Тогда вы видели изысканные образцы
средневекового искусства.
Благодаря филантропии сербских императоров процветало динамичное
средневековое искусство и возводились величественные монастыри.
И она остаётся скрытой за великолепием
средневекового искусства – золотом, мозаиками, шелками и императорскими дворцами.
И это следует учитывать при исследовании
средневекового искусства.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: недавнишний — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Средневековое искусство основывалось на представлении об иерархическом строении мироздания, кульминация которого была вне круга земного бытия, занимавшего в этой иерархии одно из последних мест.
В этих очерках мы постараемся показать, какими новыми качествами
средневековое искусство обогатило европейскую художественную культуру.
Чёрная собака в
средневековом искусстве обозначала неверие, язычество.
Существуют важные отличия между христианским и мусульманским
средневековым искусством.
Этот новаторский методологический подход к анализу и классификации русского
средневекового искусства и архитектуры ознаменовал собой важное изменение по сравнению с пониманием (или, скорее, непониманием) этих памятников в начале и середине XIX века.
Можно проследить на памятниках литературы, особенно героического эпоса с его правдой образов и яркой политической проблематикой, на произведениях
средневекового искусства, насколько ярко и убедительно выражено в них живое, земное, народное начало.
Он признан классиком военного
средневекового искусства.
Развитие культуры в отдельных странах в силу исторически сложившихся причин шло по-разному, но общие признаки
средневекового искусства, проявившиеся в художественной культуре разных народов, всё же есть.
Для
средневекового искусства очень характерны традиционность, коллективность, что его отличает от современного художественного творчества.
Средневековое искусство можно назвать религиозным.
Средневековое искусство отличалось большой стойкостью традиций.
Наличием устойчивой системы готовых формул, которые изменялись, варьировали, сочетались между собой, оставаясь в основе теми же самыми, определялось своеобразие творческого метода
средневекового искусства.
К их спасению – я ведь уговариваю себя, что вся эта авантюра не что иное, как спасение двух прекрасных шедевров
средневекового искусства от забвения, плесени и моли…
Они были последним оплотом
средневекового искусства, которое уже уступало месту другим формам…
Почему в
средневековом искусстве именно такие изображения людей?
Наконец, проблема вариативности
средневекового искусства может плодотворно рассматриваться на примере сравнительно поздних произведений, относящихся к XVI–XVII вв., а в ряде случаев – и к несколько более раннему времени.
Уникальность
средневекового искусства состоит в том, что оно развивалось под пристальным присмотром церкви и в то же время при желании человека изобразить свой протест и в поисках истины вне церковного учения.
Как можно прочитать в путеводителях и туристических справочниках, это «уникальный в своём роде архитектурный памятник
средневекового искусства».
Им удалось втолковать почтенному представителю
средневекового искусства, что нет никаких гарантий, что и у новых статуй со временем не испортится характер – совершенно очевидно, что аркбутаны и портал разительно отличались меж собой степенью комфорта.
Многие приёмы вийоновского комизма восходят к традициям народного
средневекового искусства (народно-песенная лирика, Рютбеф, химеры и гаргулии готических соборов, гротескная фантастика северофранцузских кальверов).
В XIV веке возник уже серьёзный конфликт старого
средневекового искусства с новым.
Обращаясь к традиционным для
средневекового искусства сюжетам, он даёт им новую трактовку.
Действительно, общегосударственный пафос и культ гражданских добродетелей, жёсткая регламентация художественного творчества и строгое подчинение установленным правилам – эти черты французского классицизма были близки русскому художественному сознанию, привычному к безусловному авторитету верховной власти, к строгому этикету и канонам
средневекового искусства.
До XIX в. все
средневековое искусство целиком обозначалось словом «готика».
Недостаточно будет даже изучения
средневекового искусства в русле истории мирового искусства, если церковное рассматривать, как это иногда было раньше, формально-стилистически, не выделяя его из мирового, нивелируя специфику богослужебного назначения храмовых зданий, икон и фресок, утвари и одежды.
Там, в центре, будет
средневековое искусство собрано.
Мы имеем в виду прежде всего старые изобразительные «жанры», свойственные
средневековому искусству книги: изображения (портреты) авторов или главных героев текста, иллюстрирующие или толкующие текст маргинальные композиции, а в известной степени – и лицевые изображения на металлических или иных элементах книжных окладов.
Средневековое искусство вообще часто проводило сакрализацию изучаемых предметов или ситуаций, а также занималась выносом аспектов внутренних конфликтов личности за её пределы и даже их персонификацией.
Наше историческое сознание – продукт момента на случайной шкале веков – преобразует наше художественное наследие не меньше, чем его преобразовало бы забвение;
средневековое искусство приобретает разное значение в зависимости от того, что мы в нём видим: «потёмки» времён или расцвет человеческого созидания.
Столь явный контраст между нашим восприятием
средневекового искусства и презрительным отношением к нему в XVI и XVII веках показывает нам критерии, которых следует придерживаться, чтобы достичь верного суждения о прошлом.
Например, немецкие экспрессионисты обращались к своему национальному наследию и изучали немецкое
средневековое искусство, а русские авангардисты трепетно возрождали русский лубок, ярмарочную эстетику, изучали древнерусское искусство и иконопись и заимствовали приёмы, подходы и взгляды на мир из народного творчества.
Настоящий труд его, быть может, содействовал отчасти истинному пониманию
средневекового искусства, этого чудного искусства, до сих пор незнакомого многим, и, что ещё хуже, отрицаемого многими.
Они врезались в самую плоть
средневекового искусства, они посягнули на самый его остов, они обкорнали, искромсали, разрушили, убили в здании его форму и символ, его смысл и красоту.
Средневековое искусство падало всё ниже и ниже, когда возрождение эллинского духа пришло на помощь этому злу.
Ещё два зала представляли
средневековое искусство и новое греческое.
– Угу,
средневековое искусство читают всё-таки уже на третьем.
В
средневековом искусстве сознательно, именно в житиях святых не было стремления передать живого человека.
Вот почему искусство, которое полагает себя причастным этой идее, обращалось к вымыслу с той же силой, с которой современное искусство вымысел отвергает; с такой же силой, которую
средневековое искусство вкладывало в веру.
Смысл
средневекового искусства (не исключая скульптуры и архитектуры) заключался главным образом в возбуждении возвышенно-религиозных эмоций.
Для понимания сущности византийского и связанного с ним восточно-европейского
средневекового искусства необходимо учитывать цельность мировоззрения, объединявшего и мысль, и искусство.
Но попытка вернуть дух
средневекового искусства – это не только личная прихоть художника.
Кроме того, религия сама опирается на искусство (европейское
средневековое искусство было в основном религиозным).
Для молодых русских художников византийское и русское
средневековое искусство не только составляло в изобразительном плане альтернативу вездесущей салонной живописи, которую продолжали повсюду насаждать европейские академии, – оно также предлагало формальную и концептуальную генеалогию, отличную от генеалогии расцветающего французского модернизма, и это, в свою очередь, позволило нарождающемуся русскому авангарду претендовать на исключительную оригинальность и независимость от своих европейских современников, а также – в более широком смысле – избежать убийственного обвинения во вторичности.
Их появление вряд ли можно приписать только заказчикам, составителям программ монументальной декорации и иным «внешним» интеллектуалам, в том числе и из чисто методологических соображений: преувеличивая роль этих людей, мы фактически отдаём им роль «авторов» произведений
средневекового искусства, почему-то отказывая в этом художникам и вообще отрицая существование авторов как таковых.