Указанная проблема – одна из серьёзнейших для
марксистской историографии.
Марксистская историография не находится здесь в привилегированном положении.
Марксистская историография считает эти противоречия главной причины войны, что сомнительно.
Экономический подход был характерен не только для
марксистской историографии, но и для многих работ западных авторов.
Марксистская историография поддерживала версию о жандармской акции.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: кооптироваться — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Особое значение в
марксистской историографии придавалось проблеме перехода от первобытнообщинной, неантагонистической формации к антагонистическим, классовым обществам.
Собственно, этим как раз и занималась все 75 лет своего существования советская
марксистская историография.
Такое восприятие стало общим фундаментом для прусско-протестантской, английской вигской, французской республиканской и
марксистской историографии.
Марксистская историография французской революции была занята установлением буржуазной природы революции, выяснением её классовых задач, исторических пределов её влияния.
Нельзя не отметить, что данная модель во многом (хотя и отнюдь не во всём) была близка
марксистской историографии.
Мне представляется глубоко значимым тот факт, что Subaltern Studies были вынуждены начать с фиксации принципиального несогласия с тем пониманием «политического», как оно было изложено в воспринятой ими традиции англоязычной
марксистской историографии.
Ученые-немарксисты довольно часто вступали в полемику с начинающей господствовать
марксистской историографией.
Оценим широту подхода – книга немарксиста получает высокий статус в рамках
марксистской историографии.
Причём в этом обращении содержался скрытый вызов
марксистской историографии, которая взяла курс на разоблачение царственных особ только что свергнутой династии.
Кафедра новой и новейшей истории не осталась в стороне от этой дискуссии, поставив вопрос о включении в свою сферу научных интересов изучение раннего нового времени, периода с конца XV до конца XVIII вв., часть которого была отнесена
марксистской историографией к «позднему средневековью» и традиционно считалась вотчиной историков-медиевистов.