Эта старая баба, ленивая и фамильярная, была его единственною прислугой, а также единственным человеком, причастным к личной
жизни профессора.
Примерно в это время в налаженной
жизни профессора произошло не совсем понятное событие.
Она разрушила так хорошо налаженную
жизнь профессора, выбила его из колеи, бросила в пучину новых, чуждых, противоречащих складу его характера ощущений, перед лицом которых ум и логика были бессильны.
Диалог оказывается трудным, и это неудивительно: впервые появившийся в доме человек, с одной стороны, учтивый и скромный, с другой – довольно настырный, пытается вызвать битого
жизнью профессора на откровенность.
– Да, я поступлю так снова, если понадобится спасать
жизнь профессора.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: политональный — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Но заставить этот организм проявить хоть малейшие признаки
жизни профессору пока не удалось, даже с учётом того, что учёный имел под рукой любое оборудование, какое только мог пожелать.
Жизнь профессора складывалась удачно – учёба в университете, научная работа, хорошая семья и наследство отца, достаточное для безбедного существования.
Ну и ладно, решил он, о личной
жизни профессора поговорим как-нибудь потом.
Таким образом пытались облегчить
жизнь профессорам, которые первое учебное полугодие старательно избегали назойливых новичков.
Всю свою
жизнь профессор посвятил фотографии и был подлинным маэстро в своём ремесле, что непременно хотел видеть и в своих студентах.
Пришлось действовать со стороны внешнего фактора – отмотать назад на один день
жизнь профессора и разобраться, что у него там произошло с женой, и почему на экзамен он явился злой как собака.
Потом вспомнила о том, что сейчас на кону
жизнь профессора, который мне хоть и был неприятен, но всё же он не заслуживал той участи, что ему уготовил этот мерзавец.
Такая скорость тем удивительнее, что она не отразилась заметно на качестве учёной работы и что, в то время как писалась эта книга, автору её пришлось работать над другим делом, самым трудным в учёной
жизни профессора.
Черты его громко спорят друг с другом: верхняя часть лица, как у познавшего
жизнь профессора, нижняя же разит старым сапожником.
Как раз в тот самый период размеренная
жизнь профессора взорвалась ещё одной странной переменой.
Так
жизнь профессора изменилась. Теперь у него появилась не призрачная надежда, теперь – и он знал это – всё было в его руках.
Правда, машина этого не выдержала, и был взрыв, унёсший
жизни профессора и нескольких сотрудников.
Ушедший в мир иной в возрасте пятидесяти трёх лет, за свою
жизнь профессор успел произвести множество важнейших открытий в области химии, биологии и медицины, и сделал бы ещё больше, если б не его безвременная кончина.
Через узкую дворовую дорогу можно было увидеть маленькую детскую площадку с горкой, качелями и лавками с разноцветными досками – всё это в темноте ночи казалось тусклым и практически безликим, как вся довольно серая
жизнь профессора.
Наконец, лицо умудрённого
жизнью профессора двадцати восьми лет от роду просветлело и он продолжил.
Значительную часть
жизни профессор провёл на бескрайних африканских просторах и был принят в качестве полноправного члена в некоторые племена.
Словом, не дача, а островок свободы в однообразной респектабельной
жизни профессора филологии.
Подробностей
жизни профессора он так и не выяснил, впрочем иногда наблюдал, как к нему в гости приходили вьетнамские студенты.
Личная
жизнь профессора всегда была на втором плане, вписывалась по остаточному принципу в плотный и напряжённый ритм его жизни.
В
жизни профессора стали происходить странные события и явления, которые называют «паранормальными».
Жизнь профессора оказалась на удивление монотонной.
Гладко выходило только на бумаге – в реальной
жизни профессор большей частью цицеронствовал, разрабатывал замысловатые, мудрёные стратегии, вступал в многочасовые диспуты с педагогами, а к приземлённым деталям дела был малочувствителен и даже глух.
Но с той поры спокойной чародейской
жизни профессора пришёл конец.
Осенний день 1773 года в
жизни профессора начался рано утром, без пяти минут пять, как и всегда, с чая и трубки.
Всё это дело
жизни профессора прикрывалось конторой по изучению сверхскоростных частиц, что помогало поддерживать секретность.
Но никто не отнёсся ко мне с таким спокойствием, с такой любовью и нежностью, никто не верил так в мои силы, как запомнившийся мне на всю
жизнь профессор анатомии.
Всю советскую
жизнь профессор возил из командировок продукты питания и вещи.
– Продолжал радоваться
жизни профессор.
– Вы при
жизни профессора знали?
Потенциальная энергия переходит в кинетическую, а затем обратно в потенциальную с переходом части энергии в тепловую (что и спасает
жизнь профессору).
И тут же пожалел об этом. Какое он, сопливый семнадцатилетний студент, имеет право обсуждать личную
жизнь профессора? А ведь вырвалось же. Трепло!
Спустя пять месяцев в
жизни профессора произошло странное событие.