Главное же – нужно разбирать, где
автор говорит просто по-человечески, а где прибегает к художественной иносказательности.
Иудейские, греческие и римские
авторы говорили о египтянах как о людях сведущих в оккультных науках и обладающих могуществом, которое, в зависимости от обстоятельств, могло причинить человеку зло или принести ему добро.
Александрийские
авторы говорят, что египтяне претендовали на то, что могут заставить богов подчиняться их желаниям и стать видимыми.
Именно по этим причинам позднейшие библейские
авторы говорят о том, что главную ответственность за совершенный грех несёт мужчина-Адам.
Да и сами арабские
авторы говорят, что руги живут в городах и властвуют над славянами, а не наоборот.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: геоморфологический — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Когда
автор говорит окружающим, что пишет книгу, к нему начинают притягиваться истории.
И тексты древних христианских
авторов говорят нам о том, что мы призваны к жизни нестареемой, в которой юность наша должна обновиться.
Если женщина пишет от лица мужчины и наоборот, если юный
автор говорит от лица старика, если человек, не имеющий соответствующего образования, делает главной темой своего повествования сложную, незнакомую профессию.
Многие выдающиеся
авторы говорят, что наступает момент, когда герои начинают с ними разговаривать.
Здесь
авторы говорят о социальном капитале – важном в современной экономике понятии, позаимствованном у социологов, о социальном многообразии и его воздействии на экономическую результативность, о поведенческой экономике и том, как она объясняет транспортные предпочтения горожан.
Правильно
автор говорит: кушать надо вкусно! Зеленью, куркумой да перчиком посыпать – даже пельмени из пакета на пользу пойдут!
Само имя
автора говорит о многом.
Вы не увидите следующих слов и их производных в описаниях детей-аутистов: «страдание», «одержимость», «идеальный», «капризный» (истерики и их причины рассматриваются в одной из глав книги, а в другом месте
автор говорит о странностях, которые необходимо замечать) и прочих слов, которые продвигают унизительные стереотипы – или стереотипы, которые навязывают нам нереалистичные, необоснованные или недостижимо высокие ожидания.
Однако под влиянием европейских дебатов термин «ассимиляция» впал в немилость, и там, где американские
авторы говорили об ассимиляции мигрантов, они стали говорить об их интеграции.
Всё чаще
авторы говорят о том, что для работы в разработке игр «и разработчики, и руководители компаний должны понимать весь процесс создания видеоигр».
Чем больше подчёркивалось, что давно умерший
автор говорит с нами, живущими в настоящем, и чем меньше мы опирались на какой-либо набор вневременных универсалий, опосредовавших его голос, тем более отчётливо нам надлежало сознавать временнóе измерение коммуникации и разделяющие нас с ним время и пространство; и чем более тщательно мы способствовали коммуникации, изучая текст и контекст, в котором он написан или произнесён, тем более отчётливо мы должны были осмыслить временные, социальные и исторические обстоятельства, в которых автор выражал свои идеи и которые, формируя речь и её содержание, сформировали и саму мысль.
Для сохранения единства стиля мы попросили
авторов говорить о себе как о супервизорах в третьем лице (он или она); то же самое относилось и к практикантам.
Новому
автору говорят: «Вот наши правила, выучи их наизусть и делай именно так».
В этой книге
автор говорит с теплотой и о своих коллегах – участниках тех памятных событий.
Опыт
авторов говорит о том, что большинство сотрудников перестаёт работать и остаётся.
При чтении книги трудно сказать, где
автор говорит правду, а где лукавит.
Понимающий человек с интересом познакомится с тем, что вдумчивый
автор говорит о впечатлении, которое произвело на него произведение искусства.
Представляется, что все названные
авторы говорят о субъекте, достигшем вершинных уровней своего развития.
В предисловии
авторы говорят о том, что несмотря на бытующие сомнения относительно того, можно ли применять логику и науку к нашему якобы иррациональному миру, в хаосе мира существует своя система.
Нам, авторам, приятно видеть, что люди читают так много, и, наверное, только неумный
автор говорит, что читают слишком много.
О серьёзных и сложных вещах
автор говорит понятным литературным языком, прилагая словарь необходимых медицинских терминов.
Как явствует из этой откровенной и продуманной самооценки, даосский
автор говорит не для того, чтобы что-то определить, о чём-то рассказать или даже чему-то научить.
Многие
авторы говорят уже измотанным и неспособным работать продуктивно людям, что они могут изменить ситуацию, если приложат достаточно усилий.
Античные
авторы говорят о численности его войска в миллион воинов.
Привлекает и язык данной работы, который заставляет думать, что
автор говорит именно с тобой или для тебя, словно ждёт твоей реплики или мнения.
Фактически, ряд современных
авторов говорит о том, что центральное место в структуре постиндустриального общества занимают творчество и творческие люди.
Этот субъективизм позволял
авторам говорить о нравственном упадке народа, считать воровство целым качеством его и ставить в целом культуру людей, проживавших в экономически неблагополучном регионе, культурой низшего порядка.
О жизни святых
автор говорит просто, но ярко и убедительно.
Даже украинские «национально сознательные»
авторы говорят тут всего лишь о «ретивом угодничестве» гетмана, хотя и ищут для него оправдания.
О том, что задача не решается путём восстановления тузлинской косы,
автор говорил ещё в 1996 году.
Итак, о жизни святых
автор говорит просто, но ярко и убедительно.
В тексте
автор говорит о своём маленьком друге, которого он потерял и о котором ему очень тяжело говорить.
Что же касается вопроса о предмете теории социальной работы, то, как правило, ряд
авторов говорят о закономерностях содействия становлению и реализации жизненных сил человека, о предметно-субъектных отношениях в области социальной работы; другие исследователи – о закономерностях социальной работы на макро-, мезо- и микроуровнях; третьи – о различных сторонах объектов практической социальной работы, факторах развития социальной сферы и социальных отношениях, непосредственно воздействующих на социальное здоровье людей и экономическую защищённость личности, социальное благополучие.
И тут возникает второй вопрос: что они перешли, почему
автор говорит о реке и о какой именно реке?
Не каждому дано познать «суть земного бытия» – в подобных поэтических строках
автор говорит с нами как философ, который знает жизнь не только по книгам и кино.
Позднее
автор говорит о тирольской правительнице следующее: «Бог лишил её женских прелестей для того, чтобы она отдала все свои женские силы управлению страной».
В этом отрывке
автор говорит о двух способах борьбы с народным суеверием и энтузиазмом.
Сначала
автор говорил, сколько шагов осталось до мины и сколько нужно ещё, чтобы обойти их, но у них получалось действовать вместе плохо.
И потому об очевидном, о простом для понимания
автор говорит вскользь, и как раз сюда попадают эпизоды собственно боевой жизни.
Но известно также, монсеньор, что нам ничего не стоит печатать все эти лестные одобрения, которыми мы хвалимся перед публикой, и что мы ими распоряжаемся по своему усмотрению; известно, что в посвящении
автор говорит всё, что ему вздумается, и что он может воспользоваться лицами наиболее высокопоставленными, чтобы украсить их великими именами первые страницы своей книги; что он волен по своему желанию приписать себе честь их уважения и создать себе покровителей, хотя они и не помышляли быть таковыми.
Некоторые более осторожные
авторы говорят, что изначально «экономическая наука» была достаточно объективна и независима, а её «перерождение» произошло позднее.
Если же так (это во-вторых), то совершенно ошибочно
автор говорит tout court (просто-напросто) о «воле всей буржуазии», потому что эпоха демократического переворота отличается как раз различием воли разных слоёв буржуазии, только избавляющейся от абсолютизма.
Если какой-либо
автор говорит, что его творение плохое, он, скорее всего, лукавит.
Почему неизвестный
автор говорит о «чужой правоте»? – застывает на моих губах немой вопрос.
Напротив, если
автор говорит очень сложно, это часто означает, что с ним что-то неладно: за вычурностью и сложностью формулировок сплошь и рядом скрывается убожество или хаотичность мысли.