Зона тени

Юрий Леонтьевич Солоневич

Роман-психодрама. Кому сегодня интересен простой человек: родным, друзьям, милиции, бандитам, Богу? Или никому? Так было в прошлом, так есть в настоящем. А что изменится в будущем?

2.10

Пространство и время — относительны. Их не замечаешь на свободе, когда нет никаких границ, никаких запретов. Но они становятся совсем другими, когда непреодолимым препятствием на пути встаёт жёсткий, грубый, унизительный запрет: нельзя! Не просто нельзя, а именно тебе нельзя. Именно тебе. Потому, что ты — не такой, как все. Ты — изгой, ничтожество, раб.

В коридоре, у стенки, стояла койка, на которой лежал привязанный бинтами за руки и ноги небритый мужик с растрёпанной рыжей шевелюрой. Видимо, он обессилел от бесплодных попыток сбросить с себя путы, и отдыхал, тяжело дыша и безумно вращая глазными яблоками.

— Успокойся, успокойся, Малашкин, — сказала женщина-медработник, проходя мимо привязанного.

Эта картина настолько поразила Арсения, что он окончательно впал в транс. Он даже не пытался задавать какие бы то ни было вопросы. Он стал воспринимать происходящее таким, какое оно есть, без своей собственной критической оценки, без размышлений отдаваясь влекущему его течению жизни. Жизни непонятной, непоследовательной, состоящей из нелепых, не имеющих видимой связи фрагментов.

— Арсен! — вдруг услышал он своё имя и оглянулся.

Из дверей палаты выглядывали её обитатели: глазеть на новенького было хоть каким-то развлечением.

— Арсен, это я — Тигран.

Арсений узнал в одном из пациентов водителя-армянина по прозвищу Тигра, образованному от его имени.

Женщина-медработник спросила Тиграна:

— У вас есть место в палате?

— Да, — ответил Тигран и, искренне обрадовавшись неожиданной встрече, сказал Арсению: — Давай ко мне, братишка.

Он взял Арсения за руку и провёл, как ребёнка, к свободной койке.

— Он первый раз, — сказала женщина-медработник. — Так что ты присмотри за другом.

— Конечно, присмотрю, — заверил её Тигран.

Он так и не избавился от своего кавказского акцента, хотя жил в Белоруссии уже много лет.

— Где я? — спросил его Арсений.

— Э, да ты совсем плохо выглядишь, — сказал Тигран, произнося слово «плохо» через «ё». — Подожди: сейчас поправим дело.

Он полез в платяной шкаф и откуда-то из-под потолка достал зеленую пластиковую бутылочку от «фанты» и небольшой пластиковый стаканчик. Открыв пробку, Тигран налил полстаканчика жидкости и протянул Арсению. Тот выпил. Это была водка.

— Ну, как? — спросил Тигран.

Арсений только несколько раз кивнул головой.

Тигран засмеялся, довольный тем, что помог товарищу, и спросил:

— А помнишь, как Вагизу картошку возили?

— Да, — снова кивнул головой Арсений.

— Я тут пацанам рассказывал, а они не верят, — сказал Тигран, указывая на двух других пациентов, сидевших на своих кроватях. — Вот человек подтвердит.

Арсений не понимал, что надо подтвердить, но согласно кивнул головой.

Выпитая без закуски водка подействовала неожиданно сильно, и Арсений сказал, ни к кому не обращаясь:

— Сейчас я с ними разберусь.

Тигран присел к нему на постель и сказал:

— Не надо, Арсен: к кровати привяжут.

— За что они меня? — спросил Арсен.

— Не связывайся с ними, — посоветовал Тигран.

А третий пациент палаты, бородатый мужик лет тридцати, только ухмыльнулся:

— Не переживай, здесь все такие: всех ни за что повязали.

Но Арсений продолжал попытки встать и выйти из палаты. Тогда Тигран попросил:

— Потерпи минуточку, сейчас мы всё уладим.

И выбежал в коридор. А через минуту-другую вернулся с молодой медсестрой, в руке у которой был шприц.

— Вот, Светик, — сказал Тигран медсестре, — совсем другу плохо.

— Только ради тебя, — сказала Светик Тиграну и безапелляционно добавила, обращаясь к Арсению: — Ложитесь лицом вниз.

Арсений послушно лёг, и Светик сделала ему укол пониже спины. Сделала быстро и так профессионально, что Арсений даже не почувствовал боли.

— Сводите его в туалет, — сказала, уходя, Светик.

Арсений не понял последней фразы. Он многих вещей не понимал в этот день. Многих элементарных вещей, смысл которых ему открылся немного позже.

— Пойдём, сходим, перекурим, — сказал Тигран Арсению, и тот согласился.

Но встать с постели оказалось не так просто, и Тигран помог ему сделать это. Невесть откуда взявшийся туман обволакивал все предметы вокруг, и Арсений совсем потерял ориентацию. Ему стало казаться, что он — это не он, и голос Тиграна доносился откуда-то издалека. Последнее, что он запомнил в этот день, это странные, перекошенные и неестественно вытянутые лица. Лица внушали какой-то животный страх, в них таилась опасность, и Арсений боялся повернуться к ним спиной. Он знал — и не сомневался в истинности этого неизвестно откуда взявшегося знания, — он знал, что, как только повернётся к этим лицам спиной, они набросятся на него.

«А ты, сын человеческий, не бойся речей их и не страшись лица их».