Зона тени

Юрий Леонтьевич Солоневич

Роман-психодрама. Кому сегодня интересен простой человек: родным, друзьям, милиции, бандитам, Богу? Или никому? Так было в прошлом, так есть в настоящем. А что изменится в будущем?

2.11

Микола разыскал Арсения только к концу следующего дня. Он пришёл в комнату свиданий, принёс передачу: банку с горячими пельменями в масле, хлеб и кефир.

— Пиво не смог пронести: забрали, гады, на входе, — сокрушался он.

И потом, глядя, как Арсений с жадностью ест, добавил:

— Не отчаивайся: выдернем.

— Когда? — спросил Арсений.

— Не раньше, чем через десять дней, — и, уловив недоуменный взгляд Арсения, пояснил: — Тебе же лучше будет. Я их систему знаю. Но мы их обезвредим, только надо потерпеть.

Микола действительно знал эту систему. Его Вика работала в горполиклинике и была на короткой ноге со многими влиятельными медиками в городе.

— Ну, десять дней — это не десять лет, — согласился Арсений.

Это был уже не тот Арсений, которого раньше знал Микола. За последние сутки он пережил и передумал больше, чем, казалось, за всю свою предыдущую жизнь.

«Сам виноват: сам пришёл, сам напросился. Никто не тянул ни за рукав, ни за язык. Вроде, взрослый человек, а жизни не знаешь, — укорял он себя, ворочаясь на больничной койке. — Столько вёрст исколесил, столько видел-перевидел, а ума не нажил. Забыл, кто такие менты; забыл, как с ними разговаривать надо. Нашел, у кого сочувствие искать! Не так это делается, не так. Нужны либо блат, либо деньги. В любом случае заходить с чёрного хода надо: не подмажешь — не поедешь. Или хитрость какую придумать? А если нет хитрости? Если привык верить тому, что на бумаге написано? — спрашивал он себя, и сам же отвечал: — Тогда сиди в психушке или в зоне. И там, и там — решётки на окнах, — и подводил итог: — Дураком был — дураком и остался. Обидно, но это — правда».

Да, за последние сутки он стал гораздо мудрее. Он стал гораздо опытнее и старше. Он больше не бросался на железные прутья решётки, как молодой волк в зоопарке. Он терпеливо рассматривал тех, кто был по другую сторону жизни, выжидая, когда наступит его миг, когда придёт момент его торжества.