Зона тени

Юрий Леонтьевич Солоневич

Роман-психодрама. Кому сегодня интересен простой человек: родным, друзьям, милиции, бандитам, Богу? Или никому? Так было в прошлом, так есть в настоящем. А что изменится в будущем?

2.4

В Питере Микола взбунтовался:

— Надо горячего поесть, иначе — помрём.

— Ещё ни один голодный от диареи не умер, — попытался отшутиться Арсений.

Но он и сам прекрасно понимал, что без горячей пищи долго не «навоюешь».

— Ты бы что-нибудь умное сказал, что-нибудь по делу, — продолжил Микола. — Язвы и гастриты — это ещё мелочи. Знаешь, какой процент заболеваемости раком желудка среди дальнобойщиков?

— Какой?

— Большой. Один раз в день горячего поесть — это закон.

— Не спорю, — согласился Арсений. — Но только не в Питере: уж очень дорого. Может и денег не хватить.

— А где? В Луге? В Пскове? Там, что ли, бандитов нет? Или, может, в Стругах Красных? — Микола намекал на тот случай, когда на заправке Арсений купил у цыган старый комбинезон в пакете, хотя примерить ему дали кожаную куртку. — Да там скорее нарвёшься. А здесь им не до нас. Здесь иностранцев хватает. Нет, в Питере бандит закормленный. Ему в лом даже подходить к таким крестьянам, как мы.

В словах Миколы была доля правды: никогда не угадаешь, где споткнёшься. А голод давал о себе знать всё ощутимее. Из-за ремонта и замены колеса под Медвежьегорском Петрозаводск проскочили глубокой ночью: всё было закрыто. Арсений знал там одну столовку, где неплохо готовили рыбный суп и жареную треску. Но в этот раз отведать рыбки не удалось. От купленных в коммерческом киоске чипсов мучила изжога, и Арсений согласился с доводами Миколы. Они завернули на небольшую стоянку, уплатив охраннику сто рублей. Тот окинул их, небритых и грязных, презрительным взглядом и бросил сквозь зубы:

— Надолго?

— Нет. Нам бы поесть, где подешевле.

— Тогда ставь машину сразу у ворот. А то потом не выедешь, — сказал охранник. — А поесть можно у нас, в кафе.

Арсений посмотрел в ту сторону, куда указал охранник, и увидел мини-кафе, у входа в которое толпились, громко крича, пьяные поляки в окружении таких же пьяных проституток.

— Нет, здесь дорого, а мы — на подсосе.

— Топайте вниз по улице до канатной фабрики: там найдёте подешевле, — охранник снова махнул рукой, указывая направление.

Микола развернул КамАЗ кабиной к воротам. Арсений захватил пластиковую сумку с деньгами. И, опасливо оглядываясь по сторонам, они вдвоём пошли искать столовую.

На этот раз им повезло: удалось не только прекрасно пообедать, но и закупить в буфете продуктов на оставшуюся дорогу. Довольный Микола укладывал в сумку поверх денег пакеты с пирожками и котлетами «в тесте». Купили и бутылку российской водки: угостить дома, в гараже, слесарей. Хотя до дома было немногим более, чем они уже проехали, но вторая половина дороги всегда пролетала быстрее. От Питера — до Пскова, от Пскова — до Опочки, а там — Себеж. И дальше — всё, дальше — Беларусь. И не важно, что от границы ещё шестьсот километров пути. Беларусь — это уже дома. В Беларуси — все свои: и менты — крохоборы на Лепельском посту, и рэкетиры на Олимпийской трассе. От них от всех даже откупаться приятно: всё равно как перекладывать деньги из одного своего кармана в другой. Свои — не чужие, своим — можно, своим — не обидно.

Настроение после обеда поднялось. Да чего там говорить: для сытого человека мир прекраснее, чем для голодного. Но сытый человек и беспечнее: нет бы сначала выглянуть тихонько на улицу, хоть краешком глаза. Опьянели от еды, потеряли осторожность, выскочили из дверей с довольными улыбками на лице и — прямо в милицейские объятия.

Два упитанных милиционера в новенькой, с иголочки, форме осмотрели растерявшихся от неожиданности Миколу и Арсения с головы до ног, и один из них резко спросил:

— Документы!

Арсений и Микола протянули свои паспорта. Милиционер лениво перелистал странички обеих книжечек, нарочито небрежно посмотрел прописку, боковым зрением наблюдая за реакцией ребят, и снова резко сказал:

— Ну что, братья-белорусы, почему нарушаем?

— Что мы нарушили? — спросил Арсений.

— Закон, — сказал милиционер. — Закон об обязательной регистрации иногородних. Почему не зарегистрировались?

— Мы только что приехали.

— Слышал я эти сказки, — усмехнулся милиционер и, обращаясь к своему напарнику, добавил: — Ну, все, блин, до одного только сегодня приехали. Вчера в Питере ни души не было, ни одного человечка. А сегодня все раз — и приехали. Заметь: ни один вчера не приехал — все только сегодня!

Милиционер положил паспорта в нагрудный карман и сказал:

— В отделе разберутся.

— Командир, мы — на КамАЗе, — Арсений старался подавить волнение и говорить спокойно. — Машина на стоянке, тут, недалеко. Час назад поставили. Охранник подтвердит. Мы поесть заходили да продуктов на дорогу взять.

— Документы на машину, — безразличным голосом сказал милиционер.

Арсений протянул техпаспорт.

— Так, машина частная, — констатировал милиционер. — Что везём?

— Метизы возили на Мурманск.

— Что-что?

— Болты, гайки разные, — уточнил Арсений и протянул измятую накладную, проштампованную предусмотрительным Филиппенко.

Милиционер почитал накладную и сказал:

— По датам сходится. По смыслу не сходится. Вы, ребятки, привыкли нас идиотами считать. Но даже идиоту понятно, что изготовить болты в Мурманске будет дешевле, чем оплатить только перевозку. Или в Мурманске заводов нет? Проверим и накладную: на предмет подлинности содержащихся в ней сведений.

Он сложил бумаги и сунул их в нагрудный карман к паспортам. Потом спросил:

— В сумке что?

«Найдут деньги — труба», — подумал Арсений и ответил, раскрыв для обзора сумку:

— Консервов купили, пирожков, пива пару банок.

Милиционер увидел бутылку водки и сказал:

— Водка — правильное пиво. Так, что ли? Пьёте за рулём?

— За столом, — вставил молчавший до сих пор Микола. — Командир, войди в положение: нам ещё «пилять и пилять», каждая минута дорога.

— А вы, ребятки, в наше положение входите? — спросил второй милиционер.

— Так не первый день на трассе, — с этими словами Арсений достал из набитого мелкими купюрами портмоне сто рублей пятидесятками и протянул первому милиционеру.

Тот деньги не взял и сказал:

— Издеваешься?

— Ребята, мы же — не чурбаны, — снова сказал Арсений, добавив к купюрам ещё одну пятидесятку. — Мы ведь палёную водку не возим. Сами, — и он показал на бутылку, — вот! — в магазине покупаем.

— Были бы чурбаны — и разговор другой был бы, — при этом милиционер, забравший документы, потрогал рукой висящую на поясе резиновую палку. — Ты что, тарифов не знаешь?

— На трассе полтинник — выше головы, — сказал Арсений.

— Так то на трассе. А здесь вы так увязли, — милиционер похлопал себя по нагрудному карману, — что — ох как! — не скоро дома будете. А про машину сразу забудьте: заберут машину за оплату стоянки.

Микола шагнул немного вперёд, полез во внутренний карман телогрейки, достал ещё сотку и протянул милиционеру. На внешней стороне кисти руки на мгновение мелькнула флотская татуировка. Но милиционеру хватило этого мгновения: детали происходящего не ускользали от его цепкого взгляда.

— Северный флот? — спросил он.

— Сильный флот, — ответил Микола.

— Боевая часть пять? — снова спросил милиционер.

— Угадал, — подтвердил Микола. — Командир отделения дизелистов.

— А тут и угадывать нечего, раз на КамАЗе ездишь. А что, прикипел к Северу?

— В Белоруссии нет морей, — угрюмо ответил Микола.

— Я на Тихоокеанском служил, — сказал милиционер, но сказал уже более дружелюбно. — Боевая часть три. А это — спрячь.

И он отвёл в сторону руку Миколы с деньгами.

— Тоже неплохо, — сказал Микола, пряча деньги.

И было непонятно, к чему относятся его слова: то ли к службе на Тихоокеанском флоте, то ли к сохранённым, тяжким трудом заработанным деньгам.

— Что же вы, ребятки, по Питеру гуляете: неприятностей мало? — снова дружелюбно спросил милиционер, пряча полученные от Арсения купюры в задний карман брюк.

— Так неприятностей всегда хватает, — Микола перехватил инициативу разговора и доводил его до благополучного исхода. — Обломались ночью в Карелии. Вторые сутки голодали. Вот на камбуз и завернули.

Милиционер вынул документы из нагрудного кармана и вернул их Арсению.

— Никуда больше не заходите, — сказал он. — Если на стоянке будут проблемы — мы тут патрулируем.

— Спасибо, брат, — сказал Микола.

— Держи «краба», ответил милиционер и протянул на прощание руку.

Когда «стражи порядка» отошли довольно далеко, Микола сказал:

— Славные денёчки: говоришь спасибо за то, что кто-то забрал себе твои деньги. Завтра за что благодарить будем? За то, что жену изнасиловали? Лучше бы я эти деньги пацанам отдал. Дети работают, а эти — жируют.

И он зло сплюнул на асфальт.

— Если бы нашли остальные деньги — святая вода не спасла бы. А могли бы и бритвой по горлу, — сказал Арсений.

— Это — точно. Вот что: водку под матрас, и «пилим» до дома без остановок. Хватит приключений.

— Хватит, — согласился Арсений.

Только кому есть дело до того, чего мы хотим и на что надеемся?

Мы много страдаем из-за несбывшихся надежд.

Наших надежд.

Мы не страдаем, если не сбылись надежды кого-то другого.

Тех, мимо кого мы проехали в этой жизни. Тех, кого оставили один на один с их бедой. Тех, кого мы, быть может, и не знали.

— Год назад в Питере погиб Толик Невдах, — сказал Арсений. — Будто бы пьяный попал под тягач. Я раньше с ним иногда ездил. Толик не пил. Никогда не пил. Даже пива.

— Людям свойственно меняться, — ответил Микола. — Я его никогда не знал.

— Да, конечно, — задумчиво протянул Арсений. — Но иногда мне становится не по себе: если случится что-нибудь со мной, кто позаботится о моей семье?

— Не забивай голову, — сказал Микола. — Хотя ты прав: не в самое лучшее время мы живём.

— Я всё думаю о тех ребятишках, с заправки: я чувствую свою вину перед ними. И никак не могу понять, в чём она. Но она есть! Есть! — Арсений стукнул кулаком по панели. — А если есть вина — есть и преступление.