Лики и люди

Александр Есентаев

Настоящее бессмертие людям дарит чистый разум. Он есть у каждого человека, и он вне пространства-времени. Человечество не достигло бы нынешнего уровня, если развивалось только через грубые животные чувства и примитивный интеллект. Именно сочетание развития от будущего к настоящему благодаря ощущениям и осмыслениям, идущим как бы «изнутри», и от прошлого к настоящему благодаря накопленным знаниям и опыту, идущим «извне», совершенствует человека.

© Александр Есентаев, 2021

ISBN 978-5-0055-7990-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мы отражаемся в небесах,

Как небеса в наших глазах

— Добро пожаловать в рай! — произнёс сидящий за столом мужчина пожилого возраста и сделал пригласительный жест. Санд всмотрелся в незнакомца — они никогда раньше не встречались, медленно подошёл к столу и сел на предложенное место напротив. Контакт установился. Теперь они при любой встрече, достаточно одного внимательного взгляда, узнают друг друга.

— Меня зовут Плат, и я — если не Бог, приветствующий вас, юноша, у врат рая, то точно ваш духовный отец и добрый наставник, без которого никак не обойтись, если вы, конечно, хотите и дальше идти по жизни…, Истинной жизни праведным путём.

Речь текла неспешно и акцентировано на отдельных фразах. Санд внимательно слушал. Вроде бы скомканный набор непривычных слов, произносимых с уверенным видом, но странно, ничего лишнего, всё было на своём месте и всё било в точку. Правда, цель ещё размыта и неясна. Санд прочувствовал собеседника — он уже понял, кто есть кто, и поэтому несильно удивлялся и не считал нужным в срочном порядке что-либо уточнять, тем более оспаривать. Смирение и ожидание превалировало.

Но всё равно в его сознании было какое-то неприятное недопонимание, даже поддёргивающее смятение, словно его неожиданно перенесли в другой мир — одновременно и чужой и родной, точнее какой-то потерянный, и он чувствовал себя потерянным.

— Вы понимаете, о чём я говорю? — спросил мужчина после продолжительной паузы, вглядываясь и пытаясь прочитать мысли парня.

— Я знаком с этими выражениями и, кажется, суть уловил, — ответил внешне спокойно Санд, пытаясь стабилизировать своё внутреннее состояние.

— Знакомые слова, поверхностное улавливание, — слегка усмехнулся собеседник и резко продолжил, — всё это пустое, если нет глубокого осмысления и ощущения. Для вас именно ощущения. Вы знаете, что такое «рай», ваши двадцать лет настоящей жизни не в счёт; вы знаете, что такое «ад»? Ответьте мне, землянин.

— Значит, я — скиталец, а вы — вечный, — тихим голосом согласно своему умозаключению произнёс юноша.

— Что вы — скиталец, а я — вечный несложно догадаться; я хочу, чтобы вы почувствовали в себе землянина, — произнёс задумчиво Плат, уйдя в себя, но тут же встрепенулся, расслабился, словно выполнил задуманное, и по-деловому продолжил. — Вы сегодня прошли второе плановое тестирование разума, согласно которому установлено, что вы представляете собой биологический разумный организм уровня С77, — он вытащил из ящика стола чип и положил на стол. — Тут ваши личные характеристики и необходимый материал, подготовленный мной для изучения. Дерзайте, пора начать искать себя.

Санд взял чип, улыбнулся и вопросительно посмотрел на своего отца, наставника в одном лице. Да, он принял существующее положение и легко согласился с ним как с неизбежностью, он даже бы согласился, ну чуть с натяжкой, и на Бога. Так что же дальше, вечный?

Что Плат был вечным, Санд сообразил, когда ещё шёл к столу, такие проницательные, наполненные глубинной темнотой и одновременно далёким лучистым светом глаза не мог иметь обычный смертный. И ещё какая-то странная, не возрастная усталость во взгляде, у собеседника был довольно подтянутый энергичный вид.

— Мы будем с вами встречаться пока что нечасто, график в чипе. У меня есть и другие подопечные, которые тоже требуют внимания, — ответил всё так же не эмоционально Плат, давая понять, что он высказал всё, что запланировал, и хоть парень — скиталец, свет клином на нём не сошёлся и во многое придётся ему вникать самостоятельно.

— Значит, в прошлой жизни я родился на планете Земля? Так она называется? — всё же попросил юноша ещё чуточку времени.

Плат с улыбкой посмотрел на юношу. — Точно. Планета Земля, класс 8М, звёздной системы Солнце, так они называют, — он продолжал улыбаться, но как-то уже не очень весело. — Уровень вашего разума в среднем невысок, но он способен воспроизводить некоторую информацию из прошлых жизней, в этом…, тут он поправил себя, — надеюсь, не только в этом, заключается ваша уникальность.

Санд всё ещё был в каком-то смутном тревожном состоянии, его разум открыл для себя или в себе что-то новое, но такое почти неосознанное и совсем непознанное. И беспокоила больше всего неоднозначность внутреннего состояния — хотелось вернуться к прежнему надёжному рассудительному восприятию и хотелось не потерять чуть приоткрывшуюся необычность мироощущения.

— Разве это возможно? — машинально произнёс он первое, что пришло на ум, и тут же пожалел об этом, какой глупый вопрос.

Наставник не огорчился и даже не удивился, а только всмотрелся глубоко в глаза парню. — В мире многие вещи возможны, кажущиеся на первый взгляд невозможными! Только надо иметь высокий разум, чтобы отделять реально происходящее от надуманных фантазий. Прислушивайтесь к себе, своим внутренним ощущениям и слушайте тех, кто делом доказывает свою компетентность, и меньше верьте общественным суждениям. Общество выделяет видных колоритных личностей, часто плохо разбирающихся в обсуждаемом вопросе, любит громкие сенсации, неважно правдивые или ложные, потому что само несовершенно. Такова её природа — естественный ход эволюции, а против природы нельзя идти. Общество нельзя уничтожить — это означает конец цивилизации. — Плат снова улыбнулся, — вы как бывший землянин должны знать, что обществом можно управлять различными способами, начиная от уничтожения некоторой неугодной его части или лидеров, подкупа влиятельных продажных лиц и кончая мощной пропагандой, что много раз применялось правителями на планете Земля.

— А на нашей планете? — неожиданно вызывающим тоном спросил Санд.

Его не волновала какая-то чуждая, примитивная, судя по классу, может и надуманная планета, которую ему почему-то так навязывает этот тип. Он насмехается над ним, постоянно твердя «вы — землянин, вы — землянин», пусть и в прошлой жизни. Санд родился двадцать лет назад на планете Лик, и является полноправным ликом. Ему нравится быть ликом, его всё устраивает, жизнь прекрасна и перспективна. Зачем что-то вытаскивать, допустим, даже из его собственной головы, и навязывать ему, как неотъемлемую принадлежность, высшую долю, подаренную самой Мировой гармонией, и, следовательно, от которой нельзя уйти. Он волен делать что хочет, захочет — и уйдёт.

Вдруг неприязнь к собеседнику как быстро пришла, так быстро и ушла. Почему у него ни с чего вспыхивают такие эмоции? Странно, но он никак не может уравновесить своё мироощущение, рассудок бьётся как птица, неожиданно оказавшаяся в клетке, что же с ним происходит?

Плат не торопился с ответом, он наблюдал за юношей; внимательно, но без особого интереса анализируя его состояние и мышление.

— А на нашей планете, — не меняя интонации и совсем не насмешливо, а поучительно продолжил наставник, — вы сами знаете, есть вечные, есть скитальцы, даже пусть и сомневающиеся в своих способностях, в исключительных случаях появляются ангелы и есть другие, составляющие основу общества, оплот нашей цивилизации. Скажите, разве кого-то надо уничтожать, подкупать, агитировать? Посмотрите на небо, и что вы видите? Наш космический корабль — Великий ковчег. Разве это не доказательство того, что наша цивилизация развивается естественно и гармонично? Общественные мнения вскипают, утихают, сменяются, а наш райский мир процветает. Исчерпает свой ресурс наша Звезда, и наша цивилизация переместится на корабль, — неожиданно его голос потерял свою убедительность, — покинет планету и полетит искать новую, подходящую для счастливой жизни и дальнейшего прогресса.

Он постоянно повторял слово «наша», словно не старался оторвать парня хоть и скитальца от естественного мира ликов, а наоборот считал, что он — неотделимая часть общества, и неважно у кого какие способности и предназначения.

— А скажите мне, пожалуйста, что для вас важнее — моя настоящая жизнь лика или прошлая жизнь землянина?

— Мне важна ваша Истинная жизнь, а она складывается из прошлых, настоящих и будущих, — быстро, почти не задумываясь, ответил Плат. — Дар скитальца — это особенное свойство разума, и его надо развивать, получается, что настоящая ваша жизнь должна способствовать вашему возвращению в будущем в прошлое. Проще сказать, вы на планете Лик должны отдохнуть, набраться новых сил, способностей и в будущей жизни вернуться на Землю, там ваше главное место созидания.

Опешив от этих слов, хотя эта новость и не являлась из ряда вон выходящей, просто он никогда не думал, что такое может быть так реалистично и коснётся лично его, Санд воскликнул. — Кому это нужно? Ликам или землянам?

— Это нужно всем — ликам, людям, особенно вам. Мы все являемся составляющими элементами Мировой гармонии и обязаны выполнять свою роль в мироздании, то есть реализовывать свой потенциал. Предназначения разные, в зависимости от уровня развития и одарённости, но это идёт на пользу всем. Так хочет Мировая гармония, и не нам обсуждать её высшие задумки.

— Оправдать высокими словами можно любые цели.

Плат благодушно улыбнулся. — Вы мне нравитесь, в вас действительно есть что-то особенное. Кстати, вы — не первый скиталец с планеты Земля, информация о людях собиралась по крупинкам и складывалась в логичную мозаичную картину ликами не один миллион лет, хотя сама человеческая цивилизация существует не более полмиллиона лет. Парадокс.

— Для меня тут нет ничего удивительного. Время и пространство…

— Так почему тогда вы сомневаетесь в своём возвращении на Землю как скиталец? — резко перебил Плат, словно знал, что ему хотят сказать пустое. — Или вы думаете, что проще и естественнее долететь до неё на звездолёте? Так я поясню, точное расположение не то что галактики, где находится Солнечная система, но даже галактического скопления неизвестно, только приблизительный сектор Вселенной. Никогда лики не долетят до Земли! Вот это по-настоящему невозможно, как бы не фантазировали умники, ссылаясь на будущие научные открытия и технологии. Вселенная расширяется с огромной скоростью, материя разлетается, расщепляется, и никогда не угнаться за призрачными целями; вот вам ещё парадокс — настоящие космические путешественники — скитальцы, а не астронавты. Пространство-время не просто располагает и изменяет материальные объекты, порождает бесконечное многообразие форм разумной жизни, а способствует их развитию. А высокое развитие цивилизации может быть достигнуто не с помощью прямого физического контакта с другой цивилизацией, а косвенного, типа метафизического, — в голосе чувствовалась уже не просто убеждённость, а мощная вера. — Этот контакт куда реальнее, куда эффективнее и куда перспективнее. Наша цивилизация делает только первые шаги на таком высоком уровне, но уже есть определённые успехи. Идёт настоящий прогресс не с помощью космических странствий, а с помощью вас — скитальцев, — наставник сделал паузу, вздохнул, словно не хотел рассказывать об прописных истинах, но раз начал, то нельзя останавливаться и более спокойно продолжил.

— Вся история существования ликов это доказывает. Около двух миллионов лет наши предки прожили на первой, самой родной планете, где благодаря исключительно удачным обстоятельствам развили свой разум, преодолели такое количество невзгод и катастроф, в большей части которых сами были виноваты, что просто чудо. Ведь мы в далёком прошлом были очень похожи на землян — тоже биологические организмы, ну с небольшими отличиями в анатомии. Есть голова, пять конечностей, правда, у людей одна атрофирована, непонятно почему, видимо они сами посчитали её бесполезной. А вообще-то не нам судить, каждому виду свой путь развития. Главное, мы были похожи разумом. Сейчас лики вроде бы намного опередили в развитии людей, но это как посмотреть. Разве исчезли у нас проблемы? И что особенно смешно, мы продолжаем сами их создавать, — на лице у Плата появилась горькая усмешка, а в душе возникла сильная боль и тревога, такая сильная, что даже молодой Санд её почувствовал, но наставник быстро вернулся в прежнее состояние. — Извините, я немного ушёл в сторону. Я хочу сказать, что тогда наши предки тоже мечтали о дальнем космосе, даже совершили несколько межзвёздных перелётов и нашли новые примитивные формы жизни, но всё это было несущественно, может даже в чём-то негативно, так как требовались большие ресурсы и усилия, а население далеко не благоденствовало. Разумным существам свойственно мечтать и пытаться хоть на капельку реализовать свои мечты, но плохо, когда мечты однобоки и оторваны от настоящей действительности и полноценного гармоничного разума, когда идёт соперничество, подкреплённое не чистыми помыслами, а желанием выделиться, получить превосходство, почитание, привилегию. Когда общество сильно порочно и разобщено, о полётах к звёздам никто не мечтает, разве что странники. Когда средне порочно и коллективно, то фантазируют об инопланетном разуме почти все, а некоторые пытаются хоть на чуточку приблизиться к звёздам. Когда общество мало порочно и едино, большинство начинает принимать звёзды не как объекты, до которых нужно непременно долететь, потому что там чудесные открытия и достижения, и как просто окружающая среда, необходимая для развития форм жизни, в том числе и их расцветающей уникальной цивилизации. Когда лики стали мало порочны, когда была достигнута настоящая гармония интеллекта, физики и души, когда жизнь стала похожа на наш нынешний рай, — Санд чуть поморщился, опять это нелепое слово, а Плат снова улыбнулся, но грустно, — тогда они перестали посылать космические корабли к звёздам, точнее никуда. Тогда уже было доказано, что Вселенная не одна, есть и другие, взрывающиеся и исчезающие в кипящем бесконечном котле Мировой гармонии, ох как это отрезвило неугомонных любителей звёзд. Были совершены важные открытия природы тёмной материи, гравитационного поля и необиополя, проще поля чистого разума. А потом настало время строить наш первый корабль-ковчег — второй дом. Звезда остывала, что вело к скорой гибели родной планеты Лик. Удивительно, температурные изменения в системе создали благоприятные условия для появления и развития на планете биологических существ, так появились и мы — лики, но благоденствие было довольно коротким по космическим масштабам. К счастью нам хватило этого времени. Наступил период прощания. Население постепенно снизилось за многие десятки поколений до оптимального количества, способного прожить очень долгое время на космическом корабле. Все лики тогда превратились в скитальцев без дома и в прямом и переносном смысле. Но жизнь продолжалась, сменялись поколения, развивалась наука и техника. Любовь и стремление стать лучше, достигнуть нового дома и подарить потомкам счастливую жизнь не угасало не на миг. Главная опасность за долгое время поисков (в том, что прекрасная планета существует и ждёт их прибытия, никто не сомневался) заключалась в деградации общества, когда рождённые в стенах корабля теряют представление о жизни под настоящей Звездой, потому что их никогда не ласкали её живые лучи. Вы верите, что лучи нашей Звезды живые? — неожиданно спросил Плат.

Юноша неопределённо пожал плечами. Лучи — это поток энергии, разной по физическим свойствам. Тут и фотоны и… куча всего остального. Санд изучал физику поверхностно, потому что она его не увлекала, и он никогда не пытался искать границы между живой и неживой материей, так всё перемешено и нестабильно, и вообще есть ли они.

— Я шучу, — между тем продолжил Плат. — Хотя опасения возникли не на пустом месте, но к счастью не оправдались. Лики уже имели высокий разум и веру, которая помогла им выжить, перетерпеть и не сломаться. К тому же у некоторых ликов начали проявляться качества скитальца.

— Наверное, вечные не дали сломаться другим, а скитальцы…, они и есть скитальцы, — вставил Санд.

— Вы правы. Именно во время первого межзвёздного перемещения появились и вечные, которые помогали сохранять достижения предков и дарили надежду сомневающимся ликам, их роль нельзя сбросить со счетов, — согласился Плат, пытаясь понять, что же стоит за словами парня, но Санд был невозмутим и вроде бы непроницаем, но не для него. Плат проник, отсканировал, сделал свои выводы и спокойно продолжил. — Подходящая планета Лик-2 была найдена. Условия проживания были куда суровее, чем на родной Лик-1, но путешественники жаждали настоящей жизни, описанной и восхваляемой предками, и с энтузиазмом бросились осваивать и улучшать планету. Удивительно, но трудности только закаляли ликов, — тут он сделал паузу, собираясь с мыслями. — И вот что важно отметить, за первое космическое путешествие корабль посетил одиннадцать звёздных систем, где согласно исследованиям учёных астрологов предполагалось наличие подходящей для жизни планеты, а они изучили тысячи ближайших в начале полёта и по его ходу, и ни на одной не были обнаружены относительно разумные существа. На Лике-2 формы жизни, вы сами знаете, тоже были примитивными. Представьте, более одного миллиона лет в пути с одиннадцатью относительно непродолжительными остановками, чтобы высадиться на неприспособленные для жизни планеты, починиться, пополнить ресурсы и ощутить свет Звезды, пусть даже холодный или обжигающий — это уже было огромным счастьем, и ни одного физического контакта с другими разумными существами. — Плат снова сделал паузу, давая время юноше не осмыслить услышанное, информация не заключала в себе новизну, а прочувствовать, услышать за его словами мечты, устремления предков. Он не просто излагал факты истории цивилизации ликов, а старался передать атмосферу, настроения и помыслы тех, кому обязаны нынешней райской жизнью лики, в том числе и Санд. Контакт между наставником и учеником быстро приобрел глубину и силу, конечно, благодаря способностям Плата.

— На Лике-2 наша цивилизация развивалась приблизительно полмиллиона лет, можно было значительно больше, но решено было лететь дальше, потому что был построен новый корабль — Великий ковчег, позволяющий ликам легче переносить длительный межзвёздный перелёт. Условия проживания в нём были даже лучше, чем на самой планете Лик-2, хотя и на ней уже можно было, пусть с некоторой натяжкой назвать жизнь райской. Просто уже был высоким шанс найти более комфортную для жизни планету. Так и случилось, как вы не морщитесь, но рай — самое подходящее слово для нашей с вами нынешней жизни. Я имею больше в виду социальные блага и удовлетворение потребностей, а они важны для развития разума…, если конечно всё в меру и гармонию, — добавил задумчиво он. — Я снова отвлёкся. Как можно вкратце охарактеризовать период жизни на планете Лик-2? Это был расцвет производственных и космических технологий. Была создана база, позволяющая всему населению ни в чём не нуждаться и максимально реализовывать потенциал каждого для блага всех. К далёким звёздам были направлены сотни космических кораблей не только с целью поиска новой Родины, но и просто исследования космоса, контакта с братьями по разуму и основания новых колоний, потому что вернуться домой было очень сложно, почти невозможно. Это был апогей космических достижений и претворения их в жизнь, в настоящее время мы находимся почти на том же уровне по знаниям, но почти не используем в реальных делах. Этому есть объективные причины, — наставник снова непроизвольно вздохнул, но тут же изменил интонацию. — И каков результат? Столько было надежд найти братьев по разуму, даже встретили одну относительно разумную общность, но всё же больше животную, попытались установить с ней контакт, но… неожиданно сообщения исчезли. Постепенно затухали известия и с других далёких звёздных систем, до которых сумели добраться и не погибнуть отважные и удачливые астронавты. Трудности и опасности новых миров, да и просто время привело к тому, что лики или погибли или деградировали, потеряв возможность не только вернуться назад, но и просто поделиться новостями. Получается, не нашли мы братьев по разуму с помощью звёздных перелётов, случилось то, что и должно было случиться. Близкие нам по разуму существа, конечно, есть, но они затеряны в огромных бесчисленных скоплениях галактик, а мы сумели охватить только тысячу ближайших звёзд в маленьком секторе одной галактики и по большому счёту так неумело, поверхностно, плюс фактор не состыковки по времени. Короче, научный прогноз не давал больших шансов, так и вышло на самом деле, — он снова улыбнулся, но уже душевно. — Но разве мы остались одинокими в мироздании? Нет! Откройте Атлас жизни ЕА, там тысячи планет, с которыми ликам удалось установить контакт, не спорю своеобразный контакт, но не теряющий своей реальности и актуальности; в том числе и с Землей. Это не объёмная пространственная карта нашей галактики и даже галактического скопления, а реальная живая карта путешествий скитальцев. Там нет расстояний, направлений, времени прибытия или отбытия, там есть только взаимосвязь разума. И никто не имеет права сомневаться в этой великой взаимосвязи, упрямо твердя, что пока мы инопланетян собственными глазами не увидим, не сравним с данными скитальцев, то не поверим. Когда строили Великий ковчег и готовились ко второму космическому путешествию, то верили в скитальцев почти все лики. Им уже не нужны были полёты героев-астронавтов в неизвестность, им нужен был просто новый прекрасный дом, где можно было счастливо жить и развиваться новым поколениям. Лики достигли уровня, когда поняли и воодушевились своими возможностями, предназначениями в развитии самой Мировой гармонии. Неважно скитальцы, вечные, другие — всё население сплотилось вокруг нового — улавливать и связывать самые тонкие нити мироздания, из которых соткана сама, пусть и постоянно меняющаяся Мировая гармония. Ведь разделение ликов на группы A — ангелы, B — вечные, C — скитальцы, D — другие условно, больше для удобства исследования и претворения открытий в жизнь, на самом деле все лики — дети Мировой гармонии, обладающие равными правами и возможностями. Это аксиома эволюции нашей цивилизации. И вы, Санд, какую бы на вас бирку не навешивали, посыл не сулили, в первую очередь лик, и значит выбирать свой жизненный путь должны сами.

— Сейчас много трактуют о судьбе; есть мнение, что выбор не так уж и велик, — вставил юноша, выразительно взглянув на собеседника.

А тот моментально всё оценил и кивнул головой. — Я понимаю вас. Согласно современным представлениям каждый лик — неотъемлемая часть мироздания, уже кое-что понимающая, что реальная жизнь — просто одна из цепочек Истинной жизни. Короче при нынешнем уровне развития каждому лику надо умудриться не найти себя и испоганить свой чистый разум, впрочем как и сделать заметно чище. Всё верно, и старинное выражение «от судьбы не убежишь» по-прежнему актуально. Да, Мировая гармония рождает, формирует, направляет наш разум, определяет возможности и цели, порой ставит непреодолимые преграды или наоборот открывает новый путь и даже подталкивает, но всё же право выбора нам оставляет, если мы способны и готовы выбирать. И не в мелочах. А каково ваше мнение?

— Я верю Мировой гармонии, ликам, но выбирать за себя никому не позволю, потому что я верю и в свободу воли, — быстро ответил Санд, вызывающе с прямым намёком смотря в глаза, и тут же застыдился своей резкости.

А Плат не обиделся, улыбнулся и с глубоким чувством процитировал: «Надеждой тешим мы себя, судьбу свою другим вверяя…». А потом легко вернулся к прежнему добродушно-назидательному тону.

— У вас до меня было много достойных учителей, я тоже постараюсь раскрыть в вас лучшее и помочь найти себя, будут и другие советники, желающие принять участие в вашем становлении с добрыми намерениями, других нет, но выбирать только вам. Добрые помыслы и даже поступки не всегда несут Истину. Я не прошу слушать больше меня, слушайте всех, но не спешите выбирать чью-либо сторону; пока что просто не спешите, — возникла новая пауза, Плат собирался с мыслями.

Санд тоже задумался. Вот вечный утверждает, что разделение ликов условно, но разве общество равноправно и единодушно? Ведь он уже сталкивался с ситуациями недовольных нападок, и уверен, что другие в массе больше негативно, чем позитивно относятся к вечным. Но юноша прислушался к словам Плата и не стал спешить с вопросами.

— Второе космическое путешествие было сравнительно недолгим — всего 300 тысяч лет с двумя остановками. Перелёт в целом был спокойным и комфортным. Вы, конечно, были на корабле с ознакомительной экскурсией и имеете представление о нём. За время его стоянки около нашей планеты ничего существенно в нём не изменилось,… нет, изменения произошли, — всё же поправил он себя, — но не в общем конструктивном плане. Сейчас наш Великий ковчег воспринимается населением больше как громадный искусственный спутник, чем космический корабль, способный в будущем унести миллиард ликов к другим звездам.

— Но на Лике-2 осталась сотня миллионов жителей, почему с ними нет связи? — задал юноша вопрос; неизвестно почему, наверное, просто чтобы показать, что он кое-что знает из истории.

— Всё верно. Никто никого не бросал, места хватило бы всем, но они сами решили не подвергать себя и своих потомков космическому однообразию и остаться под светом родной Звезды. Планета Лик-2 выглядит уродиной по сравнению с нашей планетой, где такой благоприятный климат, разнообразие растительного, животного мира, одним словом рай, — Плат снова засмеялся, — но именно на этой внешне суровой, неприветливой планете сформировалась и закалилась цивилизация ликов, как по-настоящему разумных существ. Она приютила обездоленных странников, укрыла, обогрела, отдала свои ресурсы, да и не только она, а вся звёздная система. Давайте остановимся на версии, что оставшиеся там лики просто проявили чувство благодарности.

— Может, они решили пойти другим путём? Впереди шесть миллиардов света родной Звезды и есть высокий разум, и кто решил, что путь только один? Я думаю, что они живут во здравии и благополучии, и им нет надобности в общении с нами, — всё же не остановился парень.

— Не считайте, что на планете Лик-2 остались только неверующие в наши идеалы; если такие и были, то в очень малом количестве, просто каждый имеет право выбрать не только каким путём идти, но и как идти, и у каждого есть своя правда и святость. Вы не ошиблись, все лики уже обладали в то время высоким разумом, и не нам обсуждать, тем более осуждать их выбор остаться, а не последовать со всеми, — задумчиво подытожил он. — А почему нет связи с ними? Во-первых, расстояние очень большое, космические помехи; во-вторых, нет никакой необходимости делиться своими достижениями, очень сложно технически и не насущно душевно. Для этого есть скитальцы. Я, как и вы, верю, что у них всё хорошо. Также верю, что и на других планетах, к которым в далёком прошлом были направлены звездолёты, ещё счастливо живут лики, и именно скитальцы помогут установить настоящий контакт. Скажу больше, уже есть подвижки, — произнёс он уверенным голосом, но не стал развивать эту тему. — Повторю, необходимости в массовом расселении ликов на крохотном участке нашей галактики никакой не было. Мы сильны и едины не количеством, а разумом. И путь Истинного развития, какие бы локальные ответвления не случались, у ликов как разумных существ один, — Плат встал, тут же встал следом и Санд. — На первый раз хватит. В нашем случае количество слов тоже не перерастёт в качество, не будем спешить. Я поставил вас в известность, что вы — скиталец и, если вы согласитесь, стану в дальнейшем вашим наставником. Вот и всё. Привыкайте к своему новому статусу и потихонечку определяйтесь, наступает время принятия самостоятельных решений, от которых будет зависеть не только ваша личная жизнь, но и возможно жизнь других ликов и… даже жизнь землян, — наставник снова засмеялся, но его глаза были серьёзны и полны доброй надежды.

Юноша вышел из кабинета и поспешил к выходу. Научно-исследовательский центр был светлым и красивым, но Санд хотел быстрее оказаться под чистым небом и свежим ветром. И ему хотелось поскорее забыть глаза вечного, которые почему-то не отпускали его. Покинув здание, он сразу же посмотрел на небо, сначала на яркую Звезду, всего на миг, а потом на Великий ковчег, освещённая половина которого ярко сверкала. Никогда он не смотрел на небо с таким чувством радости и благодарности жизни. Постепенно его рассудок окончательно восстановился и он задумался, что же теперь делать дальше. Сегодня он стал взрослым да ещё оказывается скитальцем; неожиданно, удивительно, но всё же приятно. Скитальцы, конечно не вечные, тем паче не ангелы, но тоже очень редки и в чём-то исключительны. Во-первых, они никогда не попадут в «чёрный список», пусть даже годами пальцем не пошевелят, кроме того, у них есть непросто возможность сколь угодно часто и надолго прилетать на Великий ковчег, но и заходить в закрытые для общего посещения сектора. Есть, наверное, и другие привилегии, надо поинтересоваться.

В весёлом расположении духа Санд сел в аэромобиль и направился в развлекательный центр, в котором часто собирались друзья. Он никуда не спешил и мог использовать движущиеся транспортные дорожки, но сердце сгорало от нетерпения поделиться своим первым достижением с другими, хотя личной его заслуги в этом и нет, просто его избрали или выбрали благодаря удаче или Мировой гармонии. Кому быть благодарным, и нужно ли вообще быть благодарным за это, парня на данный момент совсем не волновало.

Никого из друзей и знакомых в такой относительно ранний час в развлекательном центре Санд не встретил. Он прошёл в главный зал и сел за свободный столик. «Ну что же, начнём проверку в одиночестве, может так оно и лучше» — подбодрил он себя и нажал на кнопку меню. Есть ему не хотелось, но он всё же выбрал себе многосоставный салат высшей категории, а потом выбрал сильный энергетический напиток V степени и нажал на кнопку и, вот она — чудесная свобода, заказ был принят. Он на самом деле стал взрослым и неограниченным в выборе! Робот привёз салат и бокал с напитком. Санд визуально исследовал этот «богемный», но непонятный по составу салат и отодвинул в сторону, а напиток ему очень понравился. Он пил небольшими глотками, чувствуя, как эйфория наполняет его тело, словно он вот-вот начнёт парить в воздухе. Санд и раньше пробовал подобный напиток, чуток угощали старшие по возрасту друзья, но сейчас совсем другое количество, может и качество и… всё другое.

«Так что мне теперь делать?» — задал Санд сам себе риторический вопрос, наслаждаясь своими ощущениями. Он может ничего не делать! Теперь ему не надо систематически ходить на учебные занятия, общеобразовательный процесс закончился, и не надо начинать профессиональное обучение. Другие обязаны согласно рекомендациям, полученным после тестирования разума, продолжить обучение, чтобы в скором времени начать профессиональную деятельность — созидать или творить то, к чему есть способности и душа лежит. А если к предложенному не лежит или лежит к тому, что никому не нужно, то надо будет найти себя на другом поприще. А если ты не можешь найти себя и в другом деле или считаешь себя непризнанным талантом, то, извини, есть компетентное мнение, что ты — просто ленивый эгоист, и пока не исправишься, будешь находиться в «чёрном списке». Сам по себе список не несёт существенных запретов, разве что «богемский» салат не закажешь и в отдельных развлекательных шоу не поучаствуешь, но быть ограниченным ликом хоть в малом особо никто не жаждет. Правда, как-то Санд случайно присутствовал при разговоре с одним типом из «чёрного списка», который даже бахвалился своим положением, и только и делал, что осуждал устои общества, особенно вечных, хотя по его собственным словам им до «чёрного списка» никакого дела нет, всё придумали сами другие — сами себя дрессируют в угоду вечным. Санд, да и большинство присутствующих не поняли такого своеобразного протеста, посчитав, что оправдывать свою бесполезность таким способом довольно странно. Можно с чем-то не соглашаться, но как можно не радоваться возможности созидать и жить в таком прекрасном мире, зачем искусственно окрашивать всё в чёрные тона, когда кругом так красиво и чисто.

А теперь он, Санд, может тоже ничего не делать и никогда не попадёт в «чёрный список», если конечно сам не сглупит, типа угостит малолетнего запретным напитком и засветится при этом, да и то накажут временным ограничением. Но он не такой как тот тип из списка! Он найдёт своё место приложения сил и ума, и вполне возможно необязательно для этого быть скитальцем. Санд слегка припомнил состоявшуюся беседу. Вот вечный составил для него график встреч, где будет поучать странным премудростям и как-то использовать его способности, но он свободен в выборе и плюнет на этот график, не нужны ему эти встречи, и ничего Плат с ним сделать не сможет. Статус скитальца — это навсегда, такой закон, и свобода выбора — тоже навсегда, такой закон. Сами придумали этот закон, так получите результат. Санд приступил ко второму бокалу, в восторженном состоянии духа гордясь собой, своими мыслями и своими будущими достижениями не скитальческого характера, а очень реальными и значимыми. Его фантазии поднимались всё выше и выше вместе с тем, как опустошался бокал, достигли вершины, когда напиток — дна, и тут рухнули вниз, когда в третьем бокале ему отказали.

— Извините, но вам уже достаточно, — только произнёс робот после непродолжительной оценки состояния парня датчиками и быстро ретировался.

Санд опешил от такого вердикта и не успел опротестовать его, тем более пнуть ногой эту машину, а ему случалось видеть, как пинали роботов другие невыдержанные лики. — Стой, сволочь, — только промолвил он негромко вслед, а затем уже себе. — Вот и вся свобода!?

Он попробовал заказать напиток IV, потом III. Но сразу же возникала надпись, что заказ можно выполнить только через сутки, тогда юноша заказал сок и стал ковыряться в салате. Когда робот принёс сок, то снова возникло желание ударить его, но в охмелевшем возбуждённом сознании всё же появился логичный вопрос, а та ли это машина? Но тут же появился логичный ответ, что какая разница, обслуживающих роботов много, но они совершенно идентичны и обезличены, получается, что бить никого не надо. Это всё равно, что обижаться девушке на капли нагрянувшего дождя, которые подпортили причёску. Но кто-то же виноват, кто настроил эти машины, и по каким критериям идёт оценка, с кого же мне спросить? Возникший хаос в рассудке и в ощущениях нужно было разрешить или охладить. К счастью недалеко Санд увидел двух знакомых ребят, к которым и присоединился.

Парни быстро оценили его состояние, быстрее, чем робот, и спросили, что он отмечает. Санд ответил, что прошёл тест, они обрадовано воскликнули, что их полку прибыло.

— Что пил?

— V. Три принесли, а четвёртый…, — зачем-то солгал он.

— Ухты, бывает, что и после двух отказывают, — воскликнул один.

— Хочется продолжения? — с улыбкой спросил второй.

— Теперь только с этим, — и Санд показал на бокал с соком, который захватил с собой.

— Не переживай, — и он заказал какой-то напиток III степени, тот же заказ сделал вслед и второй.

— Да никаких проблем, если не считать, что я — скиталец, — неожиданно произнёс Санд, толком не осознавая, зачем это афишировать.

— Не шутишь? — Санд ничего не ответил, только спросил глазами, а разве так можно шутить? Парень поверил. — Ты первый у меня в друзьях скиталец.

На самом деле ребята не были ему близкими друзьями, просто у них был установлен контакт. Обычный контакт, каких сотни, когда лики легко узнают друг друга, приветствуют и с удовольствием в меру общаются. Но Санд был рад этим словам.

Когда принесли заказ, один из ребят жестом попросил его допить сок, а потом оглянулся, оценил обстановку и быстро отлил половину жидкости из своего бокала в его бокал.

— Рискуешь, смотри, засекут и лишат на сотню дней, что тогда будешь делать? — покачав головой, заметил второй.

— Тогда Санд меня будет угощать.

— Лишат и его.

— Тогда ты!

— И меня.

— Тогда другие друзья!

— Глупая логика, лишают же не на один день.

— Тогда все станем трезвенниками.

— Без меня, — покачал рассудительный парень головой, всё должно быть разумно.

— Санд — скиталец, разве не это самое важное и разумное на данный момент, — восторженно воскликнул первый, но второго этот энтузиазм как-то не зацепил.

Время бежало, постепенно компания увеличивалась, были ещё угощения, ведь угощали не просто ставшего взрослым парня, а скитальца. Много было разговоров, споров, новых контактов, но к счастью там уже были близкие друзья, которые вовремя увели «героя» из этого шумного сборища.

На следующее утро болела голова, но скоротечное обследование домашнего автомата-медика и предложенное им лекарство помогло. Правда, по настоящему почувствовал себя Санд здоровым лишь после привычного купания в море и лёгкого завтрака. Он любил море, и с огромным удовольствием нырял на пятьдесят метров в глубину, а затем выпрыгивал из воды на пять. «Зачем лики вышли из воды на сушу, ведь море — их дом?» — весело он спрашивал себя, наслаждаясь чистотой и свежестью воды. «Наверное, с суши легче добраться до звёзд» — с той же радостью в душе отвечал он себе. Во время домашнего завтрака, где меню было простым и привычным, Санд подумал, может сходить в ближайший общественный центр, где можно заказать какой-нибудь деликатес и даже особый напиток, ведь он теперь взрослый, но тут же отбросил эту мысль. Домашняя привычная здоровая пища, пусть и созданная автоматом-поваром, его вполне устраивает, а особые блюда и напитки надо оставить на вечер, а может и вообще они ему не нужны, только вред от них. Он со стыдом вспомнил свою нелепую злость на роботов-официантов, излишне активное, может даже и нагловатое поведение в компании, хорошо, что друзья его удержали от ещё большей глупости.

После завтрака Санд вдруг понял, что он совершенно свободен от дел, ему никуда не надо идти, и тут же в сознании появились глаза Плата, такие проницательные и вопросительные. Странные эти вечные — проскочила у него мысль. Что-то в них такое мудрое, возвышенное, загадочное, короче притягивающее, но и что-то заумное, неестественное, завуалированное, короче отталкивающее. Санд задумался о своём ближайшем будущем, а его и не было. Конечно, оно будет, но сейчас он не видел там ничего, и самое главное его ни к чему не тянуло, словно он устал. Отчего? Может от учёбы? Сомнительно, он не изучал интенсивно, через не могу то, что ему не нравилось, как некоторые ученики, чтобы быть подготовленными ко всему и главное приучить себя преодолевать себя. Нет, он не такой, стать известным учёным, художником и т. п. у него не стояла задача. Он просто радовался жизни и естественным своим достижениям, излишне не утруждая себя и не ставя высокие цели. Санд непроизвольно улыбнулся. И честно сказать, ему повезло! Повезло в том, что его признали скитальцем. Совершенно непредсказуемый поворот в его жизни. А если бы он как большинство был другим, то в ближайшее время должен продолжить своё обучение, но уже ближе к будущей профессии. Интересно, чтобы ему порекомендовали? Музыка, искусство — спорно, у него нет больших ни художественных, ни артистических, ни музыкальных способностей, хотя музыку он любит. Техника, наука — тоже под вопросом. Удивительно, он многое может, его тело сильное и ловкое, его мышление сметливо и рассудительно, но заметно выделяться в чём-либо над большинством не выходит. Не нашёл он ещё себя, а может особо и не пытался, а теперь и дальше можно не пытаться. Как сказал вечный: «Добро пожаловать в рай!». Ну что же, приглашение принято, раз он — бывший землянин, заслуживший отдых после адской жизни. Неужели на Земле, так плохо? Санд чуточку отвлёкся от своих мыслей о будущем, пытаясь представить слабо разумное общество, где порочные страсти переполняют все края и выплёскиваются в виде крови, пота и слёз. Разве там его место? Но он тут же отбросил неприятные думы и решил подвести главные итоги.

Короче, вечный подождёт! График, информация там или ещё что-то, но он не будет открывать отданный ему чип. Кем бы его не назвали — скитальцем, приемлемо, землянином, нет, неприемлемо, но он в первую очередь лик и ликом останется, пусть и ленивым. Посчитаем нынешний этап в его жизни каникулами на неопределённый срок, наполненный лишь только увлечениями; а увлечений, а теперь и возможностей их удовлетворения у него предостаточно, и решать, когда эти каникулы закончатся только ему самому. Прекрасный план и главное — прекрасная жизнь продолжается и даже становится ещё краше. С такими весёлыми мыслями Санд шагнул во взрослую жизнь, а если точнее — продолжил юную.

Никаких существенных изменений в распорядке его дня не произошло, если не считать, что Санд больше стал уделять время спорту и дружеским вечерним увлечениям в развлекательных центрах. Раньше он некоторые вечера проводил в стенах дома, чтобы заняться в одиночестве своим хобби, но теперь он мог позволить себе заниматься им днём и намного дольше, а оставшееся время отдавал спорту, а вечер друзьям. В выходные же дни обычно он с друзьями путешествовал или праздновал, благо поводов было предостаточно.

Прошло приблизительно пятьдесят дней и опять наступило тяжёлое утро после головокружительного, точнее легкомысленного вечера. Снова болело тело — это было поправимо, но ещё страдала и душа. Она начала ныть уже дней двадцать назад, сначала чуточку, но с каждым днём всё больше и больше. Санд подлечился, поплавал, позавтракал, и когда сознание просветлело, спросил себя, чего же нового он достиг? Некоторых подвижек в музыке, а в остальных увлечениях он только потреблял. Конечно, потреблять великие шедевры мастеров, неважно музыкальные, художественные — это не пустое занятие. Это тоже развитие, но чего существенного он достиг лично сам? По большому счёту ничего! Вот вчера вечером ему принесли уже три бокала напитка V степени, обманывать можно и роботов, если прислушаться к советам умельцев, и кто-то шутливо заметил, что это уже достижение, правда, до рекорда — шесть бокалов (интересно, кто их фиксирует или выдумывает) ещё далековато. Весёлое настроение, море энергии и куча способов развлечься. Кто-то предложил посетить аттракционный зал, и конечно выбор пал на самые крутые, сногсшибательные забавы. Санд выдержал, не сломался. Вроде молодец, но утром голова чугунная, тело деревянное, настроение плохое, а воспоминания неприятные. Зачем он растрачивает себя, свои силы и даже здоровье на такие глупости? Да, всё можно поправить, восстановить, но кому нужные эти качели? Санд поморщился от всего, что с ним происходит. Снова из памяти выплыли глаза вечного, но в них уже кроме мудрости и грусти чувствовался и укор.

Так что же особенное произошло в его жизни после встречи с этим навязчивым вечным, никак он не хочет его оставить в покое? Санд опять решил напрячь память. Нечего вспомнить, однотипное времяпровождение, даже нет запомнившейся чем-то необычным девушки, всё так обыденно и поверхностно.

Хотя нет! И тут Санд улыбнулся душой. Он встретил нового друга.

В первый же день так называемой взрослой жизни, когда он с непривычки к крепким напиткам и лишних угощений пошёл так сказать вразнос, к их компании присоединился парень по имени Дим. Контакт был установлен, но ввиду плачевного состояния рассудка в тот знаменательный вечер через пять дней, когда они столкнулись вновь, Санд нового знакомого не узнал. Вроде бы контакт есть, но какой-то мутно-бестолковый, пришлось извиниться и как бы познакомиться заново. Поначалу Санд не воспринимал Дима как друга, хотя он всё чаще и чаще стал присоединяться к их кругу. Поначалу Санд даже вежливо отстранялся от него, зачем он влезает в их устоявшуюся, рождённую ещё в детстве компанию, разве у него нет своих близких друзей? Но Дим вёл себя очень доброжелательно, интересно и на удивление быстро влился в их дружный коллектив. Дим обладал редким свойством быть лучше других, но одновременно, быть похожим на других. Необыкновенные внешние и внутренние качества совершенно не выпячивались, а наоборот смотрелись как обычные. Представьте толкового парня, который вроде бы говорит простые вещи, предлагает обычные варианты, даёт несложные советы, но на самом деле всё очень разумно, к месту и лучше всего. Легко выпячиваться, восторженно и громко выкрикивая банальное и ложное, куда труднее дать верное и полезное незаметно, не выделяясь. Представьте симпатичного парня, но считающего себя обычным, ничем не лучше других. Вот таким и был Дим. Главное, он не играл тонко в простака, типа как я красив и умён, но снисхожу до других. Нет, он не играл и этим поднимал других до себя. Поэтому к нему тянулись, и Санд не был исключением, хотя чувствовал, что встреча с Дим всё же неслучайна и его намерения не так простодушны.

Порой он всматривался в новоявленного друга, обдумывая как тактично без обид прояснить ситуацию, но всегда или что-то отвлекало или он сам отвлекался. В общем, желания не воплощались в конкретные действия. К счастью навстречу пошёл сам Дим, как всегда ненавязчиво и незаметно. Что-что, а целеустремлённости и способности естественно достигнуть оптимального результата у него хватало.

Парни вроде бы столкнулись случайно, но на самом деле организовал эту случайность Дим. Конечно, он не выслеживал, не подталкивал, он просто изучил разные варианты и рассчитал возможность, где и когда им можно столкнуться тет-а-тет и спокойно неспешно поговорить по душам.

— У тебя, я чувствую, есть ко мне вопросы, — первым начал серьёзный разговор Дим, добродушно смотря на собеседника. — Не стесняйся, будь самим собой, ты же — скиталец.

Санд улыбнулся, как тонко Дим всё расставляет на свои места, как бы заранее объясняя то, что есть и что кого волнует.

— Тебя интересуют скитальцы? — спросил прямо Санд.

— Да, интересуют, — ответил он, смотря так же прямо в глаза. — Я хочу разобраться, куда мы держим путь, — продолжил он, не меняя своего уверенного чистого взора. — Я, ты знаешь — не скиталец, не вечный, я — просто любопытный и переживающий. С одной стороны в нашем обществе всё гладко и перспективно, но с другой стороны, я чувствую, есть проблемы. И не только я, есть и другие озадаченные и сомневающиеся. Конечно, большинство ликов всё устраивает, зачем лезть в дебри, когда наш мир так благоустроен, красив и гармоничен, но я хочу дойти до сути всего, что творится в нашем мире. Меня не устраивает доля тупого потребителя и созидателя, ведомого Великим провидением, — и он посмотрел в сторону, где над горизонтом поднимался корабль.

— Ты хочешь, чтобы я как скиталец тебе помог, но мне нечем тебе помочь. Общество всегда чем-то недовольно, где от скуки, где от самомнения; появляются яркие лидеры, а за ними последователи. Мир всегда волнуется, иногда доходя до шторма, иногда спадая до штиля, но он не должен дойти до саморазрушения, этому учит нас история, — спокойно отреагировал Санд, а затем чуть с усмешкой, но больше доброжелательно добавил. — Моя задача…, я ещё толком не разобрался в чём моя задача, но уж точно не в переделке нашего рая; я здесь проездом, я здесь отдыхаю, и меня всё устраивает. — Санд хотел добавить, что пока всё устраивает, а в будущем…, но он не знает ещё своего будущего, поэтому и не надо лишней болтовни.

Дим чуток опешил от такого эгоистичного признания, но быстро всё связал, смышленый малый. — На данный момент по официальным данным скитальцев около двадцати тысяч, вечных приблизительно десять тысяч, других — шесть миллиардов. Не знаю, насколько цифры не искусственны, это не столь важно, но такая пропорция уже давно. Вдумайся в такое положение.

— Ты забыл ангелов? — отвёл тему немного в сторону Санд, он понял, куда клонит его друг.

— Ангелов давно уже нет, и я сомневаюсь, что они были, просто вечным надо было их создать, как высший идеал устремления или высший идол преклонения для ликов. Разве не так? — заинтересованно спросил он.

— Я не знаю, я ничего ещё не знаю, — ответил с улыбкой честно Санд, физически расслабившись, снисходительно уважительно смотря на друга.

Дим согласно кивнул головой, он тоже расслабился, и его глаза наполнились благодушием и откровенностью. — Я обратил внимание на вашу шумную группу, когда зашёл вечером чуть перекусить и отдохнуть. До меня донеслись отдельные возгласы, где упоминалось слово «скиталец», и я решил присоединиться. Я уже несколько лет интересуюсь скитальцами, собираю обрывочные случайные сведения о них в Сети, ведь их жизнь, как и любого другого, имеет право на конфиденциальность. У меня даже были планы на встречу с одним из них, но я не знал, как подступиться, и вот такая удача.

— Я — твоя удача!? — громко засмеялся Санд, но быстро успокоился. — Да, наверное, удача, тебе повезло, встретив меня, ты легко поймёшь, что собой представляют скитальцы. Это — обыкновенные лики с особым статусом праздности, представляющие интерес исключительно для вечных, которые высасывают непонятно откуда взявшуюся информацию, помогающую, по их мнению, развиваться Мировой гармонии, — он грустно улыбнулся. — Я неинтересен тебе, и ты сам это уже осознал. Хочешь, поищи других скитальцев, может, я выпадаю из общего ряда.

— Мне кажется, тебя вполне достаточно. Ты специально несёшь чепуху, чтобы тебя оставили в покое как скитальца, у которого была сложная прошлая жизнь. Не было у тебя никакой прошлой жизни, та жизнь не твоя, даже если в твоём глубоком подсознании отражаются её отголоски. Ты это сам прекрасно знаешь, но ты ещё молод и поэтому растерян, и твой нынешний легкомысленный образ жизни — просто временный период, — с добрым негодованием произнёс Дим.

Санд совсем не обиделся и смотрел ожидающим взглядом на друга, словно спрашивал, что же он ждёт от него.

— Меня ведёт чистое любопытство, желание понять, что за всем этим стоит, что стоит за скитальцами, за тобой.

— В учебниках всё написано про скитальцев, — с той же невесёлой интонацией произнёс Санд.

— В учебных, исторических материалах много чего написано про скитальцев, вечных, о нашей цивилизации, но можно ли всему верить? А вот своим глазам, своим ощущениям я верю.

— Ну и что ты ощутил, пообщавшись со мной? — снова усмехнулся Санд. — Вот лично со мной, ни на что толком неспособным?

— Ты прав, я ничего ещё не понял, — он задумался и сделал паузу. — Знаешь, ты — неплохой парень, немного разболтанный, безответственный, самолюбивый, но это легко объяснить молодостью и особым статусом. И ты в целом ничем не лучше своих друзей, но у вас хорошая компания. Я признаюсь, что движим был тобой — скитальцем, но постепенно проникся и твоими друзьями, мне на самом деле приятно быть с вами, — он решительно посмотрел на собеседника. — Я ловил твой подозрительный взгляд, чувствовал твои сомнения, и поэтому рад, что всё между нами сейчас разрешится. Если ты хочешь, чтобы я ушёл, то я уйду, хотя не думаю, что остальные ребята этого хотят. Я уйду, чтобы не обременять тебя, я не хочу навязываться.

— Тебе сколько лет, Дим? — неожиданно спросил Санд.

— Тридцать два.

Санд при первых встречах давал ему лет двадцать пять, слишком он был находчив и дальновиден по сравнению с его сверстниками, хотя внешне выглядел одногодком. Но чем глубже проникал он в него разумом, тем увеличивался и возраст, остановившись на двадцати восьми-тридцати годах. Бесспорно, душа у парня молода, задорна, как и у них — это отражается в его симпатичной обаятельной внешности и привлекательном весёлом поведении, а вот воля, проницательность, интуиция явно повыше, а тут нужны годы взрослой жизни.

— Это имеет значение? — уточнил Дим.

— Нет, совсем нет, — ответил он, а потом добавил. — Я не могу тебе запретить делать то, что ты хочешь. Тем более не могу решать за ребят. Скажу правду, ты всем нравишься, мне тоже, а если мы и для тебя важны, и ты готов быть настоящим другом, то будь им.

— Спасибо, Санд, — от всей души поблагодарил Дим.

— Но у меня есть одно условие. Ты говоришь, что не хочешь обременять меня, я тоже не хочу этого. Так вот у меня по отношению к тебе не будет никаких дружеских обязательств, если дело касается моей жизни как скитальца. Ты понимаешь меня? Я — твой друг лик, и я не знаю тебя как скиталец.

— Не веришь в мою искренность, думаешь, что я попытаюсь в дальнейшем использовать тебя? — прямо спросил Дим.

— Ты же такой любознательный и переживающий за наш мир! — улыбнулся Санд.

— Что же, всё правильно, если у тебя не будет желания чем-то поделиться или что-то тягостное в душе разделить со мной, то смело посылай подальше, я не обижусь. Никакого навязывания, никакого обязательства во всём! Только свобода, честность и любовь в наших отношениях. Для меня это и есть настоящая дружба. Не будет этого — не будет и дружбы.

— Любовь? — повторил со смехом Санд, а Дим чуть с удивлением посмотрел на него, мол, неужели он так примитивен. — Пусть будет любовь, — согласился Санд, поразмыслив, что время само укрепит или легко разрушит их дружбу. Сейчас ещё между ними всё туманно, но Дим — как не крути всё же классный парень, и это вселяет надежду.

Приблизительно так же подумал и Дим, разве что решающее значение в их глубокой связи или быстром разрыве он отдавал не себе, а другу. Он сможет быть свободным и искренним, не обрывая, больше укрепляя дружбу, а вот сможет ли быть таким Санд — вопрос. Но и в нём жила надежда на лучшее.

— Что ты думаешь о вечных? — спросил Дим и, улыбнувшись, добавил, — не как скиталец, а лик. Ты же встречался с одним из них?

— Не хочу думать о них, особенно о том, с кем встречался, — резко ответил Санд, намереваясь уже послать друга согласно только что обговорённым условиям.

Дим сделал вид, что не заметил настроя друга и плавно продолжил. — А я их только видел со стороны, и конечно никаких контактов. Такие самоуглублённые, словно вокруг никого нет; монотонные движения, словно они не идут, а плывут; такие оторванные от окружающего мира, словно они живут на небесах. Впрочем, так оно и есть, их настоящий дом — не планета Лик, а Великий корабль. Вечные возятся с ним как с Божеством, чуть ли не молятся на него и заставляют это делать других. А что великого в этом корабле, разве что он громаден, разве что он крутится вокруг нашей планеты как спутник, разве что внутри его самые крутые технологии, и то больше на словах, чем на деле. Бесспорно там, куда пускают смертных, всё смотрится шикарно и великолепно, но это всё может быть мишурой. Лично мне кажется, что он неспособен лететь к другим звёздам.

Санд за школьные годы получил много информации о Великом ковчеге, благодаря которому выжила и ныне процветает цивилизация ликов. Половина всей истории ликов посвящена именно этому кораблю, словно он — главный родной дом, а не три звёздные системы. Где только не упоминается о подвиге предков, неважно вечные, скитальцы или другие, которые сумели преодолеть страшные невзгоды и колоссальные трудности, но создали и оживили этот Великий ковчег ради счастья потомков. Сколько благодарности в исторических учебниках. Санд усмехнулся. А что потомки? Что делают неблагодарные потомки, типа его рядом сидящего друга? Для них это всё пафосное восхваление и приукрашивание. Не верят ни в величие корабля, ни в величие предков. Всё это, по их мнению, обман, который придумали себе в угоду вечные. Такие крайности, неважно с какой стороны, ему не нравились.

— Не хочешь ли ты сказать, что корабль построили здесь, раз он не может перемещаться между звёздами? Абсурд, — произнёс Санд.

— А может, он уже здесь был с древних пор, и цивилизация ликов зародилась на этой планете, а вся история о межзвёздных перелётах выдумана? — Дим сам понял, что увлёкся и понёс чушь. — Ладно, допускаю, что его доставили издалека, но он — не творение ликов, а подарок инопланетных созданий.

— Бред, даже дети знают историю об пяти этапах, трёх планетарных и двух космических, — довольно грубо произнёс Санд, и тут же ему стало неловко.

Никогда бы Санд не позволил себе так говорить с другим ликом, если бы уже не был скитальцем. Этот наложенный судьбой на него титул почему-то сделал из него не просто смельчака, но порой и наглеца. А эта вседозволенность взрослой жизни, в которую он только вступил, ещё не созрев разумом, только усугубляет положение. Всё же правильно, что есть ограничения! Во многом — и в возбуждающих напитках и в манящих развлечениях и в общественном поведении, потому что подобные ему выскочки просто не в состоянии держать себя в приличных рамках.

Санд взглядом извинился за грубое выражение, но только за выражение.

Дим всё понял и легко отнёсся. — Хорошо, пускай нелепо, надумано. Но тогда ответь, почему корабль вертится здесь, а не летит к другим звёздам или возвращается назад от них? Почему все транспортные, обслуживающие, туристические корабли, которые снуют между планетой и кораблём или другими планетами примитивны и неспособны на дальние перелёты? Мы варимся в собственном соку, летая только в одной звёздной системе. Почему учёные и конструкторы не используют технологии, которыми напичкано наше Великое божество при строительстве новых космических звездолётов. Вечные говорят, что в этом нет необходимости, есть скитальцы. Но тогда в чём видят свою необходимость существования шесть миллиардов других? Потреблять, развлекаться, созидать для оправдания кучу дряни, называющейся приятными вещами или искусством, и главное прославлять наш Великий ковчег — обиталище вечных? Ответь мне, Санд, разве это — не деградация общества? У нас есть силы и ресурсы, а мы только веселимся, возимся и мелочимся. А может вечным и надо, чтобы был многочисленный балласт, из которого выбираются отдельные чистые кристаллы в виде вечных, скитальцев и отдельных талантливых других, благодаря которым на самом деле идёт развитие и ликов и Мировой гармонии? Но если балласт портится, то и кристаллов будет меньше и чистота померкнет, ведь всё взаимосвязано. Где же логика? Или тебя не волнуют другие, ты же избранный?

— Я же сказал, что просто отдыхаю, — усмехнулся, чуть обидевшись, Санд, хотя и осознавал, что действительно он ведёт себя как избранный. — А вот чего тебе, Дим, не хватает для настоящего созидания, зачем ты лезешь туда, куда не пролезть? Прояви себя, может, станешь вечным, и всё тебе откроется. Не надо кричать, что кто-то виноват, когда может быть виноваты все. Мне кажется, что балласт портится, не потому что этого хотят вечные, они как раз этого не хотят, а потому что этого хотят сами другие. Лик жиреет, потому что переедает, и если бы не этические общественные устои, останавливающие его желание вкусно и сытно поесть, то полными были бы очень многие. Я ненавижу уродство, но, бывает, пью и ем сверх меры, ты сам видел, и меня спасает только молодость и спорт, а не разум и воля. Таких как я много, но многих уже ничто не спасает. Может, наступит момент, когда и я сам окажусь в их числе, не справившись со своими пороками. А вот ты справишься, уже справляешься, так не ищи хитрых и виноватых, а найди себя. Все лики должны искать себя и реализовывать свой потенциал, а вечные, по-моему, стараются только помочь. И мне кажется, что многие понимают, что умчаться к далёким звёздам — не главное в развитии цивилизации, главное находится внутри каждого лика. Оно есть и в тебе, Дим.

— Я точно не стану вечным, а вот судя по твоим словам, у тебя это может получиться, — с грустью в голосе ответил он.

— Скитальцы всегда остаются скитальцами. Ты должен знать, что разум скитальца сильно отличен от разума вечного. Вечные — это продвинутые разумом другие, именно такие как ты, — оспорил добродушно Санд, а затем продолжил. — Если ты не хочешь быть вечным, то легко сможешь стать святым.

— Святых нет, это просто оторванные от общих настроений, устремлений и замкнутые на себе другие. Они противопоставляют себя вечным, у которых высокие показатели разума и долголетие достигается искусственными методами, ставя превыше всего в мироздании естество и гармонию. Я не осуждаю святых, их одухотворённый разум очень силён, потому что питается Мировой гармонией, но нельзя отрицать интеллектуальное развитие общества, где компьютеризация и роботизация занимают важное место. Им тоже не нужны звёзды, они считают, что все лики — скитальцы, конечно, каждый по-своему, и не надо никакого сканирования, исследования мозга, это только мешает развитию разума; никаких искусственных вмешательств. Сколько раз святые выставляли требование отказаться от обязательного двухразового тестирования ликов, но вечные не слышат их слабых голосов. Не слышат, потому что за святыми тоже нет будущего. Они бы построили своеобразный счастливый мир без порочных страстей, вездесущих роботов, космических кораблей и только трудились бы в успокоении и молились бы в упоении о новой счастливой жизни, а что дальше — та же деградация, когда чистый разум хочет оторваться от тела; но без тела ещё нет настоящей жизни. Святые — не борцы, они считают себя такими светлыми, что любые проявления активного противостояния для них невозможны, а на жалких требованиях и нравственных наставлениях далеко не уедешь.

— Так кем ты хочешь быть? — с удивлением спросил Санд. — Вечные тебе не нравятся, в скитальцы не годишься, святые убогие.

— Я — другой. Не вечный, не скиталец, но и не другой потребитель и не другой святой. Я — другой, — произнёс упрямо он.

— Ты какой-то не определенный, — подытожил по-своему Санд и, улыбнувшись, добавил. — Типа меня, но лучше.

— Надеюсь, настанет время, и ты поймёшь, какой я, — решил закончить разговор Дим о себе и снова переключился на друга. — А ты знаешь, в чём заключается основная роль скитальца? В периодическом исследовании мозга, интенсивном исследовании. В десять лет сканирование лёгкое щадящее, в двадцать чуть сложнее, но тоже совершенно безопасное, а потом других, как правило, оставляют в покое, если конечно не уникальная личность, а скитальцев… Мне кажется, ваш разум используют, не только что-то из него вытаскивают, но и трансформируют его. В наше время управлять можно не только сознанием лика, но и его разумом. Понятно, что копание в сознании, подсознании под запретом, но там, — Дим поднял руку вверх, — вечные могут творить скрытно всё, что захотят.

— Чистый разум, необиополе как не крути, Дим, ещё вне компетенции ликов, как бы они себя не называли — вечными или ещё как-то. Об этом много говорят, спорят в обществе, учёные-философы строят различные модели, всем хочется стать ближе к Мировой гармонии, но она лишь смеётся, и я сейчас смеюсь вместе с ней, — Дим не разделял шутливое настроение друга, тогда Санд продолжил уже серьёзнее. — В мире ликов, хоть на планете, хоть на ковчеге, везде в приоритете добровольная основа, я могу просто отказаться и продолжать отдыхать всю оставшуюся жизнь, ведь впереди новая — адская, так предполагает вечный, — он чуть иронично улыбнулся то ли другу, то ли себе, то ли ещё кому-то, а затем подмигнул и добавил. — Наверное, я так и поступлю.

Дим с укором и неверием смотрел на друга, словно Санд — или глупый шут, который уже достал своими выходками, или слабый эгоистичный тип, желающий остаться в стороне. Любопытно в стороне от чего? Но Санд устал от этого неконкретного разговора. Всё между ними уже прояснено и прочерчено, и надо держать линию.

— Ты как-то говорил, что работаешь программистом, нравится? — спросил Санд.

— Нормальная работа, — ответил он.

Санд улыбнулся, будто бы знал ответ. — Хорошая работа, но после которой всё равно надо отдыхать, так зачем ты тратишь время на беспредметный разговор со мной? Я не могу тебе помочь! У тебя есть красивая подруга, я её видел и даже, скажу прямо как другу, завидую тебе, так проводи время лучше с ней.

— Да, с ней мне хорошо, она замечательная, но и с тобой…

— Только не говори, что и я — прелесть, — перебил, шутя, Санд, — а то я начну тебя подозревать ещё и…, — он засмеялся.

— Ты молодой и глупый, и шутки у тебя такие же.

— Согласен, поэтому хватит ломать голову, кто прав, а кто виноват, — миролюбиво ответил Санд. — До встречи.

После этого разговора уже не было никаких недомолвок в их отношении, но что-то ещё осталось. В душе Санд радовался новому хорошему другу, но рассудок утверждал, что не всё так просто. Как долго они будут дружить, и что в целом подарит им обоим эта связь совершенно неясно. Свобода, честность и любовь! Да он полностью свободен и честен с другом, а вот любовь, есть ли любовь? Наверное, есть, раз душа рада этому знакомству. А как насчёт друга, насколько Дим свободен и честен с ним? И откуда может взяться у него ещё любовь к легкомысленному постороннему парню, когда рядом с ним такая красивая добрая подруга? Если бы Санд встретил такую красу-душу, то ни с кем бы не делил любовь к ней, хотя, если честно, Дим любит свою девушку по-настоящему. Всё прояснит время.

В целом с другом проблем нет, им приятно вместе отдыхать — вот и славно! А как быть с вечным? Встречаться с ним точно не хочется. Пока не хочется, но он постоянно напоминает о себе, словно незримо присутствует рядом с ним, всё видит и чувствует. Санд снова достал из ящика стола чип, который дал ему Плат, но который раз положил обратно, так и не вставив в компьютер. Он боялся и графика встреч и того, что увязнет с головой в том, что там есть, ведь вечные такие…, просто слов не найти. Иногда ему хотелось выбросить чип и забыть о привязавшемся наставнике, но он понимал, что выбросить несложно, а вот забыть невозможно.

Санд стукнул себя в грудь и решительно опять достал чип, хватит трусливо уходить от принятия решения, вечного не вычеркнуть из жизни, это и глупцу понятно. Вперёд, а там как повезёт. Он вставил чип и включил компьютер. Открылось содержание. Санд бегло пробежал по пунктам. Так, предназначение скитальцев и тому подобное. Так, Атлас жизни ЕА, Солнечная система, планета Земля, разумные организмы. Так, Великий ковчег, предназначение, конструкция. А где же график встреч? Так, вот дополнительная информация. График встреч с наставником первый год свободный и определяется самим скитальцем. Санд с удивлением смотрел на контактные номера; вечные, оказывается, тоже могут шутить: «Встречаться будем нечасто, у меня есть другие подопечные, график в чипе», а тут год на своё усмотрение. Прощай Плат на год, а может и навсегда. Настроение у парня резко поднялось. Он ещё раз просмотрел содержание и остановился на планете Земля.

Сразу бросилось в глаза предупреждение, что моделирование по любому инопланетному разуму оптимально приближено к реальности, неточности и предположения допустимы, но не более 10%. Санд смотрел на объёмную проекцию планеты, где были океаны, материки и не верил своим глазам, что она именно такая как изображена на голограмме. Никто из ликов никогда не видел Землю, никто никогда не ступал на неё, разве что скитальцы отображают туманные образы, и как можно так всё точно и детально отразить? Фантазий только одна десятая часть, а может и меньше и всё остальное жизнь — умопомрачительно. Санд бегло перелистывал страницы с объёмной графической информацией о строении планеты, доминирующих видах животных, растений, стараясь слишком не забивать голову, он толком не знает фауну и флору собственной планеты, а тут какая-то реально-фантастическая Земля. Что-то его удивляло, что-то озадачивало, но он не акцентировался на ярких особенностях. Постепенно ему надоело это ознакомление. Он усмехнулся, слишком много донесли его предшественники скитальцы образов об этой странной планете, делать им было нечего, или вечные слишком много сфантазировали, а им то это зачем. Он чуть передохнул, а потом перешёл к разделу «Разумные организмы».

А вот тут его увлекло. Не только потому, что было много шокирующей информации и ужасных сюжетов, но и потому, что он сам, по мнению вечного, мог быть в прошлой жизни человеком. Санд смотрел и не верил, что вообще такое может быть, тем более что он мог быть одним из этих созданий и принимать участие в этой вакханалии.

Первое, что ему бросилось в глаза — это внешнее различие и общее уродство людей, хотя отдельные молодые экземпляры обладали своеобразной привлекательностью. Санд непроизвольно сравнивал ликов с людьми. Лики по сравнению с этими существами очень похожи между собой телосложением, лицом, поведением, не теряя при этом яркой индивидуальности, но которую можно почувствовать только при хорошем контакте. С первого взгляда можно решить, что они все одинаково мыслят, общаются, ведут себя, потому что все способны хорошо это делать, но на деле у каждого есть своя изюминка. Просто уровень развития у ликов высокий и отличия более тонкие, но при этом не теряющие своей яркости. А люди внешне такие разные по строению тела, цвету кожи, чертам лица, мышлению, общению, поведению, можно сказать коллекция уродцев, но их объединяет отсутствие настоящей уникальности, серость и порочность доминирует у большинства. Конечно и среди них, наверняка, есть особенные личности, но общий уровень развития невысок и, следовательно, индивидуальность тусклая.

Постепенно Санд привык к такой необычной внешности людей, и его заинтересовало, чем же они ещё живут, кроме как подавлять, унижать и убивать себе подобных и вообще всю планету. Чаще всего образы содержали в себе элементы насилия — может это последнее, что увидел погибающий землянин-скиталец, или это запало глубоко в его разум, или кроме этого он ничего больше не видел в своей жизни. Жалость к этим существам всё сильнее росла в чувствах молодого лика. Санд немного отвлёкся от просмотра, он уже не сомневался, что планета Земля существует или существовала или будет существовать, потому что жизнь человечества нельзя сфантазировать даже вечным, бесспорно это отражение настоящей ужасной действительности, пусть и происходящей где-то вне времени. Интересно, а какие образы земной жизни донёс до ликов он сам, задумался Санд. На чипе есть лишь обобщённые файлы-образы, смоделированные по многочисленным материалам, выделенным чистым разумом скитальцев. Да, без консультаций и работы с вечным тут не обойтись.

Он продолжил ознакомление с жизнью людей. Смысл отдельных сюжетов было сложно уловить, и ещё сильно мешало сопровождающееся озвучивание. Речь у людей, как и внешность, впадала из одной крайности в другую, то шумовой хаос, то монотонное звучание, иногда внизу появлялись титры, передающие какой-то убогий смысл. Проблема видимо заключается и в неточности образов самих скитальцев. Смоделированные файлы не были систематизированы, тут были и пейзажи — лес, пустыня, море, нельзя сказать, что Мировая гармония обделила землян природными условиями, тут были и технические конструкции, сооружения — нелепые и страшные, как и сами их создатели. Но больше всего было людей — детей и взрослых, которые запали в душу скитальцам. Это могли быть и родные и друзья и враги и кумиры, кто угодно, чистый разум сам определяет, что взять с себя, а что пропустить мимо. Чем больше проникал Санд в мозаичные фрагменты жизни людей, тем больше становилось неоднозначности в его суждениях. Да, бесспорно человек — дикое животное, но которое при всей примитивности и порочности всё же обладало чистым разумом. Люди способны были любить! Не все могли реализовать свой потенциал в таких ужасных условиях, большинство не могло, но любовь оживала и проявлялась у кого-то чуточку и кого-то заметно. Проявлялась неровно, импульсивно, от животной привязанности, ревности или самопожертвования до не избирательной духовной или настоящей светлой. Санд её ощутил в отдельных редких, но ярких образах. Он снова задумался. А если взять цивилизацию ликов, разве у них любовь не потеряла актуальность и относительность? Конечно, нет. Она никогда не потеряет свою относительность не только к разным по развитию цивилизациям, но к каждому отдельному разумному организму. Вот его друг, Дим, умеет любить; как он относится, как он смотрит на свою избранницу? Как на луч света в тёмном царстве ликов. Санд улыбнулся своему удачному сравнению, странно, Плат утверждает: «светлый рай», а Дим считает: «тёмное царство». А он сам затрудняется с ответом и смотрит на девушек как на отличных по внешности и по чувствам моделей, которых можно менять для разнообразия. Поэтому он и уродился убогим скитальцем, и его место действительно на планете Земля, вечный прав, а не среди ликов; а вот Дим родился настоящим ликом, который подарит счастье и своей любимой и многим другим.

Удивительно, но Санд чуточку смирился с тем, что он мог быть в прошлой жизни землянином, и не потому, что искусственно принижал себя до их уровня, а потому, что его глубоко зацепила их жизнь, защемила его разум. А ведь он негодовал, смеялся над вечным, когда тот, называл его землянином. Никогда не надо зарекаться, тем более, если тебя выбрали в скитальцы. Санд смотрел на молодую землянку, которая танцевала и нежно улыбалась (так было написано в титрах), и при всём неприятии её телосложения, удивительно не функционального, не утончённого, но в то же время очень слабого, чуть прикоснись и она тут же упадёт; её бледной тонкой кожи, в которой непонятно как держится плоть и кровь, её диспропорциональных черт лица, отражающих грубые чувственные эмоции, она ему в целом нравилась. В ней отражалась красота Мировой гармонии. Пусть так заковыристо, своеобразно, но она отражалась. Если он, Санд, был на самом деле человеком, то точно влюбился бы в эту девушку, при всём том, что ненавидел бы большую часть уродливых землян. Тут кем не будь, уродство есть уродство.

Интересно, чтобы эта землянка почувствовала, увидев танцующего лика? Санд был уверен, что она бы очень удивилась, может, и поморщилась, но красоту в лике тоже бы увидела. Красота не только спасает мир, но и объединяет мира. Почему люди — такие слабые и порочные существа смогли преодолеть множество непреодолимых барьеров, большинство из которых выстроили сами, и стали относительно разумными? Потому что среди кучи открытого или завуалированного уродства появлялась настоящая красота. А может эта девушка — тоже скиталец, спасающий человечество? Вечный сказал, что скитальцы нужны и людям, может, он это имел в виду. Видно с ним как не крути, придётся поговорить, от этого не уйти.

В голове у молодого парня крутилось множество мыслей, но доминировали три: во-первых, он — скиталец, и как не отмахивайся брезгливо, вполне возможно и землянин. Плат, хоть и не вызывает большого доверия, но всё же не лжёт. Во-вторых, что же стало с человечеством, какой стадии развития оно достигло, или глобальная катастрофа неважно какого характера уже уничтожила его? Зачем весь этот сыр-бор, если результата нет, зачем ему возвращаться снова туда, если нет от этого никакого толка? Судя по файлам (почему их не систематизировали по эволюционным этапам, разве это было сложно), существенного прогресса у человечества нет, да и не обладают люди от природы нормальными физическими, духовными, интеллектуальными свойствами, чтобы стать высокоразвитыми организмами. Не приспособлены они для этого — недоразвитый мозг, слабое тело, убогая душа. В-третьих, чтобы получить ответы на новые вопросы, надо будет ему не только покопаться в Сети, но и встретиться с этим вечным, так неожиданно влезшим в его жизнь, других вариантов нет. А что даст эта встреча? Наверное, не только ответы, но и новые вопросы, на которые искать ответы будет всё сложнее и сложнее, и искать придётся уже ему самому.

Санд выключил компьютер, слишком много для первого раза, да и главное уже схвачено. Надо отдохнуть и переварить полученную информацию, а там будет видно.

Шли дни, ничего существенного в жизни парня не поменялось, если не считать, что дневные увлечения потеснились, отдав время новому интересу. Санд снова под влиянием привычного времяпровождения заупрямился и попытался отстраниться от своего «земного прошлого», но семя было брошено и прорастало, заставляя молодого лика возвращаться к людям. А чтобы лучше понять землян, ему необходимо было окунуться и в глубокое прошлое самих ликов, точнее в первый этап развития их цивилизации на планете зарождения. Санд копался в Сети, исторических архивах, но вся информация о древних ликах была какой-то унифицированной, ординарной, словно кто-то очень давно решил из множества исторических документов выбрать самые важные и определяющие, лаконично связать и выложить на всеобщее обозрение, и всем этого хватало; сменялись тысячелетия, и всем этого хватало. Понятно, что история ликов очень продолжительна, богата на великие события, но Санд хотел углубиться именно в начало, ведь Плат сказал, что земляне похожи на наших предков. Но честно сказать в том, что он узнавал о древних ликах и землянах, сопоставлял, сравнивал, было мало общего.

Лики всегда были довольно гармоничны в физическом, духовном и интеллектуальном плане. Конечно, грубая сила имела решающее значение в те сложные времена, поэтому они были физически мощными, приземистыми, толстокожими и мало жили; умственно узколобыми, примитивными с грубым несдержанным характером и много ошибались; духовно отсталыми, крайне избирательными, нетерпимыми, непримиримыми и сильно страдали. Всё это приводило к разделам, разборам, с последующими конфликтами и даже войнами. Дрались за всё, начиная с пищи, самок, тёплого места и кончая взглядами и идеями. А идей как жить, кому из Богов верить, логичных и алогичных было много. Похоже на людей? В чём-то да. Но есть важное различие — степень крайности. Гармония старается избегать крайностей. Жестокая борьба и войны со смертельными исходами — неизбежность в начальной степени развития разумных существ — это тоже своеобразная эволюция, закаляющая тело, воспитывающая характер, раскрывающая интеллект и просветляющая душу. Но если борьба переходит все рамки, когда уничтожаются огромные массы и жизнь индивидуума ничего не стоит из-за тупой прихоти или утопической идеи, когда крайняя сила и слабость совместно извращённо порождают страшную порочность — это уже не эволюция, а самоуничтожение. У ликов такой порочности не было, они сумели из войн вытащить суть, что не поощряло и не исключало борьбу из жизни, и даже не оправдывало, а гармонизировало, делало необходимой частью жизни. Короче, древняя история ликов, если она не приукрашена, что маловероятно, не вызывала отвращения. Санд многое не понимал и не принимал из стремлений и поступков своих далёких предков, но он чувствовал их чистый разум, который даже в самых сложных ситуациях не отрекался от светлой любви, неважно к кому — ближнему или дальнему. Лики никогда не кривили душой и не лицемерили как люди. Человеческая слабость или тела, или души, или ума и их общая дисгармония порождает извращённый порок, а слабых людей больше, чем сильных, и этот усложнено-утончённый порок разрастается, приобретает казуистические ужасные формы. Даже древние лики содрогнулись бы от такой жизни. Кажется, у людей есть физические данные: глаза, уши, нос, руки, многие из них относительно неплохо владеют своими телом. Кажется, у людей есть интеллект: логичные мысли, правильные решения и неплохо реализованные технические, коммуникационные проекты. Кажется, у людей есть духовность, чистый разум проявляет себя в любви и самоотречении. Но почему тогда человечество так живёт? Почему всегда одно и тоже — крайняя разобщённость и непримиримость на любом уровне от индивидуума до сообщества; нескончаемые войны, убийство, насилие из-за убогой веры, неумеренных благ и другой глупости; массы в голоде, холоде, болезни и кучка в роскоши, разврате? Почему люди ничему не учатся? Вечный говорит, что человеческой цивилизации приблизительно полмиллиона лет, но разве это мало? А всё потому, что человечество в целом слабо, есть гении, герои, святые, скитальцы, но в целом слабо и негармонично. Мировая гармония не дала им то, что дала ликам, или лики просто смогли вылезти из этой западни; тогда вам, предки, низкий поклон. Удивительно, но люди находятся в западне и сами об этом не знают, они думают, что стали разумными, что скоро полетят к звёздам, а на самом деле сползают к пропасти, а может уже свалились в неё. Чем глупее создание, тем более заносчивое.

Мнение на счёт человечества с каждым днём складывалось у молодого лика всё логичнее и убедительнее. Санд старался уйти от субъективности при анализе и сопоставлении цивилизации людей и ликов. Он даже заставлял себя одновременно быть и человеком, пытался изо всех сил влезть в шкуру скитальца-землянина, вот вечный бы обрадовался, и ликом. Одно было естественно, второе давалось тяжело, но Санд не сдавался. Но чтобы он не делал, результат всё сильнее и сильнее сводился к одному — человечество обречено, и никакие усилия ярких личностей его не спасут. Мировая гармония сыграла злую шутку и с людьми и с ним, но есть надежда, что с ним злую шутку сыграла не Мировая гармония, а вечный — Плат. Конечно, не специально, просто он сам впал в заблуждение. Санд становился всё спокойнее и увереннее в себе, он уже не опасался вечного и готов был с ним поспорить о своей судьбе скитальца, мол, когда-то жившего на Земле. Даже если вечный упрётся и опять начнёт болтать, что Санд ещё молод, наивен, и не надо спешить, то он легко согласится с этим, но будет делать, что сам пожелает, без чьих-либо указок.

Прошло сто пятьдесят дней. Санд зачем-то вёл отсчёт со дня той знаменательной встречи. Он оправдывал себя, что отсчитывает просто свои взрослые дни, но внутренний голос утверждал, что всё не так. Вечный сидит в его разуме, постоянно напоминает своим проникновенным взором ему о себе и заставляет вести отсчёт.

Санд заскучал. С землянами он разобрался, может на скорую руку, но ничего важного он уже не найдёт ни в чипе, ни в Сети, в этом он не сомневается. Хобби и встречи с друзьями ничего нового не несут, всё без значимых изменений — так мелкие успехи и привычные забавы. А хотелось чего-то такого, чего он сам глубоко и не осознавал. Типа всё разложить по полочкам и окончательно убедиться в истинном положении дел. Молодость порождает нетерпение, да и дело по большому счёту было не в землянах — как у них и что с ними, а больше в нём самом. Вторая встреча с вечным была неотвратима, и она состоялась. Санд вышел на контакт, а Плат назначил время на следующий день в том же кабинете.

— Как успехи? — спросил первым Плат, когда они устроились друг перед другом, точно так же, как в прошлую встречу.

— Ознакомился с человечеством, — ответил уверенно Санд, — но хотелось бы кое-что уточнить.

— Спрашивайте, — ответил просто наставник, улыбнувшись.

Его глаза снова всё глубже и глубже проникали, хотя он и не впился взглядом в собеседника, и вносили некоторую сумятицу в сознание парня. Это был не гипноз и не давление мыслью, а чистое проникновение, несущее тепло и добро, но любое воздействие на сознание даже благодатное волнует, выбивает из привычного состояния.

— Я немного запутался со временем и пространством тоже. Вот вы говорите, что для путешествий скитальцев не существует пространства-времени, ведь путешествует не сам организм, а как бы его чистый разум, но в тоже время для планеты Земля есть определённое место расположения в космосе, пусть и неточное, а для человечества есть отсчёт — например, полмиллиона лет эволюции. Следовательно, должен родиться или уже родился… и умер, — Санд махнул рукой от досады на эти нелепые для него уточнения, — человек, с разумом которого соприкоснётся мой чистый разум. Почему именно с этим человеком, а не с каким-то другим инопланетянином с близким уровнем развития? У чистого разума нет временных и пространственных границ, но у вас — вечных они почему-то появляются. Я для вас не просто скиталец, а именно скиталец-землянин, — отрывисто с нескрываемым недовольством произнёс он.

— Всё дело в технических возможностях, точнее высокоинтеллектуальном разуме, — спокойно ответил Плат и как всегда улыбчиво. — Вы не понимаете, потому что у вас нет достаточной базы знаний и невозможно вникнуть в сверхсложные учения, да и негде взять полноценную информацию.

— Конечно, это всё сверхразумная техника, которой напичкан ваш Великий ковчег, и работают с ней только вечные! Им доступно всё и они знают всё, потому что самые продвинутые и… себе на уме, — с сарказмом и недоверием промолвил Санд.

Ему хотелось быть сильным, но кроме недовольства, неверия и самомнения в его словах ничего не было. Санд на самом деле не обладал основательным фундаментом, на котором мог устойчиво устоять, не говоря уже о прыжке вперёд, а за словами наставника, тоже неопределённых, смахивающих на отговорку, как не верь и не отрицай, всё же стояла крепкая стена, но от которой легко мог оттолкнуться только Плат. Парень, несмотря на молодость, из которой и выскакивало его нетерпение, самоуверенность и заносчивость, чувствовал эту стену, выстроенную из благоразумия — самое подходящее слово по его ощущениям. Благоразумия, куда входило и благодушие, и благочестие, и благодарение. Он сказал, что Плат себе на уме, обвинив в скрытности и умысле, но из глаз наставника на самом деле исходило только благо.

Почему другие не любят вечных, потому что они другие. Скитальцев тоже выделяют и относятся к ним не только с интересом, но и с некоторой подозрительностью, но без страха, а вот вечных другие боятся. Действительно, в них есть загадочная сила, непостижимая обычным смертным, и она не может не пугать. И вот сейчас Плат не эмоционально выслушал поспешные обидные слова, но никак не отреагировал, а всё улыбается и теплом обволакивает его сознание. И не верится в глубине души, что вечный играет, что его отношение к скитальцам избирательно; да Плат или система, созданная такими, как он, выделила их из массы, приблизила к себе, но для блага не вечных, не скитальцев, а всех ликов, всей Мировой гармонии.

И Санд в душе застыдился своих слов.

Плат, так и есть, не обратил внимания на слова, а сосредоточился на самом парне, оценил и спокойно ответил. — Мы с вами встречаемся всего лишь второй раз, и я не буду сейчас разъяснять тонкости процессов, с помощью которых выявились из вашего разума информативно-чувственные фрагменты земной жизни, и как можно усилить ваш чистый разум, способный найти в безграничности пространства-времени именно человеческое существо. Это сложно выполнить и ещё сложнее, как ни странно звучит, объяснить, — в его глазах отразилось искреннее огорчение от такой нелепости и своего бессилия, а Санд уже не усмехался пустословию, а проникся его переживаниями. — Вы просто послушайте меня. Я не буду открывать для вас неизведанное или обучать сложным премудростям, я пока что буду делиться с вами историей цивилизации ликов, но так, чтобы вы, как и в первую нашу встречу, ощутили дух времени и предков, — он вновь оценил состояние парня и начал.

— Всё началось во время первого межзвёздного перелёта. Лики устали от долгих ожиданий и постоянных трудностей. Если сейчас на нашей планете бурлят страсти и другие во многих бедах, хотя какие беды в раю, винят вечных, то представьте жизнь на Великом корабле, который и не был таким уж великим и удобным для длительного космического странствия. Если сравнивать с Великим ковчегом, — Плат неосознанно повернулся к прозрачной стене, но корабля в зоне видимости не было, — то он был в сто раз меньше и в тысячи раз хуже. Как сохранить светлую веру и разум в таких условиях? Только созидать, искать и не сдаваться, и только всем. Нужно было занять ликов полезным делом. А как занять делом в ограниченном пространстве сотни миллионов пассажиров? Заморозка ликов на длительный срок больше негативна, чем позитивна, жизнь должна идти вперёд и естественным путём. Если взглянуть на настоящее время, то можно почувствовать глубину той проблемы в далёком прошлом, — он сделал паузу и решил чуть увести тему в сторону. — Нынче шесть миллиардов ликов созидают и радуются жизни, а некоторые даже ворчат, считая, что можно было бы жить справедливее, свободнее и счастливее, и чаще стрелы недовольства направлены в нас — вечных. Вы сами знаете, что многие обвиняют нас в привилегированном положении, позволяющем властвовать. На самом деле все законы и нормы устанавливает общество через избирательный Совет, и никто никем не правит. Но любое пусть даже очень разумное общество не хочет довольствоваться тем, что есть — это тоже естественное свойство эволюционного процесса; всегда хочется новизны, противоположности и борьбы. Вечные не против критики, пусть и необъективной, мы согласны быть крайними, власть имеющими и виновными в несправедливости — своеобразный громоотвод, но только не мешайте нам помогать вам.

Условно представим, что население нашей планеты уменьшилось в три раза, что изменится? По-большему счёту ничего. Не лики, а совершенные технологии, автоматические агрегаты и роботы удовлетворяют львиную долю потребностей, ликам остаётся только контроль и развлечения. Получается, что четыре миллиардов ликов могут ничего не делать или делать никчёмные вещи и жить в полном здравии и удовлетворении. А ведь известно, что скука и безделье порождает лень, тупость и недовольство. Так что же делать? Уменьшать или может увеличивать население? Любые перегибы опасны. Сейчас для нашей планеты шесть миллиардов — оптимальная численность, и это знают не только вечные, но и другие, способные правильно анализировать ситуацию. Каждому живому существу найдётся свободное место на планете, никто никого не стеснит, а если стеснит, то природа сама всё поправит естественным образом — это нормально. Каждому лику найдётся достойное место, где он может если не созидать, то думать, что созидает, или даже делать вид, что созидает — это приемлемо, и не надо лишних обсуждений и осуждений. Главное, чтобы один из десяти, пусть даже из ста нашёл своё истинное призвание и творил то, что сохраняет и делает мир ликов лучше. Задача вечных в основном и заключается в сохранении гармонии без жёсткости и вседозволенности, и то и другое непременно выльется в насилие, и помощи выявления одарённых и талантливых ликов. Мы, вечные, не дарим себе долгую счастливую жизнь, как думают недалёкие другие, а обрекаем себя на смерть, — наставник бросил многозначительный грустный взгляд на юношу, но вера, что эта жертва не напрасная, не померкла и доминировала в его взоре. — Мы стараемся дарить счастье всем ликам, в первую очередь другим, именно они составляют оплот и базис нашей цивилизации, и от их уровня развития истекает всё.

Санд не стал ничего уточнять, он знал, что по достижении ста лет лик, достигший огромных высот, как правило, в научной деятельности, может пройти процедуру полного обновления всех клеток тканей и мозга, при этом сохраняя всю информацию. Своеобразное радикальное омоложение организма с копированием всех способностей и знаний. Так лик становится вечным. По истечении последующих ста лет процедура повторяется. Нынче по последним поправкам допускается пять процедур обновления, не более, но в особых случаях могут быть исключения. Вечных избирают только сами вечные, конечно по желанию самого лика, и все правила и исключения находятся только в их компетенции. Поэтому много слухов и фантазий ходит среди других и о самих вечных и процедуре омоложения. Но что является всем известной и всеми принимаемой правдой, так это то, что такое искусственное бессмертие убивает чистый разум, обрекая, если не на смерть, то заморозку Истинную жизнь вечного. Они сами это утверждают и им верят. Многим утверждениям вечных не верят, но этому верят.

— Но вернёмся назад, — продолжил Плат. — С похожим положением, но более труднопреодолимым столкнулись наши предки и в том перелёте. Они были пленниками корабля, если не считать кратковременных остановок, что с одной стороны давало новые возможности приложения ума и сил, с другой обрекало на продолжение тягостного странствования. Научная область и непознанные особенности разума — вот где можно было развернуть основную деятельность ликам, не занятым эксплуатационной и вспомогательной работой на корабле. Правда, наука была ограничена материалом исследований, если не считать фундаментальные теоретические направления, медицину, электронику и тому подобное. А что касается исследования разума, то тут можно было проявлять себя уже скитальцам. Но как им проявлять себя, когда кругом сплошные фантазии — космическая пустота, тяжесть на душе, да и просто скука поощряла ликов выдумывать сказки и чудеса. Как им проявлять себя, когда учёные мужи насмешливо причисляли их к обычным фантазёрам? Сложно, но лучшие из них не сдавались, дерзали и пытались донести свои восприятия до других. К тому времени уже появились и вечные, научные открытия приносили плоды. Сначала как открыватели и хранители великих достижений цивилизации ликов, потом как несущие надежду на благополучный исход, веру в высокое предназначение, любовь к Мировой гармонии и лишь затем как помощники скитальцам. Сейчас всё переплелось, но в целом наши задачи остались неизменны, — наставник сделал паузу, чтобы Санд почувствовал ту атмосферу и роль вечных.

— Вот вы, Санд, как проявите свои способности скитальца, если не будет рядом с вами меня и Великого ковчега, напичканного, как вы выражаетесь, высокоинтеллектуальной аппаратурой? — неожиданно спросил Плат и тут же сам ответил. — Никак. Во-первых, вы не лучше многих, во-вторых, кто вас будет слушать, если конечно сумеете сами себя услышать? Никто вам не поверит! А вот я объявлю, что вы — скиталец, что намного ярче ваш чистый разум, чем у других, и поверят, потому что я приведу доказательства, приведу не любому, а тому, кто способен их понять, к счастью такие есть и среди других.

— Зачем вам нужны мы, если у вас есть сверхразумная техника? Лично я не чувствую в себе никакого землянина — это всё равно, что залезть в шкуру домашнего питомца, нет, по мне это куда легче; и даже если бы что-то почувствовал, то, вы правы, ничего бы не смог связать и передать. Так зачем мы вам?

— Какой бы сверхразумной техника не была, небольшая поправка — настоящий разум свойственен только живому организму, прочитать информацию из необиополя она толком неспособна. Не скрою, были попытки разгадать информационный код, даже были некоторые успехи, но настоящих достижений пока нет. Структура поля чистого разума очень сложна, и надо уметь уловить из нагромождения, хаоса, какофонии отдельный гармоничный конструктивный элемент. Это удел скитальцев, для них поле чистого разума не свалка непонятных перемешанных отходов, а место сбора зёрен, так зачем отнимать их хлеб? Зачем пытаться обогнать самих себя? Зачем мастерить фрукт, если его легко можно вырастить на дереве? Искусственное никогда не будет в глобальном плане лучше естественного. Естественные замечательные качества нужно просто в меру поощрять. Мировая гармония не терпит правления искусственности, во главе всего живого должно стоять естество, — поучительно автоматически произнёс Плат, и вдруг словно осёкся, задумался и после паузы уже нормальным голосом продолжил.

— Так вот, необиополе существует, и оно способно передавать информацию вне пространства-времени, правда, тут есть некоторые ограничения. Любой разумный организм связан с этим полем, но разум скитальцев очень специфично взаимодействует с ним. Вы умудряетесь удивительно точно расшифровывать отдельную информацию и отражать её в образах. Задача высокоразвитых интеллектуальных технологий заключается в усилении ваших способностей, быстром и качественном анализе полученной информации, связи с имеющейся базой данных и снова эффективной помощи. Поле чистого разума — разум скитальца — разум Великого ковчега — цепочка, связывающая нас с другими разумными существами и самой Мировой гармонией. Ни один элемент этой цепочки нельзя исключить, по крайней мере, сегодня, а моё мнение — вообще никогда. Но я могу и ошибаться, вечные — те же лики и то же ошибаются, — Плат ласково улыбнулся и продолжил.

— Я чувствую ваши сомнения, мой ученик, — Плат открыто признал, кто он для него, а Санд душой согласился с этим ещё в первую встречу, но не хотел с этим примириться, впрочем, он уже давно и примирился. — Вы что-то ощущаете внутри себя, но не можете глубоко осознать. Я говорю вам, что вы — важный элемент в цепочке, но вы не воспринимаете себя таковым, вам кажется, что с вами играют, пытаются использовать, не давая возможности вникнуть в суть. Ничего подобного, у вас есть время всё познать. Поле чистого разума — открытое поле, где наука то перетекает в философию, то обратно, но и там уже есть незыблемые аксиомы и взаимосвязи. Изучайте. Великий ковчег — теперь второй ваш дом, в котором вы имеете полное право жить и, если решитесь, созидать. Изучайте. Самый сложный в познании элемент цепочки — это вы сами. Скиталец — не привилегия, не должность и даже не профессия, это призвание, самосовершенствование и даже самопожертвование. Скиталец — звучит гордо.

— Какая же гордость в том, что я должен стать, условно сказать, землянином? Вы сами-то изучали их? — непонятный дух бунтарства вновь вспыхнул пламенем. — С помощью каких-то крутых устройств, залезших под мой череп, вы будете получать информацию о людях, — Санд захотел сказать — «или придумывать», но спохватился, — будете что-то внедрять, обогащать мой чистый разум, чтобы он впитался в чистый разум какого-то человечка, и радоваться удачно проведённым экспериментам, а я должен быть горд собой?

Как только Санд вспоминал о земной цивилизации, от которой почти отрёкся, но на которую упорно обрекает его Плат, так выходил из себя. Внутри его вскипала адская смесь. Странно, адское в райском. Порочная жизнь человечества, чем глубже и удобнее устраивалась в его сознании, тем сильнее становилась ему ненавистной, и он терял контроль над собой. А Плат как всегда был невозмутим и методично анализировал рассудок молодого лика.

— Вообще-то, я планировал вести разговор о нашей эволюции, но если вы настаиваете, давайте немного отвлечёмся и поговорим о человечестве. Конечно, я его изучал. Но сначала всё же пару слов о ликах. Вы хотите быть другим? Да, в среднем у них повыше уровень разума, чем у вас, мало кто из них, условно сказать, — он специально повторил фразу парня, — окажется когда-либо на Земле, хотя пути господни неисповедимы. Чистый разум большинства из них будет взаимодействовать с живыми организмами близкими по разуму. Многие из них, наверное, родятся теми же ликами, как бы переродятся. Но это всё обман, пшик! Никогда ни один из них не вспомнит прошлую жизнь, только хаотичные бессмысленные ничтожные ощущения, они вроде бы и скитальцы, но больше смертные, неспособные собирать зёрна из чистого поля. Конечно, не такие смертные, как вечные, которые просто убивают свой чистый разум, но всё же больше смертные. А у вас широкий диапазон взаимодействия чистого разума с необиополем, это в некоторой степени усекает ваши возможности как лика, вы не станете ни учёным, ни художником, но зато позволяет ощутить в себе частичку бессмертия. Вы ненавидите в себе человека, но это земное, живущее и сейчас в вас — лике, делает вас бессмертным. Так скажите мне как на духу, — наставник специально использовал в речи старинные выражения, — готовы ли вы променять свою жизнь с искрой бессмертия на яркую жизнь обычного лика? Свою особенную Истинную жизнь скитальца на обычную планомерно развивающуюся или деградирующую Истинную жизнь? Скиталец — это не вечный дар, он может легко исчезнуть, если с ним не обращаться аккуратно, не лелеять. Вы сможете легко, за пару жизней превратиться из скитальца в другого, но обратно…, — он покачал головой. — Тут один шанс из миллиона, и надо очень постараться. Выбор за вами. К счастью у вас много времени, чтобы всё взвесить и ответить на главный вопрос — кто же вы? Кстати, высокоинтеллектуальные устройства тоже могут ошибаться при определении скитальца, ведь граней нет, всё размыто, капелька вправо — другой, капелька влево — скиталец, — наступила вновь пауза.

Никуда от этого не уйти, выбор только за ним. Санд чувствовал наставника. Плат говорил очень искренне и то, что есть на самом деле. Он сам ещё не разобрался в нём, в его одарённости скитальца, и только вера помогает уже сейчас признать молодого лика своим учеником. Но он не хочет парня заманивать, не хочет и отталкивать. Сейчас он хочет только просветить, соприкоснуться аккуратно своим разумом с его разумом.

— Теперь давайте поговорим о человечестве, что вас в их жизни не устраивает? — начал Плат.

— Всё, — встрепенулся Санд, — они невозможно порочны, у них нет будущего, вполне возможно их уже и нет, или они появятся, но потом хоть как исчезнут, — он поморщился оттого, что хочется сказать правильно, а выходит ещё глупее.

— Не надо цепляться за логику, когда нет увязки со временем. Будьте проще, — приободрил наставник.

— В моей миссии землянина нет большого смысла! Ничего я не смогу дать им, даже если один из них почувствует в себе мой чистый разум. Как вы сказали, окружающие будут только смеяться или ещё побьют палками. Странно, они мечтают о звёздах, верят в прилёт инопланетян, во всевозможные чудеса, больше примитивно-фантастические, но совершенно не могут воспринимать настоящие чудеса, пытающиеся протиснуться в их мир, они их не замечают или отрицают. Постоянно презирать и унижать, часто насиловать и убивать себе подобных — это у них не только в крови, это не только инстинкт, это у них и в душе, это их разумение жизни. Мировая гармония что-то особенное заложила в их человеческое ядро, и эволюция не гармонизировала их разум, стараясь равномерно развить и тело и душу и интеллект, а синтезировала в странный сгусток, где есть бурление, вскипание, но нет настоящего слияния. Она экспериментирует с людьми, и мне их очень жаль, — произнёс Санд, пытаясь отразить в словах свои внутренние ощущения.

— Значит, ликам повезло, их Мировая гармония не обделила? — улыбнулся наставник, но из глаз сочилась не насмешка, а добрая поддержка.

— Я сравнивал нашу историю и человеческую, ход эволюции от пещерных дикарей до разумного сообщества, и не было у нас такого диктата, таких войн, таких пороков. У нас, наверное, за все времена не было столько убиенных и замученных репрессиями, голодом, холодом, болезнями, сколько у них за последние пять-десять тысяч лет. Цифрами я, конечно, не могу точно оперировать, но думаю, что так и есть. Размножаются, убивают всё вокруг себя, потом убивают и часть себя, и всё вновь. Так не может долго повторяться, — уверенно сказал Санд. — Моё мнение — не нужен я землянам, а земляне не нужны ни нам, ни Мировой гармонии, история их коротка и страшна, они — пропащие создания.

— То, что вы видели в созданных высокоинтеллектуальными машинами образах, лишь отголоски — как правило, крик охваченных ужасом, плач убитых горем, счастье познавших любовь, восторг добившихся победы и многое другое, но это — не полноценное отражение жизни людей. Да, высокий разум Великого ковчега способен связывать, выстраивать и дополнять, но цельной картины нет. Вы это учитываете?

— Да, я стараюсь быть объективным. Я серьёзно отнёсся к данному материалу и, скажу честно, не отрекался от людей, я хотел быть с ними, но чем дольше я рядом с ними, тем сильнее отрекаюсь от них.

— Интересно, — задумался наставник. — Лично я отношусь к человечеству, как одной из сотен цивилизаций похожего уровня развития, с которыми установили контакт скитальцы, вы смотрели Атлас жизни ЕА?

— Немного. Слишком в нём всё замысловато.

— Потихонечку разберётесь. А что касается Земли, я — всего лишь вечный, который старается хорошо изучить ту область, которой заведует. Я могу сравнивать цивилизации, отслеживать и даже прогнозировать их развитие, но я не могу углубиться в каждую из них, так как можете вы — скитальцы. Я хочу сказать, что при всей похожести путей развития инопланетных разумных организмов близкого уровня, обязательно найдутся нюансы, которые внесут непредвиденные странные коррективы, что резко изменит их. Кажется, что следующий шаг закономерен и единственно возможен, но…. Кажется, идёт равномерный подъём, но…, или идёт падение, и тут но. Мировая гармония никого специально не наделяет или обделяет, она просто обладает свойствами, провоцирующими появление и развитие разумной жизни, а там как у кого сложится исходя из уникальных природных условий, а также исключительных случаев. Можно сказать ещё и так, все разумные существа — её экспериментальный живой материал, но к которому она относится равно справедливо и даже с любовью. И она никогда не устанет воспроизводить жизнь и любить всех своих детей без исключения.

— Человечество ещё живо в этом Атласе? — спросил уже проще Санд с задумчиво отрешённым видом.

— Да, и пока новых сведений не поступало, — также просто, чуть с юмором вглядываясь в парня, ответил Плат.

— Почему смоделированные материалы очень разбросаны, неужели их не могут эти заумные машины систематизировать? И у меня вся информация по Земле?

— Всё, что получено и обработано. Но процесс идёт, и будут дополнения и улучшения, — наставник с надеждой продолжал смотреть на него. — Когда вы в следующий раз откроете Атлас жизни, то непременно уловите, что история человечества только началась и для них и, следовательно, для нас. Материалов не так уж много, чтобы точнее проанализировать их эволюцию, и систематизировать по большому счёту нечего, разве что общие представления о самой планете. Что же касается конкретно людей — да, тут явно прослеживаются спады и подъёмы отдельных составляющих разума, есть улучшения и есть ухудшения в образе их жизни, но существенно уровень не меняется. Всегда есть богатые и бедные, враги и друзья, перемирия и войны. Люди не могут и не хотят остановить эпидемии и голод, и неважно, живут они ещё в пещерах или летят на Луну. Это действительно шокирует и озадачивает. Население достигло десяти миллиардов, по крайней мере, не меньше, а это очень много для такой небольшой планеты, с учётом зон вечной мерзлоты, пустынь и обширных океанов. Катаклизмы неизбежны. Чем всё это закончится? Спонтанным массовым падением или заорганизованным равномерным сползанием; быстрым восстановлением и даже подъёмом или долгим барахтаньем в трясине? А может люди окончательно деградируют, как вы предполагаете, или совершат настоящий скачок вверх и при всей кажущейся слабости проявят чудесную силу разума, и вы ошибаетесь? Их история только началась, и ещё не закончилась. У них есть время.

— Я в такие чудеса не верю, пусть даже в мой разум и влезет примитивный фантазёр с Земли, — усмехнулся Санд.

— Давайте не будем спешить с выводами. Будьте терпеливы, ведь вас терпит чистый разум землянина, — улыбнулся, но без насмешки и Плат.

— Это мой чистый разум.

— Согласен, это ваш чистый разум, но он взял не только то, что ему понравилось из необиополя, но и то, что выбрало именно ваш чистый разум. По идее — это одна субстанция. Поэтому мне и удобно говорить, что вы в прошлой жизни были землянином, хотя если рассуждать здраво, надо же какое выражение, — и тут он тоже усмехнулся, но по отношению к себе, — то вроде бы и не были. Слова, выражения — всё пустое, надо просто правильно воспринимать реальность и правильно связывать элементы, создающие эту реальность. Надеюсь, вы сможете воспринимать и связывать, а времени у вас, как и у землян тоже предостаточно, — он задумался.

— Знаете, что воспитал и укрепил в ликах первый межзвёздный перелёт? — неожиданно задал риторический вопрос Плат, он вернулся к начальной теме. — Веру! Только вера спасла нас. Вечные — как подвижники внесли свою лепту, но главная заслуга в этом всех ликов-скитальцев, находившихся в том корабле. Скитальцев и в узком и широком смысле слова. Лики поверили, что можно, затерявшись в бесконечном космосе, быть не потерянными для Мировой гармонии. Для этого надо всего лишь ощутить в себе скитальца. Не всем удавалось ярко проявить свои особенности, но никто не падал низко духом и не опускал безвольно руки, все верили в новую жизнь.

— Что-что, а в новую жизнь в древности верили все — и лики, и люди, правда, почему-то жили только одной, особенно люди, — вставил парень.

— Речь идёт не о страхе смерти, как вечной пустоты, не сказках о счастливой жизни, как противоположной полной страданий существующей. Лики тогда уже обладали гармонией, хоть разум их сильно страдал от сжатости, мизерности окружающего мира. Речь идёт о следующем — лики готовы были прожить в тесноте, тусклости, однообразии, но, даря остальным, особенно детям и внукам, весь свет и доброту, что имели. Они поверили, что их потомки найдут прекрасную планету, в которой доведётся пожить и им, потому что они стали скитальцами.

— Разве это не одно и тоже? — решил уточнить Санд, а Плат как-то очень глубокомысленно посмотрел в ответ, ничего не говоря. — Неужели есть образы скитальцев с того перелёта? — сообразил парень.

— Конечно! Они помогли нам воссоздать историю первого межзвёздного перелёта, — чуть с иронией ответил наставник. — Вот что поразительно! Когда лики долетели до второго дома, то они — счастливые от возможности преобразовывать, улучшать необжитую планету, возможности полететь к другим звёздам в поиске новых миров, возможности развивать себя в полной свободе и любви не потеряли эту веру. Звездолёты, улетающие в даль, не отрицали, а подкрепляли скитальцев. Один из самых значимых, продуктивных и счастливых этапов в истории ликов. Есть много образов и с планеты Лик-2. Второй межзвёздный перелёт был более скоротечен и ничем особо ярким не отметился, разве что…, — но Плат не стал продолжать мысль. — А вот поколение, выросшее на планете Лик-3, выросшее здесь, в настоящем раю, постепенно теряет эту веру. Поразительно и печально! Всего-то прошло четыреста тысяч лет, а этой веры почти не осталось. Веры в скитальцев, веры в себя, как скитальца. Конечно, ещё никто скитальцев не отрицает, а многие продолжают и себя считать скитальцами, но уже всё не так, как было в прошлом. Обмельчал нынче лик, стал каким-то ленивым, самолюбивым, недальновидным, капризным и недовольным. Глядишь, и превратимся в людей, — Плат грустно усмехнулся, вздохнул и добавил, словно винил самого себя. — На всё есть причины.

Санд немного растерялся. По идее он и есть ленивый самолюбивый глупый лик, незнающий ни истории своей цивилизации, ни вообще ничего, одно отличие — скиталец, правда и тут какой-то недоделанный, сомневающийся, мечущийся. Но в интонации слов, особенно в чувствах наставника не было обвинений в его адрес, Плат винил других и больше всего себя. Он-то тут причём, в нём эта вера точно осталась. Может он считает, что вечные что-то упустили, где-то недоработали? Вполне возможно, даже очень.

— Почему ваш Великий ковчег не улетит к другим звёздам? Разве ему не надоело крутиться здесь? — вдруг спросил Санд, а в глазах наставника появилась толика удивления и даже смятения, словно его застали врасплох. Парень в свою очередь удивился такой реакции, не сказал ли он глупость, и решил смягчить, добавив. — Оставьте большую часть вечных на планете, возьмите сто миллионов других, не надо набивать корабль под завязку, от желающих отбоя не будет и вперёд. Пройдёт время, пусть и долгое, и он вернётся назад. Неужели без Великого ковчега лики пропадут или другие угонят его? — всё же Санд под конец решил пошутить, хотя на самом деле всё было серьёзно. Сама атмосфера их беседы застыла в напряжении.

— Вы считаете Вечный ковчег живым? — повременив с ответом, спросил Плат, уже вернувший себе полное спокойствие и благодушие.

— Живым? — озадачился ученик, он об этом и не думал. Санд раньше слышал или читал, что будто бы разум трёх вечных вошёл в симбиоз с мощной интеллектуальной компьютерной системой космического корабля, сделав его если не живым, то сверхразумным, но насколько это правда, насколько это возможно, он не знал и не проявлял большого желания узнать. — Не знаю, — сознался Санд, — я был на нём с экскурсией. Мне он показался огромной планетой, где жизнь идёт внутри неё, чем-то вроде нашей планеты, только здесь всё естественное, а там качественная подделка под естественное — и небо, и свет, и природа.

Плат внимательно созерцал парня. — Он не полетит к звёздам, потому что без него действительно лики, если не пропадут, то потеряют в себе скитальцев, а это почти что пропадут. И дело не в том, что в таком путешествии нет необходимости, так как у ликов всё есть и ещё долго будет. И дело не в опасении за корабль, хотя вероятность, пусть и очень маленькая, катастрофы существует. И даже не в том, что ничего стоящего у другой звезды не найти, а астронавты и их потомки обрекут себя на длительное тягучее путешествие. Дело в том, что покинуть планету Великому ковчегу в настоящее время невозможно.

— Почему? — машинально спросил Санд, не поняв последней фразы.

— Вы молоды и непоседливы. Мне нравится в вас чистое наивное желание всё охватить, сообразить и сделать выводы, потому что в нём чувствуется живая жилка разума, но бойтесь легко и быстро всё познать и прийти к окончательному мировоззрению. Это ошибочно и опасно. Вот вы изучали несколько дней человечество и пришли к логичному для себя заключению, что оно невозможно порочно и неизбежно погибнет. На каком основании? Вот вы хотите получить поверхностную, другой я просто не смогу вам дать за короткое время, да и вы сами должны приложить к его изучению усилия и умения, информацию о Великом ковчеге и сделать о нём скоропалительный вывод. Глядишь, через лет пять-десять вы определитесь и с последним самым важным звеном — кем являетесь вы сами. И что дальше? У вас есть всё, чтобы смело и целеустремлённо идти по жизни! Если вы познали себя, то значит и определили главные цели в жизни, ведь так? Но куда вы придёте со своим легко доставшимся и быстро затвердевшим мировоззрением? Никуда! — наставник сделал паузу и улыбнулся, не меняя взгляда наполненного добротой.

— У вас есть самое ценное, что есть у любого разумного существа — ваш чистый разум, который не признаёт никаких догм и конечных результатов. Только промежуточные и только истинные. Не уподобляйтесь ликам, которые спешат повзрослеть и смотреть на окружающий мир взглядом всезнайки. Они сами себя вводят в заблуждение, чтобы меньше было в их жизни сомнений, трудностей, а больше надёжных успехов и приятных удовольствий. Мелкособственническая, малодушная натура. Посмотрите внимательно на меня и скажите, разве я ищу личных успехов и удовольствий? Нет! Но во мне и нет той живой силы, которая есть в вас. Когда я постарел, а затем съел плод молодости, шутка, то не стал молодым, а стал ещё старее, и никакие естественные радости жизни меня уже не волновали так, как в настоящей молодости, потому что мой чистый разум померк. Стал ли я мудрым? Наверное, стал, так как наполнен большими знаниями и ничего для меня уже нет превыше долга служения нашей цивилизации, всё остальное мишура и мелочь. Смерть для меня — облегчение. Хочется начать жизнь заново, пусть и с чистого листа, но я должен напитать знаниями скитальцев, помочь им реализовать себя, вы — словно чудесные светлячки, озаряющие бесконечно огромный мир живых существ, — он снова замолчал и одарил ученика глубоким взором.

Вновь наступила пауза. Санд чувствовал атмосферу и молчал.

— Вы не должны быть похожи на меня, вы должны взять у меня особые знания, впитать от меня веру и стать настоящим мудрым скитальцем, имеющим и высокий интеллект, и молодую душу, и чистый разум. Самое главное — не переставайте радоваться жизни и её высшим проявлениям как красота, свобода, любовь и вера, тогда вы не постареете и в сто лет. А потом… не будем загадывать, что потом.

Настал момент что-то ответить, и Санд продолжил шутливо мысль, улыбнувшись весело и добро. — Новая жизнь на планете Земля! — а потом добавил уже с чуть извинительной интонацией. — Наверное, вы это хотели сказать?

— Мало ли что мне хочется сказать, и мало ли что я говорю, главное, что скажете вы сами и не сейчас, а… в сто лет. И ещё. Я не хочу, чтобы вы перестали увлекаться чем-либо или развлекаться как-либо, зациклившись на развитии в себе скитальца, просто старайтесь вносить в свою жизнь новизну и полёт. Я — ваш наставник, но меня не интересует ваша обычная жизнь, я полагаю, что вам хватит ума не совершать глупости. Вы — ещё очень молоды, так и соответствуйте своему возрасту только без излишнего ребячества и конечно мудрствования. Будьте тем, кем есть и верьте в себя!

Санд призадумался. А ведь Плат видит его насквозь. Особенно его крайности. С одной стороны инфантильность — не желание становиться ответственным и целеустремлённым, например как Дим и другие его друзья. Они меняются, взрослеют, Санд стал это замечать особенно в последнее время, когда жизнь им всем открыла новые пути, а что он? Он продолжает только увлекаться и веселиться, Плат прав. С другой стороны, его озабоченность своим непонятным положением новоявленного скитальца, желание поскорее найти прочную опору и решительно двигаться вперёд, а ведь скоро ничего не делается.

Плат оценивающе-прочувствованно посмотрел на него и решил всё же добавить. — Не суетитесь, живите в радость, но и не забывайте о цепочке: необиополе — скиталец — Великий ковчег.

Разговор был закончен. Наставник не тратил на него много времени, предоставляя возможность самому разбираться во всём. Он только советовал и вдохновлял.

Но Санд к советам вечного в привычной обстановке мало прислушивался и продолжал оставаться мальчишкой, чем с одной стороны очень веселил друзей, с другой — порой озадачивал. Да, ребята входили во взрослую жизнь, каждый по-разному, но их отношение к беззаботному времяпровождению постепенно менялось. Сокращалось и время совместных вечеринок и путешествий, кто-то больше внимания уже уделял профессиональному обучению, кто-то близкой подруге. Взросление всегда вносит в жизнь свои коррективы. А Санд оставался неизменным, не потому что не хотел меняться, он просто не готов был ещё меняться. Друзьям нравилось, что Санд всегда свободен и безотказен, что в нём ещё живёт дух школьной дружбы, которая радовала их и в прошлом и так приятна в настоящем. Иногда парни удивлялись его мальчишеским выходкам, считая их уже безрассудными или несолидными, но больше пожимали плечами, чем ругали; иногда интересовались, чем живёт их друг — скиталец, не только ради любопытства, но если надо, и с целью помочь, а Санд просто отшучивался. Ему нечем было, да и не хотелось ни с кем делиться. Дим часто всматривался в него с надеждой и доброжелательностью, особенно когда кто-то из друзей упоминал что он — скиталец, но сам с расспросами не лез, соблюдая договорённость.

Внешне Санд не менялся, а внутри? Внутренних изменений тоже не было. Он пытался себя менять на глубоком уровне, чтобы хоть на капельку соответствовать качествам своего друга и пожеланиям наставника, но не получалось.

Он мечтал влюбиться по-настоящему, чтобы рядом с ним была красивая добрая подруга, даже находил кандидаток, но или они от него отворачивались как безответственного и неспособного любить парня, или он сам, представляя их будущее совместное постоянство, сомневался и не решался сделать шаг навстречу. Да, девушка ему нравилась, но любит ли он её по-настоящему, будет ли у них родство душ — в этом не было однозначности, и он решал, что не стоит распыляться на ухаживания и торопить события. Короткие пусть и нечастые удовольствия с весёлыми раскрепощёнными девушками на вечеринках его вполне устраивали.

Он пробовал серьёзно заняться изучением необиополя, но сложность терминов, математических зависимостей с множеством допущений, чтобы хоть как-то описать или притянуть к познанным законам мироздания неуловимую никакими приборами и только живым разумом «эфемерность», утомляла. Иногда на него находила непонятная хандра, и ему так хотелось тёплого участия, поддержки. Только не вечного, Плат для него — больше наставник, чем друг; и только не родителей, они любят его, но ничем не смогут помочь, к тому же он давно привык жить независимо от них. Лучше всего на эту роль подходил Дим, как самый толковый и понимающий друг. Были моменты, когда Санд ругал себя за выставленные ему условия и решительно желал их отменить, но как только взгляды друзей встречались, то желание в тот же миг исчезало. Его друг был заинтересован всем, чем жил Санд как скиталец, и этот неистребимый интерес, правда в котором было и беспокойство за друга, отталкивал. Отталкивал, потому что в нём было что-то ещё. Как не скрывай, даже не отрицай в самом себе, а Дим это ощущал и не отрицал, друг пытался с помощью скитальца проникнуть в мир, который, как он считал, скрыт от других. Дим не считал это использованием, ведь он искренен с другом, и надеялся, что Санд сам пойдёт навстречу, так будет лучше и для него и для всех. Но Санд не разделял этих мыслей, он не готов открывать «пока что не знаю что» перед пусть и очень умным добрым другом, в надежде, что авось он поможет и научит, и на молчаливое предложение — давай в тебе, скитальце, а заодно и вечных разбираться сообща, отвечал молчаливым отказом.

Никто ему не поможет, эта противоречивая, непринуждённо тяжёлая, приятно противная ноша только его и деваться некуда, надо нести. Если он бросит её, тогда что поднимет другое, на что ему хватит сил и ума? На кучу безделушек? Вечный прямо сказал, не быть ему ни учёным, ни художником, и Санд при всей своей недоверчивости к его словам, Плат — хоть и вечный, всё же не Бог, может полубог, с ним соглашался. Талант не может себя не проявить в двадцать лет, тем более в таких благоприятных условиях. Исключения бывают — ошибаются и педагоги и системное тестирование и сам лик, только в середине жизни познавший своё истинное призвание, но очень редко. Санд не может себя тешить надеждой на будущие свершения, не имея никаких, даже малюсеньких оснований. Прочь все оправдания, недовольства и сомнения, он должен сам нести свой камень скитальца — такой остроугольный, скользкий, холодный, но в тоже время наполненный чистым светом. И перегрузить даже частично на другого тоже нельзя. Плат может только укреплять его веру, что он и пытается сделать, а вот Дим рвётся подставить и свою спину, но так рьяно, что в результате они только уронят и разобьют камень, потом поделят, поднимут осколки и дружно понесут дальше. Только это уже будет не цельный камень чистого света, у каждого будет своя ноша из местами блестящих, местами замаранных грязью осколков.

Поэтому Санд молча извинялся и отказывал другу во взаимопомощи, мол, у тебя своя ноша, у меня своя, пусть сначала каждый определится с ней, прочувствует, а потом уже будем решать, можно ли их нести сообща. Но Дим был намного старше и намного увереннее своего друга-скитальца, он полон был сил и шёл налегке, стараясь не только поднять, но и позаимствовать ношу у других. Одним из этих других, наверное, самым привлекательным и был Санд. Дим смотрел на друга своими красивыми проникновенными глазами, которые так нравятся девушкам, и говорил, что ему, хоть и скитальцу, никак не потянуть в одиночку то, что грузят на него вечные; в результате он незаметно превратится в раба, потеряв в себе воина. А ведь Санд — воин, такой же воин, как и он, не унижающий зажатых привычным приятным образом жизни слабых ликов, а помогающий им стать свободными и сильными. Вот приблизительно так шептали, а иногда кричали глаза друга.

Но Санд никому не верил на все сто, даже себе, постоянно мечущемуся из стороны в сторону, и помогал ему в этом тихий голос, шедший изнутри: «не спеши верить ни вечному, ни другу». Что удивительно, голос был сильно похож на голос наставника. Плат жил в его сознании и призывал никому не верить, в том числе и себе. Вот такая несуразность или странность или парадокс!

В конце концов, плотина рухнула. Санд устал жить и гулять сам по себе, то есть делать вид, что у него полная независимость от всех и свобода от всего. Никто ему не указ, нигде ему нет запрета, и он просто наслаждается жизнью вместе со своими друзьями. Однажды его всё это окончательно достало, и он воскликнул: «Ладно, пусть катится к чертям поле чистого разума, не способен он ещё осилить эту науку, сливающуюся с философией; тем более пусть катится к чертям призрачный ужасный мир людей, пытающийся проникнуть в реальный светлый мир через его скитальческий разум. Но есть ещё Великий ковчег, вот он висит над его головой, и это — не фантасмагория формул и образов, а вполне осязаемый предмет, правда очень большой, вот с ним и надо разбираться!».

Вечером Санд объявил друзьям, что завтра улетает на Великий ковчег и когда вернётся назад, не знает. Как сложится. Раз скитальцам позволено всё, почему бы этим не воспользоваться — легко обосновал он причину отлёта. Друзья удивились, но с энтузиазмом приняли новость, пожелав другу не пропасть там надолго, заблудившись в его многочисленных обширных секторах и быть поосторожнее с вечными, кто их знает, что они там творят. А один из них со смехом добавил, если Санд через тридцать дней не вернётся живым и здоровым, то они поднимут такую волну, что вечным мало не покажется. Поэтому пусть там не увлекается, не забывает друзей и не подставляет вечных.

Нельзя сказать, что друзья сильно огорчились его возможному длительному отсутствию, они посчитали, что сам Санд не выдержит разлуки, скуки и через десять дней вернётся назад. Только один Дим не веселился от всей души; посмеивался за компанию, но в глазах было больше раздумья и озабоченности. А когда вечер довольно быстро закончился, чему незаметно аккуратно поспособствовал его сметливый друг, и Санд собрался домой, Дим, непринуждённо найдя случайный повод, вызвался его проводить.

— Хочешь поговорить?! — больше утвердительно, чем вопросительно промолвил Санд. И чуть насмешливо, он немного был навеселе.

— Я давно ждал этого, — сразу приступил Дим к делу, имея в виду полёт друга. — После первого нашего серьёзного разговора прошло больше года.

— Надо же! — удивлённо перебил друга Санд. — Как летит время.

— Ты всё веселился, не замечая времени, а я всё задавался вопросом, когда же ты придёшь в себя и начнёшь действовать. Наконец, дождался.

— Я не собираюсь и сейчас что-либо делать, я просто хочу воспользоваться шансом и погулять по Великому ковчегу, — он улыбнулся. — Приключения продолжаются! — и тут он огорчился для вида. — Одно плохо — в одиночестве. Как ты думаешь, там есть девчонки?

— О, Боже, ну почему такая возможность выпадает тому, кому это не нужно и кто этого не заслуживает? — вырвалось у друга в отчаянии. — Нельзя же быть таким легкомысленным, — опомнился и поправился он.

— Потому что ты очень разумен, — ответил Санд и серьёзно посмотрел на друга. — И у тебя всё есть, благодаря замечательным внутренним и внешним данным — полная гармония. Одна твоя любимая чего стоит, — он снова развеселился. — Если бы можно было нам поменяться возможностями, то я бы с удовольствием, а ты?

— Что ты там собираешься делать? — спросил Дим, не желая потакать шутливому настроению друга.

— Не знаю, — быстро ответил Санд, а потом, грустно улыбнувшись, добавил. — Никак не получается у нас нормальный разговор, на все твои вопросы у меня почему-то один ответ. Не потому что я не хочу отвечать, а потому что на самом деле не знаю.

— Ты вообще представляешь куда полетишь?

Санд поднял голову, всматриваясь в золотом отсвечивающий бок корабля. Он давно уже на него поглядывал, каждый день по несколько раз поднимал машинально вверх глаза, ища его в небе. Поглядывал, осознавая, что это звено цепочки, которое материально и доступно для познания. Что же мешало начать познание раньше? Дим прав, он долго развлекался. А мешал всего лишь пустячок — колоссальность и таинство Великого ковчега. Санд понимал, что он должен надолго покинуть или часто на тридцать, не меньше дней, периодически покидать родную планету, чтобы ощутить атмосферу и величие межзвёздного странника и постараться изучить его невероятные свойства. Дим снова прав, не верится, что его смогли построить лики. И самое важное Санд интуитивно осознавал, что постижение Великого ковчега не пройдёт бесследно и может коренным образом изменить его жизнь. Страх перед возможными переменами и был этим маленьким пустячком.

Он с благодарностью посмотрел на верного друга. Да, прошло уже много времени с тех пор как его объявили скитальцем, и ничего не изменилось. Конечно, Плат вразумлял, но его воздействие имело больше вспомогательный характер, Дим нетерпеливо ждал, но его подталкивание больше мешало, серьёзные подвижки он может и должен сделать только сам. Но пока ничего не сделал, разве что определился с чего начинать. Санд оттягивал, как мог свой отлёт на Великий ковчег, стараясь оправдаться, что ещё не готов, и время терпит, но душа одновременно и страшилась ошибки и жаждала перемен. Теоретический материал по Великому ковчегу относительно охвачен и причин проволочки нет, пора проявить достоинство и решимость. Прощай приятный размеренный образ жизни, полный удовольствий, прощайте друзья, в том числе и ты, Дим, теперь мне уже легко смотреть в твои глаза, и здравствуй неизведанный мир. Санд ожидал открытий, несмотря не то, что устройство и принцип эксплуатации Великого ковчега хорошо описан во множестве материалов.

— В неизвестность, — ответил в такт думам Санд. Ему было приятно и грустно. Вот они неспешно прогуливаются по вечернему мегаполису, вокруг красота и благодать, а что будет завтра? По идее всё таким же и останется — природа, лики, друзья, но если изменится он, то изменится всё и вокруг него. Станет лучше — сомнительно, хуже — возможно, но надо лететь.

— Нет, там не просто тайна, там скрытый поднебесный храм вечных, — уточнил по-своему Дим, чем сильнее опечалил друга. — Фасад открыт для всех, хотите экскурсии — пожалуйста, конструктивное устройство — пожалуйста; сложное, а что вы хотели? У вечных в глазах непроглядная глубина, в жестах радушие и самоотречение, в делах отрешённость или отверженность или неприкосновенность — нельзя подобрать точное слово. Будь очень осторожен с ними, не верь их добродушию и доброжелательности. Никому не верь.

— Ты не первый, кто мне это говорит.

Дим чуть застыл, вникнул по-своему в слова друга и быстро продолжил. — Они снизошли до тебя, чтобы использовать тебя. Но если ты проявишь высокую разумность и волю, никто не сможет заставить тебя делать то, чего ты не желаешь. Даже вечные! И они соблюдают Кодекс.

Санд улыбнулся, наконец, друг осознал существующее положение дел, но неприятное сомнение, насколько всё это реально в недрах корабля, не покидало. Кодекс гласил вкратце, что никто не имеет права принуждать лика делать то, что он не хочет. Имелись дополнения, уточнения, но они были не нужны, суть давно была ясна всем.

— Я буду внимательным и осторожным, — согласился дружелюбно Санд, правда, добавил. — Но не думаю, что сейчас меня кто-то на корабле будет к чему-либо склонять. Я ещё зелен, а вечные не срывают неспелые плоды. — Он на самом деле надеялся, что ему ещё предоставят время на раздумья, и будет возможность вернуть всё назад.

— Согласен, — радостно подтвердил Дим, он тоже продолжал сомневаться в вечных, и ему понравилась мысль о незрелом плоде, — но будь на чеку и постарайся глубже проникнуть в систему корабля и главное улавливай то, что скрыто от глаз, — произнёс Дим, вглядываясь в друга. — А это будет непросто! У меня есть знакомый, работает здесь с оборудованием по плановому тестированию разума ликов. Спрашиваю его, что за программы используются, можно ли в них влезть и что-то изменить? Отвечает, что к ним нет доступа, они связаны с Центральной системой Великого божества, и влезть в неё невозможно. Все сбои, тем более изменения в программах моментально распознаются, система блокирует их работу, пока ошибки не исправятся. Я — отличный программист, и не верю, что нет ничего невозможного, он — тоже неплохой специалист типа наладчика-ремонтника, — и снова в сердцах Дим воскликнул. — Вот почему его взяли туда, а меня нет?

— Я же сказал, ты очень разумен. Реально сметливые ищущие, бескомпромиссно устремлённые, одним словом бунтарские лики им не нужны, им нужны погрязшие в тонкостях интеллектуалы и качественно выполняющие несложные работы исполнители, да чуть не забыл, и витающие в облаках скитальцы. Ты опасен своей многогранной развитостью, которая провоцирует непредвиденные поступки, — ответил Санд, благодушно улыбаясь.

— Видишь, ты способен разбираться в ситуации, — довольным тоном произнёс Дим, он решил, что и друг, наконец, понял его, и можно вместе двигаться дальше. — Если я для них опасен, значит, не всё чисто в их Великом храме.

— Я не только это имел в виду, ты для всех опасен, — неожиданно для друга уточнил Санд.

— Не понял, — автоматически в шоке произнёс Дим.

— Не понимаешь? Разъясню, — решил Санд высказать все свои соображения прямо, открыто, без прикрас, и если Дим не поймёт, обидится, значит, так суждено. — Почему мы с тобой встретились? Потому что я — скиталец!

— Ты снова за старое, это же…, — он хотел, наверное, сказать «глупо», но Санд перебил.

— Выслушай и не спорь. У меня нет других привлекательных особенностей. Например, твоя подруга — очень красивая и душевная девушка, друзья в основном соответствуют тебе по разуму. Конечно, ты любишь всех ликов, и никогда никого не унизишь, а только поможешь, а если кого и осадишь, то глупца или наглеца. Ты любишь и меня, пытаешься найти во мне светлое начало, правда, пока не находишь, но надеешься. Ты возишься со мной, потому что я — скиталец, если бы не это, то давно бы плюнул и бросил.

— Но я не вожусь с тобой, бывает, посоветую, успокою, пусть даже осажу, но так я отношусь и к другим друзьям, ты же сам знаешь. Я обещал не лезть к тебе как скитальцу, и не лезу. Все мои пожелания насчёт твоего полёта сводятся к заботе о тебе как лике. Для меня ты в первую очередь лик, скитальцем сделали тебя вечные, — не выдержал и снова перебил Дим друга.

— Вечные сделали, а ты это принял. Я говорю правду, ты сам знаешь, что так всё и есть, но зачем-то оспариваешь. Вот когда ты перестанешь во мне видеть скитальца, с помощью которого можно починить мир ликов, забавно, но ты сам не знаешь что именно в нём сломано — одни предположения и фантазии, и всё равно не оставишь меня, тогда я поверю в тебя.

— Снова какие-то условия? — усмехнулся Дим.

— Знаешь в чём твоя слабость? — спросил спокойно Санд и сам ответил. — Тебя Мировая гармония одарила особенными свойствами, и ты достойно используешь их в жизни, за что тебе все благодарны, но тебе этого мало. Твоей широкой натуре хочется больше, поэтому ты ищешь сложностей, ты ищешь борьбы. Ты мне на капельку напоминаешь землян, у которых всё есть для счастья, но они слепы, мелочны, жадны и им всегда чего-то не хватает.

— Не слышал ни о каких землянах, — озадаченно произнёс Дим, пытаясь понять логику друга.

— Ты конечно не ограниченный мелочный типчик, тебе не нужно преклонение и восхищение масс, ты просто уродился героем среди других — это всё идёт от твоего высокого чистого разума. Но не спеши совершать подвиги во имя свободы, справедливости и любви, увлекая за собой одних и толкая перед собой других. Пока ты собираешься биться лишь с ветром. А если и найдёшь и сумеешь одолеть настоящего врага, то станет ли от этого миру лучше — большой вопрос. Исправляя один крен, создашь другой — но такой сильный, что мир опрокинется, — Санд оценивающе посмотрел на друга.

— Ты ошибаешься. Во-первых, я не воспринимаю тебя как скитальца, ты для меня — просто лик, но который находится в опасности, потому что отмечен вечными. Я не отрицаю, что разум скитальца в чём-то особенный, но меня это несильно волнует. Далёкие миры, открытые скитальцами, для меня так и останутся призрачными далёкими мирами. И неважно как их называть — инородные земляне или затерянные лики. Меня волнует только наша цивилизация. Во-вторых, вечные может и не враги другим, но и не друзья, у них всегда было особое мнение, которое они не спешили обнародовать, у них всегда было Великое божество, полноценный доступ к которому имели только они. Разве это справедливо? Разве это не надо исправлять? — возбуждённо произнёс Дим.

— Почему ты считаешь, что скитальцы находятся в опасности? — спросил с улыбкой Санд, хотя сам в душе всегда страшился своего скитальческого будущего.

— Потому что ваш мозг подвергается систематическому воздействию. Сколько можно повторять одно и тоже. Вечные говорят, что это неопасно для лика, даже полезно, так как развиваются особенные свойства мозга, но я не верю им! — убеждённо, даже нервно ответил друг.

— Скитальцы не только открывают далёкие цивилизации, но и совершенствуют наш мир. Ведь ангелы — те же скитальцы, только высшей категории, — произнёс уверенно Санд, но его уверенность и убеждённость друга кардинально отличались.

— Знаешь, я не живу чудесными описаниями исторических достижений ниспосланных свыше ангелов, любимых всеми скитальцев, приносящих себя в жертву вечных, славных гениев или героев других. Я живу реальностью, а реальность меня пугает. Я тебе уже говорил о происходящей деградации общества, и ты для меня — один из примеров этой деградации, оглянись на свои прожитые годы. К счастью тебя выделили, значит, ты ещё не совсем пропащий. А вокруг нас миллионы пропащих.

— Я тоже тебе говорил, что нельзя в этом винить вечных.

— А кого винить? Кто нас делит, избирает по высшему счёту? Всё идёт сверху — оттуда, — и Дим указал на космический корабль, — и лишь потом подхватывается другими.

— Значит, ты хочешь сделать из меня разведчика. Свой среди чужих, а может я чужой среди своих, ведь можно повернуть как угодно? — спросил шутливо Санд.

— Я — твой друг, а верить мне или не верить — выбирать тебе, — грустно, но искренне произнёс Дим, ему не нравились такие шутки.

— Я верю тебе, но прошу не торопиться. Вечный просит не спешить меня, а я прошу не спешить тебя. Странная эстафета. Ещё он просит никому не верить, особенно ему самому. И тут странность. Но я тебе, Дим, верю, но не безоглядно, я не чувствую за тобой Истины, правда, за вечным тоже.

— А что ты чувствуешь за собой?

— За собой я чувствую полный бардак, — ответил прямодушно Санд, — и так не хочется ничего менять. — Он улыбнулся.

— Я не хочу переворачивать мир. Честно сказать, мне противен Великий ковчег, ну что он всё крутится и крутится как никчёмный спутник, но я не хочу его уничтожать, тем более вечных. Какими бы они не казались мёртвыми, они — живые. Исчезли бы они сами — вот было бы замечательно, но они не хотят исчезать, и всё гнут, гнут свою линию. Надо заставить их измениться. Главный вопрос — как?

— Уничтожение или даже исчезновение вечных ничего не даст, только приведёт к хаосу и ускорит деградацию общества. Да и не может этого случиться, лики — всё же разумные существа. И нет шансов ни силой, ни уговорами изменить вечных, не потому что они могущественны, а потому что они вполне возможно чуть ближе к Истине. А тот, кто ближе к Истине всегда будет впереди — так устроена Мировая гармония.

— Если они чуть ближе к Истине по твоим ощущениям, — Дим сокрушённо махнул головой, выразив мнение, что разводить демагогию любят все, даже отпетые бездельники, — то почему нет полной открытости и честности в их действиях, разве ты не замечаешь в их глазах неуверенности и двусмысленности? Я только это и вижу, — и тут он немного разозлился. — Может, ты сумеешь мне и другим ликам всё приоткрыть? Тогда я легко успокоюсь и перестану быть опасным, и никаких провокаций и непродуманных поступков.

Дим не скрывал обиды на друга, который не только неспособен понять его устремлений, но ещё вдобавок и критикует.

— Извини, не сумею, — ответил не эмоционально Санд, его не задел сарказм в словах собеседника, — не строй на меня больших планов, боюсь, не оправдаю надежд.

Санд вёл разговор откровенно, а насколько безапелляционно и нелогично, его не волновало; он говорил то, что думал — это самое главное. И его не волновала ответная реакция друга, он ожидал подобное. Пусть Дим сам решает, в какой степени Санд глуп, нагл и вообще стоит ли с ним водиться.

— Будет жаль, — вздохнул Дим, к нему снова вернулась любовь и доброта. Он со всей искренностью и душевностью посмотрел на друга. — Как бы там не вышло, береги себя и возвращайся назад, я буду ждать.

— Спасибо. До встречи!

Толковой беседы снова не получилось. Это и понятно. И нет ничьей вины, есть существующее положение — скиталец, ищущий и одновременно ведущий неразумный образ жизни, и другой, кое-что нашедший и чересчур разумно, близко к сердцу воспринимающий жизнь. Точки соприкосновения размыты. Но между парнями, пускай и такими разными, пробежала настоящая искра любви, которая укрепила их дружбу.

Пассажирский космический челнок летел к Великому ковчегу. Это был не экскурсионный роскошный лайнер, а простой уютный небольшой космический корабль, предназначенный для перевозки специалистов, работающих на ковчеге. Санд сидел около окна и любовался красотой планеты. Потом его взор привлекли станции, опоясывающие Лик как венок из искусственных цветов с большими тёмными поблескивающими прожилками лепестками, питающими планету энергией.

Санд после разговора с другом уже с лёгким сердцем ждал новых открытий, потому что перестал опасаться перемен в жизни. Не могут они ему никак повредить, потому что у него есть добрый друг и вера в лучшее. Планета удалялась, а Великий ковчег приближался. Внутренний мир парня наполнялся восторгом и торжеством бытия в этом безграничном космическом пространстве, где рассеяно множество колыбелей жизни. И вот одна из них — родная во всей красе перед его взором. Как конструктивен и естественен мир ликов, полная гармония между техническим прогрессом и природным процессом. Плат не преувеличивал, называя Лик раем. Совсем не преувеличивал. И разве может быть в раю скрытность, бесчестность и злой умысел? Великого корабля ещё не было видно, но Санд уже начал ощущать его приближение, словно надвигался колосс.

Если рассматривать Великий ковчег на объёмных голограммах, кажется, ничего в нём нет сверхъестественного. Громадный шар диаметром двести километров, состоящий из толстой многослойной очень сложной по конструкции обшивки внешнего корпуса, вокруг которой создаётся защитное поле. Приблизительно наполовину шар условно делится на технический блок (нижняя часть) и жилой блок (верхняя часть). Десятикилометровая техническая зона окружает и отделяет жилую зону от внешнего корпуса. Для лучшего представления можно сравнить корабль с круглым яйцом, где желток — жилая часть, занимает верхнюю половину за исключением тонкого слоя перед скорлупой, а белок — техническая часть заполняет всё оставшееся пространство. На самом деле граница перехода восьмидесяти жилых ярусов (четыреста секторов) в технические ярусы по вертикали очень размыта, а сверху и сбоку жилой блок отделяется от технического блока дополнительным корпусом, который крепится к главному сложными мощными конструкциями.

Сектора для проживания представляют собой искусственные города, где есть высотные дома, улицы, парки, различные центры — всё, что необходимо ликам для нормальной жизни. Есть даже небо на высоте семьсот метров, конечно тоже искусственное, представляющее собой объёмное изображение, на котором светит Звезда и плывут облака. Искусственный день сменяет искусственная ночь. В среднем в одном секторе могут располагаться пять миллионов жителей и совершенно ни в чём не нуждаться. Перемещение в секторах осуществляется с помощью бегущих транспортных дорожек, а между секторами с помощью магистральных линий и лифтов. Никаких аэромобилей.

Технические сектора конструктивно не однотипные и более сложные. Львиную долю объёма занимают хранилища топлива, потом идут силовые агрегаты и восемь двигателей, расположенных равномерно по окружности с диаметром девяносто километров в нижней части космического корабля. На расстоянии семидесяти километров от нижней точки по вертикали на внешнем корпусе симметрично расположены четыре погрузочно-разгрузочных проёма размером 2х1 км, закрывающихся во время условно называемого «светового прыжка» экраном, аналогичным корпусу. Многие технические сектора предназначены для хранения, переработки и производства необходимых ресурсов и продуктов. Безотходное производство, вторичная переработка, большие запасы и экономный расход топлива и других материалов делает Великий ковчег настоящим звёздным странником, способным преодолевать огромные расстояния.

Технические коммуникации как вены и нервы, состоящие из сотен тысяч километров больших и малых грузовых транспортёров, трубопроводов и кабелей оживляют корабль. Управление кораблём осуществляется Центральной интеллектуальной системой, лики его называют Мозгом Великого ковчега, с помощью множества устройств отслеживания и реагирования.

На изображениях и схемах не чувствовалось величия корабля, потому что нельзя было сложить все конструктивные фрагменты в одно громадное целое; без детальности невозможно объяснить сложное, но это как ни странно упрощало, измельчало Великий ковчег. И даже экскурсионная поездка в школьные годы не сумела отразить сущность этого колосса, Санд тогда ещё был очень юн и невнимателен. Интересно, почему ликам предоставляется право лишь на одно в жизни экскурсионное посещение корабля и то в юности, когда разум ещё слабоват? И только избранные могут посещать его чаще. Есть повод задуматься! Но сейчас он — и избранный и уже созрел для восприятия Великого ковчега как непревзойдённого достижения ликов; действительно даже не верится, что корабль рукотворен. Санд не старался заранее познать все нюансы и тонкости его устройства, жизни не хватит, даже беззаботной жизни скитальца. Ему было скучно копаться в многочисленных голографических изображениях и описаниях агрегатов, основную информацию он знает и этого достаточно. Всё, чего ему не хватает и что для него будет важным, он узнает на месте. Для этого надо просто прилететь и пожить в нутре этого космического колосса.

Челнок неожиданно оказался в Вечном ковчеге, Санд даже вздрогнул от резкого перехода от светлой планеты и тёмного космоса в ровный свет зоны прилёта. Аккуратно влетев в одну из шлюзовых камер, челнок плавно приземлился. Вскоре появилась надпись, что можно покинуть транспортник, и лики начали выходить. Санд вышел одним из последних, наблюдая, как спокойно, но организованно специалисты пошли к раскрывшемуся большому проёму. В погрузочно-распределительном помещении поток ликов стал делиться, ведь у каждого своё место работы, и Санд решил пойти за большинством к одному из лифтов. Никто из ликов его ни о чём не спрашивал, он тоже не хотел никого озадачивать нелепыми вопросами, он решил плыть по течению случая. Постепенно все вышли, в лифте остался лишь он, тогда Санд наугад выбрал номер сектора, где-то повыше, он ощущал, что всё время двигался вверх по отношению к искусственной гравитации. Лифт снова начал разгон, скорость всё нарастала и нарастала, прошло три минуты, и, наконец, началось торможение, через те же три минуты лифт остановился. Санд вышел. У него было чувство, что он совершенно никому не нужен, но в тоже время кто-то за ним наблюдает. У каждого лика на Великом ковчеге, а их здесь трудится несколько тысяч, есть свои обязанности, и у него нет никаких дел и никому также нет дела и до него. Но тогда кто следит за ним? Камеры-датчики сканирования и наблюдения? Это само собой разумеется, его ещё перед лифтом сканировали, Санд заметил устройства опознания, на корабле всё должно быть под контролем в целях безопасности. Но никто конкретно из ликов за ним не наблюдает, за ним наблюдает только Мозг корабля, и что странно, он на самом деле кажется живым. Не зря же его так назвали.

Осмысление внутренних ощущений прервал оказавшийся рядом робот-помощник, их много скользит на самой планете и конечно валом должно быть и на Великом ковчеге. Правда, этот оказался более симпатичным и подвижным по конструктивным параметрам. Санд обрадовался его неожиданному появлению и тут же усмехнулся. Надо же, дожил до такого состояния, что рад искусственному помощнику.

— Могу ли я вам помочь? — очень чётко и живо спросил робот.

— Где я?

— Уровень 76, сектор СD3, — ответил он с той же живостью.

Санд скептически посмотрел на машину и произнёс. — Покажи на голограмме.

Появилось объёмное изображение, и Санд понял, что оказался в жилом секторе одного из нижних жилых ярусов.

— Куда хотите проследовать? В другой сектор или останетесь здесь? — спросила машина, и парню показалось, что роботу хотелось, чтобы он остался здесь.

Санд посмотрел на ещё пять больших лифтов и четыре широкие бегущие дорожки, видимо он находился в одной из транспортных развязок и спросил. — Туристы в этом секторе бывают?

— Сектор закрыт для общего доступа, экскурсии проводятся….

— Тут жить-то можно? — перебил Санд.

— Минуту назад с вашим появлением подключены дополнительные системы жизнеобеспечения…, — опять очень быстро и естественно, словно он был живой или за ним стоял кто-то живой, начал робот.

— В каких секторах проживают лики, постоянно находящиеся на корабле? — вновь оборвал его Санд, его озадачивала такая смышленость робота. На Лике роботы были более тупыми и заторможенными, по сравнению с этим. Он привык к их неадекватности и зависанию, а не к сметливости и быстродействию.

— Только в одном. Уровень 55, сектор BN7. Хотите проследовать туда?

Санд не ответил сразу, задумавшись. Вот он — город вечных! Сколько их, около десяти тысяч — так говорит Дим. И большая часть их обитает именно здесь. Одни часто прилетают на Лик, другие реже, и только сотни работают на планете постоянно, как правило, в центрах исследования разума, там, где есть возможность оценивать и отбирать ликов. Интересно, к каким из них относится Плат, где чаще в будущем ему придётся с ним встречаться — здесь или там? Ладно, сейчас ему не хочется никого видеть, тем паче вечного, всему своё время.

— Показывай этот — СD3, — промолвил Санд роботу.

Робот покатил к одной из дорожек, которая плавно двигалась от транспортной развязки. Санд ступил на неё, и быстро очутился в сказочном искусственном мире. Транспортный узел находился, наверное, в центре жилого сектора, так как Санд вдруг оказался в середине города под голубым небом. Он зачарованно смотрел вокруг себя, похожее чувство было у него и во время первой экскурсии на Великий ковчег, но тогда вокруг было много ликов, возгласов, разговоров, а сейчас он один и уже созревший. Тогда не почувствовалась мощь и великолепие корабля, а сейчас оно пронзило его разум. Удивительно, он один в громадном городе, в этом Санд не сомневался, пусть и искусственном, но полностью ожившем для него. Небо уходило глубоко вдаль и не верилось, что это просто объёмное, занимающее весь потолок, изображение.

Санд перешёл на самую быструю дорожку, их уже прибавилось, и помчался, куда глаза глядят, робот проворно повторил его манёвры — шустрый малый.

Город по архитектурным особенностям был вроде бы обычен, но не совсем, и дело было не только в бросающихся в глаза высоких колоннах, уходящих в небо — необходимый конструктивный элемент.

— Какой город является прототипом этого сектора? — спросил он робота.

Робот назвал город и год. А потом начал рассказывать, что каждый сектор оригинален и напоминает один из реальных городов планеты Лик-3 в разные времена, но есть пятьдесят секторов, где за основу взяты города планеты Лик-1 и Лик-2, конечно, приближённо, и он рекомендует их посмотреть. Санд улыбнулся такой заботливости машины. Потом робот начал рассказывать о достопримечательностях этого города. Постепенно Санд устал от болтливости робота, пусть и такого «разумного», сошёл с дорожек и прошёл в сквер, где росла настоящая трава и деревья. Робот и тут стал объяснять, как постоянно поддерживается в секторах экосистема, но Санд строго посмотрел на него и жёстко произнёс, что расстояние между ними — не менее пяти метров, ближе можно, если только он его позовёт. С такими умными машинами можно проявить чуток требовательной эмоциональности, чтобы он отвечал только на конкретные вопросы и вообще не путался под ногами. Робот медленно, словно обиделся, не отъехал, а отошёл в сторону.

И что теперь ему делать в этом искусственном городе? Правда, надо отдать должное создателям — всё приближено к естественным условиям. Санд решил вести обычный образ жизни, словно он находится на родной планете. Он прогулялся пешком до большого озера, оценил красивый пейзаж, скинул одежду и бросился в воду. Чистота и прохлада воды приятно освежала. Санд с удовольствием поплавал и понырял, правда глубина озера не превышала двадцати метров, что сужала его манёвры. На дне была галька, песок, как обычно, но сразу бросилось в глаза, что не было никаких живых организмов — ни рыб, ни ракообразных. Это всё же не озеро, а приукрашенный громадный бассейн. Потом он решил посетить общественные центры. А тут всё было максимально схоже с планетой, а в отдельных деталях даже превосходило. Хочешь развлечься — пожалуйста, есть разнообразные варианты провести досуг, поесть — пожалуйста, ассортимент большой, позаниматься чем-нибудь серьёзным — пожалуйста, есть различные творческие художественные мастерские и полный доступ к Сети.

Санд бродил по улицам, заходил в различные здания, смотрел, оценивал, но ничем не увлекался. Робот как привязанный плёлся за ним, соблюдая дистанцию, разве что в воду не полез. Со своими услугами обращались к молодому лику и другие более специализированные машины, тогда его попутчик смирёно выжидал. Санд иногда поглядывал на него с шутливым видом, что дружок — ревнуешь?

Постепенно день перешёл в вечер, а вечер в ночь. Санд чувствовал усталость, но не торопился со сном. Температура воздуха немного понизилась, но осталась вполне комфортной, и он лежал на траве и смотрел на искусственные звезды. Он пытался представить этот город, заполненный жителями; представить, как лики будут созидать, веселиться, печалиться в нём и других подобных ему городах Великого ковчега. Всю жизнь под искусственным небом, правда, в хороших условиях. Санд вздохнул, надо всё же обладать большим мужеством, чтобы решиться на такое. Классно было бы пробыть в анабиозе весь межзвёздный перелёт, сотни тысяч лет и проснуться уже рядом с другой Звездой, но это вредно для разума. Вечные однозначно считают, что лучше жить и умирать многим поколениям под искусственным небом, давая хороший шанс на новый мир потомкам. Вообще-то сейчас они считают, что никуда лететь и не надо.

Удивительно, но Санд не чувствовал себя одиноким в этом пустом городе. Великий ковчег не умер, а замер, его плазменное сердце работает, в его жилах течёт энергия, все основные системы и процессы задействованы, пусть и в малой степени. Мозг корабля жив, и сейчас он наблюдает за ним с этого неба-потолка. Не с помощью датчиков, а душой. В этой непривычной тишине особенно сильно ощущалась живая атмосфера Великого ковчега, словно Санд находился не внутри технического колосса, а огромного организма, который никогда не забывает о своём предназначении. Нет, Дим неправ, утверждая, что корабль мёртв и неспособен никуда полететь, он просто ждёт своего часа, чтобы если и обречь ликов на многие жизни под искусственным небом, то по необходимости, а не ради чьих-либо амбиций. Великий ковчег — детище ликов и никогда не бросит их.

Парень незаметно для себя уснул, но робот тактично его пробудил, надо же какое внимание. Всё правильно, надо спать в нормальных условиях, а не на траве. Он прошёл в ближайшее здание, зашёл в первое помещение, разделся, свалился в удобную кровать и быстро заснул.

Утром Санд после привычных для себя процедур спросил у робота, что же ещё стоит посмотреть в этом секторе? Искусственный интеллект стал перечислять возможные варианты, Санд слушал, и когда робот дошёл до центра симуляции природных условий, остановил его, попросив показать путь. На Лике он пару раз посещал центр моделирования экстремальных условий, где часто проводили время любители спорта. Санд тогда задался вопросом, зачем искусственно создавать сложности, когда есть естественные высокие горы, морские волны, бурные реки и тому подобное. И не удовлетворяло его больше всего, что безопасность в этих крутых условиях была ещё круче. Его мнение было простым — если ты — сорвиголова, то лезь на вершину без страховки, несись по волнам среди камней, а не предохранительных подушек.

Здание симуляции экстремальных условий было большим, но всё же не таким, как центры на планете, причина понятна. Предлагалось около десяти сильно различных по природным характеристикам вариантов, но которые можно было изменять в определённых рамках. Санд не хотел ничего моделировать от себя или для себя, он не любитель таких развлечений, только время тратить. Он выбрал один из уже готовых вариантов. Обслуживающий робот попросил подождать пятнадцати минут, чтобы система полностью активизировалась. Санд подождал, затем влез в специальный термоизоляционный костюм, взял снаряжение и вошёл в помещение размером приблизительно 100х100х500 м, где одну стену занимал ледник из застывшего водопада. Всё казалось очень красивым и естественным — лёд, камни, даже покрытая изморозью трава и кусты внизу. Санд не любил холод, ему нравилось больше тёплое море, но специально решил выбрать именно этот вариант симуляции, довольно редкий в естественных условиях на планете Лик. Он сначала прошёл мимо ледника, выбирая маршрут подъёма, а потом полез вверх, врубаясь молотком в лёд и периодически крепя верёвку, хотя если бы даже и свалился с большой высоты, то сработала страховка. Раз вызвался, то лезь — усмехался он про себя, методично размеренно карабкаясь вверх. Через два часа он уже стоял на плато, изучая взглядом всё пространство помещения, а потом неожиданно прыгнул вниз. Как и ожидалось, сработала страховка, и Санд мягко приземлился в тонкую прочную сеть. Когда он вышел, обслуживающий робот произнёс, что согласно инструкции прыжки запрещены, и спускаться нужно только по верёвке, на что Санд улыбнулся и очень вежливо попросил прощения, сказав, что подобное больше не повторится. Он ещё раз отметил про себя, что слишком «умные» здешние роботы, у них даже есть интонация в речи.

Время шло, и Санд вживался в Великий ковчег. Он посетил ещё несколько закрытых, но только не для скитальцев, секторов, а гид-робот, который неизменно сопровождал его, воспринимался им как уже незаменимый попутчик. Иногда он подшучивал над ним, утверждая, что если бы не он, то робот никогда бы не смог почувствовать себя полезным, так как лики в закрытые сектора не заходят, тут всё на автоматике, а через лет десять его бы разобрали на запчасти. Следовательно, робот должен молиться на него и благодарить за предоставленное счастье. Санд надеялся, что он хоть на пару секунд замкнёт, но робот или отмалчивался, может, и замыкал, но в это мало верилось, или говорил, что он просто выполняет свои функции. Проходили дни; можно сказать в полной изоляции от общества, но Санд чувствовал за стенами и полами секторов жизнь ликов, кто-то где-то созидал, радовался и мечтал. Он явно был не одинок, точнее временно по собственному желанию отстранился от всех. Робот не в счёт, конечно без него было бы проблематично с поиском маршрута и восприятием всего окружающего. Санд старался проникнуться разумом Великого ковчега. Сейчас он знакомится с пустыми жилыми секторами, но это — тоже часть корабля. Он специально не хочет никого видеть из ликов, подтрунивает над роботом, выкидывает неординарные поступки, типа прыжка с ледника, заказа двух бокалов крепких напитков без особого желания, чтобы почувствовать взаимодействие с Мозгом корабля, его реакцию на своё пребывание тут. Но никакой ответной реакции не было, никто его ни в чём не ограничивает и никто не проявляет к нему интереса.

— Твой процессор связан с Центральным процессором? — спросил как-то Санд робота, хотя сам всё знал.

— Да, на корабле есть Центральная система управления, — не совсем точно ответил искусственный интеллект.

— Значит ты часть её, так вот скажи, эта система живая, в ней есть что-то живое?

— Я работаю согласно программе, — кратко ответила машина.

— Раньше ты был более общительный, — усмехнулся Санд.

— Моя задача заключается в помощи вам, но я не могу помочь в том, что не входит в мои обязанности.

— Давай я расскажу тебе историю Великого ковчега, так как сам понимаю, — вдруг предложил Санд. За последнее время он многое разузнал из Сети о корабле, но многое так и осталось за гранью понимания.

— Я не создан для то, чтобы слушать истории, — упрямился робот.

— Ты лучше помолчи и послушай, — строго произнёс Санд. — Это случилось ещё в начале второго межзвёздного путешествия, когда Великий ковчег начал полёт к новому дому — к третьей планете Лик, вокруг которой вращается и поныне. В нём тогда проживало около миллиарда странников, среди которых было приблизительно тысяч двадцать скитальцев и тысяч десять вечных. Заняться в космическом путешествии ликам было особо нечем, разве что открывать новые цивилизации и познавать мироздание с помощью скитальцев, развивать науку с помощью гениев и сохранять знания и веру с помощью вечных. И вот тогда трёх ликов — самых почитаемых и конечно являющихся вечными осенило, они были в прошлом как раз гениями, без открытий которых невозможно было построить Великий ковчег; говорят, что без ангелов тоже не обошлось, идею, мол, они принесли откуда-то свыше. Всех нюансов я не знаю, поэтому обойдёмся без них. Так вот! Тройка вечных, обладавшая правом многократно перерождаться за свои выдающиеся заслуги, устала жить и решила войти в симбиоз с Центральной интеллектуальной системой корабля, чтобы улучшить его. Они попытались объединить в одно целое с первого взгляда не соединяемые вещи — свой могучий разум с мощным интеллектом космического корабля; наверное, без ангелов всё же не обошлось. Задумка воплотилась в жизнь. Теперь можно было не управлять кораблём, а советоваться с ним, раз он приобрёл мозги, а с ними вполне возможно и душу. Теперь Великий ковчег смело можно было назвать разумным созданием. Была ли в этом большая необходимость, так как «межзвёздный прыжок» со скоростью равной половине скорости света проводился больше в автоматическом режиме? Посчитали, что так надёжнее, эффективнее и разумнее. Раз разумнее, а в этом никто не сомневался, значит и правильнее.

Прошло приблизительно сто тысяч лет. Троица вечных всё же умерла, слава Богу, нельзя же себя так мучить, и кажется, ничего не изменилось в размеренной тягучей жизни странников. Но возникает логичный вопрос — что стало с Мозгом корабля, я всё же буду называть вещи так, как считаю нужным? Воссоединение разума и интеллекта явно не прошло бесследно, случились метаморфозы и перестройки в Центральной системе управления. Этому есть непреложные доказательства — появились новые технологии, оборудование, увеличивающие возможности разума скитальцев, совершенствовалась робототехника, и именно во время этого перелёта Атлас жизни ЕА не только существенно пополнился, но и приобрёл современные научно-обоснованные формы. Великий ковчег улучшал себя и помогал улучшать себя ликам, наверное, больше всего вечным и скитальцам.

Самое интересное, что автоматизация, самообслуживание себя как разумного организма достигло максимума на Великом ковчеге. Конечно, лики, если захотят, могут лишить Мозг корабля энергии, необходимых ресурсов, что, в конце концов, убьёт его. Типа, если мы тебя создали, то и правомочны уничтожить, хотя по большому счёту этих прав ни у кого нет, да и никому это не нужно. Я перелопатил кучу материалов, но нигде не нашёл детального описания устройства и работы главного процессора. Есть огромный сектор в центре Великого ковчега, где располагается Центральная система управления, там и главный процессор и основные сервера, короче куча всего самого важного, но там всё автоматизировано. Там всё делают машины вроде тебя, но намного круче; извини, но ты по сравнению с ними — рабочий муравей, а там обслуживающие матку муравьи, их роль и способности намного выше. — Санд шутливо улыбнулся роботу, но тот никак не отреагировал. — Может я тупой, и не смог найти или врубиться в найденные материалы? Может, ты мне поможешь? — спросил с иронией он робота.

— Сектор, где находится Центральная система управления, закрыт для всех групп, чтобы не произошло случайного сбоя и разрушения системы. Конструктивные особенности имеются…, — после небольшой паузы ответил робот. Всё же и он замыкал чуточку.

— Вот об этом я и говорю, — перебил Санд, — закрыт для всех ликов! Великий ковчег создан на благо ликам и неукоснительно будет выполнять своё предназначение, но, пожалуйста, не лезьте в то, как он это делает или будет делать. Каково? Жители планеты подозревают в умысле вечных, но я думаю, что они — лишь посредники, инициатива идёт от самого Великого ковчега. Значит и от тебя, ты ведь часть корабля. Тебе не стыдно? — Санд снова начал поддевать бедного робота.

— Вы правильно сказали — всё для блага ликов, и я в том числе. И я буду выполнять свои функции.

— Скучно с тобой говорить, — подытожил Санд. — Ладно, расслабься, включай план корабля, продолжим занятия.

Уже несколько вечеров парень просил робота рассказывать об устройстве Великого ковчега. Он устраивался на ложе и слушал информацию, периодически уточняя электронной указкой интересующие области. Было очень удобно и полезно. А часа через два он выходил на прогулку перед сном и пытался расслабиться и раскрыть свой разум для Великого ковчега. Лики всегда чувствуют свою связь с Мировой гармонией, и считают, что их разум является частью Мировой гармонии. Поэтому и появились одарённые скитальцы и хранители вечные. А что думает насчёт этого сам Мозг корабля, какое место он отводит себе в Мировой гармонии? Санд смотрел на искусственное ночное небо, оно идеально отражало реально видимый космос за корпусом корабля, но свет звёзд был ненастоящим. Идеальная копия, но она совершенно не удовлетворяла молодого лика, словно на самом деле свет звёзд может быть живым. Это всего лишь звёзды Великого ковчега! Может через них выливается его разум? Хотелось бы, поэтому он ещё здесь, а не на планете Лик под настоящим небом.

Прошло пятнадцать дней, и Санд потихонечку всё же начал ощущать одиночество и скучать по старой жизни и друзьям. Кроме того, он устал познавать информацию о корабле, слишком её много, надо сделать передышку. Да, он освоил лишь каплю моря, но и эта капля слишком весома. Времени впереди много. Он отдохнёт дней двадцать и назад, впереди ещё куча и технических секторов и всего другого.

— Я устал, мой верный помощник, — произнёс утром Санд роботу. — Определись с расписанием челноков и проводи меня к посадочному шлюзу.

— Через полтора часа отходит рейсовый транспорт на планету Лик, за полчаса я вас могу к нему провести, — ответил быстро робот.

— Вот и хорошо. Скучно здесь, ни одной живой души, даже рыб нет. Я понимаю, что когда сектора наполнятся путешественниками, появятся тут и животные и домашние питомцы — всё будет, но сейчас полная тоска. И сам Мозг корабля какой-то сонный.

— На корабле есть три зоологических сектора, но ещё давно всех животных с корабля, точнее с планеты Лик-1 и Лик-2 перевезли на настоящую планету.

— Знаю. Кстати, дней через двадцать я вернусь, так ты меня встречай. У тебя есть номер? — Санд стал внимательно осматривать робота. — Смотри, чтобы вместо тебя не подсунули другого, хотя вы все на одну внешность, — он улыбнулся и стал копаться в ящиках шкафа. Нашёл что-то типа шила и усердно выцарапал на гладком твёрдом корпусе цифру один. Робот попытался уточнить, что это он делает, но парень не обратил на его слова никакого внимания.

Как приятно оказаться на родной планете, как приятно вернуться домой даже всего лишь после пятнадцати дней прожитых на ковчеге. При поверхностном впечатлении вроде окружающая среда несильно изменилась, но на самом деле изменилось всё. Небо другое — настоящее, воздух другой — наполненный живым ароматом и свежестью, природа другая — жизнерадостная, ничем не ущемлённая. Но всё это мелочи — вокруг появились лики, такие красивые и добрые, особенно девушки, которых Санд пристально и восхищённо рассматривал, некоторые даже начинали тушеваться от его взора.

Молодой лик окунулся в привычную жизнь, забыв на время и о Великом ковчеге и о себе как скитальце. Ну, какой он скиталец, тем более землянин? Он — просто лик, любящий жизнь во всех её прекрасных проявлениях. Веселье, спорт, секс, хобби — вот чем он хочет жить и должен жить. Дим считает, что такая жизнь позорит лика, он всё время глубокомысленно на него поглядывает, желая услышать о впечатлениях и откровениях друга на счёт Великого ковчега — не дождётся, нет никаких особых впечатлений, тем более откровений. Он вернулся домой и к друзьям, и ничего нет лучше этого. Вот его откровение!

Но, как и должно быть, и спасибо Мировой гармонии, что так оно и есть, чем глубже Санд погружался в лёгкую приятную жизнь, тем она ему сильнее и приедалась. Вроде бы он вернулся в свою стезю, которая вновь подарила ему удовлетворения и наслаждения, но и опять что-то не то. Дим уже не жаждал откровений от друга, он просто с улыбкой ожидал, когда он выдохнется от столь энергичного времяпровождения, устанет отдыхать и станет самим собой. Как же всё-таки разумен его друг! От него ничего не укроется, он всё прочувствует; нетерпение его, конечно, подгоняет, но он способен перетерпеть и дождаться оптимального момента, когда плод созреет и сам упадёт ему в руки. Почти как вечный!

И этот момент наступил. На выходные дни ребята поехали в небольшое путешествие, но Санд выглядел каким-то утомлённым, словно устал от активной жизни.

Дим, выбрав удачный момент, просто спросил друга. — Что дальше?

Санд пошёл в сторону от компании, и Дим с удовлетворением на лице последовал за ним.

— Надо бы вернуться на Великий ковчег, — ответил Санд, оглянувшись и улыбнувшись с грустью другу.

— Всё правильно, здесь нет ответов, искать надо там, — согласился он.

— Боюсь, что и там ответов может не быть.

— Они там есть, я уверен, что есть, и, знаешь, я почему-то уверен, что ты их найдёшь. Если не полноценные ответы, то зацепки, которые помогут нам вместе продвинуться вперёд, — не согласился с воодушевлением Дим.

— Знаешь, Великий ковчег живой, но он уснул.

— Вечные с ним колдуют; я не говорю, что они что-то замышляют плохое, но явно колдуют. Он кажется спящим, но на самом деле процесс идёт. И они захотят втянуть в процесс и тебя как скитальца; с одной стороны неплохо, будет шанс проникнуть в их круг, но с другой неизвестно, как это отразится на самом тебе, ты можешь стать их марионеткой. Я рассказывал тебе об одном скитальце, с которым хотел сблизиться ещё до знакомства с тобой, я ему написал о желании встретиться и побеседовать, но он даже не ответил. Я всё равно стал наблюдать за ним со стороны, и он показался мне не другим и не вечным, а каким-то промежуточным. В чём было отличие его от тебя — ему было уже под шестьдесят, и он активно работал с вечными, его мозг систематично подвергался мощному воздействию на корабле. Ты понимаешь, о чём я толкую?

— Пока я не планирую влезать в их процесс. — Санд вздохнул и улыбнулся. — Ну почему я не такой как ты, меня даже девушки не любят как тебя? Почему не такой как остальные? — он взглянул в сторону компании. — Они счастливы и созидательны, а я — словно взрослое дитя, которое никак не может найти для себя серьёзное занятие. Все на меня смотрят с каким-то снисхождением, хорошо, что ещё не с состраданием, даже ты, и что самое обидное — не безосновательным. Я смышлён, активен, и вроде бы ни в чём не уступаю им, но видимо уступаю. Нет цельности, отсюда вытекает безответственность и бессилие. Одно меня поднимает поближе к вам — я скиталец, правда, верите вы в скитальцев как-то отвлечённо и неохотно.

— Ну, ты загнул! Кто на тебя смотрит со снисхождением? Я, они? — и Дим махнул рукой в сторону ребят. — Мы любим тебя и хотим только помочь. Если на тебя так смотрит вечный, то это не значит, что все.

— Он как раз так не смотрит, и ты, наверное, тоже, — Санд улыбнулся другу, — а вот другие иногда смотрят.

— Глупцов всегда хватает, не концентрируйся на них, — успокоительно произнёс Дим. — Слишком ты чувственен и критичен к самому себе, отсюда такие мысли и поступки. Расслабься и смотри проще на мир, реалистичнее, ты способный малый и лучше многих. И если постараешься, не запутаешься в дебрях разума, а вечные тебя туда подталкивают, то многого добьёшься. Куда больше остальных. И сила в тебе есть, только она ещё скрыта глубоко внутри тебя, я ощущаю её.

Дим верил в друга, в его внутренний потенциал, потому что надеялся на помощь в разгадке тайн Великого ковчега. Санд хотел бы помочь, но тайн особых и нет, а если и есть, то они глубоко скрытны и недосягаемы для его разума. Что даст возвращение на корабль? Ответы — сомнительно, только новые неудовлетворения. Будет он бродить по пустым секторам, тупо общаясь с искусственным интеллектом робота, или интересоваться техническими секторами, отвлекая от своих дел других ликов, и что — только болезненное ощущение своей никчёмности и бесполезности. Плат и Дим советуют быть самим собой, не обращать ни на кого внимания и делать то, что душе приятно, а уму угодно, но он не осознаёт, чего хочет его душа и на что способен его ум. Обычные развлечения, хобби — да, но этого уже мало; полезное созидание — конечно, но ярких маний и талантов пока не обнаружено; особые познания скитальца — разумеется, но они так сложны, никак к ним не подступиться, так противоречивы, и хочется и колется. Так что ему делать? Жить как раньше, увлекаясь и радуясь простым вещам, в надежде, что когда-нибудь его осенит или в нём прорастёт или ему повезёт? Что-то изнутри шепчет, что путь удобный, но неперспективный и даже постыдный. Заставлять себя делать то, что требует громадного усилия, постоянного неудовлетворения и большого переживания, так можно и разрушить свой разум — печальный итог одержимости. Есть один самый разумный выход — одновременно или поочередно увлекаться и заставлять, гармоничная середина всегда была кругом спасения для тех, кто тонет в море Мировой гармонии. И ещё очень важно по ходу жизни сдвигать эту планку гармонии от лёгкого увлечения к более сложному созиданию. Так его учили и в школе, так ему советует поступить и его внутренний голос.

— Ну и как тебе Великое божество? — после продолжительной паузы, давая времени другу на осмысление ситуации вокруг себя, спросил Дим.

— Великое, возможно живое, но не божество, — ответил Санд, с добротой смотря на друга, ему стало на душе легче.

— Да, создание, воздействующее на вечных и заставляющее преклонять колени, но не Великое. Так правильнее, — уточнил Дим. — Вообще-то название не имеет решающего значения, значение имеет только суть предмета.

— Я и хочу сказать, что межзвёздный странник разумен, он намного разумнее любого лика, и ему нет надобности в преклонении кого-либо перед ним. Не вечные служат ему, а он служит всем ликам,… правда сейчас он спит.

— Это — извечная пропаганда вечных, — не согласился Дим, пронзительно всматриваясь в друга. — Никому этот громадный шар не служит; может, и послужил когда-то, но теперь просто вертится в небе и мозолит глаза. Почему он стал бесполезным, искусственно возведённым в ранг божества, которое когда-нибудь снизойдёт для ликов, и кто в этом виноват — сейчас уже неважно. Для меня и многих других ликов, кто беспокоится о будущем нашей цивилизации, стоит одна задача — этот корабль должен или улететь или начать выполнять конкретные цели на орбите. Решать куда и с кем ему совершить путешествие могут сами вечные, никто не претендует на их права. Великий ковчег может вернуться, даже хотелось бы, чтобы он вернулся и принёс потомкам добрые вести с других звёзд. Но в настоящее время задача одна — корабль должен перестать быть идолом, прославляемым и оберегаемым вечными! Пусть уйдут десятки лет на подготовку к полёту, но выбирать маршрут и начинать предполётные испытания надо уже сейчас. Если вечные будут продолжать заученно твердить, убеждать, что в межзвёздном странствовании нет необходимости или в настоящий момент невозможно его осуществить, то тогда корабль принудительно будет лишён их покровительства. Все привилегии у вечных будут отобраны, и Великий ковчег станет открытой для любого специалиста орбитальной станцией.

Его глаза были полны ярой убеждённости и непреклонной решительности. Мол, только так и никак больше!

— Вот так всё просто? — спросил удивлённо Санд, раньше он не видел друга таким. Обычно Дим выказывал свои эмоции мягче, спокойнее.

— Сколько можно терпеть словоблудие вечных — до конца света? Так он наступит намного раньше, чем они думают, если не предпринять важные шаги. Любой относительно разумный лик понимает, что такая неопределённая ситуация с кораблём и возящимися вокруг него приспешниками, только усугубляет положение, способствуя деградации общества. Вместо того чтобы строить настоящие межзвёздные корабли, открывать новые горизонты в науке, технике и главное в себе, лики только суетятся, мелочатся и празднуют, а приводимые в пример скитальцы — лишь частные случаи, если не отговорки. Сейчас ещё в нас есть гармония между эгоистичным и истинным «я», но она смещается, глядишь, и пороки взрастут.

Санд внимательно слушал и вникал не только в смысл слов, но и в интонации, мимику, пытаясь охватить весь разум друга. А ведь он ещё с начала знакомства подозревал, что Дим при всём своём чистосердечии и добродушии не так прост. К большинству знакомых и друзей он относился предельно благожелательно, он от них ничего не требовал, а больше давал, и ему хватало быть самим собой, чтобы его любили, уважали и шли за ним. Санд вновь оглянулся на компанию весело что-то обсуждающую на удалении, а ведь все они пойдут именно за его другом, а не за ним, хотя с некоторыми именно он, а не Дим дружит ещё с детства. Всё, что сейчас сказал ему друг, они легко подхватят без раздумий и сомнений, да что они — многие подхватят, потому что за этими словами, этими глазами, этим ликом стоит правда. Санд всё понимает, но он не готов сейчас идти за ним и теми, кто рядом с ним. Но он не готов идти и за вечными. Дим нуждается в нём, он пытается не акцентировать свою зависимость, но не может, и их дружба сжата давящими тисками. Это неприятно, а у него и так, без друга с его революционными планами, на душе тошно. Не готов он к таким действиям; принуждение, насилие на призрачно далёкой Земле до сих пор болью отдаётся в сердце, а тут ещё не хватало на родной планете.

— Ты говоришь — «принудительно отобрать все привилегии», что за этим стоит? Мы уже, кажется, обсуждали эту тему и пришли к выводу, что принуждение невозможно? Может я выпал из реального мира? У меня такое чувство, что вокруг меня что-то затевается, а я совершенно не в курсе, — спросил Санд, всматриваясь в друга.

Дим немного притих, он понял, что перегнул палку, со скитальцем надо беседовать аккуратнее, внимательнее следить за своими выражениями и тем более эмоциями. Он чуть заискивающе посмотрел на друга, а это было совсем не в его стиле, тем более душе, свободолюбивой душе. Вот она — природа лика, даже самые лучшие, а Дим один из лучших, при неожиданных ситуациях теряют своё достоинство. Чувствовать своё несовершенство, следовательно, в меру заискивать перед тем, кто разумнее свойственно всем, но, оказывается, иногда может быть и наоборот. Непроизвольно или если что-то сильно надо, в данном случае второе.

К чести друга Дим быстро прочувствовал двусмысленность ситуации, и ему стало стыдно за свою слабость, и он понял, что всегда даже со скитальцем, от которого может многое зависеть, надо оставаться самим собой. — Да, ты выпал из общих настроений, потому что всегда был вне реальности сначала по юношеской беззаботности, теперь уже больше по статусу скитальца. Мир требует перемен, и это — не спонтанно рождённое стремление. Уже много веков другие, в том числе и святые, борются за свои права. Да, нас ещё не большинство, вечные не сдаются и продолжают внушать, влиять на общество, но с каждым годом число протестующих увеличивается. Десять, сто, тысяча лет, но то, о чём я говорил, обязательно случится. Великого ковчега не будет или он станет другим, — и Дим машинально взглянул в небо. — Не будет и вечных…, и скитальцев, и святых, и ангелов, и других. Будут только лики, одаренные Мировой гармонией каждый по-своему без искусственных методов выделения и разделения. Я хотел бы быть в чём-то и святым, и скитальцем, думаю, что они во мне и живут чуток, но что бы всё было естественно, без искусственных границ. — Дим уже говорил спокойнее, без лишних эмоций, но с такой же силой убедительности. — И ещё я хотел бы не тянуть с этим делом и быстрее претворить мечту в жизнь; и ещё я хотел бы, чтобы это стало и твоей мечтой, Санд, и ты помог бы воплотить её в реальность. Без тебя как скитальца, имеющего доступ к лабораториям, производствам Великого ковчега, сложно выполнить задуманное. Время показало, что вечные не поддаются уговорам, они обещают, порой преподносят несущественные подарки, заигрывают с ликами, особенно с управленцами в Совете, и ничего более. Мы должны найти их слабые места, и судя по скользкому неуверенному поведению, они явно есть и как раз на корабле, и если придётся, думаю, что без этого не обойтись, то и применить силу, например, вывести из строя его Мозг, без него вечные сами сдадутся. — Дим прямо смотрел на друга. — Я с тобой полностью откровенен.

— Я одного не понимаю, зачем нужен этот заговор, мы что — живём в дикие времена? Если есть проблема, то можно вынести вопрос на Совет, и обязать вечных выполнить принятое решение. Они — часть общества даже с учётом владения космическим кораблём и не могут не выполнять общие правила. А если заупрямятся, то пусть и остаются со своим Великим ковчегом, оставив планету Лик и её жителей в покое.

— Наивный ты всё же, Санд, — усмехнулся Дим, не обижая друга. У него получалась такая правдивая добрая, одним словом приятная ухмылка. — Совет — это ставленники вечных, выбранные и натасканные ими. Почти все известные учёные, художники — это их избранники, пусть и заслуженно по способностям, это их протеже, имеющие привилегии за проталкивание их интересов.

— Какие привилегии? Согласен, у вечных, скитальцев и отдельных специалистов есть привилегия — доступ на Великий ковчег, а больше ни у кого нет, всем всё остальное доступно, у всех полное равенство и свобода.

— А власть, почёт?!

— Да какая же это привилегия? Это — порочная слабость, если бездарный лик лезет наверх пофорсить, или большая ответственность, если одарённый решается вести за собой других. Лично я близко не подойду к власти — это просто не моё, думаю это ближе тебе, Дим, ты — прирождённый лидер, способный отвечать за свои поступки. А что касается почёта — то, пожалуйста, аплодируйте, но только за настоящее достижение, а не мишуру и клоунаду. А так как я не могу ничего достигнуть, то и сторонюсь любых похвал. Мне куда ближе критика, хотя некоторые пытаются хвалить в надежде на будущие успехи, но я — уже не юнец, и не принимаю такие авансы, — с гордостью в душе за свои слова, хотя только что сам сказал, что гордиться нужно лишь стоящими делами, произнёс Санд и тут же, спохватившись, тише добавил. — Что-то меня понесло не туда. Короче, нормальному лику не нужны привилегии.

— Если тебе и мне не нужна власть и почёт, то это совсем не значит, что и другим, — уточнил друг и тут же спросил. — А сумеешь ли ты отказаться от звания скиталец, ведь оно даёт тебе возможность жить как тебе угодно, плюс, когда заблагорассудится посещать Великий ковчег?

— Может, и откажусь, время покажет, — не стал втягиваться в спор Санд. Он выразительно посмотрел на друга, и Дим всё понял.

— Ладно, оставим эту тему. Ты понял, что я хочу и жду от жизни, и понял, что я прошу от тебя как друга. Я понял, что ты не готов ещё принять окончательное решение, тебе надо время. Хорошо, я подожду, только будь со мной честен, как и я с тобой, — произнёс Дим, смотря в небо.

— Я всегда говорю с тобой прямо и только то, что думаю, — ответит Санд, тоже подняв глаза на звёздный корабль. — Я почему-то в последнее время вообще стал очень мнителен на счёт неискренности, наигранности, даже привычный флирт девчонок стал бросаться в глаза. А к друзьям я вообще придираюсь, словно они изменились. Что же происходит со мной? — озадаченно спросил Санд то ли друга, то ли себя.

— Взрослеешь, детство потихонечку покидает и тебя — такого удобного, не радушного переменам, оно вжилось в тебя всеми корнями, но законы природы берут своё и начинают рвать корни, а тут ещё и скитальчество свалилось на голову. Непонятно — удача или неудача? Лично я считаю, что удача, — он призадумался. — И ещё, какое бы ты, Санд, решение не принял в дальнейшем, знай, что перемены всё равно наступят, завтра или послезавтра, с твоим участием или без тебя, но наступят. Мне очень хотелось бы, чтобы они наступили быстрее и благодаря нашему с тобой общему участию. Я люблю тебя как друга и прошу относиться и тебя ко мне с любовью. Это не значит, что ты должен потакать мне в моих желаниях, просто доверяй мне и ничего не скрывай от меня, и если наши пути начнут расходиться, дай знать.

— Непременно. В этом не сомневайся. И чтобы не случилось, я всегда буду к тебе относиться если не с любовью, то с уважением, — промолвил Санд в ответ.

Великий ковчег сверкал в небе, а Санд всё откладывал полёт к нему. Он сам решил, что надо чередовать приятные увлечения с полезным делом, то есть продолжать изучение корабля, других дел у него просто нет, но до сих пор тянул. Хорошо, если бы получал большое удовольствие от хобби, отдыха с друзьями, но и удовлетворение было каким-то неполноценным. К тому же встречи с друзьями стали не так часты, как раньше. Санд искал свои ответы и перемены. Иногда хотелось привлечь помощника, но никого не было. Плат — вечный, и обсуждать с ним надо вечные темы, Дим — хороший друг, но между ними всё предельно ясно. Уточнения, которые порой хотелось высказать другу, при тщательном обдумывании становились ненужными. Они прекрасно понимают друг друга. Надо же, Дим тоже думает о гармонии в ликах, беспокоится о перекосах. Наверное, во время последнего разговора он подумал и о гармоничной середине в нём — скитальце и не утешился. Ну что он, Санд, всё тянет с полётом на ковчег? Стесняется там неловких, неприятных ситуаций, боится перемен?

Да, вечные действительно заигрались, но и за ними стоит что-то истинное. Плат тому доказательство, какой бы убитый у него не был чистый разум, он всё же светлый и сильный, и он постоянно пронизывает, пропитывает собой его разум, они гармонизируют, несмотря на расстояние. Что же за ситуация такая, и как её разрешить? Вечных не сломить, не переубедить, но и применить к ним силу — ужасная крайность. Они бесспорно больше обещают, чем дают, но и за словами друга стоит только идея — благая и легко по его рассуждениям оправдывающая принуждение, а каков на самом деле получится результат — никто не знает.

В одном Санд не сомневался, что и Плат и Дим ему желают счастья, каждый конечно по-своему. Один — настоящий наставник, другой — настоящий друг. А он сам — просто скиталец, правда, гложут некоторые сомнения. Вот их-то и надо разрешить. Надо жить, дружить, верить и делать не только то, к чему душа лежит, но к чему рассудок зовёт, и без претензий к другим, да и к самому себе. Но без претензий к себе не получается — сколько же можно тянуть с отлётом на Великий ковчег? Но он тянул.

Как-то вечером, одиноким вечером, ему не хотелось никого видеть из друзей, чтобы лишний раз не было напоминания, какой он слабый и нерешительный (правда завтра утром он уже точно улетает на Великий ковчег), к нему подошла знакомая девушка. Санд сидел за столиком и пил средней крепости напиток, когда она подошла и поприветствовала его. Лаи, так звали девушку, была просто знакомой, и он любезно пригласил её составить компанию. Они познакомились года два назад, и было время, довольно часто виделись, за ней ухаживал, как выяснилось потом безрезультатно, один из друзей. Санд запомнил её, потому что она была более выразительной для него, чем другие девчонки. Впрочем, её поведение в кругу друзей было неактивным, незаметным, она больше слушала, тише смеялась, но что-то утончённое чудесное было в её облике, и он её приметил. Приметил, может ещё потому, что она часто смотрела на него своими большими красивыми глазами, смотрела не на друга, а именно на него. Санд был в ту пору симпатичным весёлым парнем, конечно, не таким обаятельным, красивым и разумным как Дим, а больше безалаберным и разболтанным, но некоторые девчонки заглядывались и на него, поэтому он не придал её вниманию особого значения, тем более за ней ухаживал друг.

И вот она снова оказалась перед его взором с такими же красивыми, правда, чуть грустными глазами. Такая же тонкая, но грациозная, такая же скромная, но душевная. Неожиданно в голове у него мелькнула странная мысль, что в девушке есть что-то схожее с танцующей молодой землянкой, образ которой так запал ему в душу — какая-то хрупкая нежная красота, но вызвавшая в одном случае в нём болезненное ощущение, а в другом — восхищение. Лаи вела нормальный здоровый образ жизни, как и все молодые лики, а её чуть заметная миниатюрность, элегантность только выделяла её, но он, как и многие молодые парни кидался на броские, выпячивающиеся качества девушек. Чем ярче причёска, украшения, развязнее поведение, тем привлекательнее. Каким же слепым и глупым он был.

Конец ознакомительного фрагмента.