Партия

Роман Александрович Денисов, 2019

Этот роман составлен на основе шахматной партии Алехин – Эйве, проходившей в 1935 году в Голландии. Он являет собой структурное повествование, где каждая глава – ход шахматиста, фигура – определённая сюжетная линяя. Заглавия написаны в манере русской шахматной нотации. Разброс персонажей в сюжетных линиях широк: от древнегреческой гетеры до хоккеиста и телефонного хулигана. Клетки-ходы связывают их на доске жизни, где возможны самые невероятные события. Книга содержит нецензурную брань.

Фd1 — h5

В конце апреля начиналась жизнь. По волокнам поднимались вверх, от земли до неба, сложные токи минеральных веществ, напитывали витальными силами клетки. На кончиках веток начинали образовываться почки, покрытые нежными чешуйками. Сырая кора источала особый неповторимый аромат живицы. Это был счастливый год семяношения, пять лет ель ждала его.

Рыжая белка, уже тысячная по счёту, устроившая себе гнездо в развилке сучьев, принесла приплод. Ели очень не нравилось объедание белкой цветочных почек, из которых должны были образоваться новые иголки, но что она могла сделать…

Единственным средством борьбы была смола, да и то против насекомых, пытавшихся прогрызться сквозь кору. Многие застыли навечно в слезах дерева, чтобы через миллионы лет превратиться в часть янтарного камешка. Но то была лишь малая толика, от которой получилось защититься; жуки, которым удалось пройти главный барьер, уже отложили свои яйца. Только одному дереву было известно, сколько узоров оставили под корой тысячи и тысячи личинок, какие фантастические рисунки нанесли, сколько километров ходов вглубь древесины прорезали упорные черви.

Ель страдала от этого, ей было плохо, но она росла рядом с другим деревом, древним дубом, много старше её, и она видела, что случилось с ним. Огромный ствол сплошь был покрыт лишайником, губастые грибы-трутовики сверху донизу облепили тело дуба. Дуб умирал. И собственные недуги казались ей ничтожными.

Ель помнила ранними кольцами, как в глухом лесу она пробивалась из семени матери, как на её неокрепший ярко-зелёный побег наступил копытом кабан, и сколь трудно потом набирались силы. Её душили с разных сторон: выросшая из далёкого семечка молодая калина — ель победила; кусты крушины вили ветви над ней — ель пробилась сквозь них; сёстры из материнской шишки — ель оставила их далеко позади в борьбе за солнце.

Деревья и кустарники менялись вокруг, и только ель с дубом помнили, как всё начиналось колец пятьсот назад, на клочке земли, дарованном им природой. Теперь от росших рядом деревьев остались только пни, покрытые мхом и ужасными грибами, опятами. Ель страшно боялась их, жуки-древоточцы были ничто в сравнении с ними. Она видела, как погибали соседи, как они сначала зеленели, потом валились, трескаясь у основания, как покрывались синевой, и сотни охристых шляпок радостно вырастали на гниющем древесном теле.

Вот уже сколько времени под елью не росло ничего, тень пушистых ветвей не позволяла проникать лучам жизни, и только добрые полезные грибы, под землёй образуя тончайшие нити мицелия, выдавали наружу свои плоды. Сквозь павшую хвою пробивались коричневые шляпки на толстых ножках, лимонно-жёлтые крапинки, тёмно-бордовые вогнутые маслянистые круги. Многие из них помогали ели, обволакивая её корни своим пухом. Забирая излишки питательных веществ у дерева, грибы давали полезные соединения, улучшали всасывание воды корнями. Во многом благодаря этому ель пробилась к небу.

Однажды, на самых ранних кольцах, случилось страшное. Небо почернело, резко подул сильный ветер, ель это почувствовала по раскачиванию растущих рядом гигантов, их корни пришли в движение. Скоро молния осветила лес, птицы смолкли, белки в ужасе запрыгали по веткам. Возник губительный смерч. Этот убийца завертелся среди деревьев; вверху по кругу ходили угольные тучи. Первым не выдержало материнское древо. Исполинский колосс, вырывая корнями куски земли, начал крениться набок. Молодая ель чувствовала, как цеплялась остатками корней за почву мать; может, она ещё останется жить? Подземный треск говорил об обратном. Разрывая последние узы, связывающие дерево с жизнью, огромная ель, треща и ломаясь, с грохотом рухнула на землю, придавив собой небольшой клён. Длинный ствол, омываемый ливнем и засыпаемый снегом, на несколько десятков колец дочерней ели стал питательной средой для разных паразитов. На тонком стволе каплями выступила смола. Дальше настал черёд тёток, одна за другой упали они рядом со своей сестрой; сбивая ветви соседей, они только чудом не задели уже тогда мощный дуб и молоденькую ёлку.

Ураган длился недолго, дождь сменил ливень, и к утру всё прекратилось. Когда рассвело, на пятачке, где гулял смерч, всё было искалечено. Некоторые деревья, падая, зацепились за сухостой, и эти мёртвые стволы, выдержав бурю, держали уже, казалось, обречённых. Мёртвое спасло живое. Остальные же деревья, которым посчастливилось пережить бедствие, стояли голые, с облетевшими листьями и обломанными ветками, бесшумно обдуваемые ветром. Повалившиеся ели с раскисшей глинистой землёй на корнях открыли нижние слои почвы. В этих ямах собралась вода, в которой уже забурлила жизнь. Ель, видя из года в год останки старших деревьев, понимала, что своим ростом обязана их гибели.