Партия

Роман Александрович Денисов, 2019

Этот роман составлен на основе шахматной партии Алехин – Эйве, проходившей в 1935 году в Голландии. Он являет собой структурное повествование, где каждая глава – ход шахматиста, фигура – определённая сюжетная линяя. Заглавия написаны в манере русской шахматной нотации. Разброс персонажей в сюжетных линиях широк: от древнегреческой гетеры до хоккеиста и телефонного хулигана. Клетки-ходы связывают их на доске жизни, где возможны самые невероятные события. Книга содержит нецензурную брань.

Кg8 — f6

Порнай Филира, растягивая скованное сном тело, заскользила по простыням. При воспоминании о прошедшей ночи гибкая красавица сжала бёдра, несколько раз перевернулась и, лёжа на животе, игриво заболтала ногами.

— Какой-то странный он, всё смотрит на меня и сказки рассказывает. А как только заканчивает говорить, начинаются ласки, и я просыпаюсь, — говорила Филира своей подруге, сидевшей рядом на кровати.

— Красивый? — спросила товарка, расчёсывая белокурые волосы Филиры.

— Да нет, необычный просто.

Служка принесла козьи желудки, начинённые кровью с жиром, и овечье молоко. Стала разбрасывать по полу полынь, верное средство от клопов и блох.

— А что он тебе рассказывает? — Подруга провела ладонью по обнажённому телу.

— Он рассказывает, — Филира повернулась на спину и закатила в восхищении глаза, — что есть такой мир, где боги спустились с небес и поднялись из преисподней, и люди перестали их почитать; где вода заставляет пламя согревать тысячи и тысячи людей; где по небу летают железные птицы и ходят длинные змеи, живущие от огня и пара; где женщины с помощью магов и колдунов увеличивают грудь, губы…

— Не может быть! — воскликнула подруга, заворожённая этим рассказом.

— О, это ещё не всё, Мелисса. Там мужчины превращаются в женщин, а женщины в мужчин!

Мелисса раскрыла рот от удивления, щекой прильнула к загорелой лодыжке Филиры.

— Помнишь того философа из Кирены?

— Это того, у которого ничего не получилось? — засмеялась подруга. — Как он старался…

— Фу! Не вспоминай, я про другое хотела сказать. По его рассказу, когда-то очень-очень давно на земле жили три вида людей: мужчина-мужчина, женщина-женщина и мужчина-женщина. Но как-то раз древние боги решили разделить их на две половинки, и с тех пор люди ищут свои половинки, и не всем удаётся найти их.

— Так это что получается — наш Адриан, ублажающий мужчин, ищет свою мужскую половинку?

Подруга прыснула и пролила молоко из чаши. Белые капли упали на живот Филиры, небольшое углубление заполнилось, от него образовались пунктирные млечные лучи. Мелисса стала собирать их губами, смущая старика, делавшего в комнате ремонт. Пахло молоком, полынью и женским потом.

На доске при входе в дом были писаны имена жриц любви, напротив них, мелом, стояли имена мужские. Отдельно висела табличка, исписанная только мужскими именами. Сегодня больше всех желающих против себя имела Мелисса, и Филира по-женски даже чуть-чуть позавидовала подруге.

До приёма первых посетителей оставалось ещё много времени, Филира оделась и вышла в сад. Он находился во дворе двухэтажного дома, большого и просторного, расположенного в районе Керамик, где селились в основном гончары. Сам дом, до того как он стал публичным диктерионом, был собственностью одного зажиточного горожанина, у которого суд отнял его по доносу нынешнего владельца. Прямоугольный двор был богато засажен всевозможными деревьями, кустарниками и цветами, за которыми бережно ухаживали в своё время, но с момента смены хозяина сад запустел. Сейчас кое-где среди сорняков пробивались кудрявые гиацинты и лилии с лопнувшими бутонами, по стенам полз спутанными лозами виноград. Растущие тут смоквы, миндаль и оливы изобиловали плодами, которые хозяин не собирал из суеверных соображений, не позволяя и другим. Он был чужеземцем из Финикии; когда-то давно жрецы напророчили, что доведётся ему умереть от плодов сада чужого. Поэтому питался он только едой, привозимой финикийскими купцами или освящённой соплеменным жрецом, плавающим с единоверцами, которому, впрочем, не слишком-то доверял, так как тот брал с него немалые деньги за священнодейство. И в сад этот из каких-то тайных соображений, быть может вполне рациональных, хозяин жреца не звал.

Посреди выложенного плитами двора находился сложенный из камней жертвенник Зевсу Геркейскому, которому давно никто не подносил даров, мох и трава облепили его. Около стены была свалена куча мусора, главным образом выброшенного с кухни, в ней спал закутанный в хлену человек. Филира подошла к нему, присела на корточки, так, что у неё сильно напряглись икры, а через натянутую ткань хитона проступили великолепные ягодицы, стала с интересом рассматривать его лицо. Лысина, обожжённая солнцем, широкий лоб, крупный нос, невероятно густые усы и борода, подёрнутые сединой. Человек открыл глаза. Они были главной особенностью его лица, бриллиантово-голубые, спокойные глаза без страха.

— Ты чего опять в мусоре спишь, Деметрий? — спросила Филира с улыбкой.

Человек присел на капустные очистки.

— Где мне спать, как не здесь? — ответил он и, не стесняясь, зевнул, показав гнилые зубы.

— А почему именно здесь?

— Люди меня называют отбросом за то, что я кощунственно отношусь к богам, вот я и лазаю сюда спать в очистках, чтобы не делать из них лжецов. Ведь, в сущности, мне ничего не нужно, кроме грубой пищи. — Он показал на очистки. — И солнца. Ну, может быть, ещё чтобы его не загораживали.

Деметрий подвинул Филиру.

— И тебе никогда не была нужна женщина? Ты был женат?

— Я был женат дважды, на одной и той же, с перерывом на службу у Актеона.

— Что же это была за харита, сумевшая обольстить тебя?

— Философия.