Партия

Роман Александрович Денисов, 2019

Этот роман составлен на основе шахматной партии Алехин – Эйве, проходившей в 1935 году в Голландии. Он являет собой структурное повествование, где каждая глава – ход шахматиста, фигура – определённая сюжетная линяя. Заглавия написаны в манере русской шахматной нотации. Разброс персонажей в сюжетных линиях широк: от древнегреческой гетеры до хоккеиста и телефонного хулигана. Клетки-ходы связывают их на доске жизни, где возможны самые невероятные события. Книга содержит нецензурную брань.

Кg1 — f3

На ум ничего не приходило, сколько он ни силился найти пусть даже тень решения. Вместо этого в голове навязчиво играла не к месту услышанная блатная песенка. Весь вчерашний день и полночи, если не считать поход с Герой в кино, ушли у Саши на эту головоломку. Результат — нулевой.

«Похоже на дырки в дуршлаге или на тёрку, ещё смахивает на пульт от телевизора, смех, какие ассоциации… а только мусор, глумясь надо мной, обещает, гад, долгий срок чалиться… нет, так не разобраться, тут нужен помощник… долгий срок ча-литься… неужели придётся к дяде ехать? Ох, не хочется. Нет, сначала обращусь к Чирику, он всё-таки в Ленинской работает, может, что подскажет».

Чирик был единственным школьным приятелем Саши. Их учёба совпала с началом девяностых, в тот прекрасный момент, когда по всей стране перестали гореть Вечные огни, а в туалетах не спускалась вода, когда учителей подкарауливали после уроков и избивали, свободно бухали в классе, совокуплялись в актовых залах, токсикоманили, надевая пакеты с «Моментом» на голову. А старые педагоги, сидя даже без нищенской зарплаты, порой не приходили на уроки, боясь инфаркта где-нибудь у доски.

Чирик не вписывался в нормальное явление того времени. Он не курил ни в старших классах, ни позже, не пил и презирал мат, за что, в свою очередь, презирали его. Часто били. Саша постоянно заступался за товарища, в результате чего их объявили чуть ли не изгоями. Дальше, окончив школу с золотой медалью, Чирик поступил в МГУ, правда не окончил его, неожиданно уйдя с диплома. Тогда их отношения прервались. Сейчас школьный друг работал в Ленинской, о чём Саша узнал недавно от общего знакомого.

Оторвавшись от странных точек, он потянулся к трубке старого дискового телефона. По памяти набрал домашний номер Чирика. Долгие гудки, и никакого ответа. «Может, звук звонка поставлен на “тихо” или в квартире никого?» И Саша пошёл к нему домой.

Друг жил с мамой в трёхкомнатной квартире, полученной в советское время. Раньше у них была большая семья, однако со временем отец ушёл к другой, старший брат пропал много лет назад, сестра, познакомившись по интернету с голландцем, уехала к нему, и остались они втроём: мама, Чирик и кот по кличке Фу-Фу.

Квартира располагалась в ещё более хрущёвом доме, чем у Саши. Пятиэтажный опрокинутый небоскрёб на противоположной от Александра стороне железной дороги. В детстве они пускали друг другу самодельные радиоуправляемые самолётики с письмами, их балконы были аккурат напротив. Как-то одноклассница увидела их занятие и на следующий день рассказала ребятам в школе, это стало поводом для глумливых издёвок.

Дверь открыла мама:

— Здравствуйте, Татьяна Ивановна. Егор дома?

— А он вам… Саша, это ты, здравствуй! Давно не заходил, ну как ты? — с нетерпением спросила она.

— Да я ничего, работаю, мне Егор очень нужен.

— А его нет, он на работе, ты ему позвони. — Татьяна Ивановна стала прикрывать дверь.

— Я его сотовый не знаю, где он работает, в Ленинской?

— В Столыпинской, переименовали же.

В щели за дверью показалась полоска мужского тела.

— Ты, Саш, к нему в библиотеку съезди, он там. Ну, всего доброго. — Она спешно закрыла дверь.

Бронзовый Достоевский перед входом в библиотеку, скорбно скрючившись, взирал на сидевшую под ним молодёжь. Один парень с огромными тоннелями в ушах весьма успешно знакомился с девушкой. Он рассматривал затейливое тату на шее и верхней части её груди, от которой шёл пар на свежем апрельском воздухе, а потом, подняв куртку, показывал своё, на спине. Судя по их лояльным улыбкам, дело шло к дружбе.

На входе, пройдя мимо охранника, Саша подошёл к миловидной пожилой женщине, сидящей за столом у подножия огромной мраморной лестницы.

— Простите, вы не подскажете, как мне найти сотрудника библиотеки Егора Черешнева?

Пожилая дама сделала удивлённое лицо и показала глазами в сторону двери. Саша посмотрел туда: отличная дубовая дверь, инкрустированная латунными рельефами, таких теперь не делают. Он хотел уже повернуть голову, как встретился взглядом с Чириком. Его было трудно узнать: вместо длинных волос был бритый череп, вместо пижонских бакенбард грубая щетина. Он стоял, одетый в чёрный спецназовский свитер и чёрные штаны с кучей карманов, было видно, что ему неловко.

— Егор… — Саша протянул руку. Егор не сразу пожал её. — Ты здесь охранником?

— Да, а что?

— Ничего, просто я думал, ты…

–…работаешь директором. Это хотел сказать?

Было очевидно, что школьный друг совсем не рад ему.

— Я к тебе по делу, мы можем поговорить?

— По делу? — Егор, помолчав, добавил: — Ладно, у меня через десять минут смена, подожди на улице.

Чистый весенний день, стаи голубей в бирюзовом небе, красиво целующаяся татуированная пара — всё это настраивало на амнезию, хотелось забыть о проблемах и улыбнуться солнцу, другу, выходящему из библиотеки.

— Ну, какое у тебя дело? — всё так же не слишком дружелюбно спросил Егор.

— Дело срочное. Я утром заходил к тебе…

— Больше не заходи, я там не живу, — поменявшись в лице, буркнул он.

— Переехал?

Егор достал из кармана пачку, вынул зубами сигарету. Не спеша прикурил, после второй затяжки сказал:

— Если ты заходил, то заметил, кто там теперь.

— Я видел там кого-то, но не разглядел.

— Мать теперь с ё… — Чирик поперхнулся, — живёт. Пойдём в одно место, недалеко тут.

Они вышли на Воздвиженку и пошли к Манежке.

— И что, ты ушёл из-за выбора твоей матери? — деликатно осведомился Саша.

— Не только. Ты-то до сих пор с дедом живёшь?

— Дед умер, четыре года назад.

Чирик поморщился. Пройдя молча по Моховой и не доходя до Тверской, они свернули в проулок. Там удивительным образом сохранились старые, не искалеченные реконструкцией дома. Встав у одного из них, Чирик указал на облупившуюся дверь, над ней была вывеска: «Винтовка Мосина».

— Нам сюда.

Холл был необычен. На стенах висели патронные ленты, между ними фотографии-сепии прошлых времён. С потолка куполами свисали парашюты. На каменном полу были разбросаны пустые гильзы. Отдав верхнюю одежду гардеробщику, переодетому в солдатскую форму Первой мировой, они прошли в зал. Ноги разъезжались при ходьбе по гильзам, и довольно трудно было сохранять равновесие.

— Сядем у расстрельной стены, — предложил Чирик и повёл Сашу в конец просторного зала.

Расстрельная стена представляла собой красный кирпич, изрешечённый пулями. Садясь за сделанный из армейских ящиков стол, Чирик подозвал официантку. К ним подошла девушка в одежде сестры милосердия, с платком на голове и большим красным крестом на груди.

— Принесите вашего козырного и в наборе.

Только сейчас Саша, сев напротив Егора, разглядел на его лице жёсткие волевые морщины. Нет, он не выглядел старше своих лет, он выглядел так, как, возможно, выглядели люди его возраста при Дмитрии Донском или при Пожарском, сурово выглядел.

— Ну, рассказывай, чего ты хотел, — сказал он, закуривая от стоявшей на столе лампы-коптилки, и, видя недоумение, прибавил: — Один из немногих кабаков, где можно курить.

Саша достал из сумки лист и показал его Егору. Он секунд десять смотрел на него, потом взглянул на Сашу:

— Что за хреновина?

— Это схема, мне надо её расшифровать, ты же в науках рубишь, думал, подскажешь мне, что это.

Сестра милосердия принесла поднос с флягами и котелок с ложкой. Егор протянул флягу Саше.

— Будешь?

— Это что? — недоверчиво покосился на ёмкость Саша.

— Чифирь и карамель. Взбодримся?

— Ух ты… нет, я не могу, у меня три дня на расшифровку этой тарабарщины. Так что скажешь, Егор?

Егор отвинтил крышку фляги и сделал пару хороших глотков, пододвинул котелок, зачерпнув ложкой коричневую смесь.

— Ничего не скажу. То, что помнил, то вылетело. Я ведь после того, как институт не закончил, в армию пошёл, сам. В Чечню. Три года по контракту отслужил. Ты забудь, что я в школе ботаном был, сейчас я охранник, пусть и в библиотеке. Не совсем мечта детства… конечно. Это ты на своей железке, как хотел, так и работаешь. Ведь работаешь?

Саша кивнул. Подавленно спросил:

— А где живёшь сейчас?

— У Коляна Шнягина, помнишь его? Вот у него. Он мне рассказал, что из нашего класса всего меньше половины осталось. Бабы наши проститутками стали, почти все. Пацаны кто от цирроза, кто от передоза. Шняга хоть и кришнаит оказался, но правильно говорит…

— Кришнаит?

— Да, но не в этом дело. В общем, включён, говорит, какой-то тайный механизм самоуничтожения у нашего поколения. И не только у нашего, вообще у русских. Вырвали из природной среды и поместили в колбу со спиртом, опыты ставят. — Егор говорил чётко и отрывисто, чего раньше за ним не водилось. — Я там, в горах, насмотрелся на «чехов». Они пассионарии, пусть и варвары, им есть что защищать. Вот если ты чурке, например, скажешь, что драл его мать, он тебя загрызёт; а мы что? В лучшем случае в рожу дадим, да и то не все. А про наше правительство родное я просто молчу, оно сейчас сдаёт тех, кто выполнял приказ. Кого не сдали, того на улице или в подъезде сами «чехи» валят — мстят, гниды. Наверное, и до меня скоро доберутся.

— Ты про зачистки? Так это давно было, — осторожно вставил Саша.

— Про них самые. И тут срока давности нет. А как иначе было? Эти мирные, днём добренькие, а ночью с калашом выходят! А-а, забудь… слушай, хочешь посмеяться? Знаешь, кто из наших в порядке? — Егор впервые улыбнулся.

— Кто?

— Кузя! Он отсидел когда-то за что-то два года и после выхода создал в интернете онлайн-переводчик блатного жаргона, платный. В сети есть и бесплатные, но они неточные, неудобные и запас слов маленький. А у него всё обоснованно, как у Даля, ссылки, примеры, лингвистика; и на месте не стоит, постоянно пополняет свой «толковый словарь». Сейчас в среде блогеров его феня большой популярностью пользуется. Шнягин говорит, он за отдельную плату даёт уроки этой фени у себя дома. «Блатной фольклор от интеллигентного носителя» — такой у него слоган. «Бэху» недавно прикупил, цвет металлик…

Чирик громко хохотнул, потом, сжав кулаки, качнул головой и, взяв флягу, стал жадно пить, переливая коричневые струи через рот.

— Ну всё, ты иди, видишь, ничем помочь тебе не могу. А я посижу.

Было заметно, что чифирь произвёл противоположное действие, вместо прилива сил наступила подавленность. Егор смотрел на свои сжатые кулаки, наклонив бритую голову.

— А у тебя какой номер сотового, а то я только твой домашний знаю, — спросил Саша.

— Не надо тебе его знать, ты не обижайся, но лучше не надо.

На выходе Саша столкнулся с породистой эффектной женщиной лет тридцати. Он успел увидеть, как она подошла к Егору и села за его стол.